История Серёжи, которому

"приходилось ночевать где попало"

Сереже 14 лет, он учится в восьмом классе. В больницу мать и отчим привезли его после кражи, которую он совершил в летнем детском лагере. Диагноз у мальчика традиционный: патохарактерологическое Формирование личности.

Живет Сережа с мамой, братом и отчимом. Мама и отчим работают на хороших должностях, не пьют.

Однажды Сережа подал мне тетрадку и сказал: «Прочитайте». Вот то, что он написал, я не изменила ни слова (только исправила ошибки):

«Все началось с трех лет. Мать развелась с отцом, и я начал убегать из дома. Убегая, я хотел сблизить отца с матерью. Убегал я к отцу, ночевал у него, говорил, что мама заболела и так далее, в общем, начал врать. Иногда отца не было днями, и мне приходилось ночевать, где попало. Мать была категорически против встречи с ним. Бабушка была за меня. Сразу я и мать жили у бабушки (маминой), пока не появился отчим. Мать с отчимом быстро поженились, и у них родился сын «Иван» (в оригинале в кавычках. — Авт.). Мне уже исполнилось 10 лет, я закончил пятый класс. За то, что под конец убежал из школы, мать стала закрывать дома. Так я просидел до августа, а потом решил сбежать с балкона по веревке, взяв с собой кое-какие деньги. Но веревка меня не выдержала, и я упал вниз с седьмого этажа. Отделался переломом бедра со смещением кости. Мне сделали операцию и поставили спицу. Через пару месяцев я лег в больницу, чтобы достали спицу. Потом от отчима я получил по шее и лег в психушку. Скоро выписали. С Ваней я все время ссорился, я не мог найти общий язык. Он все время злорадствует, когда отчим меня бьет. Я дома

не хочу быть, в основном я у бабушки. Год назад, убегая от отчима по лестничной клетке, зацепился ногой, разбил голову. Потом я повысил голос на мать, она рассказала отчиму, и тот меня в одних трусах, рубашке, майке, носках и кроссовках выставил на коридор, и так в трусах я пробыл до следующего утра. Затем у мамы был день рождения. К нам приехали бабушка и мамин брат с женой. Мама сказала, что дядя с женой ушли раньше из-за бабушки. Я все рассказал бабушке, а бабушка высказала моей матери. После этого в семье меня стали обзывать лошаком, и есть я стал после них. Вскоре я оставался без ужина, без завтрака, в общем, морили голодом. Так я и начал воровать. Мне хотелось чего-нибудь такого, чего бы не было ни у кого. Мать взяла за бабушкины деньги путевку в лагерь, там я познакомился с интернатскими детьми, с ними я ограбил дом. Воровать я пошел исключительно, чтобы там найти чего-нибудь необычное и чтобы мне все завидовали. Через пару дней милиция нас словила, и нас исключили из лагеря. Меня забрала мать с отчимом на машине. Два дня я сидел без еды. Потом меня опять отправили в психушку». Беседуем с Сережей:

— Сережа, почему с тобой все такое страшное и нехорошее приключается?

— Они меня не любят. Со мной никто вот так не разговаривает, как здесь, в группе. Дома они поедят, потом мне в миску Ивана наливают, говорят: «Лошак, иди ешь!»

— Сережа, а что это значит?

— Если б я знал!

— Ты маму любишь?

— Да. Я очень хотел, чтобы они с отцом помирились. Мама меня не любит, потому что говорит мне: «Ты в отца».

Беседуем с мамой:

— Он такой с детства. Такой был его отец. Моя мать тоже плохая. Из-за ссоры с матерью я однажды хотела покончить с собой, когда сильно разозлилась на мать. Мой второй сын замечательный. Этот — урод! Мой муж очень хорошо к нему относится. Сережа неблагодарный. Ему все

мало, ему все надо лучшее. Он какой-то недоразвитый. Уже большой, а с игрушками играет.

В разговоре мама нервничает, против сына настроена агрессивно. Не скрывает своей ненависти к нему. Говорит, что все у него безнадежно. Плачет. Все время говорит о себе и о неблагодарности Сережи к ней за все ее добро. Говорит, что у него «погибель».

