Джек Девшей — Манасский Мордоворот 2 страница

Поверить в эту историю целиком очень трудно. Во-первых, потому, что она как две капли воды похожа на десятки таких же историй о детстве других боксеров, а во-вторых, потому, что описанный прием — шаг в сторону с ударом, да еще нокаутирующим (кстати, Корбетт и в зените своей карьеры не был но-каутером), относится к числу самых сложных в боксе. Но что-то в этом роде, наверно, действительно произошло, так как жить в районе, где провел свое детство Корбетт, и не драться постоянно было невозможно, тем более что одними своими джентльменскими костюмчиками он провоцировал агрессивных сверстников, испытывавших нечто вроде ленинской классовой ненависти к тем, кто хотел и мог вырваться из трущоб, где им предстояло провести всю жизнь.

Совершенно невозможно точно установить, когда Джентльмен Джим стал профессионалом. В банке он проработал на разных должностях шесть лет. На все времени уже не хватало, и из трех своих хобби — театра, бокса и бейсбола — чем-то необходимо было пожертвовать. Он почти отказался от бейсбола, но продолжил играть в полупрофессиональной труппе и ходить в боксерский клуб. Потом пришло время оставить и банковскую карьеру. Трудно сказать, когда именно Корбетт решил отказаться от синицы, которую давно и прочно держал в руках, и отправиться ловить журавля в небе. Но, зная всю последующую его карьеру, нетрудно предположить, что и этот свой шаг он рассчитал, как рассчитывал все и всегда в своей жизни.

Слава Салливана гремела по всей Америке. О заработках его тоже постоянно говорили, что неудивительно, так как в среднем за год он получал в несколько раз больше президента страны. Четыре года любительских боев, проведенных в перчатках и без них, убедили Корбетта, что у него есть неплохие шансы добиться успеха в таком денежном деле. За все это время он проиграл лишь один бой — некоему Билли Уэлчу, да и то по очкам, но уже в следующем бою нокаутировал своего обидчика в первом же раунде.

Для своего времени Корбетт был очень высок — 186 см, а его вес в начале карьеры составлял примерно 81—82 кг. Кроме того, он прекрасно бегал спринтерские дистанции и был отличным гимнастом. И наконец, за внешностью, которая гораздо больше подходила актеру, работающему в амплуа героя-любовника, чем герою ринга, скрывался настоящий боевой дух и абсолютная уверенность в своих силах и голове. Ни то, ни другое его не подвело.

Кроме того, Корбетт оказался настоящим новатором в боксе. Точнее, в тяжелом весе. Салливан и его предшественники задали определенный, агрессивный, но в целом незамысловатый стиль. Так дела обстояли далеко не всегда. Чемпион Англии в тяжелом весе 1795—96 годов-Даниэль Мендоса не обладал сильным ударом и ростом был всего 170 см, но весь бой строил на непробиваемой защите. Другой чемпион, царивший на лондонском ринге через несколько лет после Мендосы, Джем Белчер, первым в истории бокса стал бить на отходе, и таких тяжеловесов было немало. Однако Корбетт создавал все это с нуля, и несколько «велосипедов» ему пришлось изобретать заново, так как он просто не знал об их существовании. Многие инновации Корбетта вызывали у современников чувство полного недоумения. Так, когда на тренировках Джентльмен Джим боксировал с тенью, другие бойцы смотрели на него просто как на придурка.

Первый профессиональный бой (впрочем, никто не может утверждать, какой бой Корбетта был первым профессиональным) Джентльмен Джим провел с известным боксером Джо Коински 30 мая 1889 года, но после четырех раундов его прервала полиция.

Боксеры остались недовольны таким раскладом и менее чем через неделю, 5 июня, провели повторный матч, для которого на этот раз избрали место, куда, как они полагали, полиция не сунется, — речную баржу.

