Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 95 страница

хозяйство СССР> (т. 1-2. Нью-Йорк, 1952), в котором П. предпринял

попытку просинтезировать более 25 показателей развития народного

хозяйства России за 35 лет, построенных в предметной порядке:

население, сельское хозяйство, промышленность, торговля и т.д.

Монография была переведена на итальянский и французский языки,

появился отклик на работу в СССР.

Подчеркнутый объективизм проводимого П. анализа хозяйственной жизни,

<музыка фактов> (Е.Юрьевский) подразумевали знание законов, правил,

приемов, теории статистики. Характерная черта ученого - все 3 0 лет

исследовательской деятельности в эмиграции он постоянно пользовался

советской официальной статистикой, будучи убежден, что она при умелом

и постоянном изучении, скрупулезном анализе, сопоставлении фактов

способна всесторонне освещать происходящее в СССР.

П. не выдвигал каких-либо концептуальных идей, но его труды

представляют собой великолепные экономические обзоры хозяйственной

жизни СССР и ее отдельных структурных элементов. Ученому принадлежит

и ряд работ, в которых рассматривались вопросы, выходящие за пределы

его основных научных интересов культурная и политическая опасность

ядерной войны, способность народных масс к демократии, национальные

отношения и т.д. Часть работ была опубликована уже после смерти П.

Соч.: Очерки хозяйства Советской России. Берлин, 1923; Крестьянское

хозяйство по данным бюджетных исследований и динамических переписей.

Берлин, 1924; Об экономических основах национального вопроса. Прага,

1927; Идея планирования и итоги пятилетки. Париж, 1934;

Познавательная ценность статистических рядов. Прага, 1936 (на чеш.

яз.); Russlands Volkswirtschaft unter der Sowjets. Zurich, New York,

1944: L'industrialisation des pays agricoles et la structure de

l'economie mondiale apres la guerre. Geneva, 1945.

Лит.: Юрьевский E. О С.Н.Прокоповиче // НЖ, 1955, № 42.

В. Телицын

\ПРОКОФЬЕВ Сергей Сергеевич (11.4.1891, с. Сонцовка, Бахмутского у.,

Екатеринославской губ. - 5.3.1953, Москва) - композитор, пианист,

дирижер.П. родился в семье агронома, его отец - купеческий сын - в

юности предпочел науку выгодному делу своего рода и окончил

Петровско-Разумовскую сельскохозяйственную академию в Москве.

Небогатая семья Прокофьевых имела высокие интеллектуальные запросы.

<Такие понятия как <просвещение>, <прогресс>, <наука>, <культура>

почитались у родителей выше всего и воспринимались как Просвещение,

Прогресс, Наука, Культура - с заглавной буквы>, - вспоминал

композитор. Тяготение и способности к музыке проявились рано: в пять

с половиной лет мальчик начал сочинять небольшие фортепианные пьесы,

в девять появилась опера <Великан>. С 1901 начались поездки в Москву

для консультаций с С.Танеевым: два лета (1902 и 1903) в Сонцовке

провел, занимаясь с мальчиком, Р.Глиэр. В сентябре 1904 П. поступил в

Петербургскую консерваторию. Ее творческая атмосфера отражала

стремительные перемены, происходившие в русском искусстве начала

века, столкновение традиций и тенденций обновления.П. принадлежал к

числу самых ярких выразителей нового из композиторов молодого

поколения России. Творческие дерзания, жажда поиска и открытия П.,

активно поддержанные, главным образом, его педагогом по дирижерскому

классу Н.Черепниным, ярко проявились уже в ученические годы. <Новатор

до самых резких крайностей> - эта характеристика, сохранявшаяся за П.

долгие десятилетия, родилась в академических кругах консерватории.

Вместе с тем, <огромное своенравное дарование> П. (А.Лядов) в своем

беспрестанном обновлении оставалось плотью от плоти русской классики.

Дар яркой изобразительности, психологизм он унаследовал от

А.Даргомыжского и М.Мусоргского. Богатырский размах его музыки

напоминает о А.Бородине. Пленительные, одухотворенные вальсы, в

благородной утонченности которых порой сквозит оттенок ностальгии,

воскрешают лирические страницы М.Глинки, П.Чайковского, АТлазунова. А

красочная фантастика - то жутковато-зловещая, то кукольно-скерцозная

- связана с достижениями Глинки, Н.Римского-Корсакова, Лядова. В годы

учебы началось общение П. с Н.Мясковским, вошедшее в историю как

пример редкостной творческой и человеческой дружбы. Опубликованная

переписка двух музыкантов содержит около 450 писем.

