Завещание помещицы 6 страница

- Иван, привет! – новоявленный москвич сграбастал Бекетова в свои богатырские объятия. - Наконец-то ты выбрался в Москву! Молодец! Надолго к нам?

- Да дня на три, - Бекетов вынужденно улыбнулся. - Попросили в Ленинке материалы кое-какие забрать. Ты откуда узнал, что я приеду?

- Юля звонила, сказала, что ты едешь в Москву. Ну, я и решил тебя встретить.

- Ну, и молодец.

-Ты что, не рад? – застыл в удивлении Каштанов.

- Я всегда тебе рад, Каштанов, - отбился неуверенно Бекетов, - хотел заявиться сюрпризом, - и, помолчав, добавил, - ладно, пошли, по пути поговорим. Рассказывай, как дела.

Бекетов учился с Каштановым в десятом классе. Друзьями они никогда не были, но приятельские отношения поддерживали. После школы встречались редко, всего несколько раз. Переехав в Москву, Каштанов стал звонить, приглашать в гости. И что самое удивительное - делал он это вполне искренне. Бекетов отнекивался, ссылаясь на дальность расстояния и занятость. И вот случай свел их вместе.

- Крутимся, Москва ленивых не любит, - улыбнулся доброжелательно Каштанов. – В общем, ничего. В феврале в Таиланд съездили с Наташкой, прилично отдохнули. Фантастически дешево – тысяча баксов на двенадцать дней. На двоих. Кстати, как твоя новая квартира?

- Ты и это знаешь? – Бекетов вздрогнул, бросая на Каштанова хмурый взгляд.

- Так мне Юля все рассказала, - смутился Каштанов. – А что, разве это секрет?

- Да какой секрет, - махнул рукой Бекетов. – Ну, получили квартиру в центре Уфы. Взяли кредит, расплачиваемся. Живем как боги.

- А что так невесело? Все наладится, поверь. Со мной это частенько происходит. И ничего, жив пока. А как Уфа поживает?

- Нормально поживает. Ты давай лучше о себе - как работа, как семья?

- На ходу много не расскажешь. Вот приедем, за стол сядем и все подробненько обговорим. Наташка такой борщ сварила - закачаешься! Ты Наташку-то мою помнишь?

- А как же.

Приятели выбрались из переполненного людьми перрона, сразу стало как-то легче, прошли вестибюль, зал ожидания, и вышли в город. Взору Бекетова предстала, распахнулась во весь необъятный простор разновеликая и шумная панорама Комсомольской площади. Автомобили, несущиеся в шесть рядов, люди, снующие туда-сюда по тротуарам и подземным переходам, над ними надзирателями массивные жилые дома, суровые сталинские высотки, вокзалы Ярославский и Ленинградский, их ни с чем другим не спутаешь, и над всем этим опрокинутое куполом московское небо, угрюмо-серое, неподвижное, подернутое синеватой дымкой, чуть подсвеченной бледным утренним солнцем. Словно пейзаж, сошедший с картины Аполлинария Васнецова и перенесенный в ХХI век.

- Ничего и не изменилось, - произнес Бекетов, вдыхая грудью тяжелый московский воздух.

- А что должно измениться? – спросил Каштанов.

- Да я это так, - сказал Бекетов. – Веди, москвич.

- Тогда за мной! – скомандовал Каштанов. – Вперед!

Уже через несколько минут они сидели в вагоне метро и Каштанов вполшепота рассказывал Бекетову о московской жизни.

– С квартирой повезло. Как приехали, взяли двушку через ипотеку. Не в центре, конечно, там цены неподъемные, но и не окраина. Да ты сам скоро все увидишь, отсюда недалеко. Сейчас по кольцевой линии до Добрынинской, потом пересадка на Серпуховскую, от нее пять станций и “Севастопольская”. Моя станция. Уже привык, почти вслепую хожу. От нее три остановки автобусом по Каховке. В общем и целом, минут двадцать-двадцать пять. Что по московским меркам совсем немного. А места у нас, доложу я тебе, Иван, - Каштанов при этих словах загорелся, - красивейшие. Пруды – загляденье! Говорят, сама боярыня Морозова тут жила. Приедем, обязательно покажу.

