Джек Девшей — Манасский Мордоворот 7 страница

За первый в своей профессиональной карьере, 1928 год Джеймс провел 16 боев. Два из них были «боями без судейского решения», но Брэддок в них явно доминировал, а остальные 14 он выиграл, причем 11 нокаутом, а 8 — даже в первом раунде. Следующий год был тоже достаточно удачным, хотя в его послужном списке появились две ничьи, но дальше все стало на свои места. Гоулд не мог вечно сводить своего боксера исключительно с мешками для битья. Рано или поздно он должен был вывести его на серьезных соперников, и вот, когда это наконец случилось, произошло очевидное — Брэддок стал проигрывать, да так, как будто камень с горы покатился, все набирая и набирая скорость. В 1928 году он проиграл два боя из четырех, в 1929-м — четыре из восьми, в 1930-м — три из семи, в 1931-м снова три из семи, в 1932-м — шесть из восьми и в 1933-м — четыре из девяти. Всего 22 поражения за 5 лет, то есть как минимум раза в четыре больше, чем нужно для того, чтобы на твоих чемпионских перспективах поставили крест.

Его и поставили. А если учесть, что личный кризис Брэддо-ка совпал с общим экономическим кризисом, разорившим в числе прочих и его менеджера Гоудда, то положение Джеймса было совсем печальным. Брэддок был женат, у него было трое детей, и вся его семья жила впроголодь. Плюс ко всем своим проблемам он был болезненно гордым человеком и не мог обратиться за пособием по безработице до тех пор, пока его дети не начали просто кричать от голода. Для Брэддока, кроме всего прочего, это было возвращением к тому, от чего, как ему казалось, он ушел навсегда, — в ранней молодости, потеряв работу докера, он в течение короткого времени получал пособие по безработице, и все последующие годы он мечтал вернуть государству деньги, которые оно на него потратило. И вот теперь, вместо того чтобы отдать долг, он был вынужден одалживать снова.

В 1934 году он временами производил на окружающих впечатление полупомешанного. В его квартире отключили газ за неуплату, и он пошел по друзьям собрать несколько долларов. И тут Гоудд, пытавшийся снова встать на ноги, после большого перерыва предложил ему в июне 1934 года провести бой с довольно известным тяжеловесом Джоном Гриффином. Брэддок схватился за эту возможность со всей силой своего отчаяния и победил техническим нокаутом уже в третьем раунде. Гоудд, видя настроение своего подопечного и убедившись в том, что отчаяние иногда с лихвой заменяет и тренировку и талант, организовал бой с известным полутяжеловесом Джоном Генри Льюисом, которому Брэддок ранее проигрывал. Джеймс тут же согласился и победил Льюиса по очкам. Выиграл он и свой следующий бой.

Конечно, этих трех побед было мало для того, чтобы получить право на бой с чемпионом мира, но здесь уже Гоудд пустил в ход старые связи, и добился своего — команда Бэра дала согласие.

Бой состоялся 13 июня 1935 года в Нью-Йорке. Макс вышел в прекрасном настроении, явно собираясь повалять дурака. Брэддок вышел, чтобы победить или умереть. Разница мотиваций была налицо с первой же минуты. К тому времени бокс порядком надоел обоим, но один из них мог бросить его в любой момент, а другому он давал единственный шанс выбиться в люди. Правда, большинство этот шанс оценивало до смешного низко. Ставки перед боем гуляли от11к2до15к1в пользу Бэра, а среди специалистов, кажется, ни один человек не рассчитывал на победу Брэддока.

Приколы Бэра были смешны как никогда. Пропустив в восьмом раунде мощный удар справа, он выполнил такой танец на якобы подгибающихся ногах, что захохотал весь зал. Рожи, которые Макс постоянно строил, были уморительны. Но при этом бил он на удивление мало, да и удары были какие-то вялые. Словом, это был совсем не тот боксер, который едва не прикончил Шмелинга и Карнеру.