Во время нашего разговора я спросила:

— А что такое «лошак»?

Мама, сжав губы, с раздражением отвернулась...

История Кати, для которой «лучше с мамой дружить, чем богатство»

Мне хотелось бы предложить еще одно сочинение. Его написала 13-летняя Катя, ученица седьмого класса. К нам в психиатрическую больницу ее привезла мама: «Не хочет учиться, не слушается, — плохая!» На следующий день после одного из занятий в группе, во время которого мы с детьми беседовали о тех причинах, которые приводят их к нам, Катя дала мне прочесть свое сочинение:

«Жизнь нам дана для того, чтоб в жизни была цель, был друг, которому можно всё доверить, всё рассказать, а когда трудно, можно к нему прижаться и поплакать. Друг, который тебя поймет, которому можешь всё рассказать, простить, и он тебя. Этим другом должна быть мама.

Как трудно, когда с мамой нет взаимопонимания! Жизнь покажется совсем иной, если мама будет обращать побольше внимания, приласкает, назовет тебя доченькой. Были и у меня такие моменты, но потом я как будто портилась, и вместе со мной портились и отношения.

Сейчас я в психушке. А ведь я и многие здесь больны не на голову, а душевно, и лечиться надо не здесь. Вот со мной разговаривал психолог, она мне долго объясняла о жизни. Много и я рассказывала ей о своей жизни. После этого я многое поняла. И наверное, когда я увижу свою маму, то

прощу ей всё и постараюсь сделать так, чтоб и она мне простила. Попробую начать новую жизнь. Я совсем не жалею, что попала в эту больницу, потому что я здесь многое поняла. Если бы я сюда не попала, то, наверное, размышляла бы, как раньше, как на улице. Я знаю, что ещё многое узнаю, находясь здесь. Я нашла здесь подругу, которая совсем не больна. Ей скорее всего не хватает того, чего не хватает и мне.

А сейчас я хочу в школу, увидеть школьных друзей, брата, маму, папу, бабушку. Хочется закричать, сказать им: «Я — другая, я исправилась, я больше не буду!!!» Когда я выпишусь, я постараюсь лучше учиться. Были моменты, когда я думала, что лучше бы не родилась, а сейчас я думаю, как хорошо, что мне дана жизнь. Ведь в этой жизни можно делать не только плохие поступки, но и хорошие. И хорошими поступками я и остальные могут загладить плохие поступки. А сейчас расскажу, как и какие дети живут в психушке. Целый день мы находимся в классах, а в палатах только спим. Кормят здесь, смотря, как кого. Половина детей здесь на голову здоровы. Им всего лишь надо посидеть и один на один душевно поговорить с мамой, почаще ходить в церковь, почитать г Библию. Каждый раз молиться, чтоб Бог простил нам грехи.

Посмотрев на некоторых детей, их становится жалко, очень жалко, ведь многие из интерната, у многих мать и отец — пьяницы.

Тут все кроют матом, бьют друг друга, ведь это ужас, так ведь нельзя! Нельзя, что ли, друг другу сказать хорошее слово, улыбнуться, и вокруг станет приятней, лучше. Такие дети, как я, не должны находиться здесь».

В беседе со мной Катя рассказала, что живет она с мамой, братом и отчимом. С отцом Катиным мама развелась, потому что полюбила другого, — теперешнего отчима. «А папа — хороший. Папа очень переживал. Теперь и у папы семья другая. Мама с отчимом заняты торговлей разными тряпками; всем, чем можно деньги зарабатывать. Они богатые. Но лучше с мамой дружить, чем богатство».

Когда мама и отчим ссорятся, мама говорит, что всё это из-за Кати; что из-за нее он стал к маме хуже относиться.

От этого мама злится. А у Кати — нервы. И мама отправила Катю в психиатрическую больницу.

История Димы, который своей маме «надоел и мешает»

Десятилетнего третьеклассника Диму в больницу на машине скорой помощи доставила мама в сопровождении психиатрической бригады. Она привезла Диму без необходимых документов и справок, которые нужны при определении к нам на стационарное лечение.

— Почему вы привезли Диму в больницу?

