Пролог. 5 страница

Говорят, в Забытии последних больше, чем всех остальных кровососов вместе взятых. Проблема-то наследственная. И если в средней полосе Руси вдруг родится такой ребёнок, семья вполне может перебраться на север. Поближе к понимающим. Хотя постепенно это теряет актуальность.

Живые кровопийцы до сих пор выясняют отношения с мертвяками всех мастей. Ох, хорошо, что живу не в Забытии!

Я перелистала несколько страниц и перешла к псиглавцам. Они, пожалуй, самые воинственные. В связи с чем, людей с псиными головами осталось совсем немного. Кидаются в схватку с любым, посмевшим дышать не по правилам (считаю автор преувеличивает?). Часто погибают не успевая оставить потомства. Мёртвых псиглавцев не водится.

Явилась Лучезарина посетительница с потоком пустой болтовни. Я же так увлеклась чтением, что ушла на пустую общую кухню, и уселась на подоконник.

Несколько страниц автор посвятил скудному описанию русалок. Видимо, о них он знал мало. Да о них все мало знают! Эти, в свою очередь, никогда не бывают живыми. Тут уж если ты утопла (большинство русалок женского пола), и что-то удержало от перехода на ту сторону, то изволь ещё поплескаться годок-другой, а то и все пятьдесят в речной воде. Как сложится.

Я вспомнила одну историю. Курсе на втором, осенью, мы весёлой компанией гуляли по ночному Великограду. Я, девчонки, Милорад, Ратмир, Надёжа со своим тогда ещё женихом, и парнишка один. За мной в то время ухаживал. Имени не помню. Не получилось у нас с ним. Мы вели себя непозволительно громко для тёмного времени суток, и раза три нас останавливали стражи, документы проверяли. Шли, помню, через Заушный мост. Некий богатырь из стародавних времён врезал на нём супостату по уху, отсюда и Заушный. И все начали смотреть на фейерверк. В другом районе столицы народ что-то праздновал и пускал в небо огни, а с реки зрелище выглядело самым лучшим образом. И вот наши уставились на буйство пиротехники, а я, как обычно, вне толпы. Наблюдала за отражением распускающихся огненных цветов в воде, и как лёгкий ветерок пускает рябь. И вдруг отчётливо увидела (честно, мы тогда не пили, ну почти) девушку в реке. Понятное дело русалка, какой нормальный человек полезет в Великую? Ночью. Осенью. Она высунулась из воды, поправила волосы и пару мгновений глядела на разноцветную пляску в небе. Затем всплеснула блестящим хвостом и исчезла. Надо мной, конечно, смеялись. Особо упорствовал безымянный мальчик. Возможно, именно поэтому у нас с ним и не получилось? Милорад тоже тогда съязвил, после чего мы седмицу с ним не разговаривали. Я-то точно знаю, что видела русалку.

Кто может заявить с уверенностью, что ни один из Забытых не проникает без разрешения в города Численных? Псиглавцев остановить легко. Поди, отследи передвижения русалки. Бородатый дядечка, начальник всей стражи, главный войт Руси, выступая по дальневидению, заверяет, что города надёжно защищены от любого вторжения. Что у каждого стража имеется современный обнаружитель «жити» и «нежити». А у Чародейных стражей и вовсе чутьё на различное зло. Чародейные стражи – люди избранные. В их число кого попало не берут. Но русалки-то плавают! Значит, либо обнаружители плохо выполняют свою работу. Либо, главный войт понапрасну клювом щёлкает, обманывая зрителей.

А ещё вот невидимки. С ними вообще не ясно в реальности существуют, или только в кино. Если в действительности, как Волков утверждает, так они могут прямо сейчас неслышно ходить по общежитию. Я оторвалась от книги и обвела глазами кухню. Всё спокойно, тихо, луч солнца лежит на плитке. Мысленно назвала себя истеричкой, серьёзно ведь испугалась на какой-то миг, а затем перешла к оборотням.