С другой стороны, Брэддок был скучен, серьезен и не слишком эффективен, но он хоть что-то делал. Его удары явно не причиняли большого вреда сопернику, но давали самому Джеймсу совершенно справедливо заработанные очки. В пятнадцатом раунде Бэр, понимая, что проигрывает бой, попытался нокаутировать Брэддока и провел несколько неплохих атак, но Джеймс даже не пошатнулся. Прозвучал гонг, и Бэр обнял Брэддока, признавая свое поражение.

Макс остался верен себе. К тому времени он давно страдал от хронических травм кистей рук. Он показал журналистам совершенно разбитую правую руку, состроил плачущую детскую физиономию и сказал: «Когда я бил Брэддока, мне было больнее, чем ему». К своему поражению он отнесся не слишком серьезно. Его жизнь все равно уже состоялась.

Буквально на следующий день после завоевания титула Брэддок вернул государству все деньги, которые когда-либо получил от него в виде пособия по безработице.

Слава обрушилась на Брэддока еще до того, как рефери поднял его руку. Америка, только что пережившая самый страшный кризис в своей истории, увидела в новом чемпионе, победившем, несмотря на 22 поражения, судьбу и соперника, своего героя. Известный журналист и писатель Дэймон Раньон дал Брэддоку кличку Боксер-Золушка, которая мгновенно прилипла к нему. Джеймсу приходили тысячи писем от людей, которым он дал надежду своей победой. Он стал в полном смысле слова народным чемпионом.

Однако слава не ударила новоявленной Золушке в голову. Брэддок все про себя знал и не обольщался, тем более что рядом всегда был умный и скептичный Гоулд. Оба понимали, что двух удач подряд не бывает и что очень велик шанс того, что Брэддок потеряет свой титул в первом же бою. Именно поэтому к подбору соперника подошли серьезно, как никогда. Задача состояла в том, чтобы «продать» свой титул как можно дороже.

Наилучшим кандидатом казался безмерно талантливый молодой негр Джо Луис. Он, кстати, был на бое Бэр — Брэддок вместе с одним из своих менеджеров, которому шепнул между раундами: «Только не говори мне, что это два лучших боксера в мире».

Однако здесь случилась осечка. 19 июня 1936 года Луис сенсационно проиграл экс-чемпиону мира Максу Шмелингу, который, таким образом, стал самым логичным кандидатом на бой с Брэддоком. Логичным, но ненужным. За три года фашистской власти в Германии Шмелинг в Америке не стал популярнее, а в случае с Брэддоком вполне реально вырисовывалась перспектива, что он может еще и победить.

Тем не менее бой со Шмелингом был намечен на 30 сентября этого же года, но в последний момент его отложили из-за травмы руки у Брэдцока. Скорее всего, это была «дипломатическая травма». Просто под тем или иным предлогом нужно было уклониться от этой встречи. Лишнее тому подтверждение — сразу же после отмены встречи зашли разговоры о бое Брэддок — Луис.

В декабре 1936 года Атлетическая комиссия штата Нью-Йорк запретила Брэддоку на подмандатной ей территории проводить бой с Джо Луисом до встречи со Шмелингом. Тогда бой с Максом был назначен на 3 июня 1937-го, но это была чистая фикция. Настоящие переговоры велись уже только с Луисом, бой с которым и состоялся 22 июня 1937 года, но не в Нью-Йорке, а в Чикаго. Однако, пользуясь тем, что Джо Луис в тот момент не имел ни морального, ни спортивного права на бой с чемпионом мира, команде Брэддока удалось выторговать очень выгодные для себя условия. Во-первых, Джеймс получил за бой колоссальный по тем временам гонорар — около 300 тысяч долларов. Во-вторых... Маленькое отступление.

