Гроб с покойничком летает над крестами, а вдоль дороги мёртвые с косами стоять. И тишина!».

Кэролайн, точно во сне, прислонилась влажной от пота спиной к холодной каменной стене, при этом не сводя затравленного взгляда с лица Кайлеба. Что он видел и как все понял, осталось для нее загадкой. Через пару минут лязгнули металлические засовы, и этот звук, эхом отдававшийся в ушах еще на протяжении нескольких минут, привнес в зашедшееся бешеным ритмом сердце сплошную какофонию из паники, страха и… стыда. И от последнего чувства некуда было деться в столь маленьком помещении.

Ассасин спокойно поднялся на ноги и сделал два коротких шага по направлению к ней, решительно сокращая не слишком-то значительное расстояние, столь необдуманно разделяющее их. Жадно вглядываясь в мертвецки бледное лицо девушки, он осторожно коснулся рукой ее волос и ободряюще улыбнулся.

- Привет, - единственное, что смог выдавить из себя юноша, из последних сил сдерживающий рвущийся наружу крик ликования. Она жива! Здорова! Наверное, в этом мире все же существует бог, который хотя бы изредка прислушивается к чужим молитвам.

- Привет, - вяло отозвалась Кэр, с трудом ворочая языком в напрочь пересохшем рту.

- Не бойся, - он осторожно придвинулся чуть ближе, игнорируя слабые отголоски здравого смысла. Она ведь должна понимать, что даже умирая от жажды, он никогда не позволит себе сделать ей больно! – Ты хорошо выглядишь.

Мужчина злорадно поаплодировал собственной находчивости, уловив некоторую двусмысленность в последней произнесенной фразе. После двух недель в обществе съехавшего с катушек психопата… Хотя она и вправду выглядела прекрасно, если не считать за показатели обратного болезненную синеву губ и отсутствие на лице привычного легкого румянца.

- Спасибо, - еле выговорила девушка, до боли в лопатках вжимаясь в стену. Ей хотелось сбежать от его внимательного взгляда, хотелось провалиться сквозь землю от его навязчивой близости, хотелось кричать до хрипоты и плакать, пока надсадные рыдания не перерастут в настоящую истерику. Зачем вообще согласилась на эту авантюру? Какого черта ее понесло туда, где не ждет ничего хорошего? Почему всегда и везде она руководствуется желаниями пополам с интуицией, но никогда не прислушивается к логике?

Когда сильные ладони уперлись в стену по обеим сторонам от головы, а мускулистое тело прижалось к ее с подчеркнутым безрассудством, из горла как бы сам по себе вырвался короткий всхлип, какой издает загнанный в ловушку лесной зверек, почуявший охотника.

- Тш-ш, - окутал ее сознание шелестящий шепот. – Все хорошо, моя маленькая. Я понимаю, что ты боишься, но совершенно зря. Меня неплохо кормили последние дни, - с почти что искренней улыбкой добавил Кайл, прижимаясь щекой к немного влажным от дождя волосам. И даже тот факт, что от нее невыносимо пахло мерзким кровососом, не заставил его отдвинуться хотя бы на миллиметр. Наоборот, он старался быть как можно ближе к той, которую любил всем сердцем, при этом усиленно напоминая себе о строжайшей необходимости сдерживаться.

Кэролайн силилась осмыслить его прерывистую речь, однако отчаянно отказывалась верить в такую благосклонность судьбы. Неужели он ничего не видел? Да такого просто быть не может! Откуда тогда вдруг взялось это радушие?

- Кайлеб, ты… - замялась она на полуслове, усилием воли заставляя себя захлопнуть рот. Ежу было понятно, что спрашивать прямо не стоит, но не ходить же ей вокруг да около до ночи! Так ведь и с ума сойти недолго. – Мне жаль.

Это было единственным, на что у нее хватило смелости.

Юноша, казалось, и не слышал ее жалких попыток воззвать к явно наличествующей человечности. Он безбоязненно расходовал Силу только затем, чтобы скорейшим образом получить ответы на жизненно важные вопросы: с ней действительно все в порядке, нет никакой лишней боли и явных неудобств (если не брать во внимание повышенную скованность, вызванную его странной реакцией на происходящее). И только через пару десятков минут затянувшегося молчания ему пришло в голову прижать девушку к себе, дабы в полной мере насладиться теплотой ее тела.