Глава XI. Бекетов в Москве у Каштановых.

Каштановы встретили Бекетова как близкого человека. Уже с утра был накрыт стол, дымился разрекламированный Каштановым борщ, горой высились всевозможные салаты, и пахло свежевыпеченными вак-беляшами, традиционным башкирским и привычным для уфимцев блюдом. В общем, подготовились земляки к встрече.

- Ваня! – чуть только Николай Каштанов открыл дверь, как к Бекетову, отталкивая мужа, бросилась восторженно-радостная Наташка. – Как же я соскучилась! Как Уфа, как Юлька?

- Дай человеку раздеться, - сказал Каштанов, снимая обувь. – Человек с дороги.

Но Наташку было не остановить.

- Чего так долго не приезжал? – налетела она на растерявшегося Бекетова. - Забыл старых друзей, да? За то время, как мы поселились в Москве, ты у нас первый раз. Выговор тебе за это с занесением в личное дело. Вот так. При повторении буду взыскивать дань. Что молчим?

- Да к вам так просто не приедешь, далеко забрались, - оправдывался Бекетов. – К тому же я вашего адреса не знаю. Не помню.

- Для настоящих друзей расстояние не имеет значения, - не приняла оправданий Наташка. - Было бы желание, все бы узнал - и адрес и телефон. Ну, ладно. Как там Белая, течет? А всадник над рекой стоит? Знал бы ты, как я скучаю по родным местам!

- Зачем же тогда уехали?

- Это у Каштанова надо спросить. Для него бизнес важнее всего. Первым делом, первым делом ипотека, ну, а девушки, а девушки потом, - выпалила Наташка, завершая таким образом свое импровизированное приветствие, а Бекетов, воспользовавшись передышкой, поставил на пол портфель-дипломат, сопровождавший его во всех командировках. Возникла пауза.

- Совсем не изменился, - задумчиво произнесла Наташка, отступив и разглядывая Бекетова. - Такой же мальчик, как и три года назад, когда мы уезжали в Москву, вы с Юлей провожали нас.

- Ты тоже не изменилась, - улыбнулся Бекетов. – Разве что похорошела.

- Врёшь ты все, - Наташка чмокнула Бекетова в щечку. – Но все равно приятно.

-У меня ощущение, что я здесь лишний, - напомнил о себе Каштанов.

- Ну, что ты, Коленька, - засуетилась Наташка. – Ребята, пойдем на кухню, все давно на столе. А у меня для вас сюрприз – вак-беляши! Не забыли, что это такое?

- А я пока приму душ, – уже никого не стесняясь, сообщил Бекетов.

Давно не было так хорошо и легко. Бекетов плескался в просторной, шикарной ванной, с удовольствием фыркал, намыливал шампунем голову, обтирался мягким душистым полотенцем, и по телу разливалась неземная радость. Весь, от кончиков волос на голове до кончиков пальцев на ногах, Бекетов чувствовал себя единым, радостным организмом. И события последних дней незаметно отошли в сторону, пропали, потонули в глубинах памяти.

- Ну, скоро ты там?

- Уже выхожу, - отозвался Бекетов. – Можно, я ваш халат возьму?

- Да ты в нем утонешь! – рассмеялись за дверью.

- Не в трусах же мне ходить! – засмеялся в ответ Бекетов.

Вскоре все сидели за столом, хлебали остывший борщ с еще тёплыми беляшами, лакомились аппетитным салатом с кальмарами и оливками, пили московскую “Черноголовку”. В окно заглянуло солнце и расплескалось по всей кухне, Бекетову на мгновение показалось, что он дома, в квартире на Каримовской, ощущение это, внезапно появившееся, росло и усиливалось. К тому же сидел он в халате, и состояние раскрепощённости и почти домашней свободы овладело им окончательно.

- В общем, из твоих слов я делаю вывод, что ты достиг желанного благополучия, - Бекетов посмотрел на Каштанова, который в эту минуту буквально светился от счастья.