— Пьет, курит, ворует, убегает из школы; убегает из дома.

— А почему ты доставлен психиатрической бригадой? — спрашиваю я у Димы.

— Я просто просился на улицу, а она (мама, — Авт.) не пускала. Ну, я начал кричать. Они {соседи, — Авт.) вызвали психбригаду, и меня — сюда.

Врач говорит матери:

— Привезите нужные для госпитализации документы, тогда примем в отделение.

И тут у мамы случается истерика: крик, слезы, возбуждение:

— Вы что, не понимаете?? Он же убежит! Я его не поймаю! Ну, возьмите же!

Беседуем с Димой:

— Дима, ты знаешь, в какую больницу тебя привезли?

— Где «эти», — крутит пальцем у виска.

— А у тебя «это» тоже есть?

— Нет. Но милиция всё равно поймает.

— А почему тебя надо ловить? От кого ты убегаешь?

— Я хочу днем гулять, сколько хочешь, а она говорит — «уроки, а потом гулять».

— Что интересное есть для тебя в школе?

— Я учусь дома.

— Почему? Ведь дома учатся только больные дети. У тебя что-то болит?

— Я в школу не хочу ходить. Учиться мне вообще не нравится. В школе обзывают, и я бил детей в классе.

— За что тебя обзывают?

— Ни за что!

— А что тебе нравится?

— Я хожу на дзюдо!

— А для чего это тебе нужно?

— Бью маму, когда упирается.

— Расскажи про свою семью.

— У меня есть сестра маленькая, ей полтора годика. Мой отец сидит в тюрьме. Еще есть у меня бабушка, она пиво задешево покупает и дороже продает. У нас есть отчим, он меня бьет.

— Дима, ты дружить умеешь?

— Да. Я дружу с Сережей. Я дал ему четыре сигареты!

— А где ты их взял?

— Пронес вот здесь, — показывает на воротник водолазки. — Это мама мне их сюда положила, а медсестра здесь не нашла!

Интересно, на что или на кого надеется мать, определяя десятилетнего сына в психиатрическую больницу и при этом тайком принося ему сигареты?

На школу? Но школа уже сделала немало, обеспечив Физически здоровому ребенку домашнюю форму обучения.

На врачей? Врачи в какой-то степени на некоторое время могут корректировать его поведение.

На отца ребенка? Он в тюрьме. А сама мама любит выпить в веселой компании и занята своей личной жизнью. У нее так и сорвалось с языка: «Он мне надоел и мешает».

История Лёши, которому нравится, «когда на куски разрывают»

В больницу 12-летнего Лёшу привезли мама и милиционер. Мама написала заявление: «Прошу вас поместить моего несовершеннолетнего сына на обследование на пред-

мет годности обучения в спецшколе, так как он порой со мной и близкими родственниками ведет себя крайне агрессивно и на незначительные замечания также реагирует агрессивно».

Диагноз традиционный: патохарактерологическое Формирование личности.

В школьной характеристике написано:

«Средних способностей. Домашнее задание выполняет недобросовестно. Пропускал занятия с первого класса без уважительных причин. Никогда не выполняет никаких поручений. В текущем учебном году практически не посещал школу. Сложный характер. Очень восприимчивый. Ранимый, вспыльчивый. Отец умер. Мать не уделяет должного внимания воспитанию сына. Предоставлен сам себе. Много времени на улице. Поддается влиянию своих уличных знакомых. Обещает исправиться и тут же уходит из школы после первых двух уроков. Замкнутый. Ведет себя обособленно. Не имеет друзей в классе. Иногда грубит одноклассникам и взрослым».

Спрашиваю у Лёши:

— Про тебя говорят «плохой», и в отделении тебя, бывает, что «Фиксируют» и колют аминазин... Скажи, а ты сам хочешь в себе что-то исправить? Есть ли в тебе что-нибудь плохое?

— Да, у меня «психи» и страхи.