Она в свою очередь не слишком охотно обвилась руками вокруг его шеи, по-прежнему ожидая с минуты на минуту если не ярко выраженного гнева, то строгой агрессивности уж точно. Форбс успела всего за несколько месяцев изучить своего бессмертного избранника, что называется, вдоль и поперек, поэтому на лучшее не надеялась.

- Кайл, я не понимаю, - теперь уже обессилено повисла она на широких плечах, не справившись в должной мере с необходимостью дожидаться хоть какой-то реакции. – Ты все видел, но…

Вампиру вновь пришлось ласково шикнуть на нее, чтобы не выслушивать ненужные оправдания. Он знал, какую игру ведет Дамон, и не собирался подчиняться маразматическим правилам. Ему самому впору было воспользоваться внушением, убрать из ее сознания любые отголоски пережитого страха, да и вообще стереть все неприятные воспоминания, но делать этого хашишин не спешил. Во-первых, его слабенькой на данный момент Силы может банально не хватить на столь широкомасштабное действо, во-вторых, так не принято поступать с тем, кого любишь… Во всяком случае, у людей.

- Я скучал по тебе, - поделился мужчина первой пришедшей на ум мыслью, осторожно отводя Кэр в сторону от холодной стены. Хоть на ней и была довольно теплая куртка противного кровососа, это вряд ли спасло бы девочку от неминуемой простуды. – И безумно рад видеть. Тем более, что с тобой все хорошо.

Нельзя сказать, чтобы ему пришлась по душе подобная откровенность, от которой порядком удалось отвыкнуть за томительные две недели, проведенные в неволе.

- Прости меня, - совсем уже потерял над собой контроль Кайлеб, впервые пользуясь столь непривычным набором, вроде: «Что думаю, то и говорю». – За то, что не смог защитить от этого всего.

Ей только сейчас довелось правильно истолковать полный самого искреннего сожаления тон, а потому дальнейшее заняло считанные секунды. Резко выпутавшись из объятий таких нежных, но вместе с тем удивительно сильных рук, она сделала несколько растерянных шагов назад, точно больше всего на свете боялась именно этих его слов.

- Простить? – неестественно высоким голосом переспросила девушка.

Видимо, ее догадки о скором побеге от обоих бессмертных обрастали на глазах мотивированной сущностью. В душе вновь появилось уже знакомое ей чувство двуличности: одна часть буквально рвалась на мелкие кусочки от переполнявших ее эмоций к Дамону, другая только что припала к ногам рядом стоящего вампира и огромными жалостливыми глазами воззрилась на него, лживыми губами выводя без толкования понятную фразу – хочу быть с ним.

- Если сможешь, - криво ухмыльнулся ассасин, на этот раз уже без всякой сдержанности или осторожности притягивая к себе желавшую удрать девицу. Разве не мечтами о ней он жил все эти бесконечно долгие четырнадцать дней? Не ради нее изо всех сил боролся с собой и жаждой? – И прекрати смотреть на меня так, будто я собираюсь сделать что-то из ряда вон выходящее. Тебе, моя маленькая и капризная мисс, совершенно нечего бояться. Небольшая школа самоконтроля от лже-старшего Сальваторе пошла мне на пользу.

Кэролайн только диву давалась, глядя в его мгновенно посветлевшие глаза. Даже сейчас, в почти что кромешной тьме, ей было прекрасно видно, насколько изменился их цвет. На смену темно-карим очам с отвратительными красными вкраплениями, какими она запомнила их во время последней встречи, пришел удивительно чистый и нежный оттенок расплавленного золота самой изысканной пробы. Но не это поразило ее в первую очередь. Его голос, манера поведения, настроение – все было абсолютно другим. Либо он действительно рад ее видеть настолько, что превратился в кардинального другую личность, либо… Тут уже сам по себе напрашивается вывод о степени глупости, которым, без сомнения, страдает мисс Форбс. «Клиническая идиотка, способная променять любимого мужчину на жалкое подобие социопата, питающего ненависть ко всему окружающему» - так, по ее мнению, выглядела картина заболевания, коему с недавних пор она была подвержена.

