Завещание помещицы 4 страница

И Ирина Ивановна Бекетова, не спеша, с достоинством, вышла из губернаторского кабинета. Губернаторы проводили матушку, Эссен с восхищением и с некоторой завистью - есть же в России люди, Наврозов с теплотой и любовью - не всё ещё потеряно.

Глава VII. На даче под Уфой. Юбилей Скворцовых.

Чтобы не смущать коллег, Бекетов не пошел после ресторана в институт, а сел в маршрутку и поехал домой, рассчитывая до прихода Юли хотя бы в общих чертах познакомиться с трудом Мазитова. Но в автобусе не удержался, раскрыл папку, и – удивительное дело! – не нашел в работе подтверждения своим недавним мыслям. Большая часть научных изысканий Мазитова погружали читателя в археологические раскопки, коим несть было числа, лишь последние несколько страниц были посвящены догадкам и утверждениям, что городище Уфа-2 – это древняя столица башкордов. Да Бог с ней, с этой столицей, главное, что появился шанс написать нормальную, правдивую рецензию и не кривить душой, чего он никогда не умел делать. И Бекетов засел за работу.

Все случилось так, как предсказывал Скворцов – через два дня Шер-хан получил рецензию и остался ею очень доволен.

- Ну, чо, мужики, долго будете сидеть, сложа руки? Живо стулья расставлять, салаты резать!– взлетел над землей командный голос Лены Скворцовой, хозяйки участка садового товарищества “Тихие зори” и всего, что на нем стояло, росло и двигалось.

- Ленк, ну ты чего? – выглянул из бани Скворцов, – дай договорить.

- Знаю я ваше договорить! Опять водкой разбавляетесь в неположенное время? Всю тару на стол, пикник отменю! Вам, значит, удовольствие, а нам пахота? Быстро сервируем стол, а то заставлю чебуреки жарить!

Ленка не шутит. Когда дело касается выпивки, она никогда не шутит. Скворцов со вздохом встал и понес к крыльцу припрятанную “Кедровую”.

- Всего-то половину выпили.

- Вторую половину завтра допьете, - отобрала бутылку Лена.

- Прекрасно, - выдохнул Скворцов. – Нужно было прожить с тобой десять лет, чтобы понять, какая ты у меня… прекрасная женщина! Пойдем, Бекетов, салаты резать, а то без праздника останемся.

- Ну, вот, наконец-то, первое нормальное слово родил, - Лена передала Скворцову миску с овощами, разделочную доску, ведерко с майонезом, столовую ложку и два ножа. – На все про все у вас десять минут. Время пошло. Кстати, ножи мог бы подточить.

На шум из бани вышел Бекетов. Чувствуя, что обстановка накаляется, он запел, оглашая окрестности арией князя Игоря.

- Ни сна, ни отдыха измученной душе! Пойдем, салаты быстренько порежем!

Погода разгулялась. Июньское солнце поднялось высоко и оттуда с высоты жарило вовсю, не жалея ни людей, ни растений. Растения, защищаясь от зноя, свернули листву, люди отреагировали соответственно - мужчины разделись до плавок, а женщины уже давно ходили в купальниках.

- Ну, зачем ты так, Лена? – пожалела мужчин Юля. – Мы и сами бы всё успели.

- Мужика не гонять, счастья не видать, – парировала Лена.

Скворцовы праздновали десятилетие свадьбы. Все события, значительные и не очень, Скворцовы отмечали вместе с Бекетовыми. Впрочем, как и Бекетовы, которые всегда, по любому случаю, звали к себе Скворцовых. Приятельские отношения однокурсников Ивана и Виктора как-то сами собой незаметно переросли в семейную дружбу. Этого следовало ожидать, тем более, что и работали они вместе.

- Мы сегодня будем есть? Салаты, между прочим, мы уже нарезали. Что нам полагается за это? Нам полагается за это, - сделал загадочную гримасу Скворцов, доставая из-под праздничного стола, поставленного для устойчивости торцом к садовому домику, еще одну припрятанную “Кедровую”. Но разлить не успел. Помешала внезапно появившаяся на крыльце Лена с подносом горячих чебуреков.