Меня поражает его лицо (как, впрочем, лица почти всех наших «трудных» детей): оно выплаканное, злое. Страшно видеть ненависть и злобу в глазах ребенка! Глаза у мальчика колючие, как будто выскочили из глазниц; лицо серое, землистое. Морщины на лице. Откуда они?! Леша рассказывает о своей жизни:

— В деревне мы с двоюродным братом залезли в заброшенный дом, в туалет, чтоб наша бабка нас не поймала. Там мы приняли нацваи и анашу. Потом обокрали чей-то дом... Потом «галюны» пошли... Я гляжу, а мои ноги впереди меня бегут, я — за ними. Потом белый конь впереди меня, я — за ним.

Потом как бы проснулись. Руки пообдирали по заборам, всё оцарапали об доски, когда лазили. Откуда вещи — не знаем... Опомнились! Вещи отнесли назад, бросили в доме. Деньги забрали.

— Лёша, тебе нравятся нацваи и анаша?

— Да! Еще попробовал бы!

— А что это такое? Это же, наверное, наркотики?

— Они не влияют на человека! — Лёша говорит очень уверенно, потому что так ему сказали дяди-продавцы. — Их надо принимать, чтобы расслабляться!

— А где вы их берете?

— На рынке, у «чурок». Только у грузин не надо спрашивать, а то под зад дадут.

Лёша меня подробно «просвещает», как будто мне самой придётся их покупать!

— Расскажи мне о своей семье, о детстве: что ты помнишь?

—... Когда я был маленький, мама посадит меня у телевизора и говорит: «Посиди пять минут, я пойду чай попью на кухне». Я сижу-сижу, уже по телевизору ничего нет, иду на кухню, а мамы нет! Потом она приходит поздно ночью. Я наплачусь, а она говорит: «Пять минут отсутствовала!» И так всегда. Моя мама сама и пьет, и курит. Если бы мой папа был жив, он бы меня выкупил отсюда!

— Леша, а у тебя есть дедушка, бабушка?

— Дед пьет. Всё выносит и продаёт. Он сидел! Дед страшно матерится, и я научился.

— Ты бы хотел жить среди хороших людей?

— Конечно! Вот мой дядя — он хороший. Бизнесом занимается! Но когда узнал, что я воровал, то сказал: «Знать его не желаю!»

— А ты много воровал?

— Не хочу этого вспоминать...

— Что, это такое плохое дело, что и вспоминать не хочется?

— Да!

— А что лучше: красть или помогать кому-нибудь?

— Помогать, конечно!

— А что такое сила воли?

— Это терпеть...

— А у тебя она есть?

— Не знаю... — наклонил голову и молчит.

— Когда ты дома, что любишь делать? Г — Ужастики по телику смотреть.

— А что в них интересного?

— Когда на куски разрывают!.. Слышать это от ребенка — страшно!

Вскоре после беседы захожу в ординаторскую и вижу Лёшу: он уже возбужден, агрессивен; кричит, плачет и сквернословит одновременно...

— Я знаю, вы все тут хотите, — так и ждёте! — чтобы меня «на спецы» отправить! (то есть в спецшколу, — Авт.). Моя мама заберет меня, освободит! Она вам тут всем покажет!

Лёша не знает, что его мама лично написала заявление, чтобы сына — «на спецы». Он маме верит! Беседуем с мамой:

— У него психическая болезнь, может быть?

— Воровство — это психическое заболевание?

— У него какие-то «эгоизмы».

— Требует деньги, сигареты, спички, покупки.

— Он совершил четыре большие квартирные кражи!

— На мне «висят» большие деньги! Первый раз мы с ним сели разговаривать. Я ему говорю:

— Лёша, давай поменяемся местами, как будто ты — мать, а я — твой сын, который украл. Что ты сделаешь?

Он говорит:

— Я выплачу и тебе прошу.

— А во второй раз?

— Выплачу и опять прошу.

— А в третий раз?

— Выплачу и тоже прощу.

— Так откуда же у тебя столько денег будет? Столько раз выплачивать и прощать?

— А я буду всё работать и работать...

Мы долго беседовали с матерью. Говорили о том, что ребенок от взрослых получает не только еду и одежду, но и образ поведения; что сейчас только перемена образа жизни матери и ее личный пример могут помочь Лёше. Я сказала ей: «Спасайте сына! Не надо его направлять в колонию!» Мама ушла, и больше я её не видела. Лёшу отправили «на спецы».

