Оценка Гегеля Л. Фейербахом и основателями марксизма

Случилось так, что преждевременная кончина Фихте и затянувшееся баварское уединение Шеллинга способствовали выдвижению Гегеля в число наиболее влиятельных фигур немецкой философии. Ко времени смерти Гегеля в 1831 г. у него уже были многочисленные ученики и верные последователи, составившие целую школу. Сила и авторитет гегелевской философии состояла в систематичности, завершённости системы, единстве принципов, пронизывающих её. Многим поклонникам Гегеля казалось, что наконец-то философия обрела статус науки и достойное место в человеческой духовности. Все предыдущие философские учения не отвергались по признаку ложности, а «снимались», преодолевались как моменты общего хода развития философского знания вплоть до завершающей системы великого Учителя. Однако вскоре оказалось, что особой монолитности в рядах гегельянцев не было. Те или другие ученики по-разному восприняли отдельные стороны учения Гегеля, особенно в плане соизмерения этих сторон с действительностью. Уже одна фраза из предисловия Гегеля к его «Философии права» могла породить разночтения: «Что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно». (Гегель. Сочинения. ТомVII. Философия права. М.-Л.: Соцэкгиз, 1934. С. 15.) Те, кто критически относился к германской действительности, считали, что она устроена неразумно, а потому и нуждается в переустройстве. Более консервативные сторонники Гегеля могли вычитать и иное, а именно: всё, что существует, уже по праву факта существования является разумным и не нуждается в изменении. Первые получили название младогегельянцев. К ним относились братья Бруно и Эдгар Бауэры, Арнольд Руге, Макс Штирнер, Давид Штраус и др. Они осуждали феодальные порядки и абсолютизм в Пруссии, ограничения свободы печати и слова, делали атеистические выводы, видели критическую силу в гегелевской диалектике. Тот же, кто стремился к более радикальным действиям в науке и политике, уже не мог удовлетвориться гегелевской методологией и взялся за кардинальную переоценку гегелевской философии. Наиболее радикальными критиками гегелевского наследия оказались Л. Фейербах и основоположники марксизма К. Маркс и Ф. Энгельс, выступившие не только против Гегеля, но и против его духовных наследников.

Людвиг Андреас Фейербах (Feuerbach) родился 1804 года в Ландсхуте, (Бавария) в семье известного криминалиста Ансельма Фейербаха; умер 1872 года в Рехенберге, близ Нюрнберга. Окончив местную гимназию, поступил в 1823 на теологический факультет Гейдельбергского университета. Неудовлетворённый догматической ортодоксией, переехал из Гейдельберга в Берлин, где за два года прослушал почти все лекции Гегеля, а курс науки логики прослушал дважды. По окончании Берлинского университета Фейербах в 1828 защитил в Эрлангенском университете диссертацию «О едином, всеобщем и бесконечном разуме», в целом выдержанную в духе гегелевского идеализма.

Однако уже в этот период проявилось расхождение Фейербаха с Гегелем в отношении к религии вообще, и к христианской – в частности, несовместимой, по убеждению Фейербаха, с разумом и истиной. После защиты диссертации Фейербах стал приват-доцентом Эрлангенского университета, где с 1829 читал курс «гегелевской философии» и истории новой философии. В 1830 Фейербах анонимно опубликовал сочинение «Мысли о смерти и бессмертии», в котором отвергал идею бессмертия души. Авторство Фейербаха было установлено, книга конфискована и Фейербах лишён права преподавания, однако не прекратил своей научной деятельности. В 1836 Фейербах женился и в течение 25 лет почти безвыездно жил в деревне Брукберг, где его жена была совладелицей небольшой фарфоровой фабрики. После банкротства фабрики Фейербах переселился в Рехенберг, где провёл в нужде остальные годы жизни.

