Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 124 страница

судьбы. Укрепила ее психологически и переписка с Б.Пастернаком

(началась в 1922, заглохла к 1935-36).

Проза Ц. разнообразна: <Мои службы> (СЗ, 1925, № 26), <Вольный

проезд> (там же, 1924, № 21), <Октябрь в вагоне> (Воля России, 1927,

№ 11/12); статьи <Поэт и время> (там же, 1932, № 1/3), <Живое о

живом> - о Волошине (СЗ, 1933, № 52, 53), <Пленный дух> - об А.Белом

(там же, 1934, № 55), <Мой Пушкин> (там же, 1937, № 64); проза об

отце, его музее (ПН, 1933, 1 февр.; 17 сент.; <Встречи>, 1934, № 2),

о матери - <Мать и музыка> (СЗ, 1935, № 57), о детстве <Черт> (там

же, 1935, № 59), <Башня в плюще> (ПН, 1933, 16 июля) и др. Даже

скупой на похвалы Бунин одобрительно отозвался о лирической прозе Ц.

Стихи Ц. 30-х - <Куст> (СЗ, 1936, № 62) и др. - о таинственной связи

человека и природы - подтвердили суждение Ходасевича о постоянном

развитии как особенности таланта Ц. Уже в лирике чешских лет мощно

зазвучала трагедийная тема человека, удушаемого современной

цивилизацией. <Стихи к Чехии> (нояб. 1938, март 1939) не уступают

лучшим образцам любовной лирики Ц. Последние годы в эмиграции

отмечены созданием поэмы <Перекоп>, <Стихов к Пушкину> (СЗ, 1937, №

63 - с изъятием многих строф, не пропущенных редакцией).

Ц. писала о себе: <Не дал мне Бог дара слепоты>, она оказалась

единственной <зрячей> в собственной семье, все члены которой, кроме

Ц., стремились к возвращению в СССР. Своей чешской подруге,

писательнице и переводчице А.Тесковой, Ц. писала в феврале 1931: <Все

меня выталкивает в Россию, в которую - я ехать не могу. Здесь я не

нужна. Там я невозможна>. Первой уехала весной 1937 Ариадна, имевшая

право, достигнув совершеннолетия, принять любое подданство. Еще в

июне 1931 подал прошение о советском паспорте Эфрон, убежденный в

том, что Ц. не понимает <великого эксперимента>, совершаемого в

Советской России. Он активно участвовал в деятельности созданного в

1925 Союза возвращения на родину; предполагается, что около 1933 его

завербовал иностранный отдел НКВД. Замешанный в делах об

<исчезновении> в Париже генерала Миллера, возглавлявшего Российский

общевоинский союз, и в Швейцарии - Игнатия Рейсса, сотрудника НКВД,

не пожелавшего вернуться в СССР, Эфрон в октябре 1937 поспешно уехал

в Гавр, а оттуда пароходом - в Ленинград. 2 2 октября у Ц. на

квартире произвели обыск; на допросе в Surt6e National она, ничего не

зная о подпольных делах мужа, заверяла чиновников в его честности,

цитировала <то ли Корнеля, то ли Расина>, читала французские переводы

Пушкина. Во 2-й декаде июня 1939, не видя иного выхода, вернулась в

СССР. Поселилась с семьей в Болшево, под Москвой, где 27.8.1939 была

арестована Ариадна (реабилитирована в марте 1955); 10.10.1939

арестован Эфрон (расстрелян 16.10.1941, посмертно реабилитирован в

1956). В Москве Ц. не имела постоянного жилья, зарабатывала на жизнь

переводами: единственная публикация в СССР - стихотворение пражского

периода <Старинная песня> (журнал <Тридцать дней>, 1941, март).

Пастернак просил А.Фадеева принять Ц. в Союз писателей или хотя бы в

члены Литфонда, что дало бы ей материальные преимущества, но получил

отказ, ее приняли лишь в групком литераторов. 8.8.1941 Ц. с сыном

эвакуировалась в Елабугу. После тщетных попыток найти там или в

Чистополе, где жило много писателей, работу, она покончила с собой,

повесившись утром 31.8.1941, оставив письмо Н.Асееву и его жене с

просьбой позаботиться о сыне. Похоронена 2.9.1941 на Елабужском

кладбище.Г.Эфрон (Мур) в ноябре 1943 поступил в Литературный институт

на факультет прозы; направлен на фронт в конце мая или начале июня

1944, смертельно ранен 7.7.1944 под деревней Друйка (в районе

Полоцка).