... Через полгода я встретилась с директором спецшколы и узнала, что Лешу перевели в спецучилище. Что-то он там совершил, и ему «добавили срок».

История Андрея, которому «в больнице хорошо: лучше, чем дома»

Семиклассника Андрея, 13-ти лет, в психиатрическую больницу доставила его мама в сопровождении милиционера. Диагноз подтвердился: патохарактерологическое Формирование личности.

Милиционер привез характеристику из РОВД: «... Поставлен на учет за систематическое избиение несовершеннолетних, кражи, употребление токсических веществ. Совершает необдуманные поступки. Его поступки трудно объяснить.... Избиение детей с особой жестокостью, цинизмом. Неоднократно рассматривался на заседаниях. Условно направлен в спецшколу. Однако выводов не сделал. Вышел из-под контроля родителей. Направляется в психиатрическую больницу для обследования, затем — в спецшколу закрытого типа».

Среди документов была также школьная характеристика. Повторяя почти всё, что сообщал милицейский документ, она повествовала: «Мать неоднократно вызывали в школу, но она неоднократно защищала своего сына, обвиняя учителей, мужа; не принимала ничего к сведению. Родителей Андрея вызывали в исполком на комиссию по делам несовершеннолетних, но родители всё игнорировали.

Безнаказанность мальчика, отсутствие воспитания, прогрессирующая жестокость привели к избиению, к зверскому истязанию ученика 3 класса, которого Андрей и Дима затянули на 9 этаж, раздели, привязали к решетке лежачим, издевались, жгли спичками руки, лицо, тело, пытались пилкой пилить руки. Зверски истязали.

Он просил, молил прекратить истязания. Не реагировали до тех пор, пока самим не надоело...»

Мы сидим с Андреем в кабинете. Передо мной — лицо злого, измученного старика. Как и многие другие наши пациенты, это — ребенок без детства.

— Андрюша, расскажи мне о своей семье, о детстве, каким ты себя помнишь маленьким?

Андрей начинает тихо говорить:

— Я помню себя в садике, мне 4 года было. Я сам не лез никогда, но у меня мальчик брал что-нибудь, и я его бил. Помню, мне тогда говорили: «Тебя надо за решеткой держать!»

... Папа сильно бил маму. Папа всегда дрался пьяный. Я помню, как папа пьяный бил ногами бабушку. Она хорошая была, старенькая. Папа бил ее в живот, по голове, в грудь. Она говорила: «Ой, ой», а потом стало тихо. Я побежал на улицу, позвал дедушку. А потом бабушку похоронили, как будто она умерла.

Когда папа дрался, я очень плакал, очень сильно пугался.

Потом я стал учиться маму защищать. Однажды я папе чуть нож не всадил в спину! Теперь я могу драться. Папа меня боится. Теперь папа маму не трогает.

— Андрюша, тебя привезли в психиатрическую больницу. Как ты думаешь, у тебя есть психическое заболевание?

— Не знаю...

— Я вот думаю, что нет.

— И я так тоже думаю!

— А за что же ты тогда бил детей?

— По-разному...

— А твоя жизнь — хорошая?

— Да... — тихо сказал он, замолчал и низко опустил голову.

— Тебя привезли в психбольницу, в колонию собираются отправить, — и ты доволен?

— А здесь, в больнице, хорошо. Лучше, чем дома! Здесь тише...

От этих его слов меня ужас охватил! В нашем отделении очень нелегко находиться с «трудными» в одном классе, где их собирается более 30 человек! Иногда это превращается в сплошной кошмар из-за ссор, драк и истерик. А ребенку здесь — «тише». Что же тогда у него дома творится?

Андрей продолжает:

— Самое обидное, что я из-за пустякового колеса сюда попал! Машины угонял — ничего, а колесо снял, — пустяк! — и здесь!

... Когда я Фуры разгружал, украл 12 коробок шоколада. Потом 10 коробок у меня украла жена моего крестного. Она жадная. Я с ней не хочу дружить. У вора нельзя красть! Попросила бы, — я бы дал! Я много квартир обворовывал, и ни разу не попался!