- Будете, будете. Уже иду. Все к столу! Праздник объявляю открытым!

Первыми накормили детей. Пока Миша и Аня набивали рты чебуреками, а также молодой картошкой, помидорами, огурцами и прочей завезенной овощью с городских прилавков, Бекетов поднялся для произнесения речи.

- Дорогие Лена и Виктор! Мы с Юлей поздравляем вас с десятилетием свадьбы, – и замолчал, смутился. - Даже не знаю, что сказать. Десять лет прошло, а будто вчера встретились. Пока росла Аня, мы с Юлей поженились. Потом Миша родился. И сейчас ему уже целых пять лет.

- Не сейчас, через полтора месяца будет, - поправила Юля.

- Ага, восьмого августа, - подтвердил Миша, заталкивая в рот большой кусок чебурека. – Точно пять.

- Ну, что ты делаешь! - всплеснула руками Юля,– кто же так ест?

- Не трогай его, пусть ребенок поест, - остановила подругу Лена. - Вань, продолжай, чебуреки стынут.

- Да, папа, продолжай, чебуреки стынут, - сделал солидное лицо Миша.

- Не мешай взрослым, Миша. Ешь и пошли, - сказала Аня. - Взрослые тоже хотят есть. А мы им мешаем.

- Бекетов, ты когда-нибудь кончишь? – спросил Скворцов. – Поздравляй уже, водка плавится.

- Сейчас, сейчас, - поспешно ответил Бекетов. – Дорогие вы наши, мы с Юлей желаем вам всего самого лучшего, самого хорошего, пусть ваш дом всегда будет полон добра, счастья и другого богатства! Ну, а сейчас по сценарию я должен петь.

- Сейчас по сценарию мы должны пить, - Скворцов, кряхтя и с шумом встал. – Итак, Ленка, нас с тобой поздравили, потому подставляй щёку, буду целовать. Может, ты уже встанешь, моя дорогая?

- Здесь тебе не банкетный зал, сидя целуй, - буркнула Лена.

- Ну, сидя так сидя, - ответил Скворцов, наклонился к жене и громко чмокнул в щёку. – Ну всё, торжественная часть окончена, приступаем к главной - увеселительной. Будем!

Пикник начался. Собственно, начался он несколько часов назад, когда Скворцов на подержанном Рено Логан привез Бекетовых на свою дачу. Но, по большому счету, пикник – это всё же застолье. Дети побежали гулять, а взрослые дружно приступили к уничтожению съестных запасов. На природе бороться с аппетитом бесполезно. Да, пожалуй, и не нужно.

- А подарок, Вань? – растерялась Юля. – Мы забыли подарить Скворцовым подарок.

- Да, конечно, - отозвался Бекетов, протягивая Лене пакет. – Мы тут с Юлей посовещались и решили, что постельный комплект в семье всегда пригодится.

- Спасибо, мои дорогие! – Лена передала подарок мужу. – Скворцов, отнеси в дом, да не задерживайся, ты у нас сегодня разливающий. Одна нога здесь, другая - там. Все понял?

Когда первый порыв стих, и воодушевление понемногу пошло на спад, Бекетов взял в руки гитару, попробовал струны, и, прислушиваясь, стал подстраивать инструмент.

- Вот это правильно. Спой что-нибудь Вань. Ты хорошо поёшь, - сказала Лена и вдруг неожиданно затянула, – единственная моя!

- Кажется, ты хотела послушать песню, – заметил Скворцов.

Лена замолчала, а Бекетов запел. Пел он негромко и проникновенно. В песне не всегда нужен сильный голос, важна интонация, идущая из сердца. И Бекетов пел именно так - тихо, доверчиво, будто говорил с близким другом. На мгновение в воздухе повисла хрупкая, стеснительная тишина.

Когда стихли последние аккорды, Лена, растрогавшись, спросила:

- Вот скажи, Бекетов, почему, когда ты поёшь, я всегда плачу?

- Не ты одна, - вздохнула Юля, - я тоже плачу. Только Ваня не поёт дома. Не хочет. Говорит, нет настроения.

- Понимаю, артисту нужен зритель. Вань, вот почему ты не выступаешь с концертами? Ты бы мог собирать залы. Тебя что, никто не приглашает?

