Психиатрической клинике

УДК 159.922.7 ББК 88.8

ISBN 985-6678-10-2 © Дробышевская H.A. 2002

Слово к читателю

В психиатрические стационары буквально хлынул поток «трудных» детей, нравственно изуродованных, не получивших достойного воспитания. Я стремилась раскрыть и исследовать эту проблему на подлинных документальных материалах; с этой целью в книге максимально точно и без изменений сохранена речь и высказывания детей, но их имена изменены, а любое совпадение случайно.

Лишение родительских прав, помещение ребенка при живых родителях в школу-интернат, в спецшколу для трудновоспитуемых либо в психиатрическую больницу — меры неэффективные, они лишь обостряют проблему.

Наиболее результативный путь — это духовно-нравственное врачевание. Главное здесь состоит в возрождении традиционного христианского уклада семьи и религиозного воспитания детей личным примером родителей и педагогов. Что же касается оказания «трудным» детям профессиональной медицинской психиатрической помощи, то надеяться на успех можно лишь при условии работы с ребенком не отдельного врача-энтузиаста, а команды профессионалов, семьи и школы, объединенных общими морально-нравственными и духовными ориентирами.

В наши дни психиатры могут помочь обществу, прежде всего, тем, что начнут открыто анализировать проблему «трудных» детей во всей её остроте. Тогда можно будет надеяться, что изменится и сам подход к лечению «трудных» детей: от одностороннего фармакобиологического воздействия на ребенка следует перейти к комплексному влиянию, включающему профессиональную работу специалистов вместе с семьей и школой. Такой подход, несомненно, повысит значение психиатрии в решении проблемы и выведет психиатрическую клинику из сферы критики.

Я попробовала сделать лишь то, что должна была сделать как врач и как христианка, сострадающая несчастным детям. Может быть, взрослые услышат этот крик детских душ и помогут своим детям правильным воспитанием.

Прошу боголюбивого читателя помолиться обо мне.

ПАТОХАРАКТЕРОЛОГИЧЕСКОЕ

ФОРМИРОВАНИЕ

ЛИЧНОСТИ У ПОДРОСТКОВ

КАК ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА

Истину, хотя и печальную, надобно видеть и показывать, и учиться у нее, чтобы не дожить до истины более горькой, уже не только учащей, но и наказующей нас за невнимание к ней.

Святитель Филарет Московский (Дроздов)

Трудные дети в

психиатрической клинике

В детской психиатрии среди множества болезней особо распространен диагноз «патохарактерологическое формирование личности». Количество больных с этим диагнозом растет с каждым годом. Что же это за болезнь? Почему современная медицина, зарубежная и отечественная, имеющая огромные достижения во многих областях, мало преуспела в лечении этого заболевания?

В исследовании причины возникновения этого заболевания многое неясно. В официальной медицинской литературе такими причинами считают патологию беременности и родов, внутриутробные и родовые экзогенно-органические повреждения головного мозга, различные нейроинфекции, гипоксию, иммунологическую несовместимость матери и плода, неблагоприятные семейно-социальные условия и так далее.

Считается общепризнанным, что генетические и экзогенно-органические Факторы создают определенную почву в

виде различных изменений церебральной реактивности, способствующих возникновению психопатических свойств личности. Процесс же Формирования патологической личности происходит под воздействием Факторов социально-психологической среды.

Ученые признают, что этиология, патогенез и клиника патохарактерологического Формирования личности изучены недостаточно, хотя клиническая картина болезни характеризуется многообразием симптомов и синдромов.

Гипердинамический синдром, например, отличается психической и Физической (в том числе сексуальной) расторможенностью в социальных взаимоотношениях, безрассудством в ситуациях, представляющих некоторую опасность. Среди личностных качеств имеют место упрямство, своеволие. Поведение характеризуется непредсказуемостью. Больным свойственны драчливость, чрезвычайная раздражительность, неуступчивость, невнимательность, неусидчивость, безволие, неумение концентрировать внимание на каком-либо действии или предмете, жестокость, лживость, воровство, побеги из дома, школы или больницы, бродяжничество, распутство, жажда мести, токсикомания, курение, алкоголизм. Агрессия обычно обращена на людей, животных, вообще на любое слабое существо.