- Я люблю тебя, Кайл, - заявила вконец запутавшаяся в своих чувствах особа, жадно покрывая поцелуями впалые щеки с заострившимися скулами. И плевать она хотела сейчас на все предостережения от старины Дамона, потому что ее прижимал к груди тот, кто нуждался в ней гораздо острее. Тот, кого она только начинала узнавать настоящего.

- А я и не подумаю тебе ответить тем же, - разлился по комнате звонкий и заразительный мужской смех, мелодия которого вызывала в работе ее сердца неслаженные перебои. – Потому что это чувство давно перестало напоминать мне любовь.

И, словно в подтверждение своим словам, он поцеловал ее так, как никогда не делал этого прежде. Легко, и в то же время требовательно, прильнул чуть прохладными губами к ее, быстро подхватывая девушку на руки, чтобы заметная разница в росте не мешала его маленькой радости длиться вечность. И Кэролайн, если бы могла думать о чем-то в этот момент, не упустила бы случая отметить про себя, что никогда еще ее мужчина, в прошлом навсегда позабывший о жизни до превращения, не был настолько обычным и самым что ни на есть человечным.

Дамон с озабоченностью рассматривал поразительно красивое лицо спящей Кэтти, временами касаясь кукольно хрупких черт самыми кончиками пальцев, и не мог отделаться от мысли, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Ну зачем ему сотая по счету игрушка, которой вряд ли суждено достигнуть хотя бы разряда «интересная»? Что делать с девчонкой, только и выделившийся из толпы очень оригинальным именем? Она принадлежала как раз к тому классу обаятельных существ, который он жутко ненавидел – серые мышки. Слабые, аморфные, слезливые создания, способные превратить любое развлечение в затяжное желе из беспросветной скуки. И даже явная красота, коей обладала девочка в удушающей степени, не скрашивала томительные часы мазохистского «отдыха», потому что была пустой, как и ее обладательница. Про себя вампир их так и называл: пустышки.

Но в одном этой девочке отказать было невозможно – она спасла жизнь и Мисао, и тому слепошарому дядьке, по глупости душевной перепутавшему блондинок. А ведь эти двое еще могли пригодиться ему в будущем. Вот только как это отразиться на ее собственной судьбе? Ее кровь он уже попробовал и жестоко разочаровался. Настолько она показалась ему пресной, что больше двух глотков и, что называется, не влезло. У каждой девушки, столь емко называемой им «десертом», как и подобает настоящему лакомству, был свой неповторимый вкус. Кто-то был приторно-сладким и до тошноты отвратительным, иные же вызывали довольно двоякое ощущение – вроде бы все при них, и красота, и ум, но не хватает чего-то очень важного, решающего, можно сказать. А были еще такие, как Кэролайн. И их было всегда мало, в любых количествах. И хоть ему довелось попробовать Форбс всего один раз, притом в ничтожных количествах, само воспоминание о той волшебной капле грело душу и по сей день (даже если эта бестелесная субстанция напрочь отсутствовала в его организме).

Так вот Кэтти принадлежала к первой категории. После нее мужчине отчаянно захотелось отыскать какого-нибудь в конец опустившегося маргинала, а потом осушить его дна, дабы навсегда вытеснить из подсознания любое упоминание о плазме этой малютки. Как объяснил себе вампир, такое бывает, когда переешь сладкого – затем неизменно тянет «закусить» солененьким огурчиком.

И сейчас перед Сальваторе встал очень неоднозначный выбор: убить собственными руками ту, которая впервые за последний год очень явственно напомнила о единственной женщине, занимавшей все его мысли и сердце, или в порыве безграничного благородства отпустить красавицу. Второго он не позволял себе никогда, но ведь нужно же когда-то начинать? «И превратиться через годик-другой в жалкое подобие папаши?» - закралась в голову предательская мысль, разом лишившая его желания идти на поводу у человечности. Второго сопливого Дамона этому миру только не доставало!

И словно в насмешку над его нерешительностью и столь непривычной задумчивостью, девушка медленно приподняла веки, воззрившись на мир такими непохожими на Катринины серыми глазами.

