Глава девятнадцатая. Мы мчались обратно в Дублин на обтекаемом, черном «Майбахе»

Мы мчались обратно в Дублин на обтекаемом, черном «Майбахе». Бывшая собственность Роки О’Банниона.

Ни я, ни Бэрронс не делали попытки заговорить.

Я слишком много пережила, продолжительность кошмара не так уж важна. Как выяснилось позже – двадцать семь часов. Я нос к носу столкнулась с Охотником, узнала, что мой «призрак» реальный и представлял собой куда большую опасность, чем погоня Невидимых. Меня заперли в пещере, пытали, избили до смерти, спасли. Я ела живую плоть Невидимого, получила нечеловеческую силу и мощь, в обмен потеряла Бог знает что; сразилась с вампиром, после чего подралась с Бэрронсом, позволила убийце моей сестры заполучить могущественный Темный Артефакт, и самое ужасное, в его присутствии я абсолютно утратила свою волю. Если бы Бэрронс не подоспел во время, чтобы снова меня спасти, я бы послушно пошла вслед за своим заклятым врагом, околдованная одетым в багровую мантию Крысоловом.

Затем, уже после того как я решила, что меня ничем не удивишь, Гроссмейстер лишь раз взглянув на Бэрронса просто ушел.

Это меня пугало. Очень. Если уж Гроссмейстер ушел от Бэрронса, то в какой опасности я постоянно нахожусь? До этого самого момента в пещере, я чувствовала себя непобедимой. Пока один мужчина, сказав пару слов, не превратил меня в послушную, лишенную воли к сопротивлению марионетку, а другой мужчина припугнул первого и заставил его уйти. Крутой и еще круче.

Я взглянула на «еще круче». Открыла рот. Он смотрел на меня. Я закрыла рот.

Не знаю, как ему удавалось вести машину, потому что мы смотрели друг на друга достаточно долго. Ночь проносилась мимо, воздух внутри машины готов был разорваться от невысказанных вслух слов. Мы даже не разговаривали, как обычно, без слов, никто из нас не хотел выдать ни своих мыслей, ни своих чувств.

Мы смотрели друг на друга, как двое незнакомцев проснувшихся после ночи любви и не знающих что сказать друг другу, поэтому молча расходящихся в разные стороны. Конечно же они обещают позвонить, потом… И они еще в течении нескольких дней с легким чувством стыда и неловкости косятся на телефон, вспоминая как обнажились перед абсолютно незнакомым человеком, и никуда никто так и не позвонит.

Бэрронс и я, сегодня вечером, обнажили душу друг перед другом. Поделились слишком многими секретами, и ничем важным.

Я уже собиралась отвести взгляд, как он протянул руку и прикоснувшись к моей щеке своими длинными, сильными и красивыми пальцами, погладил меня.

Когда Иерихон Бэрронс прикасается к тебе с нежностью, ты ощущаешь себя самой‑самой на всем белом свете. Это как выйти на встречу с огромным, диким львом в джунглях, лечь, засунуть голову ему в пасть, и вместо того чтобы отнять жизнь, лев лизнет тебя и замурлычет.

Я отвернулась.

Он снова уставился вперед, на дорогу.

Наше путешествие закончилось в таком же натянутом молчании, как и началось.

– Подержите, – сказал Бэрронс, когда он повернулся закрыть дверь в гараже. Теперь у него была установлена система охраны, и набрал цифры на пульте.

Уже почти рассвело. Краем глаза я видела Тени, они сновали у самого края Темной Зоны, движения их были беспокойными и отчаянными, словно мухи на липкой ленте.

Я приняла из его рук изящный стеклянный шар. Хрупкий и тонкий словно яичная скорлупа, он был невозможного цвета, постоянно меняющиеся оттенки как одежда В‘лэйна тогда на пляже в Эльфийской стране. Я осторожно рассматривала его, сдерживая свою новую силу. Я слишком сильно хлопнула дверью «Майбаха». Бэрронс до сих пор еще бесится. «Никому не нравятся любители погрохотать дверями», – рявкнул он.

– Что это? – спросила я.

– Шар Д’Жай. Принадлежит Королевскому Дому Видимых.

– Не может этого быть. Это не ОС, – сказала я.

Он посмотрел на меня.

– Именно так и есть.

– Нет. – сказала я. – Я ведь разбираюсь в таких штуках, помнишь?