Дети, обладающие такими качествами характера и личности, несут в себе огромный разрушительный потенциал: они постоянно стремятся что-то повредить, сломать, разбить, сжечь. Делают они это нарочно, что называется, «назло!» Поведение их часто зависит от ситуации: если рядом слабый, то все проявления злобы направлены на него. Боль причиняется тому, кто слабее.

Однако в другой ситуации или коллективе этот слабый может оказаться самым сильным, и тогда обращенная на него агрессия, которой он подвергался, повторяется им в отношении других, но с еще большим ожесточением.

При этой патологии больной предъявляет претензии не к себе, а к окружающим. Везде: дома, в школе, на улице, в больнице, — его «не понимают». Все по отношению к не-

му «несправедливы». Дети, пораженные этим недугом, не стремятся хранить мир между собой и со взрослыми. После ссор они долго не забывают обид. Долго помнят зло, что подогревает в них жажду мщения. Быть послушными они могут лишь тогда, когда за это ожидается какое-либо вознаграждение или же из страха перед наказанием. Вообще они буквально переполнены различными страхами, что часто даже не осознается ими.

У больных, страдающих патохарактерологическим Формированием личности, отсутствует способность терпеть, понимать, уступать, прощать, сострадать, прислушиваться к состоянию других. Зато они хорошо понимают значение Физической силы. Для них свобода означает: «Делаю все, что хочу, или вообще ничего не делаю».

Они легко «взрываются». Приступы злобы, ярости, гнева могут возникнуть по самому незначительному поводу, либо вообще без какой-либо причины. Контроль над собой может быть утрачен, и больной ребенок швыряет все, что у него под руками, начинает драться, не взирая на лица, сквернословить. Характерны неадекватные поступки. Ребенок то бросается куда-то бежать, то начинает бить кулаками, ногами, головой в стену, в тумбочку, в матрац, в стекло... В это время больные «выходят из себя» в прямом и в переносном смысле. О таком поведении больные говорят: «Это у меня «психи» были... это я бесился».

Видя подобные расстройства поведения, родители, руководство школ-интернатов или милиция определяют ребенка или подростка в психиатрическую больницу для обследования его психического здоровья и решения вопроса, что делать с ним дальше.

Поведение детей с диагнозом «патохарактерологическое Формирование личности» бывает настолько невыносимым, что взрослые убеждены в том, что общество надо оградить от детей-преступников, как их начинают называть. До недавнего времени и я была такого же мнения. Но исследование этой проблемы на практике привело к резкой перемене моего мнения.

Работая врачом-психотерапевтом детского отделения психиатрической больницы, я в течение трех лет ежедневно вела дневники наблюдения. Кроме того, я изучала научные материалы и специальную литературу по данной проблеме, работала с детьми индивидуально и в группах. Когда была такая возможность, проводила беседы с родителями и родственниками, знакомилась с сотрудниками школ-интернатов, спецшкол.

Дети с отклонениями в поведении поступают в детское отделение психиатрической больницы, как правило, в плановом порядке. Существует очередь на госпитализацию. Направление выдают участковые врачи-психиатры согласно решений (ходатайств) директоров школ, школ-интернатов, детских домов, а также по просьбе родителей. Доставляет детей в психиатрическую больницу и милиция; бывает, что и в наручниках.

Иногда ребенка направляют директора школ без согласия родителей, а согласие на госпитализацию получают от родителей, угрожая им лишением родительских прав или отправкой ребенка в колонию.

Основная причина обращения за помощью к психиатру — плохое поведение ребенка: «не слушается», «конфликтует дома и в школе», «дерется», «не желает ходить в школу», «уходит из дома или из школы», «совершает плохие поступки», то есть курит, ворует, сквернословит, употребляет спиртные напитки, токсические вещества и тому подобное...

«Трудные» подростки поступают в психиатрическое отделение со следующими диагнозами:

1. Патохарактерологическое Формирование личности.

2. Патохарактерологические реакции.

3. Адаптационные реакции.

