Защитные действия в условиях

Маннпулятнвного воздействия

Данное исследование проведено в жанре стандартного

психологического эксперимента. В его ходе решались такие

исследовательские задачи:

1. Показать принципиальную возможность

аналитического

(количественного) выделения феноменов как манипуляции,

так и защит от нее.

2. Проверить, насколько эффективны заложенные в опре-

деление признаки манипуляции и психологических защит,

то есть действительно ли внешний наблюдатель (эксперт)

способен по ним обнаружить указанные феномены.

3. Проверить, в какой степени защиты от манипуляции об-

ладают особенностями, отмеченными в теоретических

главах:

■ наличие неспецифических защитных реакций: уход,

изгнание, блокировка, управление, замирание и

игнорирование;

• специфические защиты от манипуляции характеризу-

ются: непосредственной защитой личностных структур,

повышением

непредсказуемости

поведения,

задержками автоматических реакций, стремлением

тайное сделать явным, противодействием силовому

давлению, стремлением преобразовать манипулятивное

воздействие в соответствии со своими интересами;

■ психологические защиты появляются в поведении даже

тогда, когда наличие угрозы манипуляции не

осознается.

Планирование

В ходе организации исследования необходимо было

решить нескодько проблем.

1. Экологнчность. Во-первых, как манипулятивное

воздействие, так и психологические защиты относятся к

процессам,

которые невозможно вызвать, не затронув важных для чело-

века личностных слоев. Требовалось найти приемлемую по

последствиям «упаковку» для процедур по получению эмпи-

рического материала. Приемлемых в первую очередь для

испытуемых, чтобы не оставлять отрицательного

эмоционального осадка. В известных мне работах такая

возможность не всегда была исключена [Brok с соавт. 1966;

Christie с соавт. 1970; O'Connor с соавт. 1990; Pandey с соавт.

1988]. Во-вторых, требовалось соблюсти этические нормы,

связанные с необходимостью, с одной стороны, намеренно

подвергать людей манипул яти вному воздействию, а с

другой — попыткой «подсматривания» за их поведением.

Выход был найден в организации обучения. Тема тренин-

говых занятий определялась как «Защита от психологичес-

кого нападения*. Следовательно, участники знали, что каж-

дый из них может оказаться объектом психологического на-

падения: принуждения, уничижения или манипуляции, но

шли на некоторый риск в надежде научиться быть более

защищенными. Таким образом, обеспечивалась, с одной сто-

роны, добровольность участия в занятиях, благодаря чему

снимались этические затруднения, а с другой,— участники

получали компенсацию за риск в виде приобретенных

умений.

Характер занятий был весьма щадящим. Мотивационный

накал межличностной борьбы возникал в основном в рамках

игровых ситуаций и не превышал обычного для тренинговых

групп уровня. Достаточно сказать, что ни в одной из четырех

групп, отработавших по 20—30 часов каждая, не было по-

кинувших ее членов.

2. Воспроизводимость. Необходимо было обеспечить мно-

гократное воспроизведение одних и тех же контролируемых

ситуаций, содержащих изучаемые феномены. Эта проблема

была решена путем использования в качестве «сырого мате-

риала» видеозаписей, сделанных во время тренинговых за-

нятий. Участники занятий были извещены о том, что ви-

деозаписи будут использованы в учебных или исследователь-

ских целях. Поэтому сюжеты, которые слушатели просили не

показывать, не вошли в анализируемый материал и были

стерты.

3. Контроль переменных. Для выделения собственно ма-

нипулятивных феноменов необходимо было сравнить репер-

туар поведенческих проявлений, который обнаруживают ис-

пытуемые в условиях наличия манипулятивной угрозы, с

условиями, когда ее нет. Одновременно требовалось избежать

смешения двух аспектов манипуляции: собственно угрозы

психологического вторжения и ее сокрытия. Поэтому для

сравнения требовалось проконтролировать еще одно условие,

в котором угроза психологического вторжения

присутствовала

бы в явном виде. Выбирать приходилось из двух тактик

воздействия: уничижения (ущемление, осуждение, осмеяние,

унижение) и принуждения (навязывание, давление, требова-

ние, приказ, угрозы). Выбор пал на вторую, во-первых, как

менее болезненную для адресата и поэтому более

приемлемую

с этической точки зрения, а во-вторых, более подходящую

для игрового моделирования.