- Ну кто просил тебя это делать? – раздраженно спросил юноша, мгновенно отскакивая от кровати на противоположный конец комнаты все того же многострадального отеля. Вот только номер он снял (а точнее по-хамски вырывал ключи у несчастного администратора, как бы забыв при этом расплатиться) другой. Для чего? Ответ был до неприличия прост: чтобы иметь возможность наслаждаться запахом Кэр, по которой, нечего и скрывать, он уже скучал со страшной силой. Вернее даже тосковал…

- Делать что? – искренне поразилась девочка, со все возрастающим беспокойством оглядываясь по сторонам.

- Знаешь, лучше заткнись, - спешно посоветовал мужчина, пребывающий не в самом благодушном настроении. – Как минимум, спасешь себе жизнь. Как максимум, отделаешься легким испугом, если я вдруг выйду из себя, что бывает довольно часто.

Она непонимающе уставилась на него красиво очерченными темными ресницами глазами, но продолжать словесное выражение своего крайнего удивления не стала, хотя в этом ее заслуги не было. Сила затыкала рот и более болтливым особам.

- А теперь поговорим начистоту, - очень быстро отлегло от сердца у юноши, что и позволило дышать полной грудью. – Что ты делала в доме моего дядюшки Стефана?

- Жила, - последовал короткий ответ, который, разумеется, потребовал некоторых разъяснений. После пары наводящих вопросов, Дамон сумел разобраться в сути этой мелодраматичной истории и продолжил предельно четкий допрос.

- Елена, - коротко бросил он сквозь громко лязгнувшие зубы. – Где она? И почему уехала?

- Не знаю, - вновь лаконично поделилась правдой Кэтти. – Фрэнки лишь сказала мне, что им необходимо ненадолго уехать, и я могу пожить столько…

- Ясно, - грубо перебил вампир совершенно бесполезного информатора, нервно расхаживая по комнате из угла в угол. Неужели ему опять придется тратить время на поиски глупого отца, старательно прячущего свою обожаемую принцессу? Ей богу, утомительнее занятия еще не придумали. – Ты видела Дамона не так давно, хоть и не успела завести ничего не значащую беседу, так? – утвердительно спросил он, нехотя отнимая взгляд горящих огнем темно-карих глаз от узора паласа, только чтобы скользнуть безразличием по растерянному лицу блондинки. Покорный кивок дал ему возможность продолжить мысль до конца. – Я действительно похож на него так, как говорят?

Для простоты ответа он слишком резко для человеческого зрения подошел к съежившейся на краю кровати девушке, а затем почти вплотную приблизил свое лицо к ее, обжигая кожу частым и неровным дыханием.

- Похож? – нетерпеливо переспросил мужчина, уставший ждать вердикта явно заторможенной барышни.

- Да, и даже очень, - не слишком-то уверенно пробормотала она, старательно отводя глаза в сторону. – Только голос вроде…

- Сам знаю, - рявкнул он, вновь отодвигаясь на несколько метров назад. Близко находиться рядом с ней было физически невозможно, потому как нестерпимо чесались руки кого-нибудь задушить. И ее голос: тоненький, звонкий, меланхоличный, он просто сводил с ума! Кажется, одной смертью дело не обойдется. – Расскажи мне об этой итальянке, - с неожиданной нежностью и даже некоторым подобием вежливости попросил Сальваторе, спокойно опускаясь в придвинутое к распахнутому окну кресло с видом крайне заинтересованного слушателя.

И в сотый раз ему пришлось лично убедиться в том, что с этой бессмертной дамочкой стоит познакомиться еще до того, как удастся вдоволь насладиться умопомрачительным планом мести. Живая, яркая, эмоциональная, безрассудная, разумеется, красивая – она могла стать той, о ком приятно будет вспоминать и через двести лет.

Когда довольно скудный рассказ Кэтти подошел к концу, а сама девочка крепко заснула прямо в одежде, свернувшись калачиком на середине не разобранной кровати, мужчина вышел за дверь, предусмотрительно заперев ее снаружи. Почему-то сегодня отчаянно не хотелось творить столь милые душе пакости (а убийство с особой жестокостью он считал чем-то подобным). Вместо этого он заперся в их с Кэролайн комнате, зарылся носом в ее подушку и почти тут же уснул, не забыв напоследок мысленно пожелать стервозной девчонке спокойной ночи.