– Да, – медленно повторил он. – Это ОС.

– Нет.

Я подумала, что сейчас мы будем играть и дальше в «нет‑да». Мы свирепо мерили друг друга взглядом – каждый был уверен в своей правоте.

Тут его озарило, в глазах мелькнуло понимание, и он резко произнес:

– Мисс Лэйн, достаньте копье из коробки.

– Не вижу смысла и не стану этого делать.

В жизни больше не прикоснусь к этой штуке. Я знала, что внутри меня плоть Невидимого, мучительно было осознавать это, и то, что я понятия не имела насколько меня изменила эта еда. До того момента пока я не пойму каковы мои пределы, я собиралась прилежно избегать всего способного нанести вред Эльфу.

– Тогда просто откройте коробку, – рявкнул он.

Это я могу сделать, правда, смысла все равно не уловила. Достала коробку из подмышки и открыла ее. Я посмотрела на копье. Какое‑то время пыталась ощутить его.

Я не могла его почувствовать.

Совсем.

Собственно, я вспомнила, что и в будуаре Мэллиса не почувствовала его. Я просто заметила его, на столике в коробке.

Я изо всех сил сосредоточилась. И все равно ничего. Мое ши‑видящее чувство было мертво. Оно не молчало. Оно не устало. Оно просто исчезло. Потрясенная я закричала:

– Да что со мной такое?

– Вы ели Эльфа. Догадайтесь, что это значит.

Я закрыла глаза.

– Эльф не может чувствовать Эльфийские ОС.

– Именно. И знаете, что это значит? Это значит, мисс Лэйн, что вы больше не можете отыскать «Синсар Даб». Черт подери.

Он резко развернулся и направился в магазин.

– Черт подери. – повторила я словно эхо. Значит, я больше не нужна ни Бэрронсу, ни В’лэйну. Получив столько нечеловеческих талантов, я внезапно оказалась ничем не примечательной.

Он меня предупреждал, что всегда бывают минусы.

Чертов минус.

Я потеряла все, чем обладала, чтобы стать на половину Эльфом и вот неизбежный итог, я получила и их слабости.

Все воскресенье я провела, отсыпаясь, в постели. Пережитые ужасы доконали меня. Наверное, мое быстрое, сверхъестественное выздоровление тоже имело свою цену. Человеческое тело не приспособлено к таким быстрым переменам, от смерти к регенерации. Не знаю, что там происходило со мной на клеточном уровне, но не смотря на истощение, Эльф внутри меня был раздражен, вел себя агрессивно, и казалось что маленькие солдатики ощетинивались у меня под кожей.

Я спала и вздрагивая видела сны. Кошмары. Я оказалась в холодном месте, откуда не было выхода. Высоченные стены изо льда окружали меня. Какие‑то создания вылезали из пещер в застывших, отвесных скалах надо мной, и наблюдали за мной. Где‑то там находился чудовищный замок, ужасная крепость из черного льда. Я чувствовала, как она притягивала меня, я знала, что если я найду ее и войду в эти запретные двери я уже никогда не стану прежней.

Я проснулась дрожа, встала под обжигающий душ пока горячая вода не закончилась. Завернутая в полотенца я раскрыла ноутбук и попыталась ответить на е‑майлы друзей, но я не могла вникнуть в то, о чем они мне писали. Вечеринки, алкогольное желе, кто с кем спал, он сказал – она сказала, все это не укладывалось сейчас в моем мозге.

Я легла спать. Мне снова снился кошмар о том ледяном месте. Я повторила обжигающий душ, чтобы растопить лед внутри. Посмотрела на часы. Понедельник, 9 утра. Можно было остаться в кровати весь день и спрятаться, или можно забыться в каждодневных заботах.

Я выбрала рутину. Иногда опасно остановиться и подумать. Иногда нужно продолжать двигаться дальше.

Я заставила себя навести марафет. Скраб, маска и бритье. Я сунула колено под душ и намазала его зубной пастой, это Алина меня научила, еще когда я только начинала брить ноги и частенько резалась. Когда по бледно‑голубому гелю потекла кровь, я разрыдалась. В этот момент, если бы я снова оказалась в Эльфийской стране, и могла бы провести с ней время еще раз, я бы проявила слабость.

Кровь текла по бледно‑голубому гелю.

Я смотрела на нее.