- Ну, какой из меня артист? – Бекетов отложил гитару. - Так, на вечеринках попеть. Скворцов, наливай. Что-то я сегодня трезвый. Непорядок.

- Это мы мигом, - поддержал друга Скворцов, - подставляй стопку.

- Ну, взгрустнули, и хватит, - к Лене вернулся командный голос. – И пить хватит. И как вы, мужики, не упьётесь! Айда купаться, сегодня мой день! Скворцов, за мной!

Все бросились купаться, и Бекетов остался один. Как ни уговаривала его Юля, как ни тянул за собой грузный и пьянеющий Скворцов, Бекетов ни в какую не согласился.

Тем временем посвежело, солнце куда-то пропало, ушло, и небо занавесила серо-дымчатая хмарь, духота усилилась. Когда застучали первые капли, Бекетов взял гитару и пошел в домик, прилег на кровать и неожиданно заснул, провалился в тягучий, томительный сон. Заснув, тут же проснулся, минуты не прошло, вскочил от страшного, трескучего удара. Ему показалось, что зашатался садовый домик. Спросонок выбежал на крыльцо, глянул вокруг, а там - ливень стеной, гроза, молнии одна за другой. Как сумасшедший, не понимая, что происходит, Бекетов выбежал за ограду дачного участка и тут увидел, как кто-то идет к нему, всё ближе, ближе. В этот момент снова ударил гром. Треск был такой силы и оглушительности, что Бекетов потерял сознание и упал.

- Осторожно, осторожно! Несите его на диван, так, хорошо, под голову подушку подсуньте, пусть голова будет повыше, теперь укройте одеялом, ну всё, идите. Дальше я сама.

В доме управляющего Антипова Фрола Никитича поднялась невообразимая шумиха. Привезли подобранного с дороги человека, он лежал без движения, когда карета Бекетовой едва на наехала на него. Хорошо, возница заметил и вовремя придержал лошадей, а то не миновать бы беды. Сразу после ухода Бекетовой из губернаторского дома в Уфе разразилась гроза. Дорога как-то сразу стала непроезжей, уставшие лошади неохотно тащили отяжелевшую от налипшей земли повозку, а тут еще человек посреди дороги. Разумеется, его забрали, не оставлять же беспомощного без присмотра, да ещё под дождем. Вот этими обстоятельствами и объяснялась возникшая в доме суета.

Ирина Ивановна сидела подле молодого человека, стараясь понять, кто он и откуда. По виду, скорее, из господ, лицо открытое, благородное, но вот платье? Так в России не одеваются, и брюк таких не носят, и сорочек таких не надевают. Все не наше, не русское. Бедный мальчик, откуда тебя к нам занесло? Едва под колеса не угодил. Теперь вот лежит без сознания, немощный, убогий, никому не нужный. И некому о нем позаботиться. Надо бы настойки анисовой принести, может, в себя придет?

Ирина Ивановна вышла из комнаты, а когда вернулась, никого в комнате уже не было. Диван был пуст, лишь одеяло, брошенное наспех, да мокрые следы напоминали о том, что здесь кто-то был. Господи, страхи–то какие! Надо бы за свечкой сходить, пугнуть нечистую силу. А то как бы ещё чего не случилось. Господи, на всё Воля твоя!

Бекетов очнулся и увидел себя лежащим на дороге. Гроза прошла, небо освободилось от туч, светлея и давая простор солнцу, дождь моросил, слабея, и вот-вот, казалось, должен был утихнуть. Бекетов попробовал встать, но поскользнулся, и снова упал. И тут увидел, как к нему бегут Юля, Виктор и Лена Скворцовы.

- Что, Бекетов, решил искупаться? – загоготал Скворцов. – Разделся бы для начала. А то ведь только одежду вымочишь. Вставай, артист, - он протянул руку Бекетову.

- Ну, что ты смеёшься! - пристыдила Скворцова Юля, - тоже мне друг! Помог бы лучше подняться.

- Да я сам, сам, - Бекетов ухватился за руку Скворцова и рывком встал на ноги. Состояние его было каким-то неопределенным, муторным, голова раскалывалась, словно в неё переселилась отгремевшая гроза. – Ну, как водичка? Хорошо накупались?