- Да, Москва - это моя мечта, - признался Каштанов. – С детства мечтал жить в Москве. До благополучия, конечно, еще далеко, но это моя цель. У каждого человека должна быть цель. Я люблю работать, люблю крутиться, мне это доставляет удовольствие. И не люблю считать деньги. Денег должно быть много. Или хотя бы достаточно.

- Ну-ну, - усмехнулась Наташка, - ты бы хоть Ивана постеснялся. А то он подумает, что мы с тобой миллионеры.

- Ну и пусть думает, - по-детски обрадовался Каштанов, - быстрее сбудется.

- Что сбудется? Совсем у моего бизнесмена крыша поехала. Вань, ты бы хоть об Уфе рассказал, что ли, - попросила Наташка. – А то уж я забыла, как она выглядит.

- А что говорить? Все по-старому - река стоит, всадник течет, - доложил Бекетов. – То есть наоборот.

- Вань, действительно, как там наша Уфа поживает? – спросил Каштанов, наполняя стопки.

- Строится, товарищ миллионер, - отрапортовал Бекетов, - Только треск стоит. Все вокруг перерыли, перестроили, переименовали.

- Ну и правильно, чего за старое держаться? – Каштанов поднял стопку. – Ну, так за Уфу?

- За Уфу! – поддержал Бекетов. - Пусть цвётет и зеленеет мой родной башкирский край! Льется там кумыс рекою и поёт курай! Пьем!

- Пьём! – приятели с шумом сдвинули стопки.

Каштанов одобрительно кивнул.

- Вот сразу видно, человек из Башкирии, из Уфы приехал. Стихи наизусть читает. Это кто – ваш национальный поэт? Мустай Карим?

- Не, не Мустай, и не Карим, - с легкостью парировал Бекетов. – Это я сейчас на ходу придумал. Как тебе стилизация?

- Поэт! – с восторгом воскликнул Каштанов. – Представитель вечно зелёной Уфы. Еще по одной?

- Увы, уже не зелёная, - неожиданно с горечью сказал Бекетов, - все повырубили. Расширяют проезжую часть. За счет столетних деревьев. И уфимские липы теперь навсегда остались только в стихах Филиппова. Сволочи.

- Ты как будто не рад?

- Да всему я рад, - отмахнулся Бекетов. – Рад, что получил новую квартиру, рад, что живу в историческом центре, рад, что снова стал работать над диссертацией…

- Ты пишешь диссертацию? – ахнула Наташка. – А почему мы об этом ничего не знаем?

- А что, об этом на весь мир надо кричать? Таких как я, кандидатов, пруд пруди. В одной Уфе их сотни штук.

- Неправда, - запротестовала Наташка. – Ты у нас – один. А о чем диссертация?

- О чём, о чём – да всё о том же, - помолчав, ответил Бекетов. - Об истории - “Зарождение городов на Южном Урале”. Болезненная тема.

- Почему болезненная? – спросила Наташка.

- Почему, почему? Да потому что задевает дружбу между народами, - вдруг, раздражаясь, выпалил Бекетов. – Каждый народ считает себя древнее другого. А так ведь не бывает, не может быть. Вот, откуда, скажите, у кочевого народа города?

- Да, действительно, - неуверенно согласилась Наташка. – И что, нельзя ничего доказать?

- Никому мои доказательства не нужны. Это поначалу я думал, что историческая наука держится на логике. Ничего подобного, наука держится на вере как на трех китах. По крайней мере, наша республиканская национальная наука, - сказал Бекетов.

- Да, дела, - протянул Каштанов. – А давай, Иван, переезжай в Москву. Во всяком случае, здесь нет национализма.

- Смеешься? – выдавил из себя Бекетов. - Все, закрыли тему. Не надо было и начинать. Сам виноват. Ладно, проехали. Знаете, за кого я сейчас выпью? – глаза у Бекетова вдруг загорелись, - я хочу выпить за ваше гостеприимство. Вы и не представляете даже, что творится со мной в последние дни. Как-нибудь расскажу. Так вот. Я ехал в Москву, вернее, бежал из Уфы, чего скрывать, именно бежал, и потому никого не хотел видеть. Даже когда столкнулся с Каштанычем, мысль эта во мне крутилась. Хотелось побыть одному, побродить по московским улицам и чтобы меня никто не трогал. Но что произошло, то произошло. Кстати, Николай, ты помнишь Пифагора?