<Возвращение> Ц. в литературу в России началось в 1956, когда в

альманахе <Литературная Москва> были напечатаны 7 ее стихотворений,

затем еще 42-в альманахе <Тарусские страницы> (1961): с 1961 выходили

сборники избранных произведений. На Западе ее проза и стихи

печатались в более полном виде с 1953, в том числе неизданные прежде

<Лебединый стан> (Мюнхен, 1957), <Перекоп> (Воздушные пути, 1967, №

5), обширная переписка, а также воспоминания современников о Ц. В

1982 в Лозанне состоялся 4-й международный симпозиум, посвященный Ц.,

в 1992 в Москве и Париже - международные конференции. Признанная

одним из величайших европейских поэтов XX в., Ц. знала и ощущала, что

слово <есть высший подарок Бога человеку>, ее новаторство в сфере

поэтического языка рождалось из необходимости воплотить глубинное

художественное знание. Как всякий сильный человек, заметил

И.Бродский, она в чем-то была абсолютно беззащитна и не делала тайны

не из чего, опираясь на презумпцию доверия и понимания со стороны

читателя; <Ц.-поэт была тождественна Ц.-человеку, между словом и

делом, между искусством и существованием для нее не стояло ни

запятой, ни даже тире; Ц. ставила там знак равенства>. <Бес

разрушения>, видевшийся некоторым в ней, на самом деле живое

негодование перед любым насилием, угнетением в жизни и в искусстве.

Для нее не существовало ни преград, ни запретов, ни ограничений, ни

полуправды. <Ц. - поэт крайностей только в том смысле, что

<крайность> для нее не столько конец познанного мира, сколько начало

непознаваемого>. Она <поэт в высшей степени посюсторонний,

конкретный, точностью деталей превосходящий акмеистов,

афористичностью и сарказмом - всех>, <поэт.., возможно, самый

искренний в истории русской поэзии>. <В стихотворениях Ц. читатель

сталкивается не со стратегией стихотворца, но со стратегией

нравственности,...с искусством при свете совести...с их - искусства

и нравственности - абсолютным совмещением,., сила Ц. именно в ее

психологическом реализме> (И.Бродский).

Значительная часть архива Ц. (черновые тетради, записные книжки,

письма и т.д.), находящаяся в РГАЛИ, по распоряжению ее дочери,

А.Эфрон, закрыта до 2000.

Соч.: Проза (предисл.Ф.Степуна). New York, 1953; Избр. произведения.

Вступ. ст. Вл.Орлова. Сост., подг. текста, примеч.А.Эфрон, А.Саакянц,

М.-Л., 1965; Несобранные произведения. Miinchen, 1971; Избр. проза: В

2-х т. 1917-37. Предисл.И.Бродского. New York, 1979; Соч.: В 2-х

т.М., 1980; Стихотворения и поэмы: В 5-ти т. New York, 1980-90;

Рильке P.M., Пастернак Б., Цветаева М. Письма 1926 года.М., 1990.

Лит.: Karlinsky S. Marina Tsvetaeva: The Woman, her World and her

Poetry. Cambridge (Mass.), 1985; Caакянц А. Марина Цветаева. Страницы

жизни и творчества (1910-1922). М., 1986; Ее же. <Все понять и за

всех пережить!> М., 1993; Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой.

Париж, 1988; Лосская В. Марина Цветаева в жизни. Неизданные

воспоминания современников. Нью-Йорк, 1989; М., 1992; Кудрова И.

Версты, дали... Марина Цветаева: 1922-1939. М., 1991; Lossky V.

Chants de femmes. Paris, 1994.