У меня течет кровь. Ранка не заживает. Почему? Я счистила пасту с пореза. Кровь не сдерживаемая более ничем свободно потекла вниз, струйками стекая по моей все еще мокрой ноге.

Нахмурив брови, я сжала кулак и ударила в дверной косяк.

– Ой!

В полном удивлении, все еще не веря в происходящее, я ударила снова. Было больно и ободранные костяшки начали кровоточить.

Моя супер человеческая сила пропала! И раны больше не заживают!

Мысли мои закружились. Мэллис говорил что‑то про то, как ему приходится постоянно есть Невидимых, даже еще до того как я проткнула его. Я решила, что это какая‑то зависимость.

Теперь я знала почему: если перестать есть, человек становится снова самим собой. Конечно, Мэллис не хотел допустить такого.

Я смотрела в зеркало, смотрела, как течет кровь. Все это напомнило, как я в прошлый раз стояла перед этим зеркалом. Тогда я была в восторге от себя.

Трудно сказать, что заставило все встать на свои места, словно вспышка ясности в мозгу и на меня посыпались картинки:

Вот гипс падает с руки, я вижу пятна от красных и черных чернил на коже; татуировки на теле Бэрронса, Мэллис кричит что бросил браслет в переулке, пытается узнать как Бэрронс нашел нас; я прикованная к трубе в гараже, рядом набор инструментов для татуировок…

И меня осенило.

– Ах, ты сволочь, – выдохнула я. – Так все было для отвода глаз? Ты испугался, что я обнаружу уже сделанную татуировку.

Игры в играх, как типично для Бэрронса.

Я начала с помощью зеркала изучать сантиметр за сантиметром собственной кожи. Он сказал тогда: «Я собирался спрятать татуировку».

Я щупала, искала. Смотрела под грудью, между ягодицами (для этого даже маленькое зеркальце взяла) и, осмотрев все, вздохнула с облегчением. Посмотрела в ушах, за ушами.

И нашла сзади на шее, высоко, в впадинке у черепа, почти невидима под волосами. Это был замысловатый узор черных и красных чернил с слабо светящейся буквой Зет посередине, мистический бар‑код, тавро чародея.

Наверное, он сделал это в ту ночь, когда вынес меня из Темной Зоны, в ночь, когда наложил гипс и вылечил меня. В ту ночь, когда сказал спать и поцеловал меня. Я долго лежала без сознания.

Потом он почему‑то забеспокоился, что я найду татуировку. Переживал, что если я найду ее, то взбешусь. Он не ошибался, именно так все и было бы. Так что, когда я вернулась из Эльфийской страны, у него выдалась прекрасная возможность настоять на татуировке для моего же собственного блага. Без сомнений, он бы просто тронул старую, ну или добавил бы что‑нибудь гадкое к ней.

Когда я ясно дала ему понять, что если он еще раз посмеет, с такой наглостью, нарушить границы моей личности, то я уйду от него, после этого наверное он оказался в полной растерянности. Заставить нельзя, потому что тогда я уйду… и он понимал, что если я узнаю про то, как он уже давно пометил меня, тоже уйду. Он сделал татуировку без моего согласия и разрешения, пометил меня как свою собственность. Его собственность. Теперь у меня на шее эта его чертова Зет.

Я потрогала татуировку. Она была чуть теплее остальной кожи. Я вспомнила, как лежала в адской пещере и жалела каждым граммом своего существа, что не разрешила ему пометить меня.

Если бы он не сделал татуировку, я бы умерла.

Смешно, но единственная вещь которую сделай он и я бы покинула его, именно благодаря ей я все еще жива.

Я смотрела на себя в зеркало, и желала, чтобы все в моей жизни было бы такое же ясное как и мое отражение.

Ровена ошибалась. Она так сильно ошибалась. В жизни существуют только оттенки серого. Черное и белое всего лишь возвышенные идеалы нашего разума, стандарты по которым мы пытаемся судить обо всем, и определить свое место в мире по тому к чему мы ближе. Добро и зло, в своих чистых формах, неосязаемы и неуловимы и их никогда нельзя будет пощупать. Они как иллюзии Эльфов. Мы можем лишь ровняться на них, стремиться к ним, и надеяться что не потеряемся в тени, и не потеряем способность видеть свет.

Сила существует. Если ты не используешь ее, кто‑то другой использует. С ней ты можешь или создавать или уничтожать. Создавать это хорошо.