Среди произведений Фейербаха наиболее известные «Сущность христианства», «Лекции о сущности христианства», «Предварительные тезисы к реформе философии», «Основные положения философии будущего». В двух последних работах Фейербах объясняет принципиальную противоположность своей позиции в философии и всей спекулятивной философии Нового времени (от Спинозы до младогегельянцев, своих современников). Логику Гегеля он отождествляет с теологией. Как теология, так и гегелевская логика удваивают мир, только первая отчуждает сущность человека и выносит её за пределы человека, превращая в потустороннее божество, а вторая отрывает человека от природы и выносит за пределы человека его мышление, превращая это мышление в некий самостоятельный дух: «Сущность теологии есть трансцендентная сущность, которая вынесена за пределы человека; сущность гегелевской логики есть трансцендентное мышление, человеческое мышление, которое вынесено за пределы человека». (Фейербах Л. Избранные философские произведения.: В 2-х тт. Т. 1. М., 1955. С. 116-117.) Как в Боге всё существует в виде его замысла, плана, а затем воспроизводится на земле, так и в философии Гегеля абстрактным категориям логики (качество, количество, мера, сущность, химизм, механизм, организм) соответствует и нечто конкретное, только всё подаётся вначале как предмет логики, а затем вторично как предмет философии природы и философии духа. Фейербах считает, что путь, по которому пошла спекулятивная философия, - ложный. Систему категорий, которую породила абстрагирующая способность человеческой мысли, превращено в самостоятельную силу и положено в качестве исходного принципа философии, и потому путь от абстрактного к конкретному, от идеального к реальному – искажённый путь. Ход развития философии следует вернуть на естественный путь, когда люди вначале чувственно контактируют с миром, а затем мыслят его: «До того, как ты помыслишь качество, ты чувствуешь это качество. Мышлению предшествует страдание». (Там же. С. 121.) Человек как мыслящее существо, вначале всей своей чувственностью связан с природой. Природа – это основа человека, она же – и то бытие, с которого берёт исток мышление. Мышление не следует отрывать от целостного человека, чтобы затем противопоставить как абстракцию природе и тому же человеку. Новая философия, о которой заявляет Фейербах, «превращает человека, включая и природу как базис человека, в единственный, универсальный и высший предмет философии». (Там же. С. 202.) Фактически новая философия должна стать учением о человеке, антропологией. К тому же это будет наука не об отдельной человеческой индивидуальности, а о человеке в совокупности его взаимоотношений с другими людьми и «истинная диалектика, - говорит Фейербах, - не есть монолог одинокого мыслителя с самим собой, это диалог между Я и Ты». (Там же. С. 203.)

Марксистское учение было основано немецкими учеными Карлом Марксом (1818-1883) и Фридрихом Енгельсом (1820-1895). Маркс окончил Берлинский университет, где в 1841 г. защитил докторскую диссертацию по философии “Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура”. С начала 1842 г. занялся публицистической деятельностью, был редактором газет и журналов. С 1849 г. постоянно жил в Лондоне, занимался научной и политической деятельностью. Его творческое наследство довольно обширно. Среди наиболее значительных работ - “Капитал”, “Нищетафилософии”, “Экономическо-философские рукописи 1844 г.”. Есть и такие известные произведения, которые Маркс написал вместе с Енгельсом: “Святое семейство”, “Немецкая идеология”.

Ф. Енгельс после окончания гимназии путем самообразования приобрел глубокие знания по философии, политической экономии и другим наукам. С 1849 г. тоже постоянно проживал в Англии. Из его наиболее значительных произведений философского характера можно назвать такие, как “Анти-Дюринг”, “Диалектика природы”, “Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии”, “Развитие социализма от утопии к науке”.