Таким образом, контролировались три условия:

1) манипулятивное воздействие со стороны одного из

участников диады;

2) открытое (явное) психологическое давление одного

партнера по взаимодействию на другого;

3) взаимодействие, не содержащее угрозу какого-либо

психологического нападения.

4. Сохранненне контекста. Процесс общения разворачи-

вается внутри множества контекстуальных рамок:

физическая

ситуация взаимодействия, социальная ситуация [Gahagan

1984; Cody 1985], психологическая ситуация. Любой элемент

взаимодействия может быть понят лишь только в связи с

контекстом.

Например, движение руки на уровне пояса в сторону

партнера невозможно воспринять как ход — элемент взаимо-

действия в процессе общения,— если не установлены содер-

жательные связи со всей ситуацией, с контекстом. Для дея-

теля это движение как-то означено — прикоснуться к руке

партнера, подергать за пуговицу, обнять за талию. Но в сис-

теме взаимодействия, пока движение руки не доопределено,

оно не является еще элементом общения. Ни прикосновение

к руке, ни обнимание талии не может быть названо ходом,

пока нам неизвестны важные детали контекста: пол партне-

ров, физическое окружение (место, интерьер и т. п.)» соци-

,

I-i,

альная ситуация (в лифте, на работе, на прогулке по парку, на

званом обеде), содержание разговора — и многие другие

детали. Изменение малейшей из них мгновенно переозначи-

вает производимый жест, придавая ему ситуативный смысл в

зависимости от того, в составе какой сцены он производится.

С другой стороны, чтобы понять детали, приходится за-

ниматься вычленением отдельных элементов для ближайшего

их рассмотрения [Raad 1985; Vocten 1985]. В первой из

указанных работ, представляющей собой коллективный труд,

вводятся специальные средства расшифровки (фиксации на

бумаге) видеозаписей. Авторами создан особый язык знаков,

которые проставляются в тексте, отражающем звуковой ряд.

Их цель — передать паралингвистические компоненты речи:

интонацию, темп, атаку звука, паузы, различные призвуки,

наложения высказываний партнеров одно на другое и т. п.

Таким образом исследователи стремятся зафиксировать эле-

менты общения в их взаимосвязи, сохраняя ближайший кон-

текст.

Решая проблему сохранения контекста, мы пошли по пути

соотнесения структурных элементов различного уровня.

Предложены такие элементы: шаг (ход) — наиболее мелкая

единица процесса общения и сцена — период

взаимодействия» на протяжении которого события

развиваются относительно стабильно и предсказуемо.

Выделяемое измерение — деятель-ностные характеристики,

фиксирующие направленность активности, а не его качества,

— по-видимому, более адекватно отражает сущность общения

как процесса взаимодействия. В одной из работ Ч. Осгуда

показано, что исследование глаголов дает результаты,

сопоставимые с исследованиями феноменов общения, этими

глаголами описываемыми [Osgood 1970]. В другом

исследовании [Raad 1985] выявлено, что личностные

дескриптивные прилагательные в описаниях других людей

употреблялись заметно реже (лишь в 11 случаях из 113), чем

характерные для них поведенческие проявления. ь Важное

различие между ходом и сценой состоит в том, что ход — это

одностороннее действие (воздействие), тогда как сцена — это

такой фрагмент взаимодействия, когда намерения партнеров

пришли во временный баланс и ситуативно дополняют друг

друга. Например, уговаривает — отказыва-

ется, шутит — поддерживает шутку, борется за право решать

— борется за право решать и т. п.

Предлагая экспертам выделять сцены, мы надеялись, с

одной стороны, более строго структурировать их работу, на-

кладывая влияние теоретического конструкта, а с другой —

получить экспликацию контекста, ориентируясь на который

эксперты производят оценку шагов, совершаемых

партнерами по общению.

5. Язык описания. Количество признаков, которыми мо-

жет быть описан процесс общения, практически необозримо,

особенно если обратиться к фундаментальным обзорам [Ga-

hagan 1984]. Правда, иногда авторы обходятся и небольшим

набором. Так, М. Аргайл [Argile 1973] обсуждает лишь две

переменные: доминирование/подчинение и эгоизм/альтруизм.

Эти же переменные Руденко И. Л. использовала в своем эм-

пирическом исследовании [Руденко 1988]. М. Мэтьё в ориги-

нальной модели процесса «взаимодействия лицом к лицу»

выделяет: а) структуры активности (собственно совершаемые

действия), б) климат взаимодействия и в) средства коммуни-

кации, выполняющие задачи: референтную, экспрессивную,

регулирующую и соприсутствия (отражающую совместный

продукт взаимодействия: согласие, любезность, активность

участия в общении) [Mathiot 1983].