П. окончил консерваторию по трем специальностям: как композитор,

дирижер и пианист (1914). Первые публичные выступления П. нередко

эпатировали публику и критику. Так, в атмосфере скандала прошла

премьера <Скифских сюит> в Петрограде (янв. 1916), Когда композитор

исполнил в Павловске свой Второй фортепианный концерт, анонимный

рецензент <Петербургского листка> писал: <На эстраде появляется юнец

с лицом учащегося из Петершуле. Это - С.Прокофьев. Садится за рояль и

начинает не то вытирать клавиши, не то пробовать, какие из них звучат

повыше или пониже. При этом острый сухой удар... Некоторые

возмущаются. Встает <пара> и бежит к выходу Да от такой музыки с ума

сойдешь! - Что, над нами издеваются, что ли? За первой парой в разных

углах потянулись еще слушатели. Прокофьев играет вторую часть своего

концерта. Опять ритмический набор звуков. Публика, наиболее смелая

часть ее, - шикает. Места пустеют. Наконец немилосердно диссонирующим

сочетанием медных инструментов молодой артист заключает свой концерт.

Скандал в публике форменный. Шикает большинство, Прокофьев вызывающе

кланяется и играет на <бис>.

И тем не менее уже в эти годы П. становится одной из самых

значительных творческих фигур. Масштаб его личности сказывался в

многообразии устремлений и богатстве стилистических поисков. В

дореволюционный период появились произведения, сделавшие П. классиком

еще при жизни - Первый и Второй фортепианные концерты, Классическая

симфония, <Мимолетности>. 06 этом фортепианном цикле музыкальный

критик В.Каратыгин писал: <Там и здесь, среди всяческих задорных

всплесков и взвизгов, суетни и кутерьмы, вдруг пахнет на вас чем-то

нежным, кротким, сладостным. Прокофьев и нежность... Не верите?

Убедитесь самолично, когда эта прелестная сюита выйдет в свет>. Славу

бунтаря, музыкального скифа, ниспровергателя основ в искусстве

принесли композитору сочинения, представляющие <новаторскую> линию

его творчества: балет <Ала и Лоллий>, халдейское заклинание <Семеро

их> - произведение с <ошеломительными> звуковыми эффектами, одно из

ярчайших музыкальных воссозданий грозовой атмосферы 1917,

фортепианный цикл <Сарказмы>. В них проявилось то, что для

современников П. было определяющим в его искусстве: стихийная мощь,

мятежное буйство словно высеченных из камня образов, острота,

терпкость. Но тогда же родились такие сочинения как опера <"Игрок>, в

которой эпизоды сгущенной экспрессии соединяются с образами ярчайшей

характерности. А опера-драма <Маддалена> (1-е исполнение - 1979)

открывает сегодняшнему слушателю прекрасную лирику молодого П. она

развивается от нежных, деликатных полутонов к вершинам экстатичным и

восторженным.

Летом 1914 во время поездки в Лондон П. познакомился с С.Дягилевым.

Началось сотрудничество с антрепризой Русские сезоны, продолжавшееся

до самой смерти великого импрессарио в 1929. Дух игры, постоянная

готовность к эксперименту, ярко выраженное театральное начало,

синтетичность мышления, парадоксальность и непредсказуемость как

важнейшие свойства творческой натуры - эти черты личности

композитора, войдя в соприкосновение с устремлениями создателей

нового русского балета, привели к рождению спектаклей, которые стали

событиями в истории музыкального театра XX столетия.

7.5.1918 через Сибирь и Японию П. выехал из России в Сан-Франциско.