Недавно проведенный опрос показал, что больше половины выросших российских мальчиков и девочек начала XXI века, читавших в детстве сказку о Золушке, считают ее не хорошей, доброй девочкой, которой в конце концов повезло, а расчетливой стервой, которая обвела всех, включая и принца, вокруг пальца. Боюсь, это говорит больше о самом поколении, чем о Золушке, но что касается Боксера-Золушки Джеймса Брэдцока, то он-то (вместе со своим менеджером Джо Гоулдом, сыгравшим роль феи) действительно оказался чрезвычайно расчетлив. В контракте на бой с Луисом имелось одно условие, которое с позиции сегодняшнего дня кажется абсолютно гениальным. В соответствии с ним Майк Джекобе, промоугер (так стали называть самых крупных менеджеров, вкладывавших свои средства в раскрутку боксера, а не просто занимавшихся его делами) Джо Луиса, в случае поражения Брэддока должен был выплачивать ему 10 процентов от своей доли за все бои Луиса, пока тот будет чемпионом мира. Джо Луис владел титулом почти 12 лет, до 1949 года, и защитил его 25 раз. И с каждого из этих боев Золушка-Брэддок стриг купоны. Миллионером он не стал, но неплохой доход имел.

Однако ни в коем случае нельзя сказать, что Брэддок «играл на поражение». Наоборот, он прыгнул выше головы и в первом раунде послал Джо в нокдаун. Но это было все, чего он смог добиться. В восьмом раунде Луис отправил его в глубочайший нокаут, первый в его жизни.

Брэддок провел еще только один бой, с британцем Томми Фарром, и проиграл его, по мнению всех, кроме судей. После этого он удалился на заслуженный отдых, обеспеченный ему и им самим, и Джо Луисом.

ДЖО ЛУИС

В тот день, когда Джо Луис пришел к нему на прием, президент Франклин Делано Рузвельт был в неважном настроении. Наверно, этот титан в инвалидной коляске, сначала вытащивший Америку из самого страшного экономического кризиса в ее истории, а теперь шаг за шагом приближавший ее к победе во Второй мировой войне сразу на двух фронтах, европейском и тихоокеанском, просто устал. Может быть, это был момент слабости, и в кои-то веки ему хотелось на кого-то опереться. Так или иначе, но посреди разговора президент неожиданно улыбнулся и сказал: «Джо, подойди ко мне, пожалуйста. Я хочу проверить твой бицепс». Луис улыбнулся в ответ, подошел и подставил президенту свою согнутую в локте руку. Рузвельт, как это иногда бывает с людьми, у которых парализованы ноги, обладал очень сильными руками, и вот сейчас он, как клещами, вцепился пальцами в бицепс Джо, а потом, слегка повеселев, сказал: «Джо, чтобы победить немцев, нам нужны такие мышцы, как у тебя».

Так было всегда. Чтобы вселить в людей уверенность в себя, Джо Луису не надо было даже ничего говорить. Ему достаточно быть рядом. Это его качество во время войны армейские пропагандисты часто использовали. Снимались бесчисленные ролики с его участием, сам Джо ездил из одной воинской части в другую. После войны многие ветераны и политики признавали, что, пожалуй, ни один другой человек не сделал для победы столько, сколько Джо Луис. Можно, конечно, сказать, что ему повезло — он родился вовремя. Но с другой стороны, гораздо больше повезло Америке — в самый трудный для нее момент у нее нашелся Джо Луис.

Начало его пути, как и у большинства подлинных народных героев, было более чем скромным. Он родился 13 мая 1914 года в городке Чеймберс-Каунти, штат Алабама, и был седьмым ребенком в семье. Его полное имя — Джо Луис Бэрроу. Его отец, Манро Бэрроу, был огромным, сильным и на редкость беззлобным человеком. Когда Джо было всего два года, отец сошел с ума, вполне возможно, надорвавшись в тщетных попытках прокормить жену и восьмерых детей. Манро поместили в психиатрическую лечебницу. Дальнейшая его судьба не вполне известна. По одним данным, он умер в 1918 году, по другим — его семье сказали, что он умер, хотя на самом деле он прожил еще около 20 лет.