4. Гипердинамический синдром.

5. Психопатоподобное поведение.

Предельный возраст детей в детском отделении — до пятнадцати лет. Иногда даже пятилетних детей госпитализируют просто «для коррекции поведения», когда оно становится невыносимым для окружающих.

Учителя, родители и даже милиция в таких случаях не справляются с ними. И тогда везут их, несчастных, в последнюю инстанцию — в психиатрическую больницу, чтобы вылечить.

Участковый милиционер говорит подростку: «Слушай, ты уже никого не слушаешься! Может, тебя в психушку?» Возникает особая боль и сожаление, когда психиатрическую клинику или, как ее прежде бережно именовали, дом для душевнобольных, сегодня некоторые взрослые и часто дети, мои пациенты, именуют уничижительно «психушка».

Затем оформляют необходимые документы, и, в первую очередь, характеристику из школы, причем такую, которая гарантировала бы госпитализацию ребенка в стационар клиники. Чтобы доставить детей в психиатрическую больницу без хлопот, правду им не говорят. На какие только уловки не идут взрослые, чтобы обмануть детей! Чаще всего говорят: «Поедешь в санаторий, отдохнешь там!»

В детском отделении «трудные» дети и подростки находятся вместе с детьми, страдающими шизофренией, эпилепсией и другими тяжелыми психическими заболеваниями. Общение детей друг с другом в отделении начинается с вопроса: «Ты здесь за что»?

При госпитализации детей и подростков на мой вопрос, для чего ребенка определяют в психиатрическую клинику, взрослые, которые привозили детей, обычно отвечали:

— Чтобы знал!

— Чтобы образумился.

— Чтобы осознал свое поведение.

— Шляется, и некуда деть!

— Типа, наказать...

— Чтобы перевоспитали.

— Пусть узнает, каково здесь!

— Чтоб слушался, и пусть он здесь отдохнет, а мы от него отдохнем.

— Чтоб подлечили, а если и не вылечат, то постращают.

— Перенаправьте эту сексуальную личность! — сказала по телефону директор одной из школ-интернатов.

Таким образом, и дети, и взрослые считают психиатрическую клинику карательной инстанцией, хотя в медицинских документах указано: «Просим провести обследование и лечение».

Итак, госпитализировали. Далее идет обоснование диагноза. Это выглядит так: «На основании анамнестических данных (не ходит в школу, грубит, ворует, дерется, сквернословит), а также объективных данных (контакту доступен, ориентируется правильно, рассказывает о себе) диагноз: патохарактерологическое Формирование личности».

Обследование и лечение ребенка обычно проводится в течение трех недель, месяца и более. Причем срок пребывания в стационаре совершенно свободно может продлеваться по звонку директора школы или родителя, которые могут указать на совершенно несущественную причину вроде того, что маме надо чем-то личным заняться, либо в школе нет бензина, чтобы приехать за ребенком, либо всех детей отправили в летний лагерь, а этого некуда деть, и тому подобное. В отделении соглашаются, держат. Многие дети на стационарное лечение поступают по три, шесть и более раз.

Как же лечится патохарактерологическое Формирование личности, имеющее в качестве основного признака плохое поведение больного? Курс лечения обычно предусматривает назначение успокаивающих лекарственных препаратов — нейролептиков и транквилизаторов (аминазин, не-улептил, сонапакс, диазепекс, реланиум и другие), психотерапию и меры воспитательного воздействия.

Применяются также и другие средства, действующие на центральную нервную систему, например, ноотропы — препараты, улучшающие" метаболизм нервных клеток и мозговое кровообращение. Эти препараты используются при различных церебрастенических и энцефалопатических расстройствах, ослаблении памяти, нарушениях эмоционально-волевой сферы.

Применяются витамины и другие препараты, в зависимости от показаний.

В лечении страхов, частых у детей при патохарактерологическом Формировании личности, используется игровая терапия и внушение в состоянии гипноза.

По окончании стационарного лечения врачом даются рекомендации: слушать родителей, посещать школу и т.п. Что такое «меры воспитательного воздействия», к сожалению, слабо представляют и ученые, и врачи, и педагоги, и родители.