Его выступления в США в качестве пианиста вызвали шумную разноречивую

прессу, но не принесли успеха. <Я бродил по огромному парку в центре

НьюЙорка и, глядя на небоскребы, окаймлявшие его, с холодным

бешенством думал о прекрасных американских оркестрах, которым нет

дела до моей музыки; о критиках, изрекавших сто раз изреченное вроде

<Бетховен - гениальный композитор> и глубоко лягавших новизну; о

менеджерах, устраивавших длинные турне для артистов, по 50 раз

игравших ту же программу из общеизвестных номеров. Я слишком рано

сюда попал: дите (Америка) еще не доросла до новой музыки. Вернуться

домой? Но через какие ворота? Россия со всех сторон обложена белыми

фронтами, да и кому лестно вернуться на щите!> Однако веселая опера

<Любовь к трем апельсинам> по сказке К.Гоцци стала <одной из самых

примечательных премьер в истории американской музыки> (М.Браун). Во

время подготовки спектакля впервые проявил себя режиссерский талант

П., который постоянно вмешивался в ход репетиций. Это в конце концов

возмутило постановщика: <Собственно говоря, кто из нас хозяин на

сцене, вы или я?!> П. ответил с характерной для него резкой прямотой:

<Вы - для того, чтобы исполнять мои желания!>

С октября 1921 начался парижский период жизни П., продолжавшийся

около полутора десятилетий. В Париже, куда устремлялись таланты со

всего мира, композитор поддерживал творческие и дружеские контакты с

многими деятелями искусства, среди них - И.Стравинский, А.Глазунов,

Н.Черепнин, В.Дукельский, М.Равель, Ф.Пуленк, Ф.Шаляпин,

С.Кусевицкий, Ж.Кокто, Ч.Чаплин, А.Бенуа, А.Остроумова-Лебедева,

З.Серебрякова, Ж.Руо, Х.Р.Капабланка и А.Алехин.

В марте 1922 композитор оставил на 1,5 года Париж, поселился в

местечке Этталь в баварских Альпах, где написал большую часть музыки

<Огненного ангела> по одноименной повести В.Брюсова - лучшей своей

оперы. Яркие страсти, сильные человеческие характеры, в сочетании с

потрясающими по силе воздействия картинами мистических видений,

мрачного колдовства - соединились в произведении, которое долго

открывал музыкальный мир. <Знаете, что меня особенно поражает? -

Невероятная, если так можно выразиться, человечность Вашей музыки и

восстающих из нее образов. Фигуры Рупрехта и Ренаты -+ это не театр,

еще менее опера, а совершенно живые люди, до того глубоки и подлинны

все их интонации... Для того, чтобы дать такие образы, как Рупрехта и

Ренаты, во всей их глубине и невероятно человеческой сложности, надо

созреть до полной гениальности>, - писал композитору Мясковский. Эту

оперу П. никогда не видел поставленной на оперной сцене (1-я

постановка Венеция, 1955: в СССР - Пермь, 1984).

В 20-е П. много гастролировал по всему миру, часто - с женой, певицей

Л.Лью6ера. Именно в 20-30-е слушатели разных стран сумели оценить

искусство П. - одного из самых выдающихся пианистов XX столетия.

Вспоминая его игру на фортепиано, Г.Нейгауз писал, что особенно

сильное впечатление производили <мужественность, уверенность,

несокрушимая воля, железный ритм, огромная сила звука (иногда даже

трудно переносимая в небольшом помещении), особенная <эпичность>,

тщательно избегающая всего слишком утонченного или интимного (чего

тоже нет и в его музыке), но при этом удивительное умение полностью

донести до слушателя лирику, <поэтичность>, грусть, раздумье,

какую-то особенную человеческую теплоту, чувство природы - все то,

чем так богаты его произведения наряду с совершенно другими

проявлениями человеческого духа... Его техническое мастерство было

феноменально, непогрешимо...>.

В этот период композитор продолжал работать в самых различных жанрах.

После Третьего фортепианного концерта, сразу ставшего одним из самых

популярных сочинений фортепианного репертуара, озорного балета

<Сказка про шута, семерых шутов перешутившего>, он сочинил Вторую

симфонию <из железа и стали>, для антрепризы Дягилева - балет

<Стальной скок>, который показывал победу новой жизни в никогда не

виденной автором Советской России. В 1929, также по заказу Дягилева,

П. написал балет о Блудном сыне с нежной, прозрачной музыкой, полной

неброской красоты и поэтичности: уже после смерти Дягилева для

<Grand-Орбга> - лирический балет <На Днепре>.