Дамон крепко прижал к стене медленно съезжающую вниз девицу, горячими ладонями стирая с ее щек не слишком-то приятные соленые дрожки слез. Елена вздрогнула всем телом от его легкого прикосновения и прошептала нечто неразборчивое, но явно очень забавное, судя по той реакции, на которую сподобился вампир. Он залился громким и одновременно с тем зловещим хохотом, эхом разнесшимся по небольшой комнате, со всех сторон окутанной мраком. Единственным источником света в помещении был и оставался чудовищный блеск яростных черных глаз, которые никогда еще до этого момента не смотрели на нее с такой искренней ненавистью.

- Хватит? – давясь смехом после каждого звука, надменно переспросил их обладатель, заботливо отлепляя от липкого от пота лба прядки золотистых волос. Ему нужно было видеть каждую ее эмоцию, с калейдоскопической скоростью скользящие по искаженному страхом, вернее даже ужасом, лицу. – Нет, моя принцесса. Ты же взрослая девочка и должна понимать, что нужно вампиру вроде меня и когда именно станет достаточно.

- Дамон, - сквозь новый виток жалобных стонов по крупицам выдавила из себя девушка, ребра которой до боли сжимали поразительно сильные руки, лишая ее последних остатков кислорода, с таким трудом проникающего в легкие. – Опомнись, пожалуйста. Ты делаешь мне больно.

- А вот тут ты не права, - пуще прежнего развеселился мужчина, едва уловимым движением руки смахивая с рядом стоящего письменного стола канцелярские принадлежности и кипы беспорядочно разбросанных бумаг. Затем подхватил истерично всхлипывающую блондинку на руки и точно бесполезную вещь водрузил по центру столешницы, мимоходом закидывая тоненькие, словно тряпичные, ручки себе на плечи. И только потом удосужился объяснить Елене, в чем именно она ошибается. – Я еще не делал тебе больно, что очень скоро исправлю. Ты думала, я так легко прощу тебе все, что случилось в Италии? Забуду твой сладкий поцелуйчик со Стефиком? А может, ты считаешь меня идиотом, поверившим в трудносочиненную байку о девушке, выполнявшей приказы под действием Силы? – явно издевательски протянул Сальваторе, бережно убирая столь мешающие в этот момент длинные волосы за спину, чтобы получить самый выгодный доступ к манящему своим сладким запахом горлу.

- При чем тут Италия? – перешла она на надсадный крик, в совершенно несвойственной себе манере впиваясь ногтями в податливую кожу на затылке мужчины, в надежде образумить его прежде, чем удастся пожалеть о собственном бездействии. – Что с тобой происходит, любимый мой?

Наверное, ей было бы гораздо легче разобраться в случившемся, получи она хоть на мгновение возможность увидеть перекошенное злобой лицо, но в непроницаемой тьме, царившей в помещении, сие действо казалось невыполнимой задачей.

- Ничего, дорогая, - язвительно ответил Дамон на идиотский по своей содержательности вопрос, подушечками пальцев отыскивая призывно пульсирующую жилку на хрупкой и одновременно с тем такой невыносимо аппетитной шее с шелковой кожей. Он уже наклонился ближе, предвосхищая утробный рев сидящего не так уж и глубоко внутри лютого зверя, когда раздумал заканчивать свое веселье так скоро. – Я просто устал быть тем, кого хочешь видеть ты, Елена. И в кои-то веки веду себя так, как подобает бессмертному аристократу. Ты всего лишь человек, слабая девчонка, возомнившая, будто весь мир обязан выполнять твои капризы. Но это не так, сладкая, - ласково пропел юноша, неторопливо вытягивая из петель пуговицы на ее блузке. Конечно, момент разрывания одежды в порыве страсти казался более изящным со стороны, однако мужчина очень быстро выбросил эту идею из головы, зарекаясь идти на поводу у эмоций.