В этом бою как ни в-одном другом проявился характер Корбетта. В первой встрече с Коински он растянул запястье правой руки, но даже не попытался под этим предлогом отложить встречу. Во время второго боя он сильно травмировал две костяшки и левой руки. Тогда Джим на ходу перестроился и стал наносить левые боковые таким образом, что вся тяжесть удара приходилась на другие костяшки. Кроме того, он ни секунды не стоял на месте. Коински бегал за ним и не поспевал, пока наконец не выдохся в двадцать седьмом раунде, после чего бой был остановлен: секунданты спасли Джо от нокаута. Еще одна любопытная деталь этого боя: до сих пор не вполне ясно, по каким правилам он проходил, — одни источники утверждают, что оба дрались в пятиунцевых перчатках, а по другим данным, у Корбетта были маленькие двухунцевые перчатки, а Коински дрался в обычных уличных перчатках со швами.

Однако Корбетта все никак не воспринимали всерьез. Среди других боксеров того времени он со своими джентльменскими манерами, страстью к театру, костюмами, внешностью и прической в стиле «помпадур» со взбитой, зачесанной назад и набриолиненной копной волос казался не просто белой вороной, а инопланетянином.

21 мая 1891 года Корбетт встретился с австралийским негром Питером Джексоном, с которым незадолго до того отказался драться Салливан. Великий Джон Л. прямо сказал, что чемпионский пояс в тяжелом весе — такая ценность, что нельзя допустить, чтобы он достался негру. Публику это вполне устроило. Она в большинстве своем считала точно так же, и никого не покоробило, что Джон Л. косвенно признал, что мог проиграть Джексону. Впрочем, зная Салливана, можно твердо сказать: Джон Л. имел в виду нечто другое. Он никогда не сомневался, что может победить кого угодно. Не сомневался он и в том, что и Джексон ему по зубам, но он действительно полагал, что «не негритянское это дело» —драться с самим чемпионом мира. Современникам такой взгляд на вещи был более понятен, чем нам, поэтому никто и не подумал обвинить Салливана в трусости.

Корбетт был по своим убеждениям куда большим расистом, чем Салливан — это еще сыграет в его жизни определенную роль, — но он все-таки решил встретиться с Джексоном, возможно, чтобы косвенно показать свое превосходство над Сал-ливаном. Бой получился очень тяжелым и продолжался 61 раунд, после чего объявили ничью. Большинство экспертов согласились с этим вердиктом. Корбетт до конца своей жизни будет утверждать, что на самом деле выиграл этот бой, в частности на том основании, что после боя Джексон говорил, что у него страшно болели и руки, и ноги, а у него самого болели только руки. В своих воспоминаниях Джентльмен Джим вообще выдумывал довольно фантастические объяснения, почему неудачные для него бои закончились так, а не иначе, из чего становится ясно, — Корбетт все-таки не умел проигрывать, что и продемонстрировал в одном из своих следующих боев в лучшем, или, точнее, худшем виде. Вообще Джентльмен Джим был гораздо более противоречивым человеком, чем можно подумать, поверхностно ознакомившись с его биографией. Видимо, он страдал тяжелой психопатией, причем наследственной. Его отец убил свою жену, мать Джима, сделавшую его Джентльменом, а затем покончил с собой. Впоследствии жена самого боксера утверждала, что он имел явную склонность к садизму и обожал, например, держать горящую сигару как можно ближе к ее лицу, наслаждаясь ее ужасом, а мог и прижечь ей кожу. Все это настолько не вяжется с его конфетным обликом, что в такие россказни как-то даже трудно поверить, но в скором времени Джентльмен Джим еще покажет, на что он способен.

Буквально через месяц после боя Корбетта с Джексоном в Сан-Франциско приехал Салливан, и здесь Джентльмен Джим еще раз доказал, что с головой у него полный порядок. Джон Л., так же как и Корбетт, работал в театре, но только чем-то вроде аттракциона имени самого себя. 26 июня они встретились за кулисами, где Корбетт предложил чемпиону поспарринговать с ним за некую сумму денег. Салливан согласился, но при одном довольно странном условии: что они будут делать это прямо в смокингах. Корбетт не стал возражать, и вот два джентльмена провели, к радости собравшихся, четыре раунда в своих столь экзотических для такого занятия нарядах. Таким образом хитрый Джентльмен Джим получил всю нужную ему информацию о стиле чемпиона из первых рук.