С 1927 упрочились творческие и деловые связи П. с советскими

музыкальными кругами, начались его поездки в СССР (1-е гастроли, в

начале 1927, прошли с триумфальным успехом). В 1936 композитор с

семьей вернулся на родину. Он стал лидером в музыкальном искусстве,

пережил период небывалого творческого расцвета. Стремясь сохранить

неповторимость своего новаторского стиля, он в эту пору искал

контактов с широкой слушательской аудиторией.П. стремился к тому, что

сам называл <новой простотой>, к тому, чтобы <выражаясь ново,

выражаться просто>. Именно тогда родились произведения, которые стали

самыми репертуарными, самыми любимыми в музыкальном театре - такие

как балеты <Ромео и Джульетта>, <Золушка>, <Каменный цветок>. В

оперном творчестве П. продолжал изумлять новизной замыслов, смелостью

воплощения. Таковы поразительная в выражении живой правды

человеческих характеров опера <Семен Котко>, грациозная <Дуэнья>,

наполненная голосами русских народных песен <Повесть о настоящем

человеке>, а также самое грандиозное в прокофьевском творчестве

создание - величественная, прихотливо соединившая черты героической

эпопеи и лирико-психологической драмы <Война и мир>. В разное время -

при жизни композитора или годы, десятилетия спустя - стали классикой

XX в. <Петя и волк>, кантата <К 20-летию Октября>, оратория <На

страже мира>, театральная музыка, которую после смерти

П.Г.Рождественский объединил в сюиту <Пушкиниана>, музыка к

кинофильмам <Александр Невский> и <Иван Грозный>, последние Пятая,

Шестая и Седьмая симфонии, камерные сочинения.

В предвоенные годы П. работал над своей <Автобиографией>. Он обладал

блестящим литературным даром. Его остроумие, наблюдательность,

прекрасное владение литературным слогом делают <Автобиографию> одним

из самых увлекательных произведений мемуарного жанра.С.Рихтер оставил

незабываемое описание П. 30-х: <Как-то в солнечный день я шел по

Арбату и увидел необычного человека. Он нес в себе вызывающую силу и

прошел мимо меня, как явление. В ярких желтых ботинках, клетчатый, с

красно-оранжевым галстуком. Я не мог не обернуться ему вслед - это

был Прокофьев>.

Опубликованное в феврале 1948 Постановление <06 опере <Великая

дружба>, в которой композитор был обвинен в формализме, резко

изменило его положение в музыкальном мире СССР. Большая часть

сочинений П. перестала исполняться. Тяжелая болезнь (прогрессирующая

гипертония) заставляла композитора вести жизнь аскета, отказаться от

посещения театров и концертов, почти прекратить чтение, свести

ежедневную норму работы к одному часу в день. С 1949 П. редко выезжал

с дачи на Николиной горе. Сын композитора, Святослав, вспоминал много

лет спустя о том, что в облике композитора, <несмотря на

сохранившееся чувство юмора и трудоспособность, проглядывало какое-то

угнетенное состояние, затаившаяся горечь и утомление, которые

...отражали пережитое>.

Композитор вошел в историю как один из ярчайших новаторов. Слушателей

изумляла острота и терпкость его музыкального языка, капризные изломы

мелодики и безудержный напор бодрых, <тонизирующих> ритмов. Он

неустанно экспериментировал. <Классический композитор, - утверждал

П., - это безумец, сочиняющий вещи, непонятные для своего поколения>.

Его творчество нелегко находило дорогу к слушателю, 25-летний П.

написал одному из своих оппонентов: <Человеческий слух, а может даже

ухо, эволюционирует непрерывно, и разгадки Вашего непонимания в том,

что игрой природы я на скале его эволюции брошен на несколько делений

вперед в сравнении с Вами!> П. вызывал недоумение музыкантов старшего

поколения, американских слушателей и просвещенной художественной

элиты Парижа, он должен был пережить горечь неприятия своей музыки,

вернувшись на родину.П. постоянно был в центре художественной жизни

XX в. и хорошо знал ее переменчивость. Высокоразвитый артистизм,

особая духовная утонченность воспитанника русской музыкальной школы

вели П. к созданию художественного стиля, который в многоликой

пестроте XX в. выделяется своей неповторимостью; его стройность,

соразмерность и красота воскрешают гармоничное совершенство

классического искусства.

Соч: С.С.Прокофьев: Материалы, документы, воспоминания.М., 1961;

Автобиография.М., 1973; Сергей Прокофьев: Дневник, Письма, Беседы,

Воспоминания.М., 1991.