Когда Джо было 7 лет, его мать Лилли вышла замуж за Патрика Брукса, у которого, как и у нее самой, было восемь детей. В 1926 году это огромное семейство переехало в Детройт. Когда Джо исполнилось 16, мать решила, что ее здоровенному стеснительному парню, очень похожему на отца, не помешают уроки музыки, подарила ему скрипку, дала немного денег и отправила к учительнице. Однако Джо потратил эти деньги на то, чтобы пойти в один из местных залов, где тренировались боксеры-любители. Обман раскрылся, когда учительница сама пришла к Лилли и сказала, что Джо у нее ни разу не был. К его удивлению, мать не рассердилась, а предоставила ему полную свободу действий, и Джо стал заниматься боксом на легальных основаниях. Ходили слухи, что, записываясь в эту секцию, Джо должен был заполнить анкету. Он очень крупно написал Джо Луис, а на Бэрроу места уже не хватило. Так появился его псевдоним. Однако, скорее всего, это легенда, а псевдоним появился несколько позже.

Джо сам точно не помнил, когда состоялся его первый официальный бой, то ли в конце 1932 года, то ли в начале 1933-го. Но своего соперника запомнил хорошо. Против новичка выставили члена сборной, недавно выступившего на Олимпиаде 1932 года, прошедшей в Лос-Анджелесе. За два раунда Джо побывал на полу семь раз, получил за это купоны на семь долларов, на которые мог купить продукты в определенном магазине, и отдал их матери.

Бросать бокс после этого печального опыта Джо и не подумал, но решил устроиться работать на завод Форда. Однако его боксерские заработки начали быстро расти, и очень скоро он ушел с завода.

Всего на любительском ринге Джо провел 54 боя, выиграл 50, из них 43 нокаутом. Завоевав в 1934 году титул чемпиона страны в полутяжелом весе, Луис решил, что пора переходить в профессионалы.

Его первыми менеджерами стали два полуподпольных дельца афроамериканского происхождения Джон Роксборо и Джулиан Блэк, а в качестве тренера они наняли для него бывшего боксера-легковеса Джека Блэкберна. Трудно оценить то, что сделало это трио для будущего Джо Луиса. Роксборо и Блэк разработали для него оптимальный имидж (кстати, именно они, видимо, «отсекли» его фамилию Бэрроу и создали «сценическое» имя Джо Луис). И если перед тренером в общем-то стояла задача отполировать бриллиант, то менеджерам пришлось создавать нечто совершенно новое, правда, они тоже работали на • натуральной основе, не корежа природу. И все же...

В начале 30-х белая Америка еще очень хорошо помнила Джека Джонсона и меньше всего хотела повторения чего бы то ни было в этом роде. Поэтому нужно было создать имидж полной противоположности Джонсона. Для Луиса был разработан целый кодекс поведения, включавший в себя множество всяких «не»: никогда перед боем не оскорблять соперника, тем более белого, и уж подавно не показывать свое торжество, стоя над ним поверженным, не грубить представителям прессы, нигде и никогда не появляться с белыми женщинами и так далее.

Надо сказать, что все это давалось Джо без большого труда, потому что он сам был очень близок к имиджу, вылепленному его менеджерами. Абсолютно безжалостный на ринге, за его пределами он казался вообще лишенным агрессивности. Хамить кому бы то ни было он, кажется, вообще не умел. К тому же Луис нес в себе негритянскую робость перед белым человеком, которая в наши дни вылилась в свою противоположность, но где-то в глубине все равно осталась все той же робостью. Белые были для него безусловно старшими братьями. По крайней мере, это так выглядело, и белое сообщество приняло его на удивление легко. Ну и времена, конечно, изменились. Когда в конце 30-х в Голливуде снимали «Унесенных ветром», актеры-негры отказывались работать до тех пор, пока из сценария не было исключено слово «ниггер», изначально повторявшееся там много десятков раз. Еще недавно представить себе такое было просто невозможно.

Тренеру Блэкберну тоже пришлось поработать. Гениальному ученику нужен и гениальный учитель, а Джек именно таким и оказался. Он быстро обнаружил, что Луис не может быстро передвигаться по рингу и вообще предпочитает стоять на одном месте. Насиловать природу Блэкберн не стал. Так как Луис в высшей степени обладал двумя главными для боксера качествами — чувством дистанции и интуитивным чувством соперника, называемым в Америке боевым инстинктом, особая быстрота ног ему оказалась не нужна, то есть она бы, конечно, не помешала, но без нее можно было обойтись. Вместо этого тренер поставил Луису слегка шаркающий шаг. Для боксера, обладавшего худшим чувством дистанции, чем у Джо, этого было бы явно недостаточно, но Луису, чтобы уходить от ударов, нужны были сантиметры, а то, что он оставался рядом с соперником, позволяло тут же контратаковать.