Их Волков костерил особенно рьяно, и это лишь подтвердило мою догадку. Дело в том, что фамилии у людей возникают не от богатой фантазии и больной головы. Случается и такое, естественно. Но чаще всего фамилия оказывается заслуженной. В древности многие человеческие племена вели свой род от животного, какое называют тотемным. И у каждого племени существовала своя легенда. Например, о том, как полюбила девушка медведя и ушла с ним жить в чащу. Медведь умел принимать человеческий вид, но существовать среди людей не мог. А она, ради любви, отказалась от родных, друзей и привычной жизни. Породили они народ. Следующие поколения могли становиться как людьми, так и медведями. Медведи считались священными животными, но по определённым праздникам их можно было (даже нужно) убивать, и поедать плоть на ритуальных пиршествах. Позднее, с возникновением фамилии, как таковой, повелось: Медведевы. Со временем Забытая отличительная черта могла испариться. Но уж если ты Волков, то предком твоим, тысячу поколений назад, вероятнее всего был именно волк. Происходило и проще. Человек мог получить прозвище Волк, какой-нибудь жестокий предводитель разбойников. Или родители так назвали, чтобы ребёнок рос сильным, крепким, гордым и умел зубами вырвать себе удачу. Только чаще всё-таки «звериные» фамилии от далёкого тотемного прародителя.

Иногда люди так ненавидят своё происхождение, стыдятся его, что всячески от предков открещиваются. Волков, возможно, сам хотел поменять сословие. Или его изгнали. Или Забытый выродился став Численным (могло такое произойти задолго до самого Волкова, с его прапрадедом) и теперь он попирает своих дальних родственников в объёмном труде. То есть, в душе волком быть не перестал. Всё зубами клацает.

Тотемных животных существовало множество. Оттого и оборотней тоже. Волк самый популярный персонаж в кинематографе только потому, что животные красивые, верные своему выбору, благородные (по крайней мере на экране). Но и ненавидеть их легко. Зла много приносят.

Впрочем, мотив любви девушки и медведя, тоже ещё встречается в современных сказках.

На самом деле, среди Забытых на далёком севере волков и медведей не так уж много. Есть рыси, кабаны, глухари или омули. Нет в мире двух идентичных Забытых. У каждого своя особенность. Это как отпечатки пальцев. Оборотень может превращаться, предположим, в морского котика и являться единственным котиком-оборотнем на планете. Или котиков существует много сотен, но каждый обладает присущими только ему дополнительными способностями.

В Забытии находят приют как Численные, так и Чародеи. Беглые преступники, нездоровые люди, искатели приключений, несогласные с режимом. Видимо, и местные, и пришлые оказываются взаимно полезны. Сосуществуют же как-то.

Есть также категория людей, мечтающих перейти в другое сословие. Учёные никак определиться не могут: что это, болезнь или авантюризм? Между живыми Забытыми и Численными такие переходы возможны. Человек, скажем, надумал стать тем же кровопийцей. Нашёл себе проводника, договорился. Некоторые Забытые при определённых обстоятельствах, иногда и не имея желания, могут потерять свои отличительные черты и превратиться в заурядных Численных. А вот между Чародеями и людьми других сословий переходы невозможны. Чародеем надо родиться. Также невозможно совмещение двух принадлежностей в одном человеке. Однако, в последнее время, в качестве страшилки, ходит история, мол, появилась новая раса. Чародей и Забытый в одном лице. И такие уникумы, конечно же собираются уничтожить всех остальных, ибо они исключительны. В книге я обнаружила ту же басню. Значит время, в которое она ходит, не такое уж и последнее. Как минимум лет восемьдесят. Люди всегда найдут причину, чтобы поумирать от страха.

***

Несколько дней Лучезара изводила Радмилку расспросами про Славомира. Я поражалась. Не бывает так, чтобы влюбиться буквально с первого взгляда. И видела мельком, и не разговаривала даже, а позабыть его не может. Радмилка отмахивалась. Лучезара упорствовала. Отвязаться от неё оказалось трудной задачей. Барышникова приводила различные доводы, объясняя, что никак не может познакомить ведьму и Гуляева-младшего. Хотя бы потому, что тот не обратит внимания на человека, какого Радмилка вздумает ему представить. В крайнем случае скажет грубость. Но серьёзно не воспримет.