Тем не менее, практика показывает, что нейролептики бессильны, если папа и мама пьют и не заботятся о детях, если в семье ребенка постоянные скандалы. Некоторое успокоение нашего пациента быстро исчезнет, если в школе-интернате его будут унижать старшие дети и воспитатели. И вообще, можно ли нейролептиками вылечить воровство, жестокость, детский и подростковый разврат и другие нравственные пороки?

Пребывание таких детей в психиатрической больнице к улучшению поведения не ведет. Его здесь и быть не может — того настоящего улучшения поведения, которого ждут родители и педагоги, потому что в клинике мы, врачи-психиатры, сталкиваемся со следствием. В клинике от приема препаратов ребенок становится не только спокойнее — он становится вялым, апатичным. К счастью, лишь на время, пока врачи «загружают» его сильными психотропными препаратами.

Пребывание ребенка в психиатрической больнице проблему не решает. Вред же от пребывания в психиатрической больнице, от приклеивания диагноза как «ярлыка» — несомненный!

Вот что говорят об этом сами дети:

— Я здесь еще хуже стал.

— Я здесь совсем одурею. Дети тут бесятся. Телевизор орет...

— Я раньше крал только у мамы, а тут я научился, как кассу ограбить.

Вот выдержка из письма 14-летнего подростка другу: «Леша, тебе здесь установят такую штуку, от которой ты до конца дней не отмоешься».

Один мальчик, самый сильный среди наших «трудных», сказал мне при выписке: «Когда мне сказали, что за мной приедут, что меня выпишут, я заплакал, как будто уезжаю из тюрьмы».

Итак, дети, как и взрослые, понимают, что психиатрическая больница для них — это карательное учреждение.

Вред от пребывания в психиатрической клинике, вред от диагноза-ярлыка получает не только «трудный» подросток, но и те взрослые, которые идут по жизни рядом с этими детьми: учителя и воспитатели, руководители и врачи. Ими самими как бы дается общая установка, а далее — всем «всё ясно». И тогда наш «трудный» подросток уже как бы запрограммирован делать то, чего от него ждут, и соответствовать тому, что о нем думают. А ничего хорошего от него уже не ждут и с нежностью о нем уже не думают: «Еще бы — при таком диагнозе!»

Даже при повторном направлении в отделение на том же прежнем основании — «плохое поведение» — в первую очередь указывают в направлении, что проходил лечение в психиатрической больнице. Таким образом, если однажды побыл в психиатрической больнице, то тебе автоматически включается «зеленый свет» для повторного поступления.

Даже врачи-психиатры порой говорят:

— Раз попал сюда, значит, было за что.

— Родители доведены до отчаяния.

— Общество надо оградить от детей-преступников.

В психиатрическую больницу привозят детей с патохарактерологическими реакциями. Но имеем ли мы право считать реакцию ребенка патологической, если он убегает от пьяных родителей и готов бежать куда угодно от домашних драк, скандалов, бежать туда, где его примут. Сегодня его принимают подворотни и подвалы.

Однажды я спросила: «Дима, зачем ты идешь в подвал, там же темно и страшно?» А он мне отвечает: «О! Подвал... Там забываешь, что такое скандал, что такое общество. Там такая тишина, что утром выходить не хочется!»

Надо ли считать реакцию патологической, если ребенок убегает из школы-интерната к родителям, даже если они пьяницы; он бежит к ним, даже если они лишены родительских прав. Ребенок не хочет понимать, почему он — сирота, если в городе есть его мама, и, «может быть, она уже не пьяная!»

Надо ли считать реакцию патологической, когда ребенок не посещает школу из-за того, что «дома пьянки, драки, скандалы, я уроки не выучиваю и поэтому не иду в школу».

Учителя пишут: «Пропускает школу без уважительных причин». А ребенок мне говорит: «Со мной в школе не хотят дружить, смеются, обзываются. Они там в основном все хорошие».

«Хорошие» отворачиваются от того, от кого прежде уже отвернулись родители.