— Тебе не жалко тех людей, которых ты обворовывал?

— Особо не задумывался, — отвечает он и улыбается.

— А вот давай представим, — говорю я ему, — что ты — самый большой начальник, а меня взял к себе на работу. И ты мне сказал, как мне надо выполнять мою работу. А я тебя не слушаю, выполняю ее, как сама хочу, что-то для себя припрятываю — то есть предаю тебя, своего начальника. И однажды ты узнал об этом!..

Что бы ты сделал?

— Уволил бы.

— И правильно! А вот теперь, смотри: кто самый главный на земле, на планете?

— Бог.

— Верно, Бог. Он нам дал Правила, по которым надо жить: чтобы никто не пьянствовал, не воровал, чтоб не дрались, чтоб детей воспитывали. А мы эти Правила не вы-

полняем, а значит, тем самым тоже предаем самого главного нашего Начальника.

У Андрея глаза буквально круглые стали, и он сказал:

— Я верю в Бога! Но о том, что я предатель Бога, я не думал!..

С какой стати ему было так думать? Кто с ним об этом разговаривал? Как страшно, когда первое воспоминание ребенка о его детстве — это как папа забил до смерти старенькую бабушку, которую потом похоронили, «как будто она умерла».

Как ему ответить на вопрос, что такое семья? Что такое любовь? Что такое нежность и заботливость друг о друге?

Семья — школа — психиатрическая больница — колония: такие вот «этапы большого пути» у этой жертвы своих родителей.

• • •

... Андрея пришла навестить его вторая бабушка, папина мама.

— Як ён тут у вас? Цi iсправiуся ён, цi што з iм будзе?

Я спросила у бабушки, что может сделать психиатрическая больница с тем, что он получил в семье? И бабушка со слезами ответила:

— Я ж iм гэта усё время говару!

• • •

Однажды в классе Андрей подошел ко мне, дал печенье и сказал: «Съешьте при мне, а то я вам не верю; вы кому-нибудь отдадите».

Тот самый Андрей...

Я очень жалела его. Он как-то чувствовал это и дорожил нашим общением. Однажды в отделении появился новый мальчик. Он заметил, что мальчишки время от времени просились ко мне на беседы, и спросил обо мне: «Кто это?» И тогда Андрей ответил ему шепотом: «Нашдруг...»

Я была потрясена тем, что нечаянно услышала!

Этот Андрей как-то раз во время моего занятия со студентами медиками по психотерапии услышал, что Дима несколько дней назад во время «психов» ударил меня в жи-

вот. В мгновение ока, сорвавшись со своего стульчика, Андрей бросился на Диму и чуть не придушил его!

Я в этот момент стояла, обняв того самого Диму. Пришлось мальчиков разнимать! Очень «показательное» получилась занятие для студентов: они были в ужасе.

Андрей чувствовал, что я его понимаю и жалею. И какой же на это бывает потрясающий отклик в измученных жестоким одиночеством сердцах этих «трудных» детей!

Ах, родители... Когда же он стал «преступником», ваш-то сын?!

• • •

Прошел год.

Я тогда так заболела, что пришлось вызывать домой врача. На его вопрос о моей профессии я ответила, что работаю с «трудными» подростками. Врач сказал: «Вот кого бы я стрелял — и рука б не дрогнула!» И тогда я рассказала историю жизни Андрея. Оказалось, что врач его знает!

После моего рассказа врач склонил голову и тихо сказал: «Правду вы говорите: там вся семья такая».

Вскоре я узнала, что Андрея всё-таки направили в спецшколу.

Где же ему ещё «исправляться»?

История Саши, которому «дома было невыносимо, а жить было негде»

Саше 13 лет, он учится в седьмом классе. В больницу его доставил папа, а заявление главврачу написала бабушка: «Прошу Вас поместить на стационарное обследование в детское отделение психиатрической больницы моего несовершеннолетнего внука, который совершает поступки в пьяном виде, несовместимые с нормальной точки зрения, выражается нецензурной бранью, бросается в драку».

У Саши — патохарактерологическое Формирование личности, алкоголизация.