Уяснив это, Верещагина начала просить совета. Дескать, какой бы мне, девочки, способ найти, чтобы с ним рядом оказаться?

- Понятия не имею, - отвечала Радмилка. – Я никогда такими вещами не занималась. Дался он тебе?

Думаю, у Лучезары трудности с противоположным полом. Любой добрый молодец станет шарахаться от настырной девицы. А то, что Верещагина настырная и в личных отношениях, дотошная и утомительная, я не подвергаю сомнению.

Как-то вечерком в гости пришла Надёжа. Я отметила, что она стала совсем габаритная. Не пора ли рожать? Заглянула и Златка. И Лучезара снова завела свою шарманку. Мы с Радмилкой старались молчать. Нас Гуляевская тема сразу основательно злить начала. Зато гостьи принялись сочувствовать. Златка с некоторой долей иронии. Она заходит частенько и уже уяснила для себя, что за человек Лучезара. А вот Надёжа вполне искренне. Тоже мне нашлась советчица! Она всегда такая смиренная. Тише воды, ниже травы, как говорится. Она и не влюблялась никогда, пока со своим будущим мужем не познакомилась. Несколько лет встречались. Теперь счастливы. Гармоничная пара… наверное, у таких девчонок в любви, в семейной жизни всё прекрасно складывается. Не то, что у нас с Радмилкой. Кочевряжимся, выбираем, характер показываем. Княжича нам подавай, непременно на белом «Гуляй-мобиле».

Ох…

Да я уже и на Радимушку-дурачка согласна. Тоскливо по вечерам одной дома сидеть… нет, вру! На дурачка не согласна. Была б согласна, не сидела бы в одиночестве. Дурачков полобщежития. В том числе парочка неравнодушных ко мне.

- Придумай что-нибудь. Случайно с ним столкнись в коридоре. Пролей на него чай в столовой, - предлагала Надёжа. – после такого он тебя точно запомнит. И повод заговорить появится.

- Ага, - усмехнулась Радмилка. – запомнит. А потом в суд подаст, за порчу дорогих тряпок.

- Да ладно, - махнула рукой Надёжа, - она его очарует.

Тут, со значительной долей скепсиса, усмехнулись мы со Златкой. Личное знакомство со Славомиром не водили, но логика подсказывала, не так-то просто очаровать парня, которому дабы выделить одно лицо из толпы поклонниц, надо приложить усилие. Да и нам необходимо усилие, чтобы посчитать Лучезару очаровательной.

- Я и сама думала, - проговорила, кивая, Чародейка. – Не про чай конкретно, а про неожиданную встречу.

- Слушай, - предпочла сменить тему Златка, - а ты ногти не наращиваешь?

Волосы она красить не хотела. Вполне устраивал свой тёмно-русый оттенок. А с ногтями часто экспериментировала.

- За ногтями в цирюльню, - томно пробасила Лучезара. В мыслях она, похоже, восседала за свадебным столом рядом со Славомиром.

- Ты не пробовала?

- Пробовала. Заканчивается плохо.

- Почему?

Верещагина вынырнула из-за воображаемого стола и пустилась в объяснения:

- Чародейки с искусственными ногтями дела не имеют. Они стараются усилить крепость и рост своих. Я тоже так могу. Процесс неприятный, иногда болезненный. Но потерпеть можно. Загвоздка только в том, что я останавливать вовремя не умею. И обрезать их не получается. Заклинание ослабнет рано или поздно, но когти к тому времени вырастут аршинов до двух.

- А почему обрезать не выйдет?

- Побочное действие моей волшбы, - непонятно изъяснилась Лучезара. – Это часто случается. Больно очень.

- А почему остановить не можешь?