Уничтожение – зло. Вот и все мои приоритеты.

Я чувствовала копье позади, тихая вибрация щекотала мои ши‑видящие чувства.

Я снова ощущала ОС. У меня снова была только лишь обыкновенная человеческая сила и способность заживлять раны. Я была, снова, я. Стопроцентная МакКайла Лэйн, к лучшем или к худшему.

Я вернулась и была этому рада. Надеюсь, темная плоть прошла через меня не оставив следа.

Жизнь не просто белая или черная. Это одежду можно надеть таких цветов, а все остальное остается далеко от нас, как и всегда.

Я оделась, спустилась вниз, и открыла магазин.

День был суматошный. Немного полил дождь, но не слишком сильный. Я нашла мобильный телефон, тот который Мэллис кинул в переулке, он лежал на прилавке у кассы, рядом оказались мои ботинки, куртка и сумка; Бэрронс наверное подобрал их когда искал меня. На мобильном осталось всего две полоски от батарейки, поэтому я включила его на подзарядку. Больше я не стану так безответственно относится к своему мобильному. Навсегда я запомнила тот телефон, который упал на дно голубого бассейна и то, какой я была испорченной юной особой.

Ботинки и куртку я выбросила в мусорку на улице, вместе со всем тем, во что была одета находясь под Барреном. Мэллис прикасался к этому. Одежда провоняла им, и я никогда больше не смогу это носить.

Браслета на прилавке не оказалось.

Я слегка улыбнулась. Бэрронс знал, после слов Мэллиса я догадаюсь, что у него была другая возможность найти меня. Хорошо. Он недооценил меня. Ему и не нужно было.

К шестнадцати ноль‑ноль у меня было около шестидесяти покупателей.

Я уже собиралась повесить табличку «перерыв» и отлучиться в туалет, когда почувствовала кого‑то, или чего‑то, за входной дверью.

Эльф – но не Эльф!

Я напряглась.

Тут дверь вишневого дерева, с ромбовидными панелями, приоткрылась, звякнул колокольчик.

Внутрь вошел Дерек О’Баннион, источая агрессию и высокомерие. Я удивилась, как он когда‑то показался мне привлекательным. Он даже не был загадочно красив, он был просто загорелый. Движения его не были движениями самца, он больше напоминал ящерицу. Он улыбнулся демонстрируя острые зубы и я увидела свою смерть на этих ножах цвета слоновой кости.

Я знала, что он чувствовал. Я сама была такой. Он был накачан Невидимым.

Я уже лучше научилась сопоставлять факты, мои дедуктивные способности в сто раз выросли с того момента как я вышла из самолета.

Факты: Дерек О’Баннион не ши‑видящий. Он не может видеть Невидимых. Если ты не видишь Невидимых, ты не можешь их есть. Что означает, если человек, не ши‑видящая, показывается накачанный Невидимым, значит кто‑то кто видит Невидимых скормил их ему, умышленно раскрывая глаза на совсем новые мрачные просторы, как Гроссмейстер раньше поступил с Мэллисом. Нормальный человек ни за что не согласится превратиться в гибрида, его или ее должны заставить. Инициировать, провести темный ритуал должен кто‑то знающий.

– Убирайся из моего магазина, – холодно сказала я.

– Что‑то слишком много наглости для ходячей мертвечины.

– Кто тебе его скормил? Красная мантия? Красавчик? Он тебе рассказал что случилось с Мэллисом?

– Мэллис был дурак. Я нет.

– Он тебе рассказал, что Мэллис сгнил живьем?

– Он сказал, что ты убила моего брата и что у тебя есть кое‑что принадлежащее мне. Он меня за этим послал сюда.

– Тогда он послал тебя на смерть. Вещь, за которой он тебя послал, способна убить Невидимого – которым теперь на половину являешься и ты – вот почему Мэллис сгнил изнутри. Я проткнула его этой штукой. – я улыбнулась. – Твой новый дружок рассказал тебе это? Ты и понятия не имеешь во что вляпался.

Кажется, я только что повторила слова Бэрронса. Неужели я только что сказала брату мафиозника то, что Бэрронс сказал мне, когда я только‑только начала прокладывать свой путь на Эльфийские земли? Пожалуйста, скажите, что я не повторяю своего учителя. Пожалуйста, скажите мне, что мы вырастая не превращаемся во взрослых, которые сводили нас с ума.