Лит: Нестьев И.В. Жизнь Сергея Прокофьева.М., 1973.

Н. Савкина

\ПРОКОФЬЕВ-СЕВЕРСКИЙ Александр Николаевич (24.5.1894,Тифлис -

24.9.1974, НьюЙорк) - летчик, авиаконструктор. Родился в семье

потомственных дворян Петербургской губернии. Предки его были военные,

и только отец изменил этой традиции - посвятил свою жизнь искусству,

был известным в Петербурге певцом оперетты, режиссером, владельцем

театра (Северский - его сценический псевдоним, присоединенный к

фамилии). Сыну он решил дать военное образование, зачислив его в

Морской кадетский корпус. В декабре 1914 П.-С. получил чин мичмана,

но карьера моряка его мало интересовала. Он мечтал стать военным

летчиком. Интерес к авиации пробудился в нем с юношеских лет под

влиянием отца, который был одним из первых русских летчиковлюбителей.

Вскоре П.-С. представилась возможность осуществить мечту. В 1914-15 в

России при Военно-морском флоте начали создавать авиационные группы,

предназначенные для разведки над морем и для действий совместно с

кораблями.П.-С. был в числе нескольких молодых моряков, направленных

в авиационные школы для подготовки летчиков морской авиации, 2.7.1915

он сдал экзамен и получил звание морского летчика.

Летная служба П.-С. началась на базе гидросамолетов на острове Эзель,

расположенного у входа в Рижский залив. Через несколько дней

случилось несчастье: 6.7.1915 при посадке самолета, на котором П.-С.

летал на разведку и бомбардировку немецких кораблей, внезапно

взорвалась имевшаяся на борту 10-фунтовая бомба. Летчик был тяжело

ранен. Опасаясь гангрены, врачи ' хотели почти полностью ампутировать

П.-С. изувеченную взрывом правую ногу, но, вняв просьбам летчика, не

желавшего расставаться с мыслью о полетах, решили пойти на риск и

ограничились ампутацией ноги чуть ниже колена. После операции он

начал усиленно тренироваться ходить сначала на костылях, а потом без

костылей, с деревянным протезом. Сильная воля, вера в себя и хорошая

спортивная подготовка сделали чудо: со временем он смог не только

отлично летать, но и научился играть в гольф и бадмингтон, кататься

на коньках, танцевать, плавать на большие расстояния.

В начале 1916 П.-С, вновь приступил к службе; его назначили

наблюдателем за постройкой гидросамолетов для авиации Балтийского

моря на заводе Первого Российского товарищества воздухоплавания в

Петрограде. Долгие часы, проведенные в наблюдении за постройкой и

испытаниями самолетов, пробудили в П.-С. конструкторский талант,

Позднее он писал: <До катастрофы авиация была для меня только одним

из замечательных видов спорта. Теперь же случившееся со мной

несчастье сделало меня восторженным почитателем чудес аэродинамики и

гидродинамики....Я понял, что авиация - это больше чем полеты, это

еще наука и искусство>.

Первые технические идеи П.-С. были направлены на улучшение боевых

качеств гидросамолетов. Он предлагал усилить вооружение <летающих

лодок>, высказывался за подвижную установку пулеметов, применение

бронеплит для защиты экипажа. Изобретательская деятельность не давала

полного удовлетворения.П.-С. был убежден, что, несмотря на протез, он

может и должен летать. Чтобы доказать это, он без разрешения выполнил

полет на новом типе самолета. За нарушение дисциплины П.-С. был

арестован, и его спасло только вмешательство Николая II,

прослышавшего об этом необычном случае. В знак восхищения перед

отвагой и волей одноногого пилота царь специальным решением простил

дисциплинарный проступок и разрешил П.-С. вернуться к летной службе.

Вскоре молодой авиатор показал себя как выдающийся боевой летчик, ив

1917 ему был присвоен чин лейтенанта,

С началом активной летной работы тяга к конструкторской деятельности

не угасла. В перерывах между полетами П.-С. занимался

усовершенствованием самолета, стараясь сделать его максимально

удобным для пилотирования. Чтобы уменьшить нагрузку на протез при

управлении, он разработал конструкцию балансирного руля направления,

а затем и балансирных элеронов, сконструировал регулируемые педали,

позволяющие изменять расстояние между сидением летчика и органами

управления в кабине. Большой заслугой П.-С. являлось создание им

зимой 1916-17 лыжного шасси для <летающих лодок> Григоровича.