- Прекрасно! - ответила разгоряченная Лена. – Купаться в грозу – неземное удовольствие! Пошли в дом, Ванёк, чего под дождем мокнуть? Пошли, я тебе говорю!

Компания, спасаясь от дождя, побежала в дом, разбрызгивая лужи и печатая по крыльцу грязные мокрые следы.

- Сланцы снимайте, ковер мне замочите, - крикнула Лена, сбрасывая розовые шлепки. - Виктор, а где Аня? Кто-нибудь видел детей? Виктор, дети потерялись!

- Ничего мы не потерялись, - донесся рассудительный голос Миши со второго этажа. – Мы наверху.

- Как наверху? – не понимая, повторила Лена, - кто наверху? – и задрала голову.

- Мы наверху, - ответил спокойно Миша. – Миша и Аня. Мы играем в лото. И попрошу не шуметь. Вы нам мешаете.

- Ох-хо-хо, - шумно и сочно заржал Скворцов. – Насмешили! Ну, детки пошли - мама не горюй.

- Слава Богу, - перекрестилась Лена, – я уж думала, - она села, бессильно опустившись на стоявший рядом табурет. – Вот и накупались. Вот такой пикник, значит, у нас, - Лена взяла со стола бутерброд с сыром, посмотрела на него и положила обратно. Потом крикнула в потолок:

- Как вы там? Не проголодались?

Воспользовавшись образовавшейся паузой, Скворцов тихо взял Бекетова под локоть и вывел на крыльцо. Прикрыв входную дверь, спросил:

- Бекетов, ну, ты как? Готов к труду и обороне?

- Всегда, - отозвался Бекетов.

- Тогда пошли.

Друзья вышли в сад. Дождь закончился, умытый грозой воздух прочистился, и в небе коромыслом повисла радуга. Духота прошла, дышать стало легче. Праздничный стол представлял собой бескрайнее стихийное озеро. Вода была повсюду – в мисках, тарелках, стаканах, скамья-доска, положенная на два деревянных чурбана и укрытая потертой клеенкой, тоже была в воде. Но разве это не могло остановить Скворцова, вознамерившегося во что бы то ни стало продолжить пикник?

- Сейчас мы с тобой отметим вот что, - шепотом произнес Скворцов, выплескивая дождевую воду из стаканов и заливая в них кедровку. – В общем, ты молодец, Бекетов. Поздравляю! Здорово Шер-хана вокруг пальца провел. Держи стакан.

- Да никого я не провел. Ты о чем? – Бекетов в недоумении посмотрел на Скворцова.

- Да всё ты прекрасно знаешь, - отмахнулся Скворцов. – Пью за классного специалиста! Вот чего не ждал от тебя, дружище, серьезно, без дураков, так этих твоих штучек. Ладно, давай!

- Слушай, благодарить меня точно не за что, - вспыхнул Бекетов, - это моя работа. А вот, к примеру, как ты считаешь, сколько в действительности Уфе лет?

- Какая разница, как я считаю, - сказал Скворцов. - Кого это сейчас волнует?

- Меня волнует. Хочется верить, что и тебя тоже.

- Ты давай меня не путай, - отрезал Скворцов. – Работа сделана правильно, Шер-хан доволен. Чего еще тебе надо?

- Не мне надо - тебе! Всем уфимцам надо! – Бекетов едва не закричал. - Знать надо правду! Иначе Мазитовы всю историю переврут. Так мы, знаешь, до чего докатимся?

- Ты чего орёшь? – тихо спросил Скворцов.– Сейчас женщины прибегут, и всё нам испортят.

- Ага, вот вы где,– на крыльце появилась Лена.– Думали от меня спрятаться. Наивные вы мои…

- Ну что, докричался? – процедил сквозь зубы Скворцов. - Быстренько по второй и пошли.

- Ни по какой второй, - в один миг Лена оборвала мужские дебаты. - Собираем стол и на кухню. Продолжать пикник будем в доме, в крытом помещении. Всем всё ясно?

- Знаешь что, Виктор, мне иногда начинает казаться, что ты мне не друг, - выпалил Бекетов и пошел прочь с садового участка.