Наиболее удачный перечень переменных общения был дан

Ч. Осгудом [Osgood 1970]. В четырех сериях экспериментов

(теоретическое моделирование и три — эмпирические иссле-

дования) над глаголами, обозначающими процесс межлич-

ностного взаимодействия, он стабильно получал переменные

объединение/разъединение, эго-ориентация/альтер-ориента-

ция, динамика (сила и активность), инициатива/реактивность,

конечный /бесконечный (указаны усредненно в порядке

убывания объяснительной силы факторов) и др.

В списке переменных, использованных в данной работе,

часть критериев прямо соотносится с указанными перемен-

ными: дистанция, характер пристройки, в чью пользу воз-

действие, темп, инициатива. Эти по преимуществу процессу-

альные измерения были дополнены двумя содержательными

(действия и намерения партнеров), еще три критерия отра-

жают эмоциональную составляющую общения (см. приложе-

ние 2). Таким образом, в предложенном списке нет совер-

шенно новых переменных, требующих подробного описания.

Вместе с тем пришлось произвести отбор минимально до-

статочного их количества. В первом варианте полное отра-

жение нашли переменные пространства взаимодействия

(пристройка, дистанция, территория), динамики (инициатива,

темп, паузы), эмоционального тона (знак, теплота), баланса

интересов и содержательные переменные. Однако после пер-

вых проб первоначальный набор критериев пришлось

заметно сократить как чрезмерно трудоемкий (даже в

урезанном виде он требует от экспертов работы в течение 5—

8 часов). В окончательном варианте сохранены те критерии,

которые представлялись более информативными. При этом

были сохранены основные группы: пространство, динамика,

эмоциональный тон, баланс интересов и содержание.

Осталось объяснить, для каких целей предназначаются

отобранные критерии.

Пристройка. По ее характеру можно судить о наличии или

отсутствии борьбы. Например, доминирование одного

партнера над другим чаще всего (если исходить из здравого

смысла и практического опыта) провоцирует сопротивление

у другого — следовательно, и возникновение борьбы,

возможно редуцированной. (Тем более это так, если

наблюдается смена пристроек.) Там же, где есть борьба, есть

и защиты. Поэтому о наличии или отсутствии

психологических защит можно судить по характеру

пристроек и их динамике.

Дистанция напрямую корреспондирует с одной из пар

базовых защитных установок — увеличением дистанции

(бегство или изгнание). Информацию к размышлению может

дать и динамика ее смены: сокращение или увеличение.

Темп семантически более близок борьбе и также может

стать косвенным ее признаком. Эскалация борьбы чаще всего

коррелирует с ускорением процесса взаимодействия.

Инициатива — важное средство управления процессом

общения. Из восьми вариантов, предложенных экспертам для

анализа, три пункта (борьба за..., перехват и потеря) прямо

отражают накал борьбы, а другие три (взятие, использование,

передача или отказ от инициативы) адресуются скорее к

безопасным отношениям. Однако отказ от инициативы, на-

пример, в сочетании с признаками борьбы по другим пере-

менным может свидетельствовать о защитной позиции —

уход или отрицание.

Особое значение занимают пункты «владение» и «распо-

ряжение» [Ершов 1972], введенные для того, чтобы можно

было уловить наличие двойной позиции, часто возникающей

в условиях манипул я тивного взаимодействия. Вообще же,

подробное членение инициативы на виды сделано с целью

детальнее

рассмотреть

динамические

оттенки

взаимодействия.

Эмоциональный тон в вариантах отношения к партнеру и

атмосферы взаимодействия служит хорошим индикатором

наличия защитных процессов. Разведение указанных вари-

антов может дать дополнительную информацию, на основе

которой легче будет судить о механизмах взаимодействия.

Польза и вред непосредственно отражают свойства мани-

пуляции, и введены, чтобы зафиксировать динамику баланса

интересов партнеров.

Качественную информацию о содержании общения

предполагалось получить в рубриках намерения, действия и

эмоции.

Таким образом, под конкретные задачи из общего списка

средств была отобрана лишь часть для составления специфи-

ческого набора единиц наблюдения [Никифоров 1985].

Дата добавления: 2015-08-05