- Болезнь у меня такая. Чисто магическая не пугайтесь. – Верещагина вздохнула. – «Невозврат» в простонародье. У неё есть мудрёное название, но вам оно ничего не скажет. Не могу я отменять собственные заклинания. Чужие - могу. Не все, конечно. Очень небольшое количество, но могу. И другие Чародеи мои заклинания отменяют. Правда, их крайне мало, таких Чародеев. Самым сильным иногда не удаётся. Я такое в силах забабахать! Нарастила как-то ногти клиентке одной. Девушку сперва всё устраивало, а вскоре… у меня сестра была. Названная. Она бы разворожила. Она из тех редких Чародеек. Но мы тогда разругались. Вдрызг. А ни у кого больше не получалось. Ногти росли быстро. Девчонка месяца два мучилась. Я такого о себе наслушалась! В итоге они сами отвалились. Но вымахали больше, чем два аршина.

- Так, ладно. Передумала я насчёт ногтей. – Златка засобиралась к себе. – Заходите в гости. Со своим печеньем.

***

Лучезара сообразила-таки как подобраться к Славомиру. То есть как сообразила… Инструкцию к подобному подвигу в любом дальневизионном «мыле» отыскать можно. Всегда кто-нибудь знакомится «случайно» столкнувшись. Верещагина налетела на Славомира в дверях и измазала его мороженым. Нужно было видеть лицо Радмилки, когда она услышала эту историю. Оно выражало неподдельное изумление от того, что во Вселенной ещё находятся люди, способные заниматься в жизни, чушью, годной лишь для экрана. Раздражение, потому что разговоры про Гуляева стояли у неё уже не только поперёк горла, но и набычились против всех органов пищеварения. Облегчение при мысли, что возможно сейчас Лучезара отвяжется от неё со своими расспросами. И ещё с десяток эмоций.

На самом деле Радмилка страдала, и её бесило всё происходящее вокруг. Ни одного поклонника за последние два месяца. С тех пор, как женатик отстал. Несколько дней назад, «У Владимира» она попробовала флиртовать со Здравко. Он подлетел ко мне с совершенно обескровленной физиономией, на которой выделялись россыпи прыщей, и выплюнул:

- Твоя подруга ко мне пристаёт!

Бедненький!

Я успокоила Здравко и подошла к Барышниковой, чтоб пособолезновать. Приставать к Здравко – уже крайняя стадия. Дубинин на его фоне красавец. Она, ясное дело, ответила, мол, пошутила. Но, как известно, что у трезвого на уме, то у подвыпившей Радмилки так и прёт. А тут ещё счастливая Лучезара, с улыбкой настолько широкой, что кажется будто у неё не тридцать два зуба, а все пятьдесят.

Пришёл день зимнего солнцестоянии. Всюду праздновали. Довольная своим летучим состоянием Лучезара, заливала коридоры общежития игривым вином. Пару раз, по непонятной причине, обрызгала раскрасневшихся от бега детей. Их в праздник всегда пускали в здание. Небольшими группками ребятишки мотались с этажа на этаж по обеим лестницам, стучали во все двери, пели славу Коляде и клянчили конфеты. Те, кто поскромнее, удовлетворялись сушками, наглые требовали шоколада или зефира, а если получали отказ, то ещё долго орали под дверью, что хозяева невозможное жлобьё. Заканчивалась какофония тем, что, либо обитатели комнат откупались от попрошаек деньгами, раз уж не запаслись конфетами. Либо выходили соседи и заваливали нахалят сладостями, лишь бы заставить закрыть рты. Перед зимними праздниками всегда наблюдалась одна и та же картина. Учащиеся тащили в общежитие мармелад и пряники мешками. А дети, теми же мешками, уволакивали в обратную сторону карамель и пастилу. Ассортимент варьировался.

Куда им столько сладкого?