- Что это с ним? – удивлённо спросила Лена, провожая взглядом уходящего Бекетова.

- На солнце пережарился, - ответил Скворцов.

- На каком солнце? Дождь кругом. Поругались?

- Тебе не всё ли равно, любимая? Ты дала задание – перенести содержимое стола на кухню. Приступаю к исполнению.

- Приступай, дорогой. Что бы там ни было, а мы будем пить чай, - объявила Лена. - С шоколадно-малиновым тортом. Кажется, мы покупали мороженое. Вить, не знаешь, где у нас мороженое?

- В холодильнике, где ж ему еще быть…

Глава VIII. На даче под Уфой. Рассказ Бекетова.

Бекетов шёл по мокрой дороге, по неглубоким подсыхающим лужам, набирающее жар солнце пекло спину, в сонном, заторможенном сознании крутилась одна и та же мысль – что с ним было? Началась гроза, он выбежал из домика, почему-то сразу ударил гром, по небу запрыгали молнии, он упал и потерял сознание. И это всё? Нет, не всё. Бекетова отчаянно преследовало видение, что он, будучи без сознания, каким-то странным образом опять очутился в сгоревшем городе, в уцелевшем от пожара кирпичном доме и что ухаживала за ним какая-то старая женщина, обходительная и милая старушка. Бекетову показалось, будто он слышал её разговоры, но вот о чем они были, не помнит. Но разве, находясь без сознания, человек может что-либо слышать? Бред какой-то. И, тем не менее, Бекетов отчетливо полагал, что всё именно так и было. Он даже помнил, что старушка собиралась пойти за настойкой. Дальше все обрывается - туман, неразбериха, головная боль…

- Кто знает, где Ваня? Ему сейчас кто-то звонил, я не разобрала, - на крыльцо вышла Юля с мобильником.

- Бекетов-с пошли погулять, - доложил Скворцов, собирая со стола грязную посуду и передавая ее жене.

- Они поссорились,- буркнула Лена, складывая посуду в рукомойник. – Точно не знаю, но кажется, опять из-за Уфы. Сколько можно о ней говорить? Достали уже.

- Елена Геннадьевна, вообще-то, это наша работа, – деликатно парировал Скворцов. – Пора бы запомнить, где работает твой муж.

- А когда он ушёл? – спросила Юля.

- Да вот только перед тобой, - ответил Скворцов. – Ты чего такая встревоженная? Что-то случилось?

- Понимаете, ребята, в чем дело, - вздохнула Юля, - в общем, врать я не буду, да и не умею. Скажу как есть. Вы вот не поверите, но Ваня действительно был в прошлом.

- Где-где? – Лену словно дернуло током. Ну всё, пропал пикник окончательно.

- Ну, в прошлом, прошедшем времени, - запинаясь, повторила Юля. - В 19 веке.

- Ну, и семейка, - буркнул Скворцов, отряхивая скатерть от воды. – И эта Жюль Верна начиталась.

- Ну, что мне делать? Я и сама в это не верю, - расстроилась Юля. - Но раз Ваня говорит, значит, так оно и было. Я привыкла мужу доверять. В 19 веке в Уфе случился пожар. Ваня утверждает, что тогда сгорело полгорода. Он мне всё рассказал. Что был в сгоревшем городе, видел пожар, разрушения. Говорит, что нашел лаз, через который проник в прошлое. Обещал и меня туда провести. Ребята, если честно, я боюсь.

- Значит, так, - сказала Лена. – Если это не сумасшествие, тогда это действительно серьезно.

- Какое сумасшествие, что ты говоришь? – встревожилась Юля.

- С этой Уфой и ее историей в два счета рехнуться можно, - отрезала Лена. – Но ты не бойся. Я рядом, что-нибудь придумаем. Сейчас Бекетов вернется, и мы обо всем поговорим.

- А вдруг он опять в этой своей старой Уфе? Зачем-то он всё же туда пошел, - протянула Юля. - Ничего не пойму. А вдруг с ним что-то случилось?

- Что со мной может случиться? Вот он я, живой и здоровый, - вывернув из-за угла садового домика, появился радостно-измученный Бекетов. Появился и плюхнулся на крыльцо, прямо на мокрые ступени. – Юль, принеси воды, в горле пересохло.