Хорошую устойчивость Луиса Блэкберн тоже превратил в достоинстю. Это позволяло Джо максимально вкладываться в удар, который у него и без того от природы был нокаутирующим. Кроме того, Блэкберн поработал и над ударом. Он сделал его максимально коротким, компактным, как и все другие действия Луиса на ринге. Короче говоря, Джек сыграл роль великолепного настройщика, которому попался прекрасный рояль, — он выжал из него абсолютно все, что было возможно. По сути дела, он реализовал потенциал Джо на все сто процентов.

О достоинствах Луиса как боксера можно говорить часами, но в любом случае нельзя не сказать еще об одном его качестве, которое, кстати, особенно выделял Майк Тайсон, — точности удара. Пожалуй, в этом у Джо не было равных не только среди современных ему тяжеловесов, но и среди всех без исключения потомков.

В общем, если еще прибавить достаточно высокий рост, 186 см, и приличный вес, за 90 кг, можно сказать, что Джо Луис был абсолютно совершенной боевой машиной. Оставалось только проверить ее на практике.

Свой первый профессиональный бой Джо провел 4 июля

1934 года с неким Джеком Крэкеном, которого нокаутировал впервом раунде. А дальше пошло-поехало. В этом году он провел еще 11 боев, и только двум его соперникам с огромным трудом удалось закончить бой на ногах. За первые пять месяцев года Джо также провел 11 боев, и снова только двоим избитым и измочаленным соперникам удалось услышать финальный гонг, а остальные не смогли и этого.

25 июня 1935 года, меньше чем через год после начала профессиональной карьеры, Джо Луис встретился с экс-чемпионом мира в тяжелом весе — Примо Карнерой. Джо использовал старую добрую тактику работы с более высоким противником: бил по корпусу, а когда противник опускал руки, бил в голову. В четвертом раунде Карнера решил вспомнить молодость, когда в цирке поднимал самого толстого зрителя, и попытался поднять Джо. В ответ тот поднял Карнеру и отбросил в сторону, а в шестом раунде послал итальянца сначала в нокдаун, а потом в нокаут.

С Максом Бэром Джо расправился в четыре раунда. Макс так и не смог ни разу нанести свой коронный правый кросс. Вскоре в одном из интервью он сказал, что после очередного нокдауна «увидел так много Джо Луисов, словно против него вышел драться весь Гарлем».

Баск Паолино Ускудун тоже не смог оказать сопротивления Луису, но этот бой очень внимательно смотрел Макс Шмелинг.

История боя Луис — Шмелинг стала классической в том отношении, что она как никакая другая показала, что опыт в сочетании с наблюдательностью бьют класс.

После боя Луиса с Ускудуном репортеры, уже знавшие, что в скором времени Шмелингу предстоит встреча с Джо, несколько снисходительно спросили немца, увидел ли он у своего будущего соперника хоть какие-то недостатки. Макс добродушно улыбнулся и ответил, что кое-что заметил, но что именно, не скажет. Тогда над этим много смеялись, сочтя, что Шмелинг блефует. Все помнили, что с ним сделал Макс Бэр, и все помнили, что с самим Бэром сделал Джо Луис. Конечно, серьезные эксперты, которых хватало и среди журналистов, понимали, что предсказывать результат поединка, исходя из таких сравнений, нельзя, но все же и они очень скептично смотрели на перспективы Шмелинга в этом бою.

Бой состоялся 19 июня 1936 года. То, что Шмелинг действительно что-то заметил, стало ясно в первом же раунде, как и то, что Джо плохо тренировался и даже не позаботился привести в порядок свой вес. В первых трех раундах никаким нокаутом для Шмелинга и не пахло, а ведь большинство специалистов предрекало, что больше трех раундов он не продержится. Более того, Макс вел абсолютно равный бой.