Милорад тоже решил запастись (он о таких вещах всегда заранее думает), и купил два полных пакета ирисок. Один раздал детям сам в несколько приёмов, а потом ушёл на кухню варить суп, и Ратмир подарил очередной толпе песнопевцев сразу весь второй пакет. Милорад по возвращении поругался, давя на то, что супом они детей награждать не смогут, а больше ничего не осталось. Можно не открывать дверь, но в коридоре галдёж начнётся. На этаже много таких, кто не открывает. Тут я заглянула на огонёк. Просто поздороваться. Под предлогом, что книгу хочу вернуть, а на самом деле сбежала из 1407. К Лучезаре пришли сразу три клиентки.

Ратмиру надоели Дубининские попытки его чехвостить, и, чтобы отвязаться, он сунул деньги. Поди, мол, купи ещё. Я решила тоже пропеть славящий куплет. Но не пропела, а проорала. Со слухом у меня очень даже не очень. Когда завожу песню, и стены плачут. Ратмир не заплакал. Но быстро сунул мне двадцать кун. Я взяла, по привычке, как чаевые. Заслужила. Пою в праздник. Всё, как полагается. Ещё и поблагодарила:

- От щедрот ваших, барин, живём.

Позднее, на кухне, когда Милорад помешивал суп, а я грустно смотрела на него (ненавижу готовить!), то спросила:

- Что там у Дельца с Красой?

Замочная скважина оказалась заклеена изнутри.

- Не рассказывает.

Умеет же, зараза, когда особенно интересно, держать язык за зубами.

- Как думаешь, кого из Забытых к нам пришлют?

- Кого попроще. Принципиального миротворца. Давно следовало ожидать такого поворота. На Западе борцы за права Забытых уже вытребовали море льгот и свобод.

- Руси западные идеи не подходят. То, что там работает замечательно, здесь превращается в хаос. У нас менталитет другой. Чужая песня на русский не переводится.

- Так-то оно так, - произнёс Дубинин. – Если снежных людей пришлют, то мучиться нам только до весны.

О снежных людях Волков написал совсем мало. Живут разрозненно. На самом крайнем севере. Настолько крайнем, что уже почти полюс. Считается, никто их никогда не видел, только следы находят. А ещё есть мнение, что сказка о ледяной княгине возникла не абы как, не от бурной фантазии.

- А если великанов? Для них отдельную общагу выстроят?

- Серость ты необразованная, Вьюжина! Великанов на Руси уничтожили несколько тысяч лет назад. Святогор только не может умереть, пока не передаст свою силу. Может до сих пор…

- Ну на Западных же островах остались. Инеистые.

- Ты сюда иностранщину не приплетай, - Милорад поднёс ко рту ложку и подул на варево. – Нам бы со своими Забытыми разобраться.

- А если прорицателей? – Я хотела договорить. Сказать, что прорицателей, а точнее прорицательниц, потому что мужчин у них нет, люди недолюбливают особенно сильно. Они ведь всё заранее про любого знают. Вот любопытные дела! Значит к гадалкам-Чародейкам люди ходить привыкли, а…

… но Милорад меня перебил. С этим своим умным видом:

- Прорицателей собираются отнести к Другому сословию, или уже отнесли. У них только верхняя половина человеческая, тело – птичье. И, в отличие от псиглавцев, чью принадлежность к Забытым никто под сомнение не ставит, эти по-человечески никогда не передвигаются и себя не ведут. Что, в общем-то, понятно. Лихо Одноглазое, кстати, тоже теперь в Другом сословии. Учёные признали, что оно – не человек.

Мы ещё немного поболтали, потом Милорад закончил с супом, и позвал меня в лавку за конфетами. Когда я надумала вернуться домой, то обнаружила, что Лучезариным вином пропах весь четырнадцатый этаж. Что у неё за манера открывать бутылку так, чтобы пена хлестала? Чтобы поливать дрянью себя, и других, и пол? Позёрство.

А у себя над кроватью она повесила светопортрет Славомира. Отыскала его в Кружеве и распечатала в цвете.