А уже через год с небольшим, 7 сентября 1892 года, в Новом Орлеане Джентльмен Джим встретился на ринге с Великим Джоном Л. в бою за титул чемпиона мира. Этому матчу предшествовали долгие переговоры. Салливан был щедр, но именно поэтому ему всегда было нужно очень много денег. Его стандартный гонорар за официальный бой составлял 25 тысяч долларов (годовой оклад президента США в то время), но Джону Л. этого показалось мало. Он выдвигал еще одно условие: его противник должен был поставить сам на себя еще 10 тысяч долларов, а Салливан соответственно ту же сумму на себя. Победитель должен был забрать все 45 тысяч долларов, десять из которых и так принадлежали ему 10 тысяч долларов считались огромной суммой, но Корбетт легко нашел «спонсора». Его менеджером был театральный продюсер Уильям Брейди, с которым Корбетт работал артистом. Брейди безоговорочно верил в своего подопечного и не только дал 10 тысяч долларов, но и решил поставить пьесу «Джентльмен Джек», в которой Корбетт должен был сыграть после победы над Салливаном.

Великий Джон Л. недолюбливал правила маркиза Куинсберри, но на этот раз он сам на них настаивал, так как понимал, что выносливость не является его сильной стороной. Корбетт легко согласился. Он также предпочитал новые правила. Бой проводился в стандартных для того времени пятиунцевых перчатках.

На ринг поднялся Джентльмен Джим, натренированный как никогда ранее, и тень Салливана. Джон Л. весил 96 кг, на 5 кг больше, чем в бою с Килрейном три года назад. Кроме того, он вообще был плохо тренирован, и к 34 годам его фантастическое здоровье уже подточило многолетнее пьянство. Тем не менее Джон Л. не сомневался в победе, а зрители заключали ставки из расчета 4—1 в его пользу. Но уже после первых раундов те, кто ставил на Салливана, забеспокоились.

Не имеет смысла описывать этот бой, в котором раунды очень похожи друг на друга. Позже Салливан сказал: «Я бы нокаутировал его, если бы он хотя бы на секунду остановился». Но Джентльмен Джим как раз останавливаться и не собирался. Джону Л. еще повезло, что у Корбетга не было нокаутирующего удара. Чемпион мира в легком весе Джон Маколиф, близкий друг первого чемпиона, вспоминая этот бой, сказал: «Я часто думаю, почему Салливан умудрился так долго продержаться на ногах, находясь под дождем джебов и хуков, которые обрушил на него Корбетт». Маколиф сказал и еще одну важную вещь: «Корбетт был первым человеком в жизни Салливана, который посмел смеяться над ним как во время боя, так й до него. Это было совершенно ново для Салливана, и он потерял контроль над собой».

Человек хоть чуть-чуть более робкий испугался бы Салливана, потерявшего над собой контроль, но Корбетт этого и добивался. Он не торопил события, и развязка наступила в двадцать первом раунде. Пропустив серию ударов, Салливан пошатнулся, отошел в угол и взялся рукой за канат, чтобы не упасть. Корбетт нанес размашистый длинный удар правой, и Салливан рухнул на колени. Из последних сил он встал, но, пропустив последнюю серию ударов, упал лицом в землю.

Публика приняла Корбетга плохо. Люди еще просто не были готовы принять чемпиона, исповедующего такой защитный

стиль ведения боя, но нового чемпиона это не слишком волновало. После боя Джентльмен Джим 15 месяцев разъезжал со своим театром по Штатам, играя главным образом Джентльмена Джека из поставленной в его честь пьесы. Все это время он проводил демонстрационные бои, в одном из которых встретился еще раз с Салливаном, причем встреча состоялась всего через 10 дней после титульного боя в Медисон-сквер гардене в Нью-Йорке.