Однажды я услышала от мальчика: «Я вначале хорошо учился, потом папа ушел, я пошел по разным компаниям. И теперь уже и двойки, и санитары, и аминазин. А лучше бы мама меня — ремешком».

Что происходит? Проблемы у детей начинаются при отсутствии воспитания в семье. В результате — плохое поведение. Ребенок приходит в школу, но здесь, как показывает анализ моей работы, все домашние проблемы лишь усугубляются, и к ним добавляются еще и проблемы школьные. И дети с неразрешенными проблемами поступают в психиат-

рическую больницу. Здесь они тоже изначально воспринимаются как «плохие» и, в свою очередь, сталкиваются со спецификой психиатрических учреждений, где отделение — закрытого типа, где на улицу можно выйти только с персоналом и при условии хорошего поведения; в туалет — когда откроют, и тому подобные особенности. Здесь дети получают еще одну травму, но так и ненаходят помощи у взрослых. Дети переживают состояние безысходности, и поведение их соответствует их внутреннему состоянию, их сокровенным переживаниям.

Требуя от детей, чтобы они были хорошими, надо в свое время учить их быть такими. Это и есть воспитание.

Сегодня само понятие «воспитание» уже не наполнено истинным смыслом. В толковом словаре В.И. Даля «воспитывать» — это «заботиться о вещественных и нравственных потребностях малолетнего до возраста его». По В.И. Далю, нравственный — это «относящийся к одной половине духовного быта, противоположной умственному, но составляющий с ним общее духовное начало. Нрав — одно из основных свойств духа человека: ум и нрав слитно образуют дух (душу в высшем значении); ко нраву относятся как понятия подчиненные: воля, любовь, милосердие, страсти и пр., а к уму: разум, рассудок, память ипр.

Согласный союз нрава и ума, сердца и думки, образуют стройность, совершенство духа, раздор этих начал ведет к упадку. В животном не может быть такого разлада: там нрав и ум, воля и рассудок слиты нераздельно в одном побудке (инстинкт); и человек должен достигнуть такого единства, но высшим путем: убеждением, обузданием страстей и умничанья, сознанием долга. Общее выражение свойств человека, постоянных стремлений воли его; характер; нрав тихий, кроткий, буйный, крутой и пр. В этом значении нрав человека: природный, прирожденный, естественный, поколику всяк родится с известными наклонностями, расположения-

ми; и выработанный, сознательный и возрожденный, насколько человек успел согласовать в себе сердце и ум.

Добронравный — согласный с совестью, с законом правды, с достоинством человека, с долгом честного и чистого сердцем гражданина.

Христианская вера заключает в себе правила самой высокой нравственности. Нравственность веры нашей выше нравственности гражданской: первая требует только строгого исполнения законов, вторая же ставит судьею совесть и Бога».

Сегодня опыт работы с «трудными» детьми убеждает в том, что они — это горький и печальный результат отвержения и разрушения традиционного христианского воспитания, в основе которого лежит своевременное воспитание в человеке духовных и нравственных качеств.

«Христианские родители спешат прежде всего сообщить детям понятие о том, что грешно, чем прогневляется Бог, за что Он наказывает грешника и лишает его Своей любви. Это чувство, с первых лет жизни возбужденное, постоянно поддерживаемое и постепенно углубляемое, становится тем внутренним стражем души, который один только может охранить ее от всякого порочного и бесчестного дела. При нем доброе дело приносит душе истинную радость и потому само по себе вожделенно; грех и порок производят в ней глубокую печаль и страдания и потому сами по себе ненавистны. Когда душа уже знакома с этим чувством, в ней заложено основание, на котором с несомненною пользою могут быть утверждаемы все познания и правила, относящиеся к нравственному учению и доброй жизни. Бог вселяется в душу человека и становится в его совести незримым свидетелем его жизни, помыслов и дел. С Ним, с Богом, в совести, человек везде хорош и везде надежен. Это знают и простые люди и выражают вполне определенно: «Бога в тебе нет», — говорят они человеку, потерявшему советь. Мы удивляемся, отчего нынче многие при образовании, при обилии и разнообразии познаний решаются на бесчестные поступки, на крупные хищения, на возмущения против властей, на самоубийства? — Бога в них нет».