Засыпая, я думала: «Держись, Гуляев, для тебя наступают сложные деньки!» А ночью мне снились псиглавцы. Они скакали по белой равнине, мимо испуганных снежных людей, прячущихся за сугробами. Чёрные как смоль лошади дышали тяжело, и иней оседал на их мордах. Псиглавцы пророчествовали. Обещали, что не только у Славомира, но и у меня вскоре возникнут разного рода беды, и тянули ко мне руки, закованные в металлические перчатки. Я в вещие сны не верю. С некоторых пор я вообще ни во что не верю. Потому про сон утром сразу постаралась забыть. Какие ещё беды? К нам подселили Лучезару. Куда дальше-то?

***

Следующий месяц мы с Радмилкой только и слышали: Славомир то, Славомир сё! Центр Вселенной довольно быстро локализовался примерно в середине Гуляева-меньшого. В области сердца, желудка, или может витой бляхи на его ремне. Пришло время испытаний. Нормальные люди носились по Академии с шальными глазами, и думали только об испытаниях. Одна Лучезара оставалась сосредоточенной на своей влюблённости вся, без остатка. Странно, чем меньше она вспоминала об учебниках, тем проще сдавала испытания. Выяснилось, что все преподаватели очень впечатлены Чародейкой и её контрольными. Оценки ей ставили за смелость и открытую улыбку. Когда я узнала о третьей отличной отметине в зачётке Лучезары (а ведь Верещагина совсем не готовилась), то предложила испробовать свою удачу в игорном доме.

- Захаживала я туда, когда-то. Скучно всё время выигрывать.

- Ты выигрываешь в игромах? – У Радмилки даже голос пропал, она захрипела и закашлялась. Ей самой никогда не везло, ни в играх, ни в лотереях. Как и мне.

- Угу, - Лучезара разглядывала свои ногти. – Выигрывала. Три или четыре раза. С тех пор я у них в «чёрных» списках.

- И много выиграла? – С лёгкой долей зависти полюбопытствовала я. Всегда мечтала что-нибудь выиграть. Наверное, все в большей или меньшей степени об этом грезят. А лёгкие деньги, падающие с потолка, вообще предел иллюзий всех лентяев. Даже тех, кто с пеной у рта пропагандирует честный и упорный труд в условиях, приближённых к каторжным.

- Не помню. Они у меня быстро ушли.

Понятно. Мы с Радмилкой полагаем, что Лучезара росла в очень обеспеченной семье. Она слишком легко к деньгам относится. Собственно на Острове мы бедного жилья и не видели. Во всяком случае в той его части, какую нам на экскурсии показывали. Один из самых богатых районов Великограда, считается.

Я углубилась в учебник. Мне за «красивые глаза» никто оценки не ставит. Боковым зрением уловила, что Лучезара выдрала из библиотечного (sic!) журнала очередной портрет Гуляева. Вернее всей его семьи, очевидно там имелась статейка про известных на Руси людей. И прилепила его на стену, к паре десятков других. Стена имени Славомира в нашей комнате разрасталась, едва ли не ежедневно пополняясь новым арт-объектом. До чего же Верещагина ненормальная. Просто маньячка!

Ещё я увидела, как Радмилка закатила глаза и застрелилась из пальца. Не смогла сдержать смешок. Лучезара не обратила внимания, хотя обычно она трепетно относится к реакции на свои поступки. Потому мы с девчонками стараемся говорить о Чародейке как можно меньше. Особенно в её присутствии.

Вскоре Лучезара ушла сказав, что не хочет нам мешать. Ведьма начала понимать, что в общежитии есть не только её интересы, лишь прожив там несколько месяцев. Научилась иногда задумываться о других. Так как тихо сидеть в сторонке у неё никогда не получалось, то стала уходить навещать клиенток, или своих первокурсниц.

Но едва за ведьмой закрылась дверь, как заговорила Радмилка. Я в тот момент пыталась уяснить сложное правило, а оно никак не давалось.

- Вьюжина, побудь слушателем. Мне завтра выступать перед преподами. Хочу порепетировать.

- Что репетировать? Ты же не в первый раз, - досадливо отмахнулась я.