В январе 1894 года Корбетт провел бой со старым знакомым, Чарли Митчеллом, и нокаутировал его в третьем раунде. Потом снова проводил лишь демонстрационные бои. В ноябре 1895 года он решил оставить ринг навсегда и сосредоточить все внимание на театральной карьере, но передумал и вернулся. Один человек его уже давно ждал, и с нетерпением, — некий Боб Фитцсиммонс. Вообще-то против этого странного малого Корбетт должен был защищать свой титул,еще в октябре 1895 года, но переговоры тогда сначала затянулись, а потом провалились. Затем Джентльмен Джим покинул ринг, потом набирал форму, едва не проиграв при этом здоровенному малому Тому Шарки, весьма колоритному персонажу, получившему кличку Моряк Том — не столько за свою бывшую профессию, сколько за вытатуированный у него на груди парусник. Но наконец и Фитцсиммонс дождался своей очереди.

РЫЖИЙ РОБЕРТ

Вряд ли существовал другой чемпион в тяжелом весе, чью внешность обсуждали бы так много и охотно. Никак не могли решить, на кого он больше похож, на пеликана или на журавля. Джон Л. Салливан называл его «боевой машиной на ходулях». Впрочем, почти у каждого, кто его видел, находилось свое определение. Современники говорили, что фотографии ни в коей мере не передавали того странного впечатления, которое он производил. Ростом 182 см, с могучим торсом, что было не так заметно из-за очень длинных рук, с такими же длинными, но невероятно тощими ногами. Все это венчала маленькая лысеющая абсолютно птичьего вида голова с остатками рыжих волос. Если Корбетт по своим внешним данным вполне мог играть героя-любовника, то Фитцсиммонс идеально подходил для ролей, которые уже лет тридцать с неизменным успехом играет Пьер Ришар.

Однако за столь забавным фасадом скрывался очень достойный и чрезвычайно мужественный человек. Роберт Фитцсиммонс родился 26 мая 1863 года в городе Хелстон на полуострове Корнуэлл в Великобритании. Уроженцев этих мест по традиции считают потомками кельтов, самым древним из известных племен, населявших Британские острова. Как ни странно, Корнуэлл с его легендами и мифами все-таки оказал на Фитцсиммонса какое-то воздействие, хотя он еще ребенком покинул эти места вместе с родителями и уехал в Новую Зеландию. Там в ранней молодости Боб много работал подмастерьем кузнеца. Неизвестно, когда он начал заниматься боксом, но в 17 лет он выиграл довольно серьезный по меркам Новой Зеландии турнир в легком (это не опечатка) весе, в 1882 или 1883 году уехал в Австралию, где выступал до февраля 1890 года, а в марте уехал в Америку.

Своего первого успеха здесь он добился менее чем через год. 14 января 1891 года Фитцсиммонс, чью внешность к тому времени уже давно обсудили и присвоили ему клички Рыжий Роберт и Конопатый Боб, в 13-м раунде нокаутировал одного из самых прославленных здешних боксеров — чемпиона мира в среднем весе Несравненного Джека Дэмпси (не путать с чемпионом мира в тяжелом весе 1919—1926 годов Джеком Дэмпси). В том бою Фитцсиммонс бежалостно раз за разом укладывал Несравненного на пол, пока не уложил окончательно. Специалисты, однако, много говорили тогда, что Рыжий Роберт — чудо анатомии и только благодаря этому очутился в среднем весе, так как у него торс тяжеловеса, а ноги не весят почти ничего.

Последующие несколько лет Фитцсиммонс дрался то в среднем, то в тяжелом весе, хотя его собственный колебался в районе 72—76 кг. За это время он подтвердил, что личность его так же эксцентрична, как и внешность.

Например, вряд ли в истории был еще хотя бы один боксер, который тренировался с ослами и мулами. Делал он это, по словам очевидцев, следующим образом. Подходил к раздраженному чем-то животному сзади. Всякий нормальный осел или мул в такой ситуации начинает лягаться задними ногами. При этом сила удара такова, что он вполне может проломить копытом череп человека. Боба это не смущало. Находясь в опасной близости от ослиной задницы, он не только уворачивался от копыт, но еще и наносил массу ударов сам, разумеется, по воздуху и не причиняя вреда животному, так что даже нынешние защитники окружающей среды вряд ли бы нашли в его действиях состав преступления. Тренировался Рыжий Роберт также с подрастающими львятами и медвежатами. Он парировал быстрые атакующие движения их лап, и даже боролся с ними. Скорее всего, это были цирковые животные с подпиленными когтями, иначе просто невозможно понять, как же он это делал.

Однако Фитцсиммонс прекрасно понимал, что тренировать нужно не только тело, но и дух. Он часто уходил в дальний угол тренировочного лагеря или леса, где никто не мог его побеспокоить, закрывал глаза и представлял себе, что тонет. Когда он начинал чувствовать, что вот-вот захлебнется и пойдет ко дну, он резко выбрасывал руку, хватался за воображаемый борт лодки или бревно и вытягивал себя из воды. Фитцсиммонс утверждал, что именно благодаря такому виду тренировки ему удалось поставить себе удары невероятной силы, которые несчастные, попадавшие под эти кувалды, сравнивали, по иронии судьбы, с ударами копыт мула, от которых сам Боб так удачно уворачивался.

С 1891 по 1895 год Фитцсиммонс провел массу боев, официальных и демонстрационных, которые часто отличались от официальных только по названию, и не проиграл ни одного. Как-то за один день он встретился с семью тяжеловесами и нокаутировал всех. Он давно считал себя готовым к бою с Кор-беттом, но Джентльмен Джим, завоевав титул, резко охладел к боксу и стал все больше склоняться к театру. На 31 октября 1895 года был назначен его бой с Фитцсиммонсом, но тут Корбетт заявил, что покидает ринг и объявляет чемпионом такого же американского ирландца, как и он сам, Питера Махера. Разумеется, он не имел на это никакого права. Чемпионский титул не передается по наследству, но у Корбетга временами случались приступы мании величия, и тогда этот приятный джентльмен становился невыносим.

Однако ситуация с титулом разрешилась быстро. 21 февраля 1896 года в городке Мексико, штат Техас, Фитцсиммонс встретился с Махером и нокаутировал его через 95 секунд после начала боя. Узнав об этом, Корбетт заявил, что никуда он не уходил, никому титул не оставлял и еще покажет, кто тут настоящий чемпион. Во втором бою после возвращения он встретился с известным боксером, также ирландского происхождения, Томом Шарки, невысоким, здоровым и выносливым как бык и с таким же, как у быка, понятием о тактике и правилах ведения боя. Два раунда Корбетт делал с ним что хотел, а потом выдохся по причине недостаточности тренировок на театральных подмостках и едва протянул еще два раунда (бой, по настоянию Корбетта, должен был продолжаться не более четырех раундов). За это время Шарки так его обработал, что Корбетт полчаса не мог встать со стула, что не помешало ему позже написать в автобиографии, что Том ни разу не смог его ударить. После этого боя Корбетт возобновил тренировки в полном объеме и стал готовиться к защите своего титула. Тем временем с Фитцсиммонсом случилась большая неприятность. 2 декабря 1896 года он встретился в Сан-Франциско все с тем же Томом Шарки. Первые раунды остались за Моряком Томом, но в шестом Фитцсиммонс перехватил инициативу и больше ее уже не упускал, а в восьмом своим коронным ударом по корпусу отправил Шарки в глубокий нокаут. Но тут рефери заявил, что удар был ниже пояса, а потому победителем объявляется лежащий пластом на земле Том Шарки, а Фитцсиммонс соответственно побежденным.

Рефери на ринге в тот день был Уайетт Эрп. Да-да, тот самый неукротимый шериф с Дикого Запада. Фитцсиммонс, не знавший, с кем имеет дело, чуть не полез на него с кулаками, но его остановили. Кто был прав в этой истории, кто виноват? Мнения рассказчиков расходятся, в зависимости от симпатии к участникам. Эрп, как и многие служители закона, был иногда склонен его слегка нарушать. Сам азартный игрок, он вполне мог перед боем через подставное лицо поставить деньги на Шарки или же договорился с другими игроками. Вполне возможно также, что он в момент удара находился в неудобном положении и ему действительно показалось, что удар пришелся ниже пояса. Таких историй хватает. Но мало кто сомневается, что удар Фитцсиммонса на самом деле был нанесен по всем правилам. Это поражение не навредило Конопатому Бобу, и все эксперты решили, что оно равноценно победе.

17 марта 1897 года в Карсон-Сити, штат Невада, Боб Фитцсиммонс наконец-то встретился с чемпионом мира в тяжелом весе Джимом Корбеттом. Это был первый чемпионский бой, снятый на кинопленку, так что при большом желании его можно посмотреть и сейчас.

Существует разная информация о том, сколько Фитцсиммонс весил в тот день. По официальной версии — 167 фунтов (75,8 кг), то есть столько, сколько он потянул на официальном взвешивании, но один член его команды утверждает, что утром того же дня, когда Фитцсиммонса взвесили в тренировочном лагере, он весил всего 156,5 фунта (71 кг). Это вполне возможно: случалось, что, когда боксеру не хватало массы, при взвешивании ему подкладьшали в трусы или в шорты, в которых он вставал на весы, стальные бруски. Вес Корбетта составлял 183 фунта (83 кг).

За несколько дней до боя во время пробежки Фитцсиммонс случайно встретил Корбетта вместе с несколькими членами его команды. Боб остановился и, полный уважения к чемпиону, подошел к нему с протянутой для пожатия рукой. «Я пожму тебе руку там, — Корбетт глазами показал на стадион, — после того как побью тебя». «Тогда ты мне ее никогда не пожмешь», — ответил Фитцсиммонс. Последовал обмен резкими репликами, и спутники Корбетта благоразумно встали между боксерами. Надо думать, что Фитцсиммонс не забыл оскорбления.

Корбетт сразу захватил инициативу и принялся выигрывать раунд за раундом. Он значительно превосходил Фитцсиммон-са в скорости, и тот просто не поспевал за ним. Первые пять раундов остались за чемпионом, а шестой вообще чуть не кончился для Рыжего Роберта нокаутом. Фитцсиммонс получил очень сильный удар правой в челюсть и смог подняться на ноги только на счет девять. Каким-то чудом он сумел продержаться на ногах до конца раунда, но большинство зрителей решило, что дело уже сделано. Однако в восьмом раунде Фитцсиммонс провел свой коронный удар по корпусу, так не понравившийся Уайетгу Эрпу, и Корбетт вздрогнул всем телом. Девятый и десятый раунды тоже были за претендентом. В одиннадцатом и двенадцатом Корбетту удалось выровнять положение, но в тринадцатом Фитцсиммонс снова выглядел предпочтительнее, он даже выбил Джентльмену Джиму золотой зуб, который улетел к зрителям.

Корбетт довольно резво начал четырнадцатый раунд, но Фитцсиммонс ответил правым под ухо, а затем еще серией. Однако на Корбетта это не произвело большого впечатления. Чуть позже он атаковал своего рыжего противника левым боковым, тот частично уклонился, частично парировал удар и сделал вид, что сейчас будет бить правой. Вместо этого Боб просто чуть махнул правой рукой, сделал подшаг правой же ногой вперед, закрутил весь свой корпус влево и как из пушки выстрелил левым кулаком в солнечное сплетение. Это был удар, который перечеркнул все, что сделал Корбетт до сих пор. Он попытался встать, но ноги как будто парализовало. Слегка оторвав корпус от земли, снова упал всем телом. Тогда он пополз к канатам, чтобы, схватившись за них, подняться, но там его уже, стоя за канатами, ждал хронометрист Уильям Маддун, друг и тренер Салливана, которого Корбетт нокаутировал пять лет назад. Маддун вел счет вместе с рефери, и, когда лицо ползущего Корбетта оказалось у него перед глазами, он как раз говорил: «..десять, аут».

То, что устроил Джентльмен Джим, когда через несколько минут пришел в себя, одобрил бы даже такой джентльмен, как Майк Тайсон. Фитцсиммонс стоял в углу и, повернувшись лицом к аудитории, махал двумя американскими флажками. Незадолго до боя он обратился с просьбой о предоставлении американского гражданства, которое ему теперь было гарантировано. Корбетт подскочил к Бобу и ударил его в спину, завершив удар толчком, отчего Фитцсиммонс упал и даже оказался под нижним канатом ринга. Сил у Корбетта осталось не так много, поэтому Рыжий Роберт был, скорее, удивлен, когда поднялся на ноги. Тем временем секунданты скрутили Джентльмена и оттащили его в угол. Через несколько минут Корбетт снова направился в угол к Фитцсиммонсу и сказал: «Ты должен дать мне матч-реванш. Я имею право еще на один шанс». Боб протянул ему руку, которую Корбетг на этот раз пожал, и сказал: «Я покончил с боксом». «Если ты не будешь драться со мной, я нападу на тебя на улице», — сказал Корбетт. «Если ты еще раз пальцем до меня дотронешься, я тебя убью. Наша книга прочитана и закрыта», — ответил Фитцсиммонс.

Как ни странно, многие очевидцы, рассказывая позже об этом бое и последовавшем за ним скандале, вспоминали еще один совершенно неприметный на первый взгляд эпизод. Когда Малдун и рефери уже закончили счет, на ринг поднялся один из секундантов Корбетта, огромный парень, который выглядел так, словно мог побить обоих участников матча одновременно. Это был спарринг-партнер Корбетта Джеймс Джеф-фрис.

КОТЕЛЬЩИК ДЖЕФФРИС

Проиграв свой титул, великий Джон Л. оставил после себя пустоту, которую ни победивший его Корбетт, ни победивший Корбетга Фитцсиммонс заполнить не смогли. В Джентльмене Джиме при всей его разносторонней одаренности не чувствовалось подлинного размаха. Он был расчетлив, умен, прекрасно выстроил свою карьеру, но за это не любят. К тому же страна просто не готова была признать своим символом человека, который так пекся в бою о собственной безопасности и о сохранности своей прически в стиле «помпадур». Одна из его кличек и была Джим Помпадур. Национальных героев так не называют.

Симпатичный чудак Фитцсиммонс тоже не тянул на звание символа нации. Его иностранное происхождение не сыграло здесь никакой роли, американцы считали его своим, но вот его внешность — дело другое. Человек, которого прозвали Конопатый Боб, тоже не может стать национальным символом. К тому же было достаточно широко известно, что все нестандартное тело Боба легко умещается под каблуком его миниатюрной жены Роуз, которая фактически работала его менеджером. Роуз неплохо разбиралась в боксе и в сильных и слабых сторонах своего мужа, и, когда он в первых раундах проигрывал Кор-бетту, она что есть силы заорала: «Милый, дай ему в пузо!» Совет так понравился публике, что скоро десятки луженых глоток орали вслед за ней: «Дай ему в пузо!» В конце концов Боб так и сделал. В результате чемпионом он стал, но вторым человеком после президента — нет. До президента Клинтона с его Хилла-ри было еще слишком далеко, и Америка не была готова смириться с тем, что в жизни столь влиятельного человека, как чемпион мира в тяжелом весе, жена играет слишком большую роль.

Уильям Брейди, менеджер Корбетта, был вообще-то театральным антрепренером, но новую профессию он тоже неплохо освоил. Это ведь он дал 10 тысяч долларов Джентльмену Джиму, чтобы тот мог встретиться с Салливаном, и не прогадал. Когда Брейди познакомился с Джеймсом Джеффрисом и взял его в команду Корбетга спарринг-партнером, он сразу понял, что из этого парня может получиться то, что никогда не получится из Джентльмена Джима, — настоящая звезда. И он в очередной раз не ошибся.

Скорее всего, именно Брейди догадался прозвать своего нового подопечного Котельщиком. В век паровых машин это звучало внушительно. Впрочем, если Джеффрис на самом деле и работал на заводе, где изготовляли котлы, то только несколько месяцев, так как он достаточно рано ушел в бокс.

Джеффрис родился в городе Кэрролл, штат Огайо, 15 апреля 1875 года. В январе 1896 он провел свой первый профессиональный бой с довольно известным тяжеловесом Хэнком Гриф-фином в Лос-Анджелесе и нокаутировал его в четырнадцатом раунде. Гриффин провел на ринге более ста боев, и трудно допустить, что Джеффрис был совсем уж новичком, когда вышел против него. Скорее всего, у Джеймса за плечами уже были какие-то любительские или полупрофессиональные бои, проведенные где-нибудь в глубинке. Двух своих следующих противников он нокаутировал во втором раунде. Вот с таким послужным списком он и пришел в команду Корбетга.

В конце 1897 года все имеющие отношение к боксу люди уже знали, кто такой Джеймс Джеффрис. К тому времени он провел два боя с очень популярными тяжеловесами Гасом Ру-лином и Джо Коински и оба закончил вничью. Все решили, что для новичка это колоссальное достижение. А когда 22 марта 1898 года он в третьем раунде нокаутировал негра Питера Джексона, того самого, с которым Джентльмен Джим провозился шестьдесят один раунд и добился только ничьей, о нем всерьез заговорили как о будущем чемпионе. Правда, от Джексона тогда уже мало что осталось, но об этом не было широко известно.

Через полтора месяца Джеффрис в 20-раундовом бою одолел Тома Шарки, ставшего его другом на всю жизнь, и путь к бою за чемпионский титул был открыт. Напоследок он пообещал Шарки, что, если станет чемпионом мира, даст ему матч-реванш, а свое слово Котельщик не нарушал никогда.

Боб Фитцсиммонс не завязал с боксом, как обещал Корбетгу, но оказался очень ленивым чемпионом. Он владел титулом более двух лет и провел за это время лишь несколько демонстрационных боев, в ходе которых, в частности, нокаутировал одного здоровенного увальня, который весил больше него самого килограммов на 40—45. Тем не менее он считал, что абсолютно готов к бою с кем угодно, и 9 июня 1899 года в Бруклине, штат Нью-Йорк, вышел на ринг против Джеймса Джеф-фриса.

Уже первое впечатление получилось не в пользу чемпиона. Джеффрис был огромен и при этом явно быстр и ловок. Его рост составлял 189 см, а вес — 93,5 кг. Для своего времени он казался почти гигантом. Фитцсиммонс на его фоне выглядел просто журавлем.

Надо сказать, что Джеффрис вообще был на редкость одаренным спортсменом. Он бегал 100 ярдов за 10,2 секунды, что соответствует 11,1—11,2 на стометровке. Это особенно впечатляет, если учесть, что олимпийский чемпион 1900 года пробежал эту дистанцию за 11 секунд. Джеймс при своем могучем сложении также прыгал в высоту почти на два метра (точный результат неизвестен, но все утверждают, что он был «за шесть футов», то есть выше 1,83 м). Короче, Джеффрис был фантастически одаренный от природы человек. И, наконец, он потрясающе выглядел на ринге, в отличие от самого Фитцсиммонса. Чтобы стать национальным героем, Джеффрису достаточно было победить.

Дата добавления: 2015-08-18