Разумеется, формирование марксизма не было разовым актом, оно имело свои этапы и поворотные моменты. Сначала его оба основателя восхищались Гегелем, позже пережили и влияние Л. Фейербаха. Пересмотр всего философского наследия, в особенности гегелевского, происходил в марксизме под углом зрения центральной для них проблемы: отношение философии к действительности, реальности. Довольно рано социальная действительность предстала перед Марксом и Енгельсом в виде ограничения свободы слова, социальной и правовой несправедливости, разных проявлений консерватизма и реакции. Академическая философия, от которой они шли, строила отношения к действительности целиком в гегелевском духе: действительность следует истолковать так, чтобы она отвечала логической схеме, составленной раз и навсегда. Однако гегелевская методология, которая была доведена последователями немецкого философа до уровня методики и трафарета, не отвечала революционно-демократическим настроениям Маркса и Енгельса и довольно скоро породила сомнения относительно возможностей использования её для разработки учения, соответствующего действительности. Поэтому ряд работ Маркс посвятил критике Гегеля, у которого он усматривал определенное безразличие к действительности, стремление наложить на нее абстрактную, спекулятивную логическую конструкцию. В ранних критических роботах Маркс ценит Гегеля за то, что тот стоит на точке зрения современной ему политической экономии и рассматривает труд (хотя и отчужденный) как сущность человека, а также за то, что Гегель в своей спекулятивной логике придал понятиям, как формам мышления характер связанной целостности. Общая же оценка Марксом гегелевской философии откровенно отрицательная: она есть перевернутое, поставленное на голову отражение действительности. Однако и Маркс, и Енгельс признавали, что в последовательном развитии европейской философии, когда метафизика одной эпохи отбрасывалась метафизикой другой, Гегель занимает выдающееся место, так как ему удалось соединить немецкую философию XIX ст. с предшествовавшей метафизикой (начиная с XVII в.). Тем самым деятельность Гегеля косвенно подготовила последний этап перед ликвидацией всякой метафизики и спекулятивной философии.

Первой работой, в которой Маркс попытался разрешить свои сомнения относительно гегелевского наследия, была работа «К критике гегелевской философии права». И это не случайно, ибо именно в «Философии права» Гегель ближе всего касается непосредственной германской действительности, которая подлежала, по мнению Маркса, осуждению. Характерный недостаток гегелевской государственно-правовой концепции Маркс видел в оправдании абсолютной монархии. Как раз в этом моменте сосредоточилось насилие спекулятивной логики над логикой действительности, поскольку коррелятом гражданского общества, в котором господствуют частная собственность и частные интересы, должна быть не монархия, а демократическое государство. На ряде примеров Маркс показывает общий недостаток гегелевской методологии, состоящий в том, что «различия и их действительность рассматриваются как развитие идеи, как её результат, между тем как, наоборот, сама идея должна быть выведена из действительных различий». (Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.,2-е изд. Т.1. М.:Госполитиздат, 1955. С. 229.)

В центре внимания Маркса те разделы «Философии права», которые касаются взаимоотношений семьи, гражданского общества и государства. Первые два Гегель рассматривает как сферы понятия государства, добавляя, что вопрос о том, каким было историческое происхождение государства и по какой причине оно возникло, не имеет никакого отношения к идее государства: «Философское рассмотрение должно заниматься лишь внутренней стороной всего этого, мыслимым понятием». (Гегель. Философия права. Соч. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1934. С. 264.) Маркс решительно отвергает гегелевский подход, усматривая здесь логический, пантеистический мистицизм, через который «идея превращается в самостоятельный субъект, а действительное отношение семьи и гражданского общества к государству превращается в воображаемую внутреннюю деятельность идеи. В действительности семья и гражданское общество составляют предпосылки государства, именно они являются подлинно деятельными; в спекулятивном же мышлении всё это ставится на голову». (Маркс К. К критике гегелевской философии права // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.,2-е изд. Т.1. М.:Госполитиздат, 1955. С. 224.)

По Марксу, всё наоборот: семья и гражданское общество в процессе саморазвития сами себя превращают в государство, они – движущая сила, а не идея, которая обособляет их от себя. Переход от семьи и гражданского общества к государству строится, не исходя из сущности первых, и не из особенностей сущности государства, а из всеобщего соотношения необходимости и свободы. И здесь Маркс делает очень важный обобщающий вывод: «Это тот же самый переход, который Гегель проделывает в логике из сферы сущности в сферу понятия. Тот же переход проделывается и в натурфилософии – в качестве перехода из неорганической природы в живую природу. Всегда одни и те же категории доставляют душу то для одних, то для других сфер. Всё дело сводится к тому, чтобы подыскать для отдельных конкретных определений соответствующие им абстрактные определения». (Там же. С. 227.)