Год назад Саша уже лечился в нашем отделении с диагнозом «патохарактерологические реакции». Постепенно эти реакции закреплялись, и на этот раз врачи констатировали патохарактерологическое Формирование личности.

Сашины родители разошлись. Мама живет с другой семьей. Саша живет с папой и бабушкой.

— Саша, расскажи, каким ты себя помнишь маленьким?

— Я помню себя в 4 года. Тогда мы все вместе, папа, мама и я, ходили в парк. А потом родители начали ссориться... Вначале мама газ забыла закрыть, потом еще что-то, не помню... Это как снежная штука, которая с горы катится и становится всё больше и больше.

— Кто тебе так говорил?

— Я сам так думал, когда видел снег.

— А потом родители мирились? Кто первым просил прощения?

— Прощения? У нас — никто никому! — говорит Саша коротко и отрывисто. — Год назад я с пневмонией лежал в больнице. Там одна тетя мне про Бога рассказывала. Она меня навещала. Какая-то чужая... Мне так хорошо было! Душа играла!

Я замерла при этих словах и говорю:

— А как душа играет?

— Ну, когда хорошо внутри! — и на сердце показывает. — Мне тогда дали книжку про Бога, а папа сказал: «Спрячь! Чтоб я этого не видел!»

— А что же в книге про Бога написано плохого? Разве там написано, как следует лгать, воровать, водку пить, драться?

— Нет! Там наоборот: учат, как любить, помогать. Но сам я не могу в церковь пойти, не получается. Если б с кем-нибудь!..

• • • Однажды Саша рассказал о своей жизни:

— Шатался по улице по два месяца! Дома было невыносимо, а жить было негде. А сейчас я состою в Skin Heads! Это — «Кожаные Головы» (бритоголовые, — Авт.)!

— И что же вы делаете?

— Нас всего человек 500; в одном только дворе — 40 человек! Бывает, что мы веселимся! Вот, кота к лифту привязываем, лифт пошел... и от кота — только пятнышко крови! Или привязываем кота между двумя вагонами трамвая; голова отрывается... и эффект!

Застываешь от ужаса, когда ребенок рассказывает, как они «веселятся».

• • •

Иногда во время занятий я как бы предоставляю мальчиков самим себе, и они просто разговаривают друг с другом. Я слушаю, а когда считаю нужным — подключаюсь к разговору. Вот и сейчас они о чем-то говорят:

—... Я тоже люблю фильмы ужасов! Так, интересно' смотреть ради страха! Когда маленький был, всё потом снилось. Уже и «телик» не смотрел, а черти всё снились! Теперь всякое снится, даже рассказывать не хочется... всякие лабиринты, люди какие-то меня догоняют.

— А ты уже воруешь?

— Не-а.

— Значит, будешь!

— Я уже воровал у мамы, когда у неё было много денег!

И вдруг я вмешиваюсь и спрашиваю, для чего, по их мнению, человек живет? Оказывается, они не знают. Но у меня спрашивают:

— А что такое, когда умираешь?

— А вы как думаете? — отвечаю вопросом на вопрос.

— Это значит, душа уходит...

— Какая душа?

— Души, — говорят они мне, — бывают добрые и злые.

Я спрашиваю:

— А у тебя, Саша, какая?

— Пока что злая.

— Почему?

— А сейчас у всех злые души!

— И ты не встречал хороших людей?

— Никого!

Я замолкаю, сижу и пишу. Мальчишки продолжают разговор:

— Санитарки тоже матерятся.

— Они здесь хуже нас.

— Зачем аминазин? И чем это он помогает? От него только дурнеть можно. Лучше маму попросить, чтоб ремнем била, чем сюда.

— Да им самим в «психушку» надо! Вот я: из школы убегал, воровал, — так что, мне таблетки помогут? Я только в первом классе хорошо учился, а потом — всё...

• • •

... Саше про Бога читать нельзя: папа не велит!

А в Skin Heads Саша сам вступил, папу не спросил. Там же «весело», особенно когда от кота одно пятнышко крови остаётся...

Правда, Сашин папа?

История Аллы,

Дата добавления: 2015-08-09