- А как же, - ответил Каштанов. – Михаил Федорович, учитель математики. Добрый был старичок.

- Ну, так вот, - продолжал Бекетов, – таких воспоминаний с Каштановым у нас много. Общих, объединяющих воспоминаний, из которых, собственно, строится человеческая жизнь. Моя, Колькина, любая жизнь. И только сейчас я начинаю понимать, что без друзей мир не полон. Точнее, мира этого вообще нет. И потому друзья мои, я пью за вас. Спасибо вам! За тебя, Николай! За тебя, Наталия! – Бекетов в порыве воодушевления встал.

- Спасибо, - растрогался Каштанов и тоже встал. – Я ведь знал, что именно так и пройдёт наша встреча. Я всегда видел в тебе друга.

- Дорогие мои мужики! – вслед за мужем встала и Наташка, держа в руке стакан с соком. – Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! Ура!

Потом Бекетов не раз вспоминал свою первую встречу с Каштановыми на московской земле. Момент полного и всеобщего согласия, почти блаженства, когда ни единой мысли в голове, ни позыва, ни стремления, на душе легко и свободно и ничего не надо, лишь бы длилось это застывшее в вечности умиротворенное состояние. Друзья! Как много в этом звуке…

- Ну, всё я – пас, - Бекетов неуверенно шагнул в сторону двери, - после сытного обеда по закону Архимеда…Где тут у вас можно занять горизонтальное положение?

- А я тебя не отпускаю, - заявила Наташка. – Пока не расскажешь, как Юлька, как Миша, как жизнь. Как вообще…

- Все хорошо, Наташенька. Все живы и здоровы – Юля работает, Миша ходит в садик, я, как видишь, в командировке в Москве, то есть у вас. А в остальном, прекрасная маркиза…Отчет закончен. Старший научный сотрудник института истории Бекетов Иван Александрович, - отрапортовал Бекетов.

- Ну, что ты паясничаешь, - протянула Наташка. – Сядь и расскажи все подробнее.

- Э, нет, садиться мне еще рано. У нас в Уфе говорят, не садись, а присаживайся, - парировал Бекетов. – И потом, я же сказал, у нас все в порядке, все живы, здоровы.

- Вань, ты чего? Захмелел? У тебя язык заплетается, - осторожно вставила Наташка.

- Ничего не запле-та-ется, - неуверенно возразил Бекетов.

- Ладно, пошли уж, покажу спальное место. Тебе точно надо поспать. Идем, - Наташка взяла Бекетова под руку, а Бекетов вдруг запел, - Ни сна, ни отдыха измученной душе…

- Не пой, соседей разбудишь, - сказала Наташка.- Ну, что ты в самом деле!

- Соседи давно встали, - успокоил жену Каштанов. – Посмотри на часы. Второй час дня.

- Все равно, громко петь некрасиво.

- А красиво петь тоже некрасиво? Послушай, какая интонация, какой богатый баритон! – и Бекетов опять запел.– Мне ночь не шлет надежды на спасенье! Лишь прошлое я вновь переживаю!

- Вань, ну, хорош представляться, – рассердилась Наташка. - Пошли уж, князь земли русской.

- Каштаныч, она меня узнала, - возопил Бекетов, входя в роль. - Узнала князя Игоря! Поклон тебе боярыня московская! Поклон от князей уфинских! Прощай, боярин, в подвалы ведут темные, в постель на заточенье! Прощайте, люди добрые!

Наташка отвела Бекетова в спальню, предупредила, чтобы в одежде спать не ложился, и строго-настрого наказала, что если будет петь, она позвонит воеводе и отправит его вечерней лошадью в Уфу. Услышав про воеводу, Бекетов тотчас присмирел и заснул.

- Ну что, ты доволен? – спросила Наташка, входя на кухню. – Напоил старого друга.

- А что такого? - Каштанов стоял у рукомойника и мыл посуду. – Ну, выпил человек лишнего. Так ведь давно не виделись. Знаешь, Наташ, а здорово, что Иван к нам заглянул. Когда еще это случится? В этой Москве с тоски пропадешь.