Слова эти принадлежат Харьковскому архиепископу Амвросию, и сказаны они в отдаленные времена, но актуальны и сегодня. Они применимы к нашим детям, а еще больше ко всем взрослым, к родителям, которые «сдают» своих детей в школы-интернаты, либо вообще в спецшколы для трудновоспитуемых, или колонии. Это называется «сбыть с рук».

С этическими проблемами врач сталкивается с момента установления диагноза, далее — лечения, как стационарного, так и амбулаторного, а также в других важных ситуациях в жизни этих детей.

Сегодня мы, врачи-психиатры и психотерапевты, должны прежде всех выступить в защиту своих малолетних пациентов. Потому что они нуждаются в том, чтобы мы, прежде всего, проявили моральную и профессиональную ответственность за них. А значит, надо показать обществу эту проблему во всей ее остроте, обнаружив причины и высказав мнение, чтобы общество знало, где лежит корень заболевания, и могло начать принимать адекватные меры.

Ребенок не может примириться с тем, что он потерял мать, когда она, оказывается, живая, проживает в этом же городе и иногда даже бывает трезвая. И потому он пишет ей письмо: «Дорогая мама. Это пишет тебе Дима. Я по тебе скучаю. Приедь ко мне хоть когда-нибудь. Мама, я каждый день плачу. Потому что ты ко мне не приезжаешь». Написал Дима записку, а послать ее — некуда. И никто к нему не едет. Его состояние ухудшается.

Я вижу много, много хорошего в наших «плохих» детях. Люблю их, потому что плохих детей не бывает. Есть плохие плоды плохих воспитателей и родителей.

Главный вывод моего опыта состоит в том, что сегодня решительно утверждаю: дети, которых мы называем преступниками, по сути, прежде всего являются жертвами своих родителей и строя социальной жизни того уровня, который их окружает.

Наши дети, подростки переживают то, что впитали вместе с духом семьи, вместе с впечатлениями младенчества и

детства, что окружало их матерей и отцов со времени внутриутробного развития и даже с периода и момента их зачатия. В дальнейшей жизни все это закреплялось в семьях, в школьном общении, в уличном сообществе.

...Как и принято начинать разговоры с больными, врач перво-наперво спрашивает:

— Что болит? Что беспокоит? На что жалуетесь?

За годы моих наблюдений малолетние пациенты на эти мои вопросы отвечали:

— Ничего!

А когда я спрашиваю, почему же они тогда находятся в больнице (или как они сами задают друг другу вопрос: «За что ты здесь?»), они отвечают:

— Убегаю из школы (из дома)... Не хочу учиться... Ворую... Пью водку... Нюхаю клей... Бью детей (маму, учительницу и т.д.).

Иными словами, у них «болит поведение», «беспокоит характер», они жалуются на то, что их «психи берут».

Означает ли это, что, при наличии всех выше перечисленных причин, патохарактерологическое формирование личности для большинства наших детей неминуемо?

По моим наблюдениям, это вовсе не обязательно. Все указанные причины — не что иное, как условия для развития болезни. Но при соответствующей совместной работе родителей (в первую очередь!), медиков и педагогов, настоящих больных с диагнозом «патохарактерологическое Формирование личности» могло бы быть совсем немного, само заболевание могло бы быть не столь ярко выраженным, а в его лечении и профилактике вполне можно было бы добиться хороших результатов хотя бы в области социальной адаптации больных.

Сразу подчеркну: такие примеры есть в моей практике. Подтверждение этому я нашла также и в трудах известных психиатров М.И. Буянова, В.П. Осипова, П.Б. Ганнушкина, Г.Е. Сухаревой, В.В. Ковалева, П.П. Малиновского и многих других.