- Я никогда не просила тебя меняться ради чего бы то ни было, - с нажимом на личное местоимение произнесла блондинка, старательно пытавшаяся выпутаться из крепких мужских объятий. Ей до безумия было страшно от того, насколько циничным и полным холодной ярости становился тон вампира с каждым произнесенным им предложением.

- Не упрямься, моя девочка, - мгновенно отдернул он ее руки, в совершенно бесплодном желании упершиеся в твердую грудь. Видимо, эти тщетные попытки оттолкнуть или же отодвинуться она предпринимала, привычно руководствуясь удушающим запасом собственной глупости. – Лучше заткнись и спокойно наслаждайся тем, что я собираюсь тебе подарить перед смертью. Хотя нет, - засомневался он. – Слишком грубо звучит для столь нежных ушек. Пойдем по порядку.

С этими словами он стянул с хрупких плеч тоненькую блузу, жестом фокусника отшвыривая ее за спину, и принялся покрывать чувственными поцелуями фарфорово-бледную кожу на груди застывшей в оцепенении особы. Определенно, ей не слишком-то пришлись по вкусу слова о смерти, столь необдуманно высказанные им в порыве чертовой откровенности.

- Я могу предложить тебе два варианта на выбор, - в самое ухо шепнул Дамон, жадно придвигая ее к себе. – Изнасилование, в котором для тебя не будет ровным счетом никакого удовольствия, и немного непривычный для тебя секс на любимом столе младшего братишки. Хотя и в этом случае не обещаю, что будет хорошо. Какой будет первым? – многозначительно повел бровями вампир, до боли в спине сжимая в ладонях осиную талию. Сомневаться в том, что воплотить в жизнь он решил оба плана, не приходилось. Никогда прежде старший Сальваторе не позволял себе быть настолько грубым с девушкой, не говоря уж о самой Елене. Однако одну оплошность он все же совершил, о чем почти сразу же пожалел, едва расслышав полный неприкрытого ликования вопрос, прозвучавший из уст блондинки.

- Почему непривычный, моя дорогой? – елейным голосом поинтересовалась она, ласково подаваясь вперед навстречу горячим губам, которые все еще беспорядочно блуждали по телу, вызывая волны липкого ужаса.

- Письменный стол и бильярдный – немного разные вещи, не находишь? – как ни в чем не бывало ответил мужчина, лишь на долю секунды открываясь от будоражащего кровь занятия по изучению красивой девичьей фигуры. Судя по всему, не поддаваться эмоциям окажется для него сущим испытанием, а борьба с усиливающимся желанием всегда была для сына Катрины непреодолимым барьером.

Девушка громко хмыкнула в ответ, развязно обвиваясь ногами вокруг его талии, а затем с силой потянула на себя абсолютно чуждого ей юношу и, едва не касаясь губами мочки уха, тихо, но очень разборчиво прошептала всего несколько слов: «Ты не Дамон, ублюдок». И с улыбкой триумфаторши проскользила по гладкой поверхности полированной столешницы назад, злорадно отмечая про себя вытянувшееся от удивления лицо мужчины.

Но он взял себя в руки прежде, чем наглая девчонка сумела добраться до спасительно края стола, и, намотав длинные волосы на кулак, с такой силой рванул беглянку на себя, что должно быть изрядно подпортил шикарную во всех отношениях «гриву», выдрав пару густых пучков.

- А вот это уже не имеет никакого значения, - с еще более широкой и ослепительной улыбкой на устах заявил он, без всякого сожаления скидывая девушку прямо на пол, где она довольно серьезно поранила правое запястье, столь неосмотрительно попавшимся под руку канцелярским ножом с незадвинутым лезвием. Вампира этот факт, похоже, только еще больше раззадорил, поэтому он с двойным усердием кинулся на блондинку, всем своим весом прижимая ее к полу, на котором в беспорядке были разбросаны всевозможные кнопки, скрепки и скобы, своими острыми краями впивавшиеся в обнаженную спину.

