Гротеск» в искусстве ХХ века

Форму художественного мышления, которая стала доминантой искусства ХХ века, в частности – музыкального, принято обозначать словом «гротеск». Именно так характеризуют основные, сущностные свойства искусства Кафки, Набокова, Хармса, Пикассо, Шагала, Малера, Стравинского, Прокофьева, Шостаковича, Бартока и многих других художников. Это слово употребляется также в значении самой общей характеристики того нового в образном мышлении, что появилось в искусстве ХХ века в сравнении с художественными парадигмами прошлого. Например, в работе Б. Асафьева «Новая музыка» читаем: «…сразу же кидается в глаза главное свойство музыки, сочиняемой теперь на Западе. Свойство, которое трудно описать наглядно, но которое ощущается с несомненностью: несомненная зависимость настроений музыки и ее динамики, характера звукозаписи и движения звучащей ткани от всего строя современного европейского города и жути его улиц. <…> Преобладает беспокойство, трепет, неустойчивость состояний, а если внедряется созерцание, оно носит печать мрачного тягостного раздумья во всех тех случаях, когда его не рассеивает изящная стилизация. Надо всеми впечатлениями, однако, господствуетгротеск, питаемый жуткой иронией»[6, с. 166].

Слово «гротеск» имеет чрезвычайно общую и многозначную семантику. На наш взгляд, данные явления в культуре ХХ века точнее обозначаются термином «остранение», введенным теоретиком литературы В. Шкловским в 1920-е г.г. «Целью искусства является дать ощущение вещи как видение, а не как узнавание; приемом искусства является прием «остранения» вещей и прием затрудненной формы, увеличивающий трудность и долготу восприятия, так как воспринимательный процесс в искусстве самоцелен и должен быть продлен; искусство есть способ пережить деланье вещи» [162, c.11-13].

М. Эпштейн сопоставляет категорию остранения с фрейдовским понятием «жуткого»: «В основе жуткого лежит эмоциональная трансмутация, какой-то внезапный сдвиг: доверие вдруг оборачивается страхом, спокойствие и уверенность – тревогой и смятением. <…> По разъяснению З. Фрейда, "жуткое – это та разновидность пугающего, которое имеет начало в давно известном, в издавна привычном"» [165, с. 353].

Далее слово «гротеск» будет фигурировать в нашем тексте в качестве образной характеристики, а слово «остранение» в контексте родственной категории «жуткого» – в качестве характеристики творческого метода.

К пангротескности музыки ХХ века во многом привела энтропия «серьезной» субъективной лирики – доминирующей сферы романтической традиции, которая к 1916 году (год смерти Скрябина – последнего ее великого представителя), по сути, исчерпала свой актуальный содержательный потенциал. Остранение в музыке ХХ века – форма противодействия неопосредованной банальности. Парадигма романтического самовыражения, воплощенная в субъективной монологической лирике, к началу XX века превратилась в «пустой знак» – в китч; новые формы соответствия смысла языку подразумевали полемику с косной традицией, ее отрицание, искажение, осмеяние; в смеховой борьбе с ней рождался язык новой серьезности, новой искренности. Полемичность и отрицание – в самой природе остранения «новой музыки».

Итак, остранение в музыке ХХ века – художественное отрицание через опосредование, выраженное в тесной языковой и семантической связи с условным объектом отрицания.

Дата добавления: 2015-08-05