Т. Красавченко

\ЦЕРЕТЕЛИ Ираклий Георгиевич (псевд. К.Ц.; Вирильскии) (20.11.1881,

Кутаиси 21.5.1959, Нью-Йорк) - политический, государственный и

общественный деятель. Отец Г.К.Церетели, из родовитой дворянской, но

обедневшей семьи, грузинский писатель, просветитель, общественный

деятель, ученик и последователь Н.Чернышевского - оказал большое

влияние на нравственное воспитание сына. Гимназистом Ц. увлекся

русской литературой, Печатался с 14 лет в еженедельнике отца <Квали>

(<Борозда>) как поэт. Осенью 1900 Ц. поступил на юридический

факультет Московского университета. Принимал участие в студенческом

движении: входил в Исполком объединенных землячеств и организаций, а

с конца 1901, в дни студенческих волнений, возглавил его.Ц. - автор

листков и брошюры <Наша борьба>, излагавших взгляды и требования

студентов. После подавления волнений в числе других сослан на 5 лет в

Иркутск, в 1903 возвращен по амнистии. В ссылке Ц. написал первую

книгу - <Старые русские революционеры, их деятельность и их заветы>

(Тифлис, 1903, на груз. яз.)

Вернувшись в Тифлис, Ц. вступил в РСДРП и вошел в местный

социал-демократический комитет. Участвовал в работе 2-го съезда

Кавказского союза РСДРП, выступил с резкой критикой ленинских идей

партийного строительства, в результате чего не был избран в состав

Комитета, но назначен редактором легального еженедельника <Квали>.

После его закрытия (март 1 904), спасаясь от ареста, Ц. уехал в

Германию, где поступил на юридический факультет Берлинского

университета; включился в политическую деятельность русских

социалдемократов. Был среди участников 1-й общерусской конференции

партийных работников (Женева, май 1905). Вскоре тяжелая болезнь

заставила его вернуться на родину. Осенью 1906 Закавказский областной

комитет РСДРП выставил кандидатуру Ц. во 2-ю Государственную думу.Ц.

одержал убедительную победу: стал членом аграрной комиссии и

председателем социал-демократической фракции. Первое же выступление в

Думе начал с обличения политики правительства Столыпина. Оно

привлекло к личности Ц. широкое общественное внимание.Ц. являлся

делегатом 5-го съезда РСДРП (Лондон, май 1907), участвовал во

фракционных собраниях меньшевиков; сблизился с П.Аксельродом,

Выступил с докладом на съезде о деятельности социал-демократической

фракции Государственной думы, и в этот же день в Петербурге было

начато следствие против фракции, обвиненной в организации т.н.

<военного заговора>.

2.6.1907, выступая с думской трибуны, Ц. предупреждал о готовящемся

государственном перевороте, а на следующий день 2-я Государственная

дума была распущена, социал-демократическая фракция арестована, а ее

лидер осужден на 5 лет каторжных работ с заменой, по состоянию

здоровья, 7 годами одиночного заключения в Александровской каторжной

тюрьме с последующим поселением в селе Усолье под Иркутском. В Усолье

вокруг Ц. сложилась социал-демократическая группа <сибирских

циммервальдистов>, в которую вошли В.Войтинский, С.Вайнштейн. Им

удалось выпустить по одному номеру <Сибирского журнала> (1914), а

после его закрытия - <Сибирского обозрения> (1915). В них напечатаны

и статьи Ц. - <Война и Интернационал> и <Демократия среди воюющей

России>.

После получения в Иркутске известий о Февральской революции Ц. принял

участие в создании Комитета общественных организаций, Совета рабочих

депутатов, Военной организации. 19.3,1917 вернулся в Петроград,

включился в политическую деятельность: вошел в состав Исполкома

Петроградского Совета. Вместе с Ф.Даном Ц. стал лидером

господствовавшего в меньшевизме центристского течения <революционных

оборонцев>. На Всероссийском совещании Советов (29 марта - 3 апр.)

выступил с докладом об отношении к войне, предлагал <мобилизовать все

живые силы страны... для укрепления фронта и тыла>. 5 мая решением

Петроградского Совета Ц" пользовавшийся большим авторитетом, был

введен в состав 1-го коалиционного Временного правительства в

качестве министра почт и телеграфов, был одним из признанных лидеров

меньшевистско-эсеровского блока. <Из правоверного марксиста и

прирожденного миротворца, по словам П.Милюкова, - вышел замечательный

специалист по межпартийной технике>. Ц. принимал участие во

Всероссийской конференции меньшевистских и объединенных организаций

РСДРП (май 1917), которая высказалась за полную и безусловную

поддержку коалиционного Временного правительства. На 1-м

Всероссийском съезде Советов Ц. обосновывал в своем выступлении

необходимость единения всех сил, чтобы не допустить распада

государства и гражданской войны, утверждал, что <в России нет

политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть>.