С каким-то животным рычанием, рваными обрывками вырывающимися из горла, он впился в ее губы самым грубым поцелуем, одновременно пытаясь справиться с пряжкой ремня как на своих джинсах, так и на ее собственных. Ему постоянно мешали рьяно борющиеся за сохранение девичьей чести ножки, однако после двух смачных ударов по лицу без всякого контроля применяемой физической силы, бурное «шевеление» практически тут же стихло, давая безграничную свободу действий не только изголодавшимся по красивому телу рукам, но и отчаянно умирающему от восторга воображению.

Вся ее одежда оказалась в стороне моментально. Небрежно отброшенная в самый дальний угол комнаты, она представляла собой контрастную смесь из ярких вещей девушки и угольно-черного одеяния бессмертного, упивающегося ее беспомощностью и полным отсутствием уже порядком надоевшего сопротивления.

Хотя по прошествии всего пяти минут этого одностороннего веселья, мужчина потерял всякий интерес. Пришлось спешно заниматься самоуспокоением, а затем терпеливо дожидаться ее прихода в сознание под действием Силы.

- Решила сбежать от меня, милая? – по-отечески тепло улыбнулся он, осторожно помогая подняться с холодного пола полностью деморализованной блондинке. И как только ее нежная шейка оказалась в пределах досягаемости, уровень ненависти ко всему окружающего достиг критической отметки, а зубы как бы сами по себе вонзились в артерию.

Елена жалобно вскрикнула от неожиданности и острой боли, заполонивших собой умирающее в приступе паники сознание, и приложила все силы к тому, чтобы хотя бы немного отодвинуться, чем только еще больше усугубила свое положение. Издав предупреждающий рык, юноша всего на долю секунды прекратил ее страдания, чтобы затем с утроенной злостью впиться в нее клыками, но уже с другой стороны. Она чувствовала, как теплая кровь из глубокой раны задорными струйками стекает ей на плечо, щекочущими движениями добираясь до основания груди, плавно орошая собой ненавистные ладони, жадно шарящие по телу. И просто не смогла удержаться от того, чтобы не заплакать. Тихо, словно боялась быть услышанной этим монстром, чем еще больше распаляла его.

Он слышал ее сковывающие сердце жалостью мысленные призывы о помощи, видел, как отчаянно девочка хочет выжить в ситуации, которая с самого начала ограничила по максимуму порог его снисхождения, и понимал, что уже вряд ли сумеет остановиться.

- Скажи, что хочешь меня, - шепотом приказал Сальваторе, совершенно по-звериному облизывая перепачканные ароматной кровью губы.

Девушка с трудом подавила рыдания и кое-как озвучила требуемое, схлопотав при этом «заслуженную» пощечину за нерасторопность.

- Моя умница, - заворковал он, с готовностью перетаскивая ее на кровать, где и собирался продолжить свое удовольствие.

- Пожалуйста, - в молитвенном жесте сложила она руки возле перемазанной кровью груди, попеременно морщась от боли при каждом неловком движении. – Я прошу…

- Детка, ты противоречишь сама себе, - тоном профессора-всезнайки перебил ее Дамон, хищной улыбкой напоминая о содержании предыдущего высказывания. - Надо быть более постоянной в своих желаниях. И знаешь, что еще? – не без сарказма полюбопытствовал он, лихорадочно блестящим взглядом законченного психопата окидывая теперь уже не слишком привлекательное стройное тело.

Ей было явно не до глупых вопросов, поэтому мужчине пришлось нехотя продолжить свою мысль.

- Когда женщина говорит «нет», оно значит предельно короткое «да», - с видом сведущего в этих вещах специалиста заявил он, самым нежным образом срывая с девушки последнюю (и явно лишнюю на тот момент) составляющую гардероба: коротенькие полупрозрачные шортики, призванные скрывать мало чем примечательные прелести.

Затем резко потянул на себя измученную болью особу, бледнеющую на глазах от быстрой потери крови, вцепился горячими ладонями ей в колени и резко раздвинул ноги, чтобы получить наконец возможность познакомиться «поближе» с той, что отняла у него единственную живую часть души – Катрину.

Короткий стон сладострастного удовлетворения, сорвавшийся с его губ, сопровождался душераздирающим криком боли Елены, от которого и проснулась в холодном поту Бонни, находящаяся за много миль от страшного места мучений подруги.

Дата добавления: 2015-08-18