Этот вывод затрагивает саму сердцевину гегелевской методологии. Сквозным принципом Гегеля есть определённая отстранённость от действительности, и его философия права – это не философия политико-правовой действительности, а наложение той же самой «алмазной сетки» категорий, которой можно вскрыть разумность идеи права, поскольку философия занимается идеями, а не реальностью как таковой. Претензии к Гегелю были бы безосновательны, если бы он оставался на своём философском Олимпе, а погружался бы время от времени в эмпирическую реальность, совершая насилие над историей, загоняя непокорные факты в свою логическую схему. Логический каркас, приспособленный к очередной предметной области, обрастал «телесностью», обретал очередной титул «философии чего-то», но вряд ли этот каркас можно считать логикой самой действительности. Потому Маркс и говорит: «Гегель даёт своей логике политическое тело, но он не даёт логики политического тела». (Там же. С. 273-274.) В критическом пылу Маркс в этой работе не очень ценит общую полезность гегелевской логики, её универсализм как определённой матрицы мышления. Он ориентируется на постижение «специфической логики специфического предмета» (Там же. С. 325.), а не на стремление везде и во всём искать только определения предварительно установленного логического понятия.

Рукопись, посвящённая критике гегелевской философии права, не была опубликована при жизни Маркса. В 1844 г. было напечатано лишь введение к ней. В этом введении критике придаются более широкие полномочия, речь идёт даже об «отрицании существующей философии, философии как философии». (Маркс К. К критике гегелевской философии права. Введение // Маркс К., Энгельс Ф. Соч.,2-е изд. Т.1. М.:Госполитиздат, 1955. С. 421.) Отрицание философии непосредственно увязывается с практикой борьбы против немецкой действительности, теоретическим выражением которой была именно немецкая философия. «Оружие критики, - подчёркивает Маркс, - не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами». (Там же. С. 422.) Теория, о которой идёт речь, - это будет новая философия, которая не будет возвышаться над действительностью и не будет её мистификацией. Её критическая сила будет соответствовать радикальному классу, вырастающему из наличного гражданского общества, этот класс – пролетариат и «подобно тому как философия находит в пролетариате своё материальное оружие, так и пролетариат находит в философии своё духовное оружие». (Там же. С. 428.) Что это за новая философия, о которой говорит Маркс? В то время он имел в виду антропологический поворот в философии, инициированный Л. Фейербахом, о чём уже шла речь выше.

В знаменитых “Тезисах о Фейербахе” (1845 г.) Маркс довольно выразительно формулирует окончательное решение проблемы соотношения философии и действительности, когда утверждает в последнем, одиннадцатом тезисе, что философы лишь различным способом объясняли мир, в то время как дело состоит в том, чтобы изменить его. В марксистской традиции это положение часто подавалось так, будто Маркс однозначно говорит о необходимости изменения целевой направленности философии и философской деятельности и что марксистская философия как раз и приобрела революционно-преобразующий характер. Однако, учитывая весь комплекс мыслей Маркса и Енгельса относительно взаимоотношений философии и действительности, можно убедиться, что с их точки зрения объясняющая функция философии как была, так и остается, но сама действительность требует изменений, которые будет проводить уже не философия, так как это не ее дело. Указанное положение можно трактовать и так, что прошло время философии с её объяснением действительности, настало время практических действий, которые обосновывает научная теория, а не собственно философия.

Фундаментальным произведением периода активного продуцирования Марксом и Енгельсом собственной мировоззренческой концепции была их общая работа “Немецкая идеология” (1846 г.). В этом большом и многомерном произведении сохраняется центральная направленность на критическую оценку господствующей философии в её отношении к действительности, но наряду этим выдвигается и собственная методология теоретического отображения действительности. Приобретает силу поворот в сторону социальной проблематики, разрабатывается методологический подход, который основатели марксизма позже назвали материалистическим пониманием истории. Суть последнего состоит в том, что предпосылки, которые следует положить в основу социально-исторической теории, должны совпадать с действительности предпосылками самой истории. Что это за предпосылки? Это – люди, их деятельность и материальные условия их жизни. История, соответствующая действительности, – это история живых человеческих индивидов с их определенным взаимодействием с природой и их определенными отношениями между собой. Сознание есть не что другое, как осознанное бытие людей, а бытие – реальный процесс их жизни. Для новой методологии исходным пунктом становятся именно реально действующие люди, а из их соответствующего действительности жизненного процесса выводятся идеологические отражения этого процесса. В лаконичной форме сущность материалистического понимания истории представленная Марксом и Енгельсом в таком положении: “Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание”. (Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9-ти т. Т.2. М.: Политиздат, 1985. С.20.)