Я вынула копье из ножен на предплечье и воткнула в прилавок. Копье дрожало в дереве, мерцало почти белым светом.

– Ну, давай, О‘Баннион, возьми его. Я тоже наелась этих чертовых петуний как и ты, и больше всего на свете хочу посмотреть как ты сгниешь медленно и больно. Я знаю, как ты радуешься новым силам, но ты должен знать, что я не только хорошенькая мордашка. Я ши‑видящая и у меня есть собственные силы, чтобы надрать тебе жопу. Тебе не остановить меня, и я проткну тебя если ты подойдешь еще ближе. Так что, если ты хочешь сгнить живьем – я уже рассказала, что его хрен отвалился прежде, чем он сошел с ума? – проходи в мой магазин.

В его холодных ящеричных глазах заметалось сомнение.

– Твой брат не счел меня опасной. Твой брат мертв. И еще пятнадцать его подручных. Подумай об этом. Подумай хорошо.

Он смотрел на копье, сверкавшее мягким, неестественным светом. Роки ничего не знал об окружавших его темных силах. Дерек только недавно узнал о них, и не повторит ошибок брата. Я видела это на его лице. Этот О’Баннион не спешил слепо на встречу смерти. Сейчас он уйдет. Его отступление лишь временное. Он соберется с силами и вернется, еще опаснее чем прежде.

– Это еще не все, – заявил он. – Я закончу только тогда, когда ты сдохнешь.

Я согласилась с ним:

– Пока один из нас не сдохнет. Убирайся. – я выдернула копье из прилавка, и крепко сжала рукоятку.

Нужно было позволить ему тогда зайти в Темную Зону. Вместо этого я, переживая за грехи прошлого, спасла ему жизнь. Ну и дура же я была.

Я посмотрела на дверь после его ухода. Стук сердца даже не ускорился. Я повесила табличку «перерыв», сходила в туалет и снова открыла магазин.

Бэрронс не показался ни в понедельник вечером, ни во вторник. Среда тоже прошла без него. В четверг вечером исполнилось ровно пять дней, с тех пор, как я видела его в последний раз. Раньше он на столько, не исчезал.

Терпение мое было на исходе. У меня накопились вопросы и невысказанные претензии. У меня сохранились воспоминания о нашей драке, которая кончилась тревожащей меня страстью. Каждый вечер я сидела в задней части магазина, перед тихо шипящим газовым камином, притворялась что читаю, а сама ждала его.

Магазин был такой огромный и тихий, я чувствовала себя ужасно одинокой, брошенной в миллионе километров от дома.

Через пять дней я сдалась и набрала «ИБ» на мобильном. Ответа не было.

Я смотрела на телефон, перелистывая короткий список контактов: ИБ, ЕВНМН, ВССО.

Пробовать последний, я не решилась.

И нажала ЕВНМН.

– Риодан, – рявкнуло в телефоне.

Я тут же нажала отбой, чувствуя стыд и вину.

Телефон в моих руках взревел громом ста труб, и хотя какая‑то часть меня прекрасно этого ожидала, другая часть чуть не подпрыгнула от испуга.

На дисплее мигало: ЕВНМН.

Я вздохнула и нажала прием.

– Мак? Что случилось? Отвечай, – прорычал низкий голос.

Риодан: загадочный человек, который разговаривал о Бэрронсе с теми, с кем обсуждать его было не нужно, человек с которым Бэрронс дрался тогда, когда я пришла на квартиру Алины.

Я замешкалась.

– Мак! – взревел голос.

– Я здесь. Все у меня хорошо. Простите. – сказала я.

– Зачем ты позвонила?

– Ищу Бэрронса.

В телефоне раздался тихий смех, низкое, раскатистое мурлыканье. – Он так себя сейчас называет? Бэрронс?

– Разве это не его имя? Иерихон Бэрронс?

Смех стал громче.

– Между именем и фамилией что‑нибудь еще есть?

– Только инициалы. Буква Зет. – я заметила ее на его водительских правах.

– Ах, Омега. Всегда был такой мелодраматичный.

– И Альфа? – пошутила я.

– Наверное, он попытается сделать нечто путное.

– Как его зовут на самом деле?

– Сама у него спроси.

– Он мне не скажет. Он никогда не отвечает на мои вопросы. А кто вы такой?