- Сейчас, сейчас, Ванечка! Господи, живой! – Юля бросилась в домик.

Надо было видеть, как изменились лица Скворцовых. Лена вытаращила на Бекетова глаза, словно увидела его впервые, а Виктор, сплюнув, потянулся за кедровкой.

- Так где ты говоришь, был - в прошлом? Путешественник хренов. Что ты жену расстраиваешь? Запомни, первая заповедь мужчины – не говорить жене обо всем, что с тобой происходит. Вторая заповедь – говорить только то, что она в состоянии понять. Третья …

- Я гулял. Дышал свежим воздухом, - сказал в задумчивости Бекетов. – После грозы замечательно дышится. Легко.

- Ванечка, вот вода, пей, - Юля протянула мужу бокал мензелинской.

- Спасибо, Юлечка. В самый раз, холодная, - и Бекетов в один миг опустошил бокал. – Спасибо.

- Ты не то пьешь, Бекетов, вот настоящая вода, - Скворцов протянул Бекетову пластиковый стакан с водкой. – Пей и давай рассказывай, где ты был, что видел.

- Да что рассказывать-то? Я же говорю, гулял, дышал воздухом, - ответил Бекетов.

- Скворцов, прекрати спаивать друга! – в разговор ворвалась Лена. – Ваня, мы всё знаем. Юля нам рассказала. Но мы с Виктором хотим услышать это от тебя. Расскажи нам. Можешь быть уверен, что мы тебя поймём.

- Что все? – переспросил Бекетов. – Лен, ты о чем?

- Бекетов, ну, хорош представляться! – возмутился Скворцов. – Ты же мне сам в “Щепке” говорил, что был в старой Уфе, в 19 веке. Говорил?

- Ну, говорил. Только ты не поверил, - отмахнулся Бекетов. – Даже слушать не стал.

- Ваня, ты слышишь меня? – продолжала наступать Лена. – Я обещаю, что мы поверим тебе. Что бы ты сейчас не говорил.

- Вань, ну расскажи им то, что мне тогда говорил, – попросила Юля. – Все равно я им уже все рассказала. Они уже все знают.

- Зачем ты это сделала! – вскричал Бекетов. – Кто тебя об этом просил!

- Так ты же ушёл, - оправдываясь, сказала Юля. – И никому ничего не сказал. И мне показалось, что ты опять ушел туда.

- Куда – туда?

- Ну, в прошлое. Вань, не кричи на меня. Я боюсь за тебя, - сказала Юля.

- Значит, так, Бекетов, - теряя терпение, отрезала Лена. – Или ты говоришь мне сейчас все или собираешь манатки, и дуешь с моей дачи. Так с друзьями не поступают.

- Господи! Ну, зачем, зачем надо именно сейчас об этом рассказывать! – взмолился Бекетов. – Вы же все равно не поверите.

- Поверим, говори! - Лена попробовала ласково, по-матерински убедить Бекетова. – Ну?

- Ты мужик или кто? – взревел Скворцов. – Говори, сукин ты сын! До чего Юлю довел! Историк сраный.

- Хорошо, - согласился Бекетов. – Я расскажу. Но обещайте, что никто больше об этом не узнает. Прямо сейчас обещайте.

- Могила, - приложив палец к губам, произнесла Лена.

- А Виктор?

- Обещаю, - неохотно выдавил Скворцов.

- Ну, тогда садитесь и слушайте.

- Вань, можно мы стоя? Здесь мокро, - попросила Юля.

- Можно, - согласился Бекетов. Наконец, он начал приходить в себя. Вернулись спокойствие, сосредоточенность и решительное желание объяснить происходящее. В первую очередь, конечно, себе. И забрезжила слабая надежда – а вдруг его поймут?

- Только, чур - меня не перебивать. Я буду говорить долго, столько, сколько потребуется.

- Не слишком ли много условий? – пробурчал Скворцов. Что из себя строит, этот Бекетов? Правдоискатель хренов.