Категория общественного бытия приобретает в дальнейших произведениях Маркса и Енгельса ключевое значение. Она имеет не только характер базового, первичного понятия, которое формально фиксирует новую мировоззренческую установку. За ней стоит целая исследовательская программа, поскольку категория “общественное бытие” содержит в себе скрытый резерв для развертывания ступеней социальной детерминации. В дальнейшем сугубо научная деятельность Маркса ориентирована была на изучение материальных (производственных) отношений как наиболее существенной части общественного бытия, от изменения которых непосредственно зависит изменение политических, правовых и духовных явлений. Научные и практические интересы Маркса сдвигаются от философии в сторону фундаментального изучения капиталистических производственных отношений, чтобы “с эмпирической точностью” показать, как постепенно из самой “логики” капиталистического способа производства вырастает его отрицание с последующей заменой на коммунистически организованное общество.

Так, начав с критики гегелевской философии и ее отношения к действительности, основоположники марксизма пришли к полному отбрасыванию спекулятивной философии, переориентировались на основательное изучение современного им общества и на деятельность по консолидации революционных сил.

В произведениях Маркса и Енгельса нельзя отыскать никакого намерения создавать новую философскую систему на замену старым, мы скорее найдем мысли о конце эры философских систем. И здесь классический марксизм движется в полном соответствии с духом классического позитивизма. Если кто заявит, что позитивизм и марксизм XIX ст. являются философиями, то это очень странные философии, поскольку это были бы философии, отрицающие философию как таковую на том основании, что больше не осталось пространства для философствования, поскольку все сферы реальности разобраны науками, поставляющими положительное знание без каких-либо спекулятивных построений. А что касается упоминавшихся нами терминов, которые обычно связывают с философией марксизма, то Маркс вообще никогда не употреблял выражение “диалектический материализм”, а выражение “исторический материализм” встречается в письмах Енгельса в конце его жизнь. Впервые словосочетание “диалектический материализм” можно найти в произведении Енгельса “Анти-Дюринг” (1878), но в таком контексте, который свидетельствует, что для Енгельса диалектический материализм есть только метод, а не философия: “…Современный материализм является по существу диалектическим и не нуждается больше ни в какой философии, стоящей над прочими науками. Как только перед каждой отдельной наукой ставится требование выяснить своё место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо особая наука об этой всеобщей связи становится излишней”. (Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9-ти т. Т.5. М.: Политиздат, 1986.. С.20.)

Идеализм и материализм для Маркса и Енгельса означали только некоторую общую методологическую установку, исходя из которой, философия строит свое отношение к действительности. Спекулятивные философские системы прошлого были в равной степени представлены как с идеалистических, так и с материалистических позиций и все они одинаково отбрасывались основоположниками марксизма, поскольку вместо изучения реальных взаимосвязей в природе и обществе выдвигали вымышленные конструкции, а то и просто фантастические выдумки. Вместе с тем Маркс и Енгельс высоко ценили диалектику. Соединив ее с материалистическим принципом, они получили метод, который и могли бы назвать диалектическим материализмом, или материалистической диалектикой. И этот метод, как указывал сам Енгельс, был на протяжении многих лет их лучшим орудием работы, их острейшим оружием. В целом же, с точки зрения Маркса и Енгельса, после успехов естествознания и открытия материалистического понимания истории сфера возможного существования философии стала весьма и весьма ограниченной. «За философией, изгнанной из природы и из истории, - указывал Енгельс, - остаётся, таким образом, ещё только царство чистой мысли, поскольку оно ещё остаётся: учение о законах самого процесса мышления, логика и диалектика». (Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9-ти т. Т.6. М.: Политиздат, 1987. С.325.)

Конечно, это не значит, что у Маркса и Енгельса отсутствовали философские мотивы, склонность к философствованию. В их многочисленных произведениях можно найти много примеров и десятки блестящих страниц философского содержания, о которых нужно говорить специально.

Дата добавления: 2015-08-13