- Так ведь сам в Москву рвался, никто тебя сюда не тянул, - протянула Наташка.

- Да знаю, - согласился Каштанов. – Москва – форпост восточно-европейского бизнеса, все деньги здесь крутятся. А по натуре я предприниматель, поэтому здесь мне самое место. А без друзей все-таки тоскливо.

- Тебе не показалось, что с Иваном что-то происходит, что он от нас что-то скрывает? Недоговаривает, – Наташка села к столу.

- Не показалось, - ответил Каштанов. – А что такое?

– Да так. Поставь чайник, пожалуйста, – Наташка посмотрела в окно. – На рынок пойду, мяса прикупить надо, а то скоро опять есть запросите. Все вы мужики - хищники…

Вечером Каштанов, как и обещал, повел Бекетова знакомиться с окрестностями. Правда, пришлось немного потрудиться, чтобы пробудить друга, впервые в жизни пившего с утра. Когда Бекетов, наконец, продрал глаза и сел на кровати, Каштанов его спросил:

- Ну, ты как?

- Нормально, - глухо ответил Бекетов.

- Не тошнит?

- Нет. А сейчас что - утро?

- Вечер, - Каштанов улыбнулся. - Всё, сегодня ни капли. Собирайся.

- Куда? – спросил Бекетов.

- Окрестности исторические смотреть. За столом ты говорил о какой-то церкви в наших местах, о селе Зюзино. Забыл?

Бекетов вздрогнул. Его словно ударило током.

- Нет, не забыл. Мне бы чаю.

- Конечно, можно! Наталья, – крикнул Каштанов. - Завари Ивану чаю покрепче, мы идем на пруды.

Что он сказал такого, чего не помнит? Какая церковь, какое село!? Он не мог этого знать, он ведь здесь ни разу не был! Почему Каштанов раньше ему об этом не сказал? А, может, говорил, а он не запомнил? Закусывать надо, Бекетов. Не умеешь, не пей. С утра тем более. Путешественник хренов. Голова раскалывается, будто колокол в нее поместили. Бьет и бьет. Так и с ума сойти недолго. Пивка бы сейчас…

А, может, это купец все подстроил? Ну, тот купец, который попался ему в поезде? Как его звали? Мясков, Мясницкий…Мясников? Точно, Мясников! Отец Ирины Ивановны Бекетовой, отстроившей в Уфе на свои деньги улицу. Это уж он точно знает. На собственном опыте проверено. Купец еще говорил о какой-то миссии, которую он, Бекетов, должен исполнить…

- Ну, вот мы и пришли, - миновав жилые кварталы и лавируя между современными высотками и серыми хрущёвками, Каштанов вывел Бекетова к красивому, аккуратно закругленному водоему, смирно лежащему посреди восхитительного изумрудно-зеленого луга, поросшего мелкой, будто постриженной в английском духе, а на деле обычной травой-муравой. Дух захватило у Бекетова от такой неожиданно возникшей тихой и соразмерной красоты.

- Как тебе наш пруд? Это Перекопский, бывший Медовый, - с гордостью произнёс Каштанов. – Нравится?

Бекетов смотрел и не мог оторвать глаз. И в то же мгновение кусочек прежней жизни, забытой и неоцененной, погубленной по неосторожности вдруг предстал перед ним, оживая и возвращаясь из небытия. Вдоль пруда задвигались, заходили дамы в шляпках, кавалеры с тростями, заиграла музыка, забегали дети, залаяли надрывно собаки, прошел городовой с грозным видом и широченными усами.

- Простите великодушно, не скажете, как пройти к храму? То есть, к Борисоглебской церкви? Она где-то тут поблизости. Мне говорили, – обратилась к Бекетову молодая женщина приятной наружности в шляпке и с веером в руке.

- Здесь недалеко, - смутился Бекетов, - пойдёте прямо, затем повернёте влево и далее опять прямо. Да вот она, за верхушками лип виднеется. Видите?