- Не слишком. Ну, в общем, слушайте…

И Бекетов начал свой рассказ. Говорил он сбивчиво, но обстоятельно, не упуская ни одной важной детали. О том, как, выйдя вечером после празднования новоселья, встретил странную дорожную повозку, и, заглядевшись на нее, упал в яму, вырытую для ремонта теплотрассы, и потерял сознание, очнувшись, увидел чугунный люк с двуглавым орлом, а под ним лаз и, пройдя длинный путь по открывшемуся подземному ходу, вышел на горящий город. Как увиденное поразило его до глубины души, и, испытав потрясение, он бросился назад в свое привычное настоящее. И как во второй раз очутился на пожаре и тогда уже понял, что перед ним Уфа 19 века и установил год – 1821-ый, год самого большого и страшного в истории города пожара.

Бекетов говорил всё как есть, не приукрашивая и не преувеличивая своего открытия. Юля невольно переживала гордость за своего мужа, Лена слушала с настороженностью, а Виктор скучал, понемногу опустошая кедровку маленькими стопками. Не верил он в байки о путешествии во времени и с терпеливо ожидал окончания рассказа.

- И последнее, - выдохнул Бекетов, - когда вы ушли купаться, началась гроза. Я проснулся от страшного удара грома. Удар был такой силы, что, кажется, дом зашатался. Я выбежал на дорогу, и тут в меня ударила молния. Да, да именно так. Странно, что я остался жив. Я потерял сознание и упал. И когда я лежал без чувств, мне показалось, то есть приснилось, что я опять был в сгоревшей Уфе. Я видел кирпичный дом, лежал на диване, и за мной ухаживала какая-то миловидная старушка. Потом вернулись вы. Вот, собственно, и все.

Скворцов с досадой посмотрел на друга, потом перевел взгляд на жену. Лена всегда выручала мужа в ситуациях, когда нужно было применить изворотливый женский ум. А Лена, слушая рассказ Бекетова, уже поняла, что она ему скажет. Ее вывод был таков - если уж Ваня в эти бредни поверил, не стоит его разубеждать. Во всяком случае, сейчас. И потому – спокойствие, вот только спокойствие, как говаривал толстяк Карлссон. Еще никто не переупрямивал Бекетова в его пристрастии к Уфе.

- Что я скажу? Думаю, надо подождать со всем этим, отдохнуть, решение придет само собой, - начала Лена.

- Какое решение? – спросил Бекетов.

- Не знаю. Но я сама испытывала нечто похожее, - слетело у Лены с языка.

- Как? Ты тоже была в старой Уфе? – Бекетов рванулся к Лене.

- Не совсем, - Лена тут же поправилась. - В детстве я тоже любила читать фантастику – Жюль Верн, Луи Буссенар, Стивенсон…

- Это не фантастика! – воспротивился Бекетов. – Это было на самом деле!

- Слушай, - Лена умело перевела тему разговора в нужное русло, - а ты бы мог на этом материале свободно написать диссертацию. Не думал над этим?

- Не знаю, - неуверенно ответил Бекетов.

- Ну, тогда должна отметить, - Лена, как могла, широко и непринужденно улыбнулась, - что историк Иван Бекетов – первоклассный, прирожденный исследователь. Не струсил перед обстоятельствами, не отступил и сам во всем разобрался. Ты не просто исследователь, Бекетов, ты следопыт! И правильно сделал, что все нам рассказал. Ну, об этом мы еще поговорим, а сейчас все идем в дом, будем пить чай с шоколадно-малиновым тортом. Все в дом!

Лена с Юлей пошли к крыльцу, а растерявшийся от потока неожиданных похвал Бекетов задержался, и Скворцов, как бы между прочим, спросил:

- Слушай, Бекетов, а ты в курсе плановой застройки старой части города? Там, кстати, сказано и Каримовской улице. Если уж ты считаешь себя знатоком старинной улицы, то должен знать всё.

- Что за материалы? – спросил Бекетов.

- Ну, там о сносе старых домов, перестройке некоторых кварталов, ну, и так далее. В понедельник, как выйдем на работу, дам ссылку.

-Это постановление от 25 мая? 265-ое? – Бекетов повернулся к Скворцову.

- Ну да, - ответил Скворцов. - Так ты читал его или не читал?