- Просто хочу расписать тебе подробности дела из реальной практики, о котором мне завтра докладывать. Здесь всё подозрительно просто. Может чего не заметила? В группе и так говорят, что я любимица Велимира Бояновича, но не мог же он настолько ерундовую задачу мне подсунуть.

Я с неохотой и облегчением одновременно оторвалась от книги.

- Ты и вправду любимица главы. Сама говорила. Одни отлы таскаешь. Аж противно!

- Ну послушай. Что тебе трудно? Дело, кстати, в Лебяжьем происходило.

- А если я примусь отягощать твою девичью память рунами?

В итоге я согласилась. Правила в моём мозгу всё равно никак не желали укладываться. Да и понятно же, Радмилке надо поговорить, мысли свои высказать, чем-то важным поделиться. Нашла просто повод.

- Значит так: одиннадцатого вересня одиннадцать тысяч сто девяносто восьмого года в городе Лебяжьем, в кабаке «Волчья хватка»… Знаешь такой?

- Рада, Лебяжье большой город, я при всём желании не смогла бы там обойти все питейные заведения. И что это за «Волчья хватка»? Хозяин тоже защитник прав Забытых?

Радмилка посмотрела так, что я решила больше не лезть с глупыми вопросами.

- Ладно. В общем, в той самой «Хватке» по пьяной лавочке произошла драка. Некий Г. нанёс несколько ударов ножом некому Б. и тот скончался. Тогда родной брат убитого отправился в ближайшее отделение стражи, где открыл сезон охоты. Ну, то есть подал заявление о кровной мести.

- Я поняла.

- Ну вот. Родственники Г. неоднократно приходили к родственникам Б. и предлагали за убитого виру. Желали выкупить своего Г., который естественно скрывался от правосудия. И, говоря по правде, был очень даже виноват, и до случившегося вёл себя непотребным образом, не оставлял в покое девушку Б. Предложение виры зафиксировано документально, как полагается. В стражу семья Б. подала заявление, что от любой виры они отказываются, так как собираются мстить.

- Да знаю я, как это делается, - конечно знаю. С Радмилкой четвёртый год живу, не первую историю выслушиваю. Если мститель находит противника раньше, чем стража, то по возможности отыгрывается. Если стража находит раньше, то преступник идёт под суд.

- Ага. - Радмилка ненадолго замолчала, затем продолжила, - Легко как-то всё получается. Понимаешь, если бы не было заявления о мести, то она считалась бы не местью, а убийством, и брат Б. тогда отправился бы за решётку…

- А он нашёл Г.? – уточнила я. В жизни кровная месть случается гораздо реже, чем о ней подаются заявления. Стражи раньше добираются.

- Да. Нашёл. Убил. А родственники Г. создали ложный документ, будто родственники Б. у них виру взяли, а потом ещё и парнишку пришили.

- Парнишку? Сколько ему лет было?

- Этому двадцать. Тому девятнадцать. Они и свидетелей подфабриковали. Если б удалось доказать, то Б. отправили в острог… а так… всё правильно, честно и по закону…

- Ну и чего ты расстраиваешься?

Тема Радмилке досталась действительно элементарная. Комар носа не подточит. Обо всём этом даже я бы доложить смогла, хотя и не учусь на законоведческом. И объяснила бы какие документы нужно заполнять, и как себя правильно вести.

А ещё на несколько мгновений во мне поселилась тоска по Лебяжьему. Правда, я сразу её выселила. В мои планы на будущее (не люблю, но иногда берусь их строить) возвращение в Лебяжье не входит.

- Да, знаешь, - Радмилка принялась задумчиво накручивать прядь волос на палец, - тут один знакомый законоведческую контору собирается открывать. Предлагает работу. Я загадала: если период испытаний не сдам, то перевожусь на заочку. Всё потом сдаю и тороплюсь трудиться. Не говорила никому, чтобы не сглазить. На испытаниях отвечала, как слово на язык ляжет. Всякую чушь порола, а мне отлично везде поставили. Такое ощущение, что преподаватели привыкли в моей зачётке одну и ту же завитушку рисовать.