- Где, где, я не вижу, покажите, - женщина подошла ближе, встала рядом, прикоснулась плечом, от чего Бекетов ощутил дрожь по всему телу, запах сладкий, дурманящий укутал его словно облаком, он почувствовал, что женщина смотрит не на церковь, не на то место, куда он указал, а на него, взгляд томных, цепких глаз завораживал, проникал вовнутрь. Бекетову стало не по себе.

- Да вот же она, взгляните, - крикнул он в нетерпении, указывая женщине на церковную маковку, возвышавшуюся над деревьями.

- Где? - женщина грациозно-старательно приподнялась на цыпочки, и тут подул ветер, усиливаясь, он перешел в мощный порыв, налетели грозовые тучи, грянул гром, засверкали молнии, в минуту взвился крутящийся смерч и, подхваченная внезапным и невероятно сильным кружением, женщина пропала среди набежавших туч. Вместе с женщиной пропала и картинка из прошлого.

Бекетов протёр глаза.

- Ваня, что с тобой? – спросил Каштанов. – Ты с кем разговаривал? Что случилось?

- А что со мной? – переспросил Бекетов. – Со мной ничего. Задумался немного. Пойдем, я покажу тебе Борисоглебскую церковь.

- Так ты бывал в наших местах?– обрадовался Каштанов.

- Нет, - ответил Бекетов. – Но я знаю.

Обогнув пруд и пройдя разросшейся липовой рощей, Бекетов привел Каштанова к церковному подворью, поместившемуся среди серых, угрюмо молчавших бетонных небоскребов. Вечерело, плотное небо нависало темно-сиреневым шатром, негромко шумела пролегавшая рядом дорога, а здесь было тихо и пусто, звенели листвой дрожавшие березы, сытые, неспешные голуби клевали размокшую хлебную крошку, Бекетов подошел к церковной ограде.

- Вот, пожалуйста, как обещал, церковь святых благоверных Бориса и Глеба, московское барокко, или как еще говорят, русское узорочье. 18 век.

- Надо же, столько лет ходил мимо, - словно для себя одного произнес Каштанов. – Удивительно красиво! Ничего подобного не видел. Слушай, Вань, а как ты узнал про церковь?

- Сказали.

- Кто сказал?

- Не знаю. Мне кажется, знание это жило во мне всегда, с рождения, но я об этом как-то не догадывался. И церковь эта Борисоглебская, и купец, встреченный мною в поезде, и пожар в старой Уфе.

- А как это возможно?

Большая, широко посаженная бледно-кирпичная церковь со срединным восьмериком, украшенным белыми фигурными колоннами, и увенчанная золоченой маковкой смотрела тяжело и нежно, с тайным укором, источая загадочное дыхание веков. Бекетов вздрогнул, ему показалось, что сейчас откроется дверь и из церкви выйдет…Он зажмурил глаза и увидел приближающегося к ограде купца Мясникова. Купец шел медленно и степенно, смотрел пристально, тяжело, словно заглядывал в душу. И вспомнилась недавняя встреча в поезде.

- Мне рекомендовали вас как честного и совестливого человека, болеющего судьбами отечества. В связи с чем на вас возлагается ответственная миссия. Думаю, вы справитесь. Слушайте внимательно и запоминайте. Первое, что вы должны сделать – это ознакомиться с завещанием моей дочери Бекетовой Ирины Ивановны. Я не знаю его содержания, завещание было утеряно вскоре же, как было составлено. Но я твёрдо знаю, что оно поможет вам в вашем благородном деле. Обещайте, что не измените хода истории, пусть завещание будет точно так же утеряно, как оно было утеряно прежде. История повторяется, что бы там ни говорили, но человечество не учится на своих ошибках. И каждый раз все начинается заново. Льется кровь, гибнут люди, исчезают города и государства, но никому до этого нет дела. Вам предоставляется возможность предупредить человечество о грядущей катастрофе, я верю, что у вас все получится. Но прежде подробнейшим образом изъяснитесь с Ириной Ивановной, она непременно поможет вам.

- А как же я найду Ирину Ивановну, как мы с ней встретимся?

- Скоро, Иван Александрович, очень скоро. Всего доброго и до встречи!

- Иван Семенович, а как же я? Мне что делать?