- Читал в общих чертах, - и Бекетов плюхнулся на мокрую скамью. - Хуже представить себе невозможно. Городские власти задумали окончательно уничтожить исторический центр. Думаю, на этот раз им все удастся. Черт знает что такое!

- А что такого, что старые дома снесут? – спросил недоверчиво Скворцов. - Ты сам-то согласился бы жить в подобной развалюхе?

- Да никто не говорит, что в развалюхах надо жить!– тут же отреагировал Бекетов. – Их ведь можно обновить, подремонтировать, а фасад не трогать, оставить для потомков. Тогда и жизнь станет легче и цивильнее, и облик города мы сохраним.

- Ты понимаешь, какие это деньги? – поперхнулся Скворцов. – Сколько это может стоить? Лучше построить два новых детсада, чем заниматься бессмысленной реставрацией отживших свое развалин!

- Понимаю, но история дороже! – вскричал, защищаясь, Бекетов. - В Уфе жить нашим детям и внукам! И либо она будет современным, блестящим супер-пупер-городом, о котором нечего будет даже вспомнить, ибо прошлого нет – тю-тю прошлое! - либо останется простым, обычным, рядовым, но милым сердцу российским городом со своим прошлым, таким, каким оно есть, каким было. Это ты понимаешь?

- Понимаю, всё, успокойся, - хмуро отрезал Скворцов, жалея, что начал разговор, – ты прав. Ты всегда прав. Пошли пить чай.

- Никуда я не пойду, - Бекетов вдруг замолчал и сник, потом добавил, – голова что-то разболелась. Знаешь, Виктор, мне всё время кажется, что с Уфой что-то должно произойти, уже происходит, что-то странное и нехорошее. Всё время перед глазами дома, старинные деревянные избы с наличниками на окнах, с ажурными навесами над парадным входом, стоят и смотрят как живые. Словно сказать что-то хотят, а не могут. Жаль, что дома не умеют говорить. Они многое бы нам рассказали.

Бекетов замолчал. Душевная пустота нарастала. Он ощущал ее почти физически – пот струйками катился по лицу, стекал за ворот рубашки, отчего спина, мокрая от дождя, еще сильнее взмокла, в довершение ко всему подступило легкое головокружение.

- Пошли пить чай, - повторил Скворцов, - чашка крепкого чая и все пройдёт, как рукой снимет. Пошли.

- Ладно, - Бекетов встал, - подчиняюсь начальству. Рюмка чаю и никаких гвоздей.

Затянувшийся пикник подходил к концу. Подходил к концу и летний день с его палящим солнцем, внезапно разразившейся грозой, и множеством разразившихся и оставшихся нерешенными вопросов. Небо покрылось мягкой, бледно-серой шалью, вспыхнули сиреневые сумерки, и на землю опустился вечер, тихий, прохладный, успокаивающий.

Глава IX. В подмосковном Зюзино. Возвращение Бекетовой.

Сестра Евдокия сидела на крыльце барского дома, прячась под навесом от надоедливого солнца, и смотрела вдаль белёсыми глазами. Четвертая седмица пошла, как хозяйка уехала. Лето на август перевалило, росы холодные на подходе, а матушка всё в дороге. Как же долго её нет, как же она соскучилась по ней! И чего поехала? В старости надобно дома сидеть, а не по губерниям разъезживать. А барыня как молодая, сорвалась с места и в Уфу наметилась, пожар ихний смотреть. А Уфа не ближний путь, верст пятьсот будет. А может и вся тыща. Мочи нет, как тревожно на сердце. Пойти, помолиться Николаю Угоднику? Вот отойдешь, а как вдруг повозка явится? Нет, еще посижу, погляжу старческими глазами, может, что и разгляжу.

- Евдокия, ты пошла бы в дом, - из дому, зевая, вышел заспанный дворецкий. - Который день истуканом на крыльце сидишь, так и мигрень схватить недолго. Евдокия, ты слышишь ли, что тебе говорят?

- Да слышу, слышу, - отозвалась Евдокия, не поворачивая головы.

- На хоть, кваску испей, - дворецкий протянул послушнице кружку с квасом.

- Вот дождусь повозки, тогда и попью, - отказалась Евдокия.

Дата добавления: 2015-08-05