В ответ на реплику Ленина - <Есть!> - Ц. заявил, что власть должна

быть достаточно сильной, <чтобы противостоять тем, кто решается на

эксперименты, опасные для судеб революции>. На съезде был избран

членом Президиума ВЦИК.

Попытки проведения большевиками 10 июня демонстрации Ц. оценил как

заговор для низвержения правительства и захвата власти. Ц. входил

вместе с М.Терещенко и А.Керенским в состав делегации для переговоров

с Украинской Центральной Радой относительно состоявшегося 4 июня

провозглашения автономии Украины. В результате переговоров было

достигнуто компромиссное соглашение, которое, однако, вызвало протест

и привело к правительственному кризису. В новом кабинете Ц. занял

пост управляющего министерством внутренних дел (8-24 июля), 18 июля

вместе с В.Черновым Ц. добился внесения поправки в закон о выборах в

Учредительное собрание, лишавшей избирательных прав членов семьи

Романовых. По состоянию здоровья и <устав> от правительственных дел,

24 июля Ц. вышел из правительства, предпочтя сосредоточиться на

работе в Советах. Он рассматривал Советы как <временные леса>,

которые легко можно убрать, когда будет достроено здание буржуазного

государства. На Государственном совещании (авг.) он заявил, что

имущие классы должны думать не об облегчении бремени налогов, а о

жертвах во имя государства, Широкую известность получила сцена

символического рукопожатия социалиста Ц. и видного промышленника

А.Бубликова на сцене Большого театра, где проходило совещание. В

августе Ц. принимал участие в работе Объединительного съезда РСДРП,

избран членом ЦК от оборонческого большинства. 6 сентября после

принятия Петроградским Советом большевистской резолюции <О власти> Ц.

вместе со всем эсеро-меньшевистским Президиумом Совета сложил свои

полномочия. Участвовал в работе Демократического совещания (14-18

сент.). Предложил создать постоянный представительный орган, перед

которым правительство будет нести ответственность вплоть до созыва

Учредительного собрания - Временный Совет Российской Республики

(Предпарламент, образован 20 сент.). В дни октябрьского переворота -

на Кавказе на лечении.

10 ноября на заседании Собора земств и городов Ц. предлагал создать

<демократический центр, который должен быть противопоставлен

узурпаторам власти>. В декабре 1917 дважды арестовывался. 5.1.1918 на

Учредительном собрании Ц. выступил с большой и страстной речью и

огласил декларацию: <Социал-демократическая фракция призывает весь

рабочий класс России отвергнуть неосуществимые и гибельные попытки

навязать всей революционной демократии... диктатуру меньшинства и

грудью встать на защиту полновластия Всероссийского Учредительного

собрания.,., требовать, чтобы все органы власти, возникшие на почве

гражданской войны, признали верховную власть Учредительного

собрания>.

После разгона большевиками Учредительного собрания Ц. уехал в Тифлис,

где включился в общественно-политическую жизнь Грузии. Как депутат

Учредительного собрания от Закавказского избирательного округа вошел

в состав Закавказского Сейма, который объявил вскоре после Брестского

мира об отделении Закавказья от России. Выступая 13 апреля в Сейме,

по поручению социал-демократической фракции заявил об отказе

подписать Брест-Литовское соглашение. В надежде избежать турецкой

оккупации Ц. на заседании Закавказского правительства 26 мая объявил

о выходе Грузии из состава Федерации и о провозглашении

государственной независимости. Выступая на Грузинском национальном

собрании, особо подчеркнул, что <в Грузии дело национальной

независимости, дело демократии... не должно делаться большевистскими

методами>. В феврале 1919- апреле 1920 Ц. - член делегации Грузии на

мирных конференциях в Версале и Сан-Ремо.