Здесь самое время вспомнить, что же все-таки заметил Шмелинг, просматривая бои Джо. Макс обнаружил, что после джеба левая рука Луиса всегда как бы немного зависает, вместо того чтобы идти назад и прикрьшать челюсть. Более того, она еще и опускалась на несколько сантиметров, полностью открывая левую сторону головы Луиса для правого кросса. А правый кросс навстречу — это был как раз коронный удар Шмелинга. И именно этот удар из раза в раз обрушивался на голову ничего не понимавшего Луиса.

Катастрофа произошла в четвертом раунде. Джо нанес свой левый джеб, который, как обычно, слегка завис и съехал вниз на несколько сантиметров по правому плечу Шмелинга. В ту же секунду просвистел кросс, пришедшийся точно в челюсть. На свою беду, Луис не упал, хотя полностью потерял ориентировку, и Шмелинг успел всадить еще две серии ударов. Джо сел на пол. Потом встал, но это уже был совсем другой боксер.

Шмелинг, как человек опытный, решил не форсировать события, прекрасно понимая, кто перед ним. Макс не собирался особенно атаковать и рисковать нарваться на левый хук или правый кросс Луиса. Вместо этого он методично из раза в раз повторял свою контратаку.

Раунд шел за раундом, а Макс снова и снова проводил свой прием. После боя подсчитали, что всего Максу удалось провести за бой 91 кросс в челюсть Джо, последний из которых — в двенадцатом раунде — и поставил точку в этом бою.

Много лет спустя, когда взошла звезда Мохаммеда Али и все эксперты стали сравнивать двух предположительно самых великих тяжеловесов в истории, многие из них заметили, что у Луиса по сравнению с Али был один существенный недостаток, который ярче всего проявился в бою со Шмелингом, но от которого он так и не смог до конца избавиться, — неумение перестраиваться по ходу боя.

Ну а Макс вернулся в Германию, где еще раз пережил свой звездный час, даже более блистательный, чем первый, и где против своей воли стал любимчиком Гитлера и особенно Геббельса, который широко использовал победу немца над негром в качестве подтверждения идеи расового превосходства арийцев. Отголоски этой кампании дошли до Америки, где Шмелинга окончательно возненавидели. Между тем, когда несколько лет спустя Джо Луиса спросили, верил ли он когда-нибудь, что расистские высказывания, приписываемые Шмелингу, действительно исходили от Макса, он ответил, что никогда не сомневался, что автор этих слов Геббельс, так как хорошо ему знакомый Шмелинг просто не мог сказать ничего подобного.

Джо быстро оправился от поражения. Уже через два месяца после боя со Шмелингом он встретился с его старым противником, Джеком Шарки. Тот после победы над Харри Уиллсом считал себя большим специалистом по негритянским бойцам и собирался окончательно развенчать легенду по имени Джо Луис. Однако потом говорили, что Шарки во время боя больше лежал, чем стоял. Луис несколько раз послал его в нокдаун, а уже в третьем раунде нокаутировал.

С сентября 1936 по февраль 1937 года Луис провел еще шесть боев, которые показали только, что он по-прежнему лучший тяжеловес своего времени. Одна из этих встреч закончилась грустным курьезом уже в первом раунде. Цосле удара Луиса довольно известный тяж Эдди Симмз неожиданно повернулся к рефери и сказал ему: «Пойдем, прогуляемся по крыше». В ответ на это арбитр принял единственно верное решение — остановил бой.

К этому времени его главным менеджером или, точнее уже будет сказать, промоутером (от менеджера его отличают принципиально иные финансовые возможности, а также способность самостоятельно организовывать матчи) стал Майк Джекобе. Джон Роксборо и Джулиан Блэк были слишком умными людьми, чтобы не понимать: надо делиться, если не хочешь потерять все, и они поделились с одним из самых сильных игроков боксерского бизнеса. Майк Джекобе вместе с Джо Гоул-дом, менеджером чемпиона мира Джеймса Брэддока, и провернули всю операцию по организации боя Брэддок — Луис. Как уже говорилось, это было непростым делом, так как нужно было обойти Макса Шмелинга, который, как победитель Луиса, разумеется, имел приоритетное право на бой за чемпионский титул. Но бизнес-элита профессионального бокса вместе с американской публикой, не желавшей видеть иностранца, да еще представителя нацистской Германии, чемпионом мира, хотела боя Брэддок — Луис, а потому он не мог не состояться.