Так при каких же условиях возникает и развивается эта страшная болезнь, которая приводит к ужасающим по-

следствиям? Ответ до банальности прост, коль скоро основной признак болезни — плохое поведение, то корень ее — в плохом воспитании, а вернее, в его отсутствии. То есть в отсутствии духовных и нравственных принципов в социальном окружении ребенка, будь то семья, школа или улица. Болезнь развивается там, где ребенок существует в режиме жесткого, грубого, жестокого насилия; когда дети постоянно или длительное время находятся в психотравми-рующих условиях; когда в семьях дети либо испытывают постоянное и деструктивное психофизическое давление или, наоборот, пребывают в атмосфере сурового равнодушия, невнимания, небрежности, отсутствия ласки, заботы, тепла; когда детям сызмальства не прививают способности различать добро и зло, истину и ложь, красоту и уродство; когда воспитание взрослые понимают как вседозволенность, а когда она дает свои плоды, то родители приходят в ужас от поведения детей, с которыми уже невозможно справиться ни дома, ни в школе, ни в милиции. И тогда они обращаются в психиатрическую больницу с целью исправить, «вылечить» плохое поведение.

Патохарактерологическое Формирование личности развивается, когда детская психика запечатлевает ужасы жизни своих родителей. Это зверские убийства пьяными родителями друг друга, близких родственников или кого-то еще и многое другое.

Однако сегодня растет число детей с диагнозом «патохарактерологическое Формирование личности» в семьях, вполне благополучных по обыкновенным социально-экономическим меркам, которые состоят из высокообразованных родителей: инженеров, врачей, педагогов(!), ответственных работников. Растет число больных детей и в семьях с высоким уровнем материального достатка. И в этом также состоит важнейший аспект проблемы «плохих детей», которая, при определенном рассмотрении, имеет признаки перерастания в эпидемию уже в ближайшее десятилетие.

Передо мной, врачом-психотерапевтом, ставится задача лечить таких детей, т.е. корректировать или исправлять по-

ведение. Ведущими психотерапевтами считается, что основной метод лечения патохарактерологического Формирования личности — психотерапевтический. Современная психотерапия имеет множество различных и достаточно мощных психотехнологий, позволяющих управлять сознанием и подсознанием. Но какие же психотехнологии могут помочь сделать из малолетнего вора, лгуна, алкоголика, развратника, токсикомана и наркомана «хорошего мальчика», а затем и достойного взрослого человека, добропорядочного гражданина, чуткого родителя, мужественного защитника Отечества?

На какой стадии заболевания следует прибегать к помощи психотерапевта? В течение какого времени следует «воздействовать» на пациента? Есть мнение, что такие дети, а значит, и взрослые, были всегда; что в обществе неизбежно существует определенный процент асоциальных людей — пьяниц, бродяг, всякого рода преступников, которые и плодят себе подобных. И что дело врача — лечить, а не заниматься социальными рассуждениями.

Но работа врача не может быть вне его мировоззрения так же, как преодоление патохарактерологического Формирования личности — без обращения к духовному миру ребенка.

Сегодня сложилась такая ситуация, когда врачи должны признать, что патохарактерологическое Формирование личности в психиатрической больнице не может быть вылечено. Потому что это — диагноз семьи и школы, проблема медицины и социальной среды, зеркало общества и государства. Сегодня врачам ясно, что подростка с патохарактерологическим Формированием личности можно подкрепить Физически и на время успокоить его нервную систему седативными средствами. «Трудного» подростка можно перевести на домашнюю Форму обучения. В конце концов, его можно выгнать из класса, кружка, палаты, — но из общества его можно выдворить только в тюрьму. А оттуда он может вернуться законченным преступником.

Сегодня с «трудными» подростками работают школы, милиция, исполкомы, психиатрическая больница, спецшко-

лы, колонии.... В стране создана целая армия психологов и социальных педагогов, введено обучение на дому, вводится дифференцированное обучение в школе, оказывается всякая материальная помощь со стороны государственных структур, тратятся огромные средства, задействованы новейшие достижения медицины. Так почему же при всем этом число больных патохарактерологическим Формированием личности неуклонно растет?

Потому что подходы к решению проблемы — не те. Ложные подходы, основанные на попытках врачевания души материально-техническими способами.