В феврале 1921 большевистская Россия аннексировала и оккупировала

Грузию. Грузинская демократическая республика прекратила

существование.Ц. оказался в эмиграции во Франции, ас 1940-в США. Он

являлся представителем грузинской социал-демократии в Международном

социалистическом бюро, членом Исполкома II Интернационала. Противился

антирусским настроениям большинства грузинской социал-демократии,

распространившимся после оккупации Грузии Красной армией и подавления

антисоветского восстания в Грузии в 1924. На этой почве отказался

представлять интересы грузинских социал-демократов в Рабочем

Социалистическом Интернационале. С середины 20-х приступил к работе

над мемуарами, которые печатались в Швеции в 1928-29; полностью

изданы посмертно отдельной книгой (1963) в США. В 1933 Ц. помогал

Б.Наколаевскому в спасении Русского социалдемократического архива.

Писал биографические очерки о соратниках и друзьях, статьи по

актуальным проблемам. В день похорон Ц. А.Керенский отметил, что он

<воскреснет в памяти народа, когда снова в России и в Грузии, которые

нераздельно владели его сердцем, опять послышится голос чести и

свободы, которым он так беззаветно служил>.

Соч.: Из воспоминаний о думской работе / Тернии без роз. Женева,

1908; Речи И.Г.Церетели в России и на Кавказе, т. 1-2, Тифлис, 1918;

Речи И.Г.Церетели. Пг., 1927; К национальному вопросу // Воля России,

1930, № 5/6; Российское крестьянство и В.М.Чернов // НЖ, 1952, № 29;

Воспоминания о Февральской революции. Париж, 1963, т. 1-2.

Лит.: Дан Ф.И. Ираклий Церетели // Нов. раб. газета, 1913, № 56;

Войтинский В.С. Годы борьбы и поражений. Берлин, 1924, кн.2; Вишняк

М.И.Г.Церетели // Соц. вест., 1959, № 6; Николаевский Б.И.

И.Г.Церетели: (Страницы биогр.) // Там же, 1959, № 6-12; 1960, № 2/3;

Roobol W. Tsereteli. A Democrat in the Russian Revolution. A

Political Biography. 1976.

В. Крылов

\ЦЕТЛИН Михаил Осипович (псевд. Амари, Мих. Ос.) (28.6.1882, Москва -

10.1 1.1945, Нью-Йорк) - поэт, прозаик, критик, редактор, издатель.

Из богатой еврейской семьи чаеторговцев. Окончил московскую гимназию

Ф.Клеймана. Из-за болезни (костный туберкулез) в университет не

поступал, но получил хорошее домашнее образование; был человеком

разносторонней культуры, владел основными европейскими языками.

Участвовал в революции 1905-7; член эсеровской партии, материально

поддерживал ее и после того, как в 1908 отошел от политики, чтобы

избежать ареста. Преследовался как член редакционной комиссии

издательства <Молодая Россия>, вынужден был в 1907 эмигрировать

вместе с Марией Самойловной (урожд. Тумаркина, в 1 -м браке -

Авксентьева), с которой в 1910 обвенчался во Франции, М.Цетлина

активно поддерживала все начинания мужа. Супруги жили во Франции и

Швейцарии, много путешествовали.

В первой книге Ц. <Стихотворения> (М., 1906), уничтоженной цензурой,

содержались стихи революционно-гражданской направленности. Сборник

<Лирика> (Париж, 1912) выдержан в традициях лирической поэзии XIX в,,

проникнут радостным волнением, ощущением счастья; о нем писали

В.Брюсов, В.Ходасевич. В издательстве <Зерна> (которое Ц.

субсидировал) в 1916 вышла книга <Глухие слова (Стихи 1912-1913

гг.)>. В ней продолжалась тема любзи, пейзажная живопись словом, но

вместе с этим нарастала тоска по родине, по Москве. В стихах (нередко

подражательных) ощущается какая-то нерешительность, неуверенность в

себе. Эти черты характера Ц. не раз отмечали его современники.Ц.