- Ждать, - ответил купец и растаял в дымке.

- Бекетов, ты слышишь меня? Что с тобой?

Бекетов не сразу пришел в себя. Картинки из прошлого наплывали и не уходили, вторгались в сознание, подчиняя его себе и порождая глубокую беспричинную усталость и апатию. Когда же, наконец, Бекетов очнулся, сбросил мучившее его наваждение, первые слова его были - где купец, где Мясников?

- Какой купец? – обеспокоенно спросил Каштанов. – Да что с тобой? В общем, так, на сегодня хватит прогулок, пошли домой, - и, подхватив Ивана под руки, почти насильно повел домой. Впрочем, Бекетов не оказывал сопротивления, только бессвязно бормотал, завещание, я должен прочесть завещание. Какое завещание? Каштанов вспомнил слова Натальи - тебе не кажется, что с Иваном что-то происходит? Да ничего с ним не происходит, не согласился с женой Каштанов, просто Бекетов выпил лишнего, переутомился, вот и потерял ориентацию. Приведу домой, напою чаем с лимоном, уложу спать, а потом, когда выспится и отдохнет, обо всем расспрошу.

Однако все случилось иначе. Придя к Каштановым, Бекетов рухнул на постель и в беспамятстве провалялся всю ночь. Утром вскочил, торопливо собрался и, сославшись на неотложные дела по работе, попрощался и ушел. Каштановы так ничего и не поняли.

Глава XII. Возвращение в Уфу. Бекетов и “Архнадзор”.

- Ну, как съездил? – едва Бекетов вышел из лифта, как столкнулся со Скворцовым. – Материалы привез?

- Разумеется, - Бекетов достал папку с документами, - вот.

- Как Москва? – спросил Скворцов, забирая папку.

- Стоит, - пожал плечами Бекетов.

- Понятно. Тебе звонили, - Скворцов вошел в лифт и нажал кнопку.

- Кто? – Бекетов обернулся.

- По голосу брюнетка, - ответил Скворцов, двери лифта стали медленно съезжаться.

- Высокая? – полюбопытствовал Бекетов.

- Ага, с длинными ногами и большими грудями, - донеслось из уже закрытого лифта ржание Скворцова. - Ладно, шер ами, я на оперативку, пока!

- Пока!

Лифт повез Скворцова на совещание, а Бекетов пошел к себе, в комнату сектора новейшей истории. День начинался спокойно, никто не приставал, не донимал, начальство было далеко, и можно было заняться своими делами. Бекетов включил компьютер, подождал, когда загрузится операционная система, щелкнул мышкой и по экрану монитора побежал текстовый файл. Диссертация, его многострадальное детище! Сколько лет он думал над ней, бился, переделывал, а воз и ныне там. Собственно, кандидатская была готова, а вот с допуском к защите были проблемы. И главная проблема состояла в том, что председателем диссертационного совета, через который проходили все, без исключения, институтские диссертации, был Тимерханов Шамиль Барыевич. Именно у него уже полгода без движения лежал автореферат бекетовской диссертации. А без публикации автореферата, как известно, соискателей к защите не допускают. Скорее всего, автореферат, а соответственно, и кандидатскую придется переделывать. Все идет к тому. Не зря же Шер-хан намекал на мазитовские изыскания. Все, пора ставить кофе. Без ударной дозы кофеина тут не обойтись.

Сомнения Бекетова прервал телефонный звонок.

- Да, слушаю вас, - взял трубку Бекетов.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте.

- Будьте добры, пригласите к телефону Бекетова Ивана Александровича, - прошелестел бархатный женский голос.

- Я вас слушаю. Говорите.

- Иван Александрович, с вами говорит Алия Еникеева.

- Очень приятно.

- Я представляю общественную группу “Архнадзор”. Мы занимаемся охраной памятников истории и культуры в нашем городе. Через два дня у нас встреча и Володя Архангельский приглашает вас к нам. Придете?

- А кто такой Архангельский?

- Вы не знаете? А он вас знает. Это наш лидер - историк, архитектор, страстный защитник Уфы. Ну, так вы придете?