Он и состоялся 22 июня 1937 года. В первом раунде Луис несколько увлекся атакой и пропустил апперкот навстречу. Нокдаун. Джо тут же вскочил. Брэддок бросился его добивать, но Луис выдержал его атаки, хотя явно был потрясен, а в конце раунда сумел даже вернуть себе инициативу, которую больше уже не упускал. Он выигрывал раунд за раундом, и только чрезвычайное мужество держало чемпиона Золушку на ногах. Но чудеса для него давно уже кончились, и никакая фея не могла его спасти. В восьмом раунде Джо нанес левый апперкот по печени и правый кросс в голову. Брэддок не рухнул на пол, а опустился, как будто решил прилечь отдохнуть, но встать он не смог даже тогда, когда рефери уже закончил счет, и секунданты отнесли его в угол.

После боя Майк Джекобе зашел в раздевалку Луиса. Тот возлежал на массажном столе как римский император, а вокруг суетились люди, которые казались очень маленькими рядом с ним. Массажисты приводили Джо в порядок, хотя он явно не слишком пострадал. За все это время Джо сказал лишь две фразы: сначала — что уже поздно, и неплохо бы поспать, а потом — что неплохо бы перед этим еще съесть цыпленка. До 23-летнего парня еще не дошло, что он уже второй человек в стране после президента. Потом Джекобе пошел в раздевалку к Брэддоку. Тот был ужасен. В ответ на три вопроса журналистов он трижды покачал головой и промычал что-то нечленораздельное. На следующий день Джекобс с большим удивлением прочитал в газетах подробные интервью с чемпионом и экс-чемпионом.

Может быть, Джо Луис и не сразу понял, кто он такой теперь, но, когда понял, тут же попросил всех своих друзей, знакомых, а также журналистов не называть его чемпионом до тех пор, пока он не разберется со Шмелингом. Друзья и знакомые послушались, а журналисты, разумеется, нет.

Однако до второго боя с Максом Джо успел трижды защитить свой титул. Самым примечательным был его первый соперник — британец, а точнее, валлиец Томми Фарр, который, как и все уроженцы Уэльса, очень не любил, когда его называли англичанином.

Фарр провел прекрасный бой и сделал максимум возможного. Встречу в целом он, конечно, проиграл, но несколько раундов выиграл. Луис обрушил на челюсть и корпус Томми всю свою артиллерию, но тот ни разу не упал. У Фарра, как боксера, было множество достоинств, но один существенный недостаток — очень слабый для тяжеловеса удар. Если бы не это, то еще неизвестно, как сложился его бой с Луисом.

С Луиса Фарр начал свои «гастроли» в США Он провел еще четыре боя: с экс-чемпионами мира Максом Бэром и Джеймсом Брэддоком, а также с очень сильными тяжеловесами Лу Нова и Редом Берманом. По мнению практически всех экспертов и зрителей, Фарр выиграл все эти бои. Тем не менее судьи ни разу так и не решились дать ему победу. За это безобразие стыдно стало даже американской спортивной прессе, которая начала всячески превозносить Фарра. Репортеры прозвали его Томми Львиное Сердце по аналогии с известным королем-рыцарем Ричардом, но все это никак не могло компенсировать несправедливость, совершенную по отношению к нему.

Ровно через год после боя с Брэддоком, 22 июня 1938 года, Джо наконец-то встретился со Шмелингом снова. Когда Макс в начале весны приехал в Штаты, он был потрясен тем, как изменилось отношение к нему. Только что прошел аншлюс Австрии, и весь мир гадал, что Гитлер будет делать дальше. В Америку уже приехало много беженцев из Германии, и то, что они рассказывали, потрясло американскую общественность до основания. В результате Шмелинга объявили нацистом. Макс как мог объяснял, что он не нацист и не антисемит, и в подтверждение этого указывал на своего менеджера и друга Джо Джекобса, еврея. Джекобс, который относился к Шмелингу как к близкому родственнику, тоже, надрывая глотку, рассказывал всем, какой Макс замечательный человек, но в результате только нажил себе множество врагов.