понимал, что обладает скромным поэтическим дарованием; ориентировался

на тютчевскую традицию. О себе писал: <...С одним я народом скорблю /

(С ним связан я кровью); / Другой безнадежно люблю...> Печатал стихи

в журналах <Русская мысль>, <Новый журнал для всех>, <Современный

мир>, <Вестник Европы>, <Заветы>. Узнав о Февральской революции,

возвратился на родину и около года прожил в Москве; печатался в

газетах <Черниговский край>, <Вольный Урал>, в сборнике <Весенний

салон поэтов> (М., 1918). Октябрьскую революцию не принял; осенью

1918 выехал вместе с семьей А.Толстого в Одессу, в 1919-за границу.

Обосновавшись в Париже, Цетлины жили на широкую ногу, в их

литературном салоне могло быть одновременно до 100 человек, как это

было на вечере в пользу И.Бунина, организованном Комитетом помощи

русским писателям. Дочь Ц. Ангелина утверждала, что ее <родители

никогда не причисляли себя к белой эмиграции, оставаясь верными

эсерам>. В своем салоне, наряду с писателями, они собирали

политических деятелей - эсеров и кадетов.

Сборник стихов <Прозрачные тени> (Париж; М., 1920) тяготел по

содержанию и стилистике к изысканности. Характерно своей нарочитой

красивостью стихотворение <Ожерелье> (<Алмазы радости... черные

печали жемчужины... осколки уничтоженных рубинов> и т.п.),

Стихотворение <Возвращение> выразило отношение Ц. к России: <...Я так

стремился к тебе / и еле тебя узнаю: / Вдохновенную, мерзкую, злую,

святую, / И, быть может, только не ту, не мою, / А другую, другую!> В

1923 Цетлины издали три номера альманаха <Окно>.

Ц. бывал на <воскресениях> у Мережковских и на заседаниях <Зеленой

лампы>. На первом собрании (5.2.19127) прочитал доклад <О

литературной критике>. В беседе <Русская интеллигенция как духовный

орден> (по поводу речи И.Фондаминского) говорил: <Пусть мы часть

России, попавшая в трудное, трагическое положение. Но и Советская

Россия тоже находится в трагическом положении. Мы физически лишены

родины, почвы. Они лишены свободы... Кому хуже? Обоим... Будем

избегать греха гордыни, не будем думать, что мы соль земли. Нет, мы

соль без земли и все же есть в нас соленость, и мы не должны ее

потерять. Между Россией и эмиграцией есть, я верю, духовное

взаимодействие... В этом смысле мы должны быть обращены <лицом к

России>...> В статье <Эмигрантское: Критические заметки> (СЗ, 1927, №

32) предпринял попытку подытожить спор о зарубежной русской

литературе, выразив сомнение в способности молодых стать достойной

сменой старшему поколению писателейбеллетристов: <старшие> <принесли

на подошвах комочек земли из своих уездов, унесли с собою родину>,

этого нет у <молодых>, но они могут <войти в литературную жизнь

Запада и тем обогатить и осложнить приемы и формы письма>.

В <Современных записках> публиковал <Литературные заметки>, очерки

<На литературные темы>, статьи <Племя младое: (О Серапионовых

братьях)> (1922, № 12), <О современной эмигрантской поэзии> (1935,

№53), портретные зарисовки: <Короленко, человек и писатель> (1922, №

37), <О Чехове> (1929, № 40), свыше 60 рецензий, в том числе на

произведения А.Толстого, Д.Мережковского, Б.Зайцева, М.Алданова,

М.Осоргина, В.Набокова. Руководил поэтическим отделом журнала, писал

о стихах К.Бальмонта, Н.Берберовой, З.Гиппиус, Дона-Аминадо,

Е.Кузьминой-Караваевой, Б.Поплавского, Н.Тэффи, З.Шаховской и др.

Рецензировал литературно-критические работы П.Бицилли и Д.Мирского.

Критические суждения Ц. отличались оригинальностью, например, в

рецензии на книгу <Роза Иерихона> Бунина (1924) он высказал мысль,

что непримиримость писателя к большевистской революции связана с его

<классическим духом>, которому <чуждо все нечистое, смешанное,

ублюдочное, всякая ложь и компромисс>,

Рецензируя биографические романы С.Сергеева'! Донского и Ю.Тынянова

(1929), отдавал предпочтение художественным биографиям, когда автор -

не романист, а биограф - стремится <только вчувствоваться в подлинную

данную личность своего героя, осветить и оживить сухие документы,

скорее воссоздать, а не сотворить>. Таким принципам отвечала книга Ц.