– Я тот, кому ты звонишь, если не можешь найти Бэрронса.

– Ага. Спасибо. А кто такой Бэрронс?

– Тот, кто постоянно спасает твою жизнь.

Поверить не могу, как два человека могут так похоже разговаривать, оба мастера уклончивых ответов ведущих в никуда.

– Вы братья?

– Смотря с какой стороны посмотреть.

Можно было не пытаться узнать что‑нибудь дальше, как и Бэрронс, Риодан расскажет мне только то, что сам захочет рассказать, и все мои вопросы останутся не услышанными, разве что он сам захочет мне что‑то сообщить.

– Я ухожу Риодан. Он мне врет и запугивает. Никогда ничего не рассказывает. Он предал меня.

– Не верю.

– Чему? В то, что он врет, запугивает или в то, что он предал меня?

– В предательство. Остальное, это классический… как ты там его называешь? Бэрронс. Но он не предает.

– Может быть вы не слишком хорошо его знаете.

– Раскрой глаза, Мак.

– Как это понимать?

– Слова могут значить что угодно. Обещания могут успокоить сердце и соблазнить душу. В итоге – слова вообще ничего не значат. Они лишь ярлыки, которые мы навешиваем на вещи в попытке разгадать их сущность, на проверку 99 процентов всей реальности оказывается отличной от нашего представления. Мудрейший человек – тишайший человек. Вспомни его действия. Суди его по ним. Он считает, что у тебя сердце война. Он верит в тебя. Поверь и ты в него.

– Во что? В его корысть? Он хочет получить книгу, чтобы продать тому, кто больше заплатит! Охотники тоже наемники!

– Будь я на твоем месте, я бы никогда его так не называл. Кто ты такая? Ты думаешь у тебя чистейшие намерения? У тебя благородная цель? Дерьмо собачье. Что в тебе хорошего? Ты жаждешь крови. Ты хочешь отомстить. Тебе плевать на судьбу мира. Ты лишь хочется получить обратно свое маленькое счастливое местечко в нем. В чужом глазу соринку заметит… – он замолчал, будто я сама должна была знать, как нужно закончить предложение. Я не знала.

– Что? В чужом глазу соринку заметит и что?

– Черт, ты совсем молоденькая что‑ли? – он рассмеялся. – А в своем бревна не видит, Мак. В чужом глазу соринку заметишь, а в своем бревна не замечаешь.

Он отключил телефон.

Колокольчик звякнул. В магазин вошел Бэрронс.

– Бэрронс. – Я торопливо сунула телефон между подушек дивана.

– Мисс Лэйн. – Он наклонил свою темную голову.

– Сволочь, ты сделал мне татуировку. – Я начала с главного.

– И?

– Ты не имел права!

– То есть, лучше бы у вас ее не было?

– Это не значит, что ты поступил хорошо.

– Но я поступил правильно, так? И это вас терзает. Я не обратил внимания на ваши желания. Я позаботился о вас, так как мужчина должен был заботится о женщине, прежде чем мир превратился в место, где дети могут подать в суд на развод с родителями. И если бы я этого не сделал, вы были бы мертвы. И вы будете продолжать делать вид, что предпочли бы смерть? Я знаю вас. Вы битком набиты желанием жить и эгоистично довольны, что выжили, и так будет всегда. Если вам нужна сцена или зрители, для изображения невинной монашки, которая пожертвует жизнью, лишь бы сохранить свою девственность, чтобы успокоить вашу совесть, найдите все это где‑нибудь еще, я аплодировать не стану. Вы так и будете держаться за ценности, которые в конце концов ничего не значат? Когда вы были слишком юны и наивны чтобы разглядеть опасность, я взял ваш гнев на себя, чтобы защитить вас. Кричите на меня, если вам так хочется. Поблагодарите за все, когда наконец‑то повзрослеете.

Я сменила тему. Он иногда может сильно ошарашить и проще всего, перескочить на другую тему, где я смогу наступать, а он защищаться. Вместо вице верса.

– Почему стоило Гроссмейстеру только взглянуть на тебя, и он тут же ушел? Кто ты такой Бэрронс?

– Тот, кто никогда не позволит вам умереть, и это больше, мисс Лэйн, чем мог сказать кто‑то другой за всю вашу жизнь. Больше чем смог сделать кто‑то другой.

