Эпилог. Экспедиция не закончилась.

Экспедиция не закончилась.

Безудержные, до боли правдоподобные сны приходят за ней следом. Каждую ночь, без исключения, я рвусь вперед. Я еду на всех мыслимых машинах, тепловозах, лечу на непонятных конструкциях, плыву на тонущих подо мной судах, просто шагаю в полную силу, - по дневной дороге, по ночной. Вокруг меня то снег, то барханы, то совершенно чужие города, - и ни одна ночь не обходится без лавины этих снов, и ни одного раза я не завершаю во сне свой путь.

И я открываю глаза. И вижу над головой белый неподвижный потолок. И чувствую тихое дыханье на своем плече. И ради этой невыразимо блаженной секунды готов снова пройти все.

Сначала я всерьез тревожился за свою психику. Потом плюнул. И лишь почти через год наваждение стало отступать. Еще долго я вздрагивал от звука русской речи на питерских улицах. Неумелые английские слова в русской речи, разноцветные купюры с большими нулями, похожие на конфетные обертки, - все это казалось милой игрой.

До октября девяносто третьего.

* * *

Впоследствии какой-то болван упрекнет меня, что мы начинали маршрут от "Звездной", а завершили в "Озерках" - тем самым, круг не замкнут. Чушь… но он, пожалуй, прав.

* * *

Что-то странное произошло с нами. Обостренность чувств, вызванная Дорогой, так и осталась в нас. И мы продолжили жить - с содранной кожей.

Я по одной смакую встречи со старыми друзьями. И с удивлением начинаю замечать, что невероятным образом при мне утихают нешуточные ссоры.

Еду в переполненном московском троллейбусе, при мне начинается скандал - кто-то кого-то толкнул. О Господи, я люблю их всех, уродов, они хорошие, так зачем они друг на друга орут!? Говорю лишь несколько фраз - и они работают как детонатор. И уже через пять минут весь троллейбус катит как одна большая семья, люди добродушно болтают друг с другом, прощаются с выходящими и здороваются с новыми пассажирами.

Что это было со мной? Бог ведает… А внутри больно. Как большой колючий комок.

* * *

Экспедиция никогда не завершится: лишь семьдесят пять процентов личного состава вернулись.

Виктор. Витек. Еще на Чукотке наш Витек, наш "мама Витя", как мы звали этого молодого обалдуя, не спускавшего дома с рук годовалую дочку, получает весточку от жены: она от него уходит (момент выбран тщательно: он далеко).

На Витьку страшно смотреть. Как он пойдет дальше?

- Вперед… У меня все равно больше ничего не осталось…

Казалось бы, к девяносто восьмому он давно вылезет из черной депрессии, беспробудного пьянства, пойдет в дальнобойщики. И погибнет. Так и не вернувшись.

Номер сорок семь ПЛАС с трассы не вернется. Никогда.

* * *

Пройдет несколько лет - автостоп войдет в моду. Как грибы после дождя станут расти всевозможные клубы автостопа, засверкают сделанными в подражание нам яркими комбинезонами, начнут неумело сыпать нашими терминами, красоваться в телепередачах и любоваться собой.

Но ни один из них даже не попытается повторить маршрут "Автоколумба".

Мы постепенно стали обычными, но "содранная кожа" так и не наросла. У нас постепенно все пошло прахом: нашим близким было тяжело с нами, им были нужны "нормальные" люди. Не будем упрекать их в этом.

БУДИЛЬНИК ТИКАЕТ.

Пусть тикает. Не в наших силах остановить его. Но мы теперь знаем, что Земля все-таки круглая. И что на ней не бывает ЧУЖИХ людей. И не бывает ДАЛЬНИХ стран. Все из них в пределах досягаемости не такой уж и длинной трассы.

Все в наших руках: у нас есть весь мир.

Небольшой и круглый.

Санкт-Петербург, Россия, 12 августа 2002 года.

Алексей Воров, капитан "Автоколумба"

Дата добавления: 2015-08-05