<Декабристы: (Судьба одного поколения)> (Париж, 1933) - по

определению М.Алданова, <высокий образец историко-биографической

литературы>. Ц. изображал декабристов (кроме <средневекового рыцаря>

Лунина) не как героев, а как средних, обычных людей, отмечая, что

сама <атмосфера Александровского времени была оппозиционной>; из

описываемых Ц. <мелочей> возникает <замечательная картина

исторической трагедии> (Алданов). В стихотворной книге о декабристах

<Кровь на снегу> (Париж, 1939) Ц. воссоздал образ <России Николая>:

<...Внутри развращена, больна, / Но миру робкому - пока / Ее недуг

точил не зримо - / Она казалась велика / Безрадостным величьем Рима>.

Вместе с тем Русь видится поэту <в буйном камзоле>, в безудержности

<чуд>, он призывает: <...Против себя же крепи / Выстрой, о, русский

люд!> Однако, писал Ц., <ключ свободы> <не вовсе замерз> - <друзья

14-го> (декабря) будут жить в каждом последующем поколении.

После вторжения Гитлера во Францию Цетлины эмигрировали в США, где

вместе с Алдановым Ц. основал <Новый журнал>, опубликовал в первых

его номерах отрывки из книги <Пятеро и другие> (Нью-Йорк, 1941),

которую ставил в один ряд с <Жизнью Тургенева> Зайцева и <Державиным>

Ходасевича. В книгу вошли романизированные портреты В.Стасова,

М.Глинки, М.Балакирева, А.Бородина, М.Мусоргского, а также

Н.Римского-Корсакова, А.Даргомыжского, В.Серова, Ц.Кюи. Наиболее

интересны портреты Мусоргского и особенно Балакирева, с симпатией

изображен Стасов.

В редакционной статье номера <Нового журнала> говорилось, что,

издавая единственный русский журнал вне СССР, редакция открывает его

страницы писателям разных направлений, но <в известных пределах:

люди, сочувствующие национал-социалистам и большевикам, у нас писать

не могут>. Однако личные черты Ц. - мягкость, доброжелательность,

терпимость - оборачивались порой нетребовательностью. Тем не менее о

его вкусе свидетельствует публикация рассказов Бунина, романа

Алданова <Истоки>, произведений Зайцева, Набокова, Осоргина,

Яновского, воспоминаний М.Чехова, М.Добужинского, А.Гречанинова,

В.Ипатьева, Б.Бабкина, бывшего советского дипломата АБармина,

И.Гессена. Среди авторов публицистического отдела были П.Милюков,

П.Сорокин, Г.Федотов, В.Войтинский, АКеренский, А.Гольденвейзер,

В.Чернов, М.Вцшняк, Б.Николаевский, ГАронсон, ДДалин и др.

В последние годы жизни Ц. работал над книгой о символистах (многих из

них он знал лично). Отрывки под названием <Восьмидесятые годы>

публиковались в <Новом журнале> после смерти Ц. (1946, № 14). Умер

Ц., редактируя 1 1 -и номер журнала.М.Цетлина продолжала его издание,

а затем предприняла издание журнала <Опыты>.

Лит.: Гуль Р. <Новому журналу> 45 лет // НЖ, 1986, № 162;

Доминик-Цетлин А. Из воспоминаний / Евреи в культуре рус. зарубежья,

вып. 1. Иерусалим, 1992.

А. Ревякина

\ЦИМБАЛИСТ Ефрем Александрович (9.4.1889 [по др. св. 1890],

Ростов-на-Донуфевр. 1985, Филадельфия) - скрипач, композитор,

педагог, дирижер, музыкально-общественный деятель. Родился в семье

профессионального скрипача и дирижера оперного оркестра. Интерес к

музыке и рано проявившиеся исключительные способности мальчика

заставили отца серьезно отнестись к его музыкальному образованию. Он

давал ему первые уроки, а в9 лет Ефрем уже поразил театральную

Дата добавления: 2015-08-05