Путь спасения детей через школы-интернаты, спецшколы и тому подобные заведения едва ли можно признать верным. Система и уклад жизни там таковы, что дети предпочитают пребывать в психиатрической больнице. К сожалению, не один раз наши пациенты не хотели покидать больницу, потому что в интернатах над ними издевались более старшие и сильные обитатели, да и взрослые были далеко не педагоги...

«В начале XX века ученые анализировали развитие детей в детских приютах, считая, что именно в них можно наиболее правильно понять причины состояния, когда дети изолированы от матери. Смертность тогда в приютах была от 50 до 97%, и причины смертности — биологические и неблагоприятные социально-психологические — сложно переплетались и разделить их было трудно» (см.: Буянов М.И. Беседы о детской психиатрии. Кн. для учителя. — М.: Просвещение, 1986, — 57 с.)

Именно тогда ученые выдвинули лозунг: «Лучше плохая семья, чем самое лучшее детское учреждение». Они утверждали, что даже тяжелый психотравматизм после концентрационных лагерей и военных действий не вызывает таких глубоких и стойких отрицательных последствий, как хронические лишения и изоляция: лишение заботы, ласки, любви, которую должна давать мать. Уверенность, которую дает ребенку присутствие родителей, уравновешивает даже такие экстремальные потрясения, которые вызваны войной.

Итак, семья! А какая картина наблюдается здесь?

В начале XX века исследователи даже не предполагали, в какое состояние придет семья лет через 70-80. Известный детский психиатр М.И. Буянов пишет, что психиатру конца XIX века не хватило бы воображения представить то, с чем мы сталкиваемся сегодня! Мы, врачи нашей специальности, сталкиваемся уже с последствиями деградации семьи.

Практика работы в стационаре показывает, что приходится работать только с ребенком, потому что его семья — неблагополучная, родители бросили его, пьянствуют, предаются разврату. Не может быть и речи о том, что они придут к врачу, чтобы помочь своему ребенку. Они и не приходят.

Порою родители, не интересующиеся своими детьми, но еще не лишенные родительских прав, способны привести ребенка в больницу и рассказать, какой он плохой и непослушный. Но таких родителей больше врачи не увидят. Они в больнице больше не появятся, детьми своими не заинтересуются. Порой приходится неоднократно просить письменно или по телефону, чтобы они забрали ребенка домой. Некоторые родители понимают, что в воспитании ребенка пропущен самый ответственный период его детства, в котором закладывается основа его дальнейшего жизненного пути. Но чаще всего они лишь раздражаются в адрес врача и педагога. «Так что? Уже ничего нельзя сделать?» — говорят они с возмущением.

Другие сознают свои ошибки, страдают и хотят хоть чем-то помочь ребенку, стараются изменить свою жизнь... Но таких родителей, к сожалению, очень немного, просто единицы.

Древний философ Квинтиллиан писал: «Дети не из школы впервые выносят дурные привычки, но они приносят их с собой в школу обыкновенно от родителей, которые подают им дурной пример. Здесь они видят и слышат дурное. Это обращается у них в привычку. А потом во вторую природу, и злосчастные малютки становятся порочными прежде, чем начинают знать, что такое порок».

Сегодня у нас тысячи детей-сирот, большинство из которых имеют живых родителей, лишенных родительских

прав. Тысячи детей, рожденных вне брака, вне семьи.

Какими вырастут эти дети?

Опыт показывает, что это может быть поколение, плохо адаптированное к реальной жизни. Вот данные по России за 1994 год: дети, выходя из школ-интернатов, пополняют криминальную среду (40%), становятся алкоголиками (30%), а 10% из них заканчивают жизнь самоубийством в течении первых трех лет.

Анализируя опыт работы с детьми, я должна сказать, что дети — наши пациенты — уже говорят о мести. А также они утверждают, что не будут работать. Впрочем, их этому сегодня и не учат: ни дома, ни в школах, ни в спецшколах, ни в интернатах.

А вот пить, воровать и даже убивать наши дети обещают. И их угрозы уже нередко исполняются.

Окрепшие дети бьют своих родителей и учителей, калечат или убивают друг друга.

Растет число детей-самоубийц, становится все больше детей — пациентов психиатрической больницы.

Дата добавления: 2015-08-09