Вся страна с надеждой смотрела на Джо Луиса. Ему не оставили права на поражение. Он должен был от лица демократии победить тоталитаризм. Ситуация парадоксально напоминала ту, что сложилась перед боем Джек Джонсон — Джим Джеффрис. Но если тогда Америка требовала от Джеффриса победы над негром, которого воспринимала почти как князя тьмы, то теперь она требовала от негра победы над белым, воплотившим для большинства американцев все зло мира. В какой-то момент даже Джо, все понимавший и знавший, стал воспринимать Шмелинга как и все остальные. Удивительно несправедлива бывает судьба.

Макс был очень подавлен этой атмосферой ненависти и с нетерпением ждал боя, а Джо тем временем тренировался. Мудрый Блэкберн понял, в чем состояла ошибка его подопечного еще в самом начале первого боя Луиса со Шмелингом, и весь этот год он старательно работал над его не вполне идеальным джебом. Может быть, Джо и не умел перестраиваться во время боя, но слушать тренеров он умел, как и выполнять все их требования. Очень скоро его левая рука Луиса перестала зависать и опускаться после джеба. Была ликвидирована единственная дыра в защите, которая давала Шмелингу шанс на победу.

К бою Луис подошел в состоянии близком к тому, в котором летчик идет на таран. Вспоминая это через много лет, он сказал: «Жизнь всей страны в тот момент зависела от меня». И он был, к сожалению, прав. Большинство американцев ненавидело нацистов, но достаточно пассивно: слишком уж далека была от них Европа со всеми ее проблемами, но были и активные и достаточно многочисленные американские нацисты, в основном немецкого происхождения, которые в случае победы Шмелинга пусть на какое-то время, но обязательно подняли бы головы. Так что Джо действительно не имел права на поражение.

Когда противники наконец вышли на ринг, Луис несколько секунд смотрел на Шмелинга, а затем нанес два левых джеба, тут же подкрепленных двумя мощными ударами левой снизу-сбоку по челюсти. Макс явно почувствовал их силу. Потом Луис провел мощную серию из множества ударов. Где-то в середине этой серии Шмелингу удалось провести правый кросс, но он был ослаблен атакой Джо, и его удар не возымел никакого действия. Джо снова атаковал. В один момент его джеб чуть завис, и Шмелинг тут же попытался провести тот прием, который принес ему успех в первом бою, но Луис ждал этого и отскочил. Он стал медленно надвигаться на Шмелинга, и тот шаг за шагом отступал к канатам. Поняв, что попал в ловушку, Макс попытался контратаковать, но напоролся на левый хук Луиса. Ему, правда, удалось на какое-то время связать руки Джо, но тот освободился и нанес два джеба и правый кросс. Макс частично заблокировал, частично самортизировал эти удары, но снова оказался у канатов. Здесь после небольшой возни Луис взорвался серией, которая закончилась страшным правым кроссом, чуть не вытряхнувшим беднягу Шмелинга из его ботинок. Чтобы не упасть, он схватился правой рукой за канаты, оставшись абсолютно беззащитным, и Джо навис над ним, нанося один удар за другим. Гордость не позволяла Шмелингу отпустить канаты, сесть на пол и дать себе десять секунд на отдых, а Луис бил и бил. В какой-то момент Макс стал инстинктивно поворачиваться к своему сопернику спиной, тогда Джо стал бить его по затылку и шее. Тогдашние американские правила, в отличие от европейских, не запрещали этого. Наконец колени Шмелинга подогнулись, но он все же устоял на ногах. Здесь рефери вмешался, отогнал Луиса, вроде бы решил отсчитать нокдаун, а потом неожиданно плюнул на это и приказал продолжить бой. Арбитр явно не собирался помогать «нацисту».

Дата добавления: 2015-08-18