- Да, конечно. Говорите, куда подойти...

Бекетов положил трубку. Ну, вот и в Уфе появилось движение в защиту старого города. Уже и старины-то почти нет, а движение есть. Все вполне в российских традициях. Надо будет сходить в этот “Архнадзор”, раз приглашают, посмотреть, чем они там занимаются. И откуда берутся у них девчонки с такими очаровательными голосами?

- Ты чего там бормочешь? – прервал размышления Бекетова выросший из-за спины Скворцов. – Позвонила с длинными ногами?

- Ага, - отозвался Бекетов, заваривая кофе. – Будешь?

- Ну, и как? Я оказался прав – брюнетка? – торжествовал Скворцов.

- В яблочко, - подтвердил Бекетов. - Вряд ли Еникеева окажется блондинкой. Так ты будешь кофе?

- Наливай, уговорил, - Скворцов присел на свободный стул.– Ну, и что брюнетка?

- Слушай, Скворцов, что ты заладил – брюнетка, брюнетка. Дай спокойно чай попить.

- Кофе, молодой человек, кофе. Ты чего такой с утра?

- Какой?

- Уставший, – Скворцов отхлебнул из чашки и бросил беглый взгляд на монитор. – Понятно. Не читайте с утра советских газет и незаконченных диссертаций. Несварение желудка обеспечено.

Поймав взгляд Скворцова, Бекетов щелкнул мышкой и текстовый файл диссертации пропал с экрана, свернувшись в ярлык-ссылку.

- Не подглядывай.

- Было бы что подглядывать, - отмахнулся Скворцов. - Я твою диссертацию наизусть знаю. Ну, так что тебе поведала с длинными ногами?

- Пригласила на встречу, - ответил Бекетов.

- О, ты пользуешься популярностью! – оживился Скворцов. – После Москвы у тебя отбою нет от девчонок.

- Ну, что ты несешь! – Бекетов поморщился. – У них через пару дней встреча в “Архнадзоре” и они пригласили меня к себе.

- Где ты сказал? В “Архнадзоре”?

- Ну да.

- Где-то я слышал это название, - Скворцов почесал голову, - ну да, их же вчера по ящику показывали. По БСТ. Серьезные ребята. Уфу собираются спасать.

- Ну, и что тут плохого? – спросил Бекетов.

- Да, собственно, ничего. Кофе у тебя хороший, вот что. В Москве брал?

- Ага. В супермаркете напротив.

- Слушай, Вань, тут вот какое дело, - Скворцов отпил кофе, поставил чашку на стол, и рядом с ней положил синюю папку, которая показалась Бекетову знакомой. - Шер-хан просит доработать автореферат. Ну, ты понимаешь, о чем разговор. Имеются в виду, конечно же, мазитовские исследования. Срок - месяц. Уложишься, через полгода защита. Так и сказал - через полгода. Не слышу оваций.

Так это его автореферат? Бекетов залпом выпил оставшийся кофе. Предчувствие не обмануло. Шер-хан не успокоится, пока не добьется своего. Интересы института для Тимерханова превыше всего. А сотрудник – не человек, так, букашка.

- Что молчишь? Ему зажгли зеленый свет, а он молчит. Ты хочешь защититься? Или уже не хочешь? – улыбнулся Скворцов, но улыбка вышла какой-то натужной и жалкой.

- Если таким образом, то не хочу, - выдавил из себя Бекетов.

- Каким – таким? – недоумевая и уже сердясь, спросил Скворцов.

- Я не Анна Каренина, чтобы ложиться под поезд. Буду защищать диссертацию ту, которую написал. Я принципами не торгую, - ответил в упрямом раздражении Бекетов, чем окончательно вывел Скворцова из себя.

- Вот как раз-таки сейчас ты и ложишься под поезд, - вскипел начальник сектора. - Учти, Шер-хан тебя сглотнет и не подавится. Не ты первый, не ты последний. Все, ладно. Это твой выбор. Я тебя проинформировал. Спасибо за кофе, - и Скворцов, резко развернувшись, пошел на выход, в свой кабинет, располагавшийся по соседству с общей комнатой сектора.

Дата добавления: 2015-08-05