– В’лэйн…

– В’лэйн конечно же, черт его дери, пришел спасти тебя в пещере, да? Где был твой золотой принц?

– Меня тошнит от твоих выкрутасов! Что ты такое? – я подошла к нему и ткнула в плечо. – Отвечай!

Он отбросил мою руку.

– Я уже ответил. Большего ты не получишь. Смирись или оставь меня. Оставайся или уходи.

Мы свирепо зыркали друг на друга. Больше ничего. Я не хотела драки, и он это почувствовал.

Когда я подошла к тахте и уселась, он отвернулся.

– Я так понимаю, что вы снова стали сами собой, – произнес он, смотря в камин.

– Откуда ты знаешь?

– Последние несколько дней, я провел, изучая последствия того, что вы натворили. Искал как можно обратить процесс вспять. Я обнаружил, что последствия поедания Невидимых временные.

– Если бы ты удосужился появится в понедельник, я бы и сама тебе это сказала.

Он обернулся.

– Так быстро?

Я кивнула.

– Вы полностью восстановились? Можете снова чувствовать копье?

– Не переживай, твой ОС детектор вернулся, – горько сказала я. – О, и еще, похоже что О’Баннион заменил Мэллиса на службе у Гроссмейстера.

Я рассказала ему про визит младшего братишки налопавшегося Невидимых.

Бэрронс сел на другой край софы. Хотя нас и разделяло пространство, мы все равно были слишком близко. Я помнила ощущения его необузданного, электрического тела сверху. Я вспомнила, как лежала под ним в разорванной майке, вспомнила выражение его лица. Я не выдержала и отвела взгляд.

– Я поставлю защиту от него в магазине. Будете находится внутри в полной безопасности.

– Если у меня уже была татуировка, почему ты не смог найти меня, когда я была с В’лэйном в Эльфийской стране? – в этом не было логики и я никак не могла понять почему так случилось.

– Я знал, что вы там, но не мог отследить вас. Страна постоянно меняется, и невозможно последовать за… маяком.

– Зачем ты надел на меня браслет, если у меня уже была татуировка?

– Чтобы я мог объяснить, как я вас нашел, если пришлось бы вас искать.

Я фыркнула.

– Ну и сложную сеть мы плетем, скажи? Он и правда как локатор работает?

Он отрицательно покачал головой.

– Он что‑нибудь вообще делает?

– Ничего страшного.

– Что сделала Гроссмейстер, чтобы подчинить меня?

– Магический трюк. Называется Голос. Друидские штучки.

– Ты сам знал этот трюк. А этому можно научиться? Я к примеру могу?

– Сомневаюсь, что вы проживете достаточно долго, чтобы научиться.

– Ты же научился.

– У вас нет подготовки.

– А ты попробуй.

– Я подумаю.

– Моего отца ты именно так и уговорил? Поэтом он согласился уехать утром, после того как мы с ним всю ночь спорили, и я никак не могла отослать его назад?

– Вы бы предпочли, чтобы он остался?

– Ты использовал Голос, когда он звонил, пока я целый месяц была у Эльфов? – я начинала понимать его методы.

– Нужно было позволить ему прилететь на смерть?

– Бэрронс, почему ты мне не рассказал про аббатство?

– Потому что они лживые стервы. Они расскажут тебе что угодно, лишь бы переманить тебя на свою сторону.

– Совсем как кое‑кто другой. – вообще‑то все вокруг меня, кого я знаю, именно так и поступают.

– Я никогда не даю обещаний, если не смогу их выполнить. И я дал тебе копье. Они у тебя его отнимут. Дай им хотя бы половину шанса и сама убедишься. Можешь потом не приходить ко мне, скуля, как они тебя обманули.

– Бэрронс, я отправлюсь в аббатство на пару дней. – сказала я ему, и это был вызов. Это прозвучало как: «Лучше дай мне свободу». После всего, что со мной случилось, мое мнение насчет много чего изменилось. Мы с Бэрронсом стали партнерами, не Ос детектор и директор, как раньше, а равноправными партнерами. – Я хочу побыть там немного, и посмотреть чему они могут научить меня.

– Я буду здесь, когда ты вернешься. И если старуха причинит тебе вред, я ее убью.

Я чуть было не сказала ему «Спасибо», но во время прикусила язык.

– Я знаю, что не существует мужчин ши‑видящих.

Когда он открыл рот, я сказала:

– Пощади, – прежде чем он смог бросить содержательный комментарий мне в след.