Применение такого устройства позволяло использовать гидроавиацию на

Балтике и в зимние месяцы, когда вода покрывалась льдом. Начальник

авиации Балтийского флота Б.Дудоров докладывал в Морской генеральный

штаб в январе 1917: <Мичманом Прокофьевым произведены опыты

постановки на лыжи истребителей (имеется в виду одноместная <летающая

лодка>-истребитель М-1 1- Ред.). Аппарат опробован в полете с

посадкой на снеге, на земле....Это усовершенствование может избавить

в будущем от необходимости иметь зимний тип аппаратов и в смысле

боевого снабжения Воздушной Дивизии зимний истребитель является очень

важным>.

К моменту октябрьского переворота П.-С. был одним из самых известных

летчиков-ассов в России. Он имел 1600 часов налета, участвовал в 5 7

воздушных боях, одержал 13 побед, имел множество боевых наград, в том

числе почетное Золотое оружие и орден Св.Георгия, врученный лично

главой Временного правительства А.Керенским, специальную награду за

ценные изобретения в области морской авиации, звание командующего

истребительной авиацией Балтийского флота, должность технического

консультанта при Адмиралтействе. В сентябре 1917 П.-С. предложили

место помощника атташе по делам Военно-морского флота в русском

посольстве в США. Тогда он отказался, оставшись, по просьбе

командования, на фронте. Но после захвата власти большевиками и

последовавшего за тем разложения в авиации и на флоте П.-С. решил

воспользоваться этой возможностью, чтобы навсегда покинуть страну.

П.-С. прибыл в США в марте 1918 и поступил на службу в русское

посольство в Вашингтоне: он изменил свою труднопроизносимую для

иностранцев двойную фамилию и стал просто Александр Северский.

Должность помощника военно-морского атташе по вопросам авиации

предоставила ему возможность познакомиться с многими американскими

авиационными деятелями, что очень пригодилось в дальнейшем.

Дипломатическая служба оказалась недолгой. Вскоре после заключения

российским правительством сепаратного мира с Германией посольство

было закрыто.

Оставшись не у дел, П.-С. стал подыскивать себе новую работу. Вскоре

состоялась его встреча с генералом У.Митчеллом - убежденным

сторонником развития бомбардировочной авиации, <крестным отцом>

американских стратегических военно-воздушных сил.П.-С. поделился с

ним своими соображениями по техническому усовершенствованию

самолетов. Идеи молодого русского летчика заинтересовали генерала, и

он предложил П.-С. место инженераконсультанта при военном

департаменте в Вашингтоне.

Для развития и коммерческого использования своих идей П.-С. основал в

1922 фирму <Seversky Aero Corp.>. Фирма начала с создания новой

модели бомбардировочного прицела. Это устройство автоматически

определяло угол прицеливания, <подсказывало> летчику нужный курс и в

нужный момент автоматически осуществляло сброс бомб. После успешных

испытаний правительство США в 1925 купило у П.-С. права на данное

изобретение за 50 тысяч долларов. Крупная по тем временам сумма

позволила фирме расширить масштабы изобретательской деятельности.

Совместно с Л.Сперри, создателем первых автопилотов, П.-С. разработал

автомат контроля за сносом самолета ветром, который мог применяться в

условиях полета вне видимости земли и являлся важным дополнением к

устройствам для автоматического управления самолетом, К изобретениям

этого периода относятся также роликовое лыжное шасси, позволяющее

самолету взлетать и садиться на неприспособленные площадки, например,

на вспаханное поле, и даже преодолевать канавы, механизм заправки

горючим в полете и целый ряд др. технических усовершенствований. В

ноябре 1927 П.-С. получил американское подданство, а в следующем году

ему было присвоено звание майора ВВС США в запасе.

Успешное развитие дел было нарушено тяжелейшим экономическим

кризисом, разразившимся в США в конце 20-х. Среди тысяч

обанкротившихся предприятий оказалась и фирма П.-С. В очередной раз

все пришлось начинать заново.П.-С. разработал проект

самолета-амфибии. Для реализации этого замысла он собрал вокруг себя

несколько единомышленников, и в феврале 1931 на Лонг-Айