Глава 9. Она слабо и печально улыбалась

Она слабо и печально улыбалась. Я прижал ее к груди и баюкал, как ребенка, закрывая от жестокостей этого мира, спасая, уберегая, пряча и страстно жалея, что не могу разорвать себе грудную клетку и сунуть это трепетное существо туда, чтобы жила в тепле и счастье, и я бы наслаждался тем, что она в безопасности.

– Спасибо, – шепнула она.

– За что? – спросил я.

– За твои… слова, – прошептала она, поправила себя тут же: – За твои… чувства.

– Ты можешь их читать?

Она мягко улыбнулась, пощекотала ресницами мне грудь.

– Это нетрудно. Мы потому и выжили, что внимательно вслушивались, прежде чем сделать шаг. Я понимаю, для вас это трусость… позорная трусость…

– Нет-нет, – горячо заверил я. – Выполнить клятву такой ценой – это подвиг.

– Ну… если честно, мы все-таки думали не о клятве, а о выживании. О самой клятве… иногда. Когда совсем уж бывало плохо.

– А бывало часто?

– Все время, – ответила она серьезно.

– А сейчас?

Она улыбнулась светло и счастливо.

– Я даже не могла представить себе такое счастье. И так страшусь, что это может оборваться!

Я потряс головой.

– Нет. Никогда. И ни за что. Я тебя люблю просто безумно. А ты заранее можешь ощутить опасность… так что нам ничто не угрожает. Я тоже могу, но ты – лучше. Сейчас наконец-то пришел наш час… Место для счастья – здесь. Тебе нужны какие то обряды, чтобы скрепить наш союз?

Она прошептала:

– Только ты. Если обряды нужны, то твои. Как скажешь…

– Любовь, – сказал я жарко, – единственный священник. Время для счастья – сейчас. Я теперь знаю, что единственный верный способ стать счастливым – сделать счастливой свою любимую!

Я поцеловал, усадил ее в кресло, со вздохом поднялся. Она жалобно и пугливо смотрела на меня большими печальными глазами.

– Я на минутку, – пообещал я. – А ты поспи пока. Ты сегодня набегалась… Налеталась, в смысле.

Кажется, я совсем теряю голову и совсем не жалею. В приемной куча народа, все ждут новых указаний или подтверждения старых правил, во дворе ржание коней и незнакомые голоса, это прибыли новые лорды, а я только вышел из комнаты, где тихохонько сопит в кресле, подергивая лапками, мое сокровище, и уже всеми фибрами тянусь обратно. Да так, что делаю нечеловеческие усилия, будто ломлюсь через незримые стены, чтобы выйти в общий зал.

Навстречу бросился новый управитель, Артур Шницлер, собранный, всегда настороженный, с недоверчивыми глазами, он показался мне смахивающим на трудоголика, знаю такую породу, потому и определил его на замену Кемпбеллу.

Шницлер чист, я просмотрел его внимательно, эдакий хозяйственник, которому любая идеология абсолютно неинтересна.

Сейчас он поклонился и уставился на меня немигающими глазами.

– Ваша светлость…

– Говори, – сказал я нетерпеливо.

Он сказал торопливо:

– Есть вариант, как лучше упорядочить доставку продовольствия в Альтенбаумбург…

Я буркнул:

– Ну и?..

Он ответил с почтительным поклоном:

– Не желаете ли одобрить или отвергнуть?

Я оглядел его с головы до ног с некоторым подозрением. Да что они, мелькнула злая мысль, сговорились все? Когда вся эта мелочевка осточертела хуже горькой редьки, всегда наваливается все это, когда совсем некогда…

Другую мысль, что это совсем не мелочевка, я тут же придушил, нельзя отвлекаться, какой из меня политик, если буду вот так… Разве что районного масштаба, а я то понимаю, что и королевством могу рулить не хуже других. Насчет лучше, еще не знаю, могу наломать дров, но силы из меня прут, а что дури много, так ее у всех хватает, и моя дурь рядом с другими дурями совсем даже мудрость…

– Послушай, Артур, – проговорил я медленно, – если сам не решишь такую мелочь, то что вообще можешь?

Он сказал виновато:

– Но его светлость покойный герцог такие вопросы изволил решать лично…

– Покойному больше делать нечего было, – изрек я. – С моим появлением все повышены в… положении.

– Ох, ваша светлость!

– Что, не нравится?

– Я так не сказал, ваша светлость…

– Ты вот, – сказал я, – будешь решать то, что решал герцог, а я буду решать вопросы мироздания.

Он рискнул раздвинуть губы в улыбке.

– Как Господь Бог?

– Точно, – одобрил я. – Он создал нас себе в помощь!.. И пока управляет вселенной, нам поручил ее крохотный уголок – Землю. Так что давай не трусь. Ты здесь уже двадцать лет, должен знать, что и когда. И как кому.

Он снова поклонился.

– Да вроде бы знаю, ваша светлость. Но…

– Ответственность страшит? – сказал я понимающе. – Тогда подумай, каково мне?

Он отступил и удалился, но в дверях оглянулся и взглянул на меня уже совсем другими глазами. Неужели думал, что быть герцогом – это только пить, жрать да служанок таскать в постель? Думаю, даже у Хорнельдона был не такой уж разгульный образ жизни, как думают наивные.

Я разговаривал, решал какие то вопросы, отдавал приказания, мне казалось, что прошла масса времени, хотя за окнами все тот же ясный летний вечер, когда солнце давно скрылось за краем земли, а на земле еще странный таинственный свет…

Когда я вбежал в комнату, Иллариана все так же сидит в кресле, жалобная и сиротливая. При моем появлении вскочила и бросилась мне на шею.

– Наконец то! Я уже соскучилась.

– Я тоже, – признался я.

Она обхватила меня руками, прижалась так крепко, словно старалась втиснуться в меня.

– Тебе надо возвращаться, – произнесла она со вздохом. – У вас там война, а ты примчался сюда! Зачем?

– Хотел на себя посмотреть издали.

Она мягко улыбнулась, принимая шутку, но в глазах осталось вопросительное выражение.

Я переспросил:

– Вернуться во Флорендж? К королю Херлуфу?

Она покачала головой:

– Ты же знаешь, о чем я. Вернуться к своим людям в Сен-Мари. Ты сам говорил, они уже перешли границу того… Гандерсгейма, так? Первые отряды вступили, по твоим же словам, в бой. Или скоро вступят. Без тебя, хотя все еще ждут.

Я ощутил укол совести, но тут же отмахнулся.

– По сути дела, если совсем уж трезво, я там не очень то и нужен. Грамотно вести войну мои полководцы умеют лучше меня. Доблестный Макс прекрасно опробовал тактику защиты от вражеской конницы, он ее обязательно усовершенствует и будет применять все чаще и ширше. Граф Ришар не забудет во всех городах строить крепкие ворота и оставлять гарнизоны для защиты. Другой стратегии и не нужно.

Она сказала так же невесело:

– Но ты должен быть там.

– Почему?

– Ты – знамя, – объяснила она. – Когда тебя видят, все сражаются лучше. Идут за тобой.

– Ерунда, – ответил я польщенно. – Пусть привыкают обходиться без стимуляторов. Иди ко мне, лебедушка!.. Или ты журавлик?

Она мягко улыбнулась.

– Ни то, ни другое. Я…

Как ни вслушивался, но некоторые словечки долунных людей все-таки за пределами расшифровки. Наверное, из-за того, что они уже не совсем люди.

– Драгоценнейший осколочек древнего мира, – сказал я. – Драгоценнейший… Я постараюсь тебя сохранить, лапушка. И никакому Темному Миру до тебя в моем замке не дотянуться.

Она вздрогнула.

– Не говори так. Они медленные, но упорные. И всегда добиваются своего. Видишь, уже и в твой замок пробили брешь…

Я натужно улыбнулся, хотя внутри нарастает холод, за окном недобро блистают холодные звезды, серебрятся инеем вершинки деревьев. Полночь приближается и приближается, ничем не остановить. Приближается гораздо быстрее, чем мне бы хотелось.

– Тогда, – сказал я с мужеством отчаяния, – придется прибегнуть к самым крайним формам цензуры.

Она переспросила удивленно:

– К чему-чему? Это как?

– Вычеркнуть лишнее, – объяснил я. – В смысле перебить их всех.

Она мягко улыбнулась.

– Во первых, не получится.

– Почему?

– Там целый мир!

Я двинул плечами.

– Миры тоже гибнут.

Она покачала головой.

– Лучше подумай, как закрыть ту щель. Сюда уже проникло несколько мерзких тварей. А будет хуже.

– Закрыть щель? – перепросил я. – Хорошее решение. Обычно так и делают. Да-да, я такое сотни раз видел… в своем срединном. Там эти порталы со всех сторон. Их закрывают, открывают, закрывают… С той стороны открывают, с этой закрывают… и так без конца. Нравится, видимо. Сам процесс нравится, а результат им не важен. Увы, я не они, я человек окончательных решений. А в этом случае ты мне сама подсказала…

Она в удивлении даже отстранилась.

– Я?

– Да, мое счастье, – сказал я. – Камень Яшмовой Молнии!.. Говоришь, нужно всего лишь сказать некое волшебное слово? Какое?

Она замедленно покачала головой. Лицо ее побледнело, в глазах мелькнул страх.

– Я не знаю, как это делается. Но все равно…

– Что?

– Неужели ты сможешь?

– Без всяких угрызений совести, – заверил я. – Даже если они там все в Красной книге. Мир пока несовершенен, идеальных решений нет. Господь сжег Содом и Гоморру, хотя там были и отдельно взятые праведники! А еще раньше все человечество притопил оптом… Об этом нам сообщил не только потому, чтобы его гнева боялись, как мыши кота, но и чтоб сами в случае чего… Понимаешь? Мы же по его образу и подобию! Если надо прижечь язву – то раскали железо погорячее! Даже если язва с целый мир. У меня есть ориентиры, с кого поступать правильно… кстати, а что «во вторых»?

Она покачала головой:

– Я тебе не верю. Ты не сможешь так поступить. Это и есть во вторых. Во вторых, им надо просто не дать вредить другим мирам.

Я сказал угрюмо:

– Об этом и говорю. Лучше всего помогает усекновение головы. Можно утопить или побить камнями. Но мы больше предпочитаем очищение души огнем. Да и красиво… Все мы любим смотреть в костер! А особенно когда оттуда несет вкусным запахом мяса… Родовая память, однако. Силен в каждом из нас пещерный человек, силен!

Она вздрогнула и стала такой маленькой, что я схватил ее на руки, прибаюкал, и она тут же уснула, как обиженный, а затем обласканный ребенок.

На лице отражается такое умиротворение, такой покой, что даже не знаю. Наверное, впервые за все тысячелетия, когда даже во сне страшились, что вот-вот придет кто-то ужасный и сожрет целиком с косточками.

И чтобы сон ее всегда был спокойным, надо обезопасить себя от Темного Мира как можно надежнее. Каменные шары для создания портала все равно когда-то восстановят, какими бы медленными существа Темного Мира ни были.

Она мирно спит рядышком, теплая и тоненькая, голову пристроила на моем плече. Уже знаю, во сне постепенно переползет мне на грудь, охватит обеими руками и закинет на живот ногу, попробуй вырваться! Так чувствует себя надежнее, защищеннее, что, конечно же, льстит и наполняет меня гордостью, все мы созданы в первую очередь для защиты женщин, для их безопасности и беспечного чириканья.

Очень осторожно я высвободился, полночь уже вот-вот, простолюдины беспечно спят в теплых постелях жен и любовниц, предоставив думать об их благополучии и безопасности благородному сословию господ.

В зале, примыкающем к моей спальне, пусто, но из следующего доносятся шаги ночного стража.

Я торопливо опоясался захваченным из покоев мечом, уже умею делать быстрее и красившее тех, кто учился этому с детства, забросил за спину лук, застегнул пояс и, надменно вздернув подбородок, пошел к выходу.

Если чутье не подводит, то и этой ночью меня перебросит в Темный Мир, я же в Альтенбаумберге. Может быть, в самом деле, в Вестготии натворил что-то такое, из-за чего Темный Мир злорадно открыл мне дорогу в ад? Голова уже трещит, как спелый арбуз, от догадок одна другой нелепее, не хочется думать, что я какими то поступками сам незаметно подвел себя к той опасной черте, когда всего один шаг перебрасывает на другую сторону.

Скорее всего, мне так хочется думать, Темный Мир старается пробиваться всюду, но здесь с этой стороны долбится Темная Фея, стенка сперва истончилась, затем появилась узенькая щель, куда меня и втягивает всякий раз в полночь, когда их власть особенно сильна. Правда, других не тронула, но те, в самом деле, слишком уж чистые и бесхитростные души…

Победа, да и вообще успешная война практически невозможна без пятой колонны. Темная Фея сумела уловить в свои сети самых отъявленных преступников. Одни помогают здесь, а наиболее отпетых переправила туда.

Но здешние не могут попасть туда, а попавшие не могут выйти обратно. И только я, как Агасфер, шатаюсь между мирами.

Один из заспанных слуг подобострастно выбежал навстречу.

– Ваша светлость…

Я отмахнулся:

– Иди спи.

– Как скажете, ваша светлость, – сказал он обрадованно и торопливо исчез.

Я ругнулся запоздало на себя, такого умного и быстрого на решения, а герцогу нужно думать над каждым словом, даже брякнутым вот так вскользь. Возможно, его приставили всю ночь воду носить из колодца на пятый этаж, а я, ничтоже сумняшеся, сменил приоритеты.

В холле горят свечи, светло и радостно, часовые лишь проводили меня взглядами.

Арбогаст мирно жует гальку, насыпанную в ясли вперемешку с овсом. Хруст такой, будто неспешно работает камнедробилка, уши подрагивают, то ли от удовольствия, то ли прислушивается, что и где происходит в мире.

– Лапушка, – сказал я тихо, – предлагаю опасное приключение… Скорее всего ничего не получится… но почему не рискнуть?

Он подбадривающе фыркнул. Я оседлал его, вывел во двор и посмотрел на запад. Как ни оттягивай неприятный момент, но полночь наступила, как мне кажется, а я, если верить архангелу, с каждым днем становлюсь темнее, так что либо начну уходить в Темный Мир уже с вечера, либо вообще не смогу оттуда вернуться…

Во двор вышел граф Гатер, на лице крайнее удивление.

– Ваша светлость, куда вы на ночь глядя?

– Не закудыкивайте дорогу, благородный граф, – ответил я. – Просто хочу проверить, как это седло держится.

Он покачал головой.

– А разве вы не в нем прибыли?

– Как можно? – возразил я с достоинством. – Это было бы очень непатриотично по отношению к местной промышленности. С другой стороны, я должен сам оценить их работу. Если плохо, выгоню из шорников, пусть идут лес рубить. Там если и придавит деревом – не жалко.

Он засмеялся:

– Да, конечно.

Из темноты выметнулся Бобик, мне показался вдвое крупнее обычного, из пасти прорывается сдавленный рык, шерсть торчком, глаза стали кроваво красными.

– Учуял? – спросил я. – Не могу, мой славный… Там придется убивать, что значит – лишать жизни. А это не есть хорошо. Хотя… гм… с другой стороны, тех существ не обязательно рассматривать как людей. Но тебе не пройти через этот непонятный Барьер Миров. Хотя, конечно, можно рискнуть… Нет, не могу! Нельзя в темные дела людей вмешивать невинные души зверей…

Граф Гатер спросил быстро:

– Ваша светлость… о чем вы?

Я ответил с неловкостью:

– Увы, граф, на этот раз взять вас с собой не смогу. Хотя и очень хотелось бы. Надо завершить то, что мы начали здесь. Или хотя бы попытаться.

– Но мы же разрушили… Врата Ада?

– На этой стороне, – пояснил я. – Только на этой.

– Господи!

Я развел руками.

– Надо, дорогой граф.

Он вскрикнул:

– Я пойду с вами!

Откуда то появился граф Стерлинг, по крайней мере я услышал его истончившийся голос:

– А я? Обязательно…

Дата добавления: 2015-08-18