– Я знаю, что ты мужчина, и я знаю, что ты их видишь. Я не это подвергаю сомнению. Я знаю, что ты нечеловечески силен и редко прикасаешься к копью. Так сколько времени ты ешь Невидимых, Бэрронс?

На какой‑то миг у него от удивления отвисла челюсть, затем его плечи начали подрагивать, в груди его что‑то загрохотало, в черных глазах заискрилось веселье и он расхохотался.

– Это отличное логическое объяснение, – ощетинилась я.

– Да, – произнес он наконец. – Так и есть. Оно меня просто убило своей логикой. Но это не правда.

Я смотрела на него, прищурив глаза.

– Может поэтому Тени не едят тебя. Они ведь не каннибалы, а ты налопался их родственников. Может им не по вкусу темное мясце.

– Так проткни меня, – сказал он тихо.

Я сунула руку под куртку, и взялась за рукоятку копья. Это был блеф чистой воды. Мы оба знали, что я этого не сделаю.

За прилавком зазвонил телефон. Я всматривалась в темные глаза Бэрронса, а телефон все звонил и звонил. Я вспомнила как целовала его, вспомнила то, что увидела тогда: пустыня, жара, смертельный сирокко, одинокий мальчик, бесконечные войны. Я подумала, интересно, если я поцелую его снова то снова окажусь внутри его воспоминаний. Телефон все не унимался. Это мог звонить мой папа.

Я заставила отвести взгляд, встала с тахты и взяла трубку.

– Алло? – это оказался не папа. – Кристиан! Привет, да, вообще‑то с удовольствием. Нет, нет, я не забыла! Я просто была занята. – Да уж, у меня было кое‑что другое на уме, пока нервы были завязаны на узел.

Но теперь все в порядке. Все снова в норме. Я Мак Лэйн, ши‑видящая, вооруженная до зубов, копье, ножи и фонарики. Бэрронс был… ну, Бэрронсом, и охота за «Синсар Даб» продолжается.

И сегодняшний вечер как раз подходит, чтобы провести его с симпатичным шотландцем, который знал мою сестру и узнать, что именно он знал.

– Я буду там через сорок минут. – я хотела переодеться и освежиться. Нет, за мной приходить не нужно. Я пройдусь. Не переживай, со мной все будет в порядке.

– Свидание, мисс Лэйн? – откликнулся Бэрронс, когда я повесила трубку. Он замер. Какое‑то время я решила, что он вообще не дышит. – Вы и правда считаете, что оно уместно, учитывая происходящие вокруг вас события? Снаружи Охотники.

Я пожала плечами.

– Они боятся копья.

– Там Гроссмейстер.

Я одарила его сухой улыбкой.

– Тогда, я предполагаю, хорошо, что ты не дашь мне умереть.

Он улыбнулся мне в ответ призраком моей сухой улыбки.

– Наверное, он нечто особенное, если ради него стоит отправляться в Дублинскую ночь.

– Так и есть. – Я не стала объяснять ему, что этот парень знал мою сестру. Информацией между мной и Бэрронсом не принято делиться на добровольной основе. Мы оба варимся в том, что сами с собой делаем. В тот день, когда прекратит он, остановлюсь и я.

– Может мне объявить вам комендантский час? – передразнил он.

– Попытайся. – Я повернулась к дверям в свою комнату. Я умоюсь, подрумянюсь, накрашу ресницы и губы, надену что‑нибудь миленькое и розовое. Не потому что я считала эту встречу свиданием. Совсем нет. Шотландец может и знал мою сестру и может он даже знал немного о том, кто мы такие, но в моем мире он не выживет. Мой мир слишком опасен для обыкновенного человека, даже для тех кто вооружен знанием.

Я одену розовое потому что знаю, в моем будущем этого цвета нет. Я обвешусь аксессуарами сверху донизу, и я одену кокетливые туфельки потому, что мой мир нуждается в красоте, чтобы противостоять всему уродству. Я одену розовое, потому что я ненавижу серое, и не заслуживаю белое, а от черного меня тошнит. Уже у самых дверей я остановилась.

– Иерихон.

– Мак.

Я замешкалась.

– Спасибо за то, что спас мне жизнь. – Я выскользнула за двери. И прежде чем их закрыть, тихо добавила:

– Снова.

Дата добавления: 2015-08-18