- Хочешь меня покинуть? А жить где собираешься?

- Не тебя. Тебя, Вьюжина, собрав волю в кулак, можно выдержать. А вот нашу «любимую» соседку…

Да. Я тоже иногда об этом задумываюсь.

- И меня просто колотит от того, - продолжила Радмилка, - что из-за неё я стою перед выбором. То ли платить бешеные деньги за съёмную квартиру, а мне их жалко, то ли оставаться здесь и ждать какой-нибудь выходки от Лучезары. А я, понимаешь ли, попой чую, что выходки ждать недолго.

Из Радмилки страсть к деньгам уйдёт вместе с последним выдохом. Получается, Лучезара заставляет её выбирать между спасением жизни и спасением нервов. А Радмилка не любит выбирать. И я не люблю. Мучительный процесс.

- Что-то я не поняла. Вы временами такие подружки, чуть не целуетесь.

- А я и не собираюсь от её дружбы отказываться. Мне такая золотая рыбка может ещё в жизни пригодиться. Лучезара, когда в человеческом обличье, вполне прилично выглядит. Но как начинаются всплески агрессии!… Скажем честно, она же долбанутая.

Радмилка мотнула головой в сторону шкафа. Под ним покоились уже три искорёженные ложки и одна вилка. Все искрящие столовые приборы почему-то летели по одной траектории. Понаблюдав, как ведьма уничтожает нашу посуду, мы с Радмилкой поразмыслили и пришли к выводу, что она таким образом скидывает накопившуюся злобу, дабы не перенести её на людей. Но спросить прямо, конечно же, не решились. Закопчённых приборов мы боялись. Когда мыли полы, территорию под шкафом старались не трогать. Мало ли что там они излучают, эти ложки! И сказать Лучезаре, чтобы выбросила, тоже опасались. А сама она полы никогда не мыла. Есть такие люди, которым проще откупиться от повинности. Верещагина откупалась тем, что приносила в дом продукты на всех. Мы об этом давно договорились. «Магнатша!» - обозвал Чародейку Милорад во время получения гонорара за контрольные. Она куны и гривны из сумки доставала, как фокусник извлекает ленточки из цилиндра. Одну за другой, швыряя на пол разноцветье. В 1003 Ратмир тоже предпочитает откупаться. «Магнат!» - говорит о нём Милорад.

- Ну долбанутая, - согласилась я печально поглядывая в аномальную зону подшкафья.

- А, претендующий на вселенскую обязательность, культ поклонения нравственному разложенцу? – Вопросила Радмилка, указывая на галерею Гуляевских портретов.

Я изумлённо воззрилась на неё. Радмилка не мастер словца, но тут она лихо завернула. Пожалуй, я в первый раз слышу от неё столь мудрёную фразу.

- Мне Славомир заплатить хотел, чтобы только Лучезару уговорила забыть про него. Но я не враг своему благоденствию. К ней с такими темами лезть… Он ведьму боится. Весь дёрганый стал с тех пор, как она за ним бегать начала. А она не замечает ничего.

Радмилка разгорячилась. Ей требовалось на кого-то накопившееся раздражение скинуть. Под рукой оказалась я. Кроме того, она боялась. Не меньше Славомира.

- Лучезара к Гуляеву в Академии по любому поводу подскакивает. Он прогуливать начал. Сдаётся мне – лишь бы её не видеть. Она и так и этак, он ото всего отказывается. Другая давно бы уже разобралась, что не ко двору пришлась. А наша красавица недописанная прёт, как танк на орду вурдалаков. Вот и скажи мне, Вьюжина, стоит оставаться с ней рядышком? Или драпать? А то Славомир однажды не вытерпит, и всё дурочке выскажет, а она озвереет, придёт и обуглит мне голову.

- Тебе-то за что?

- А ложкам за что?

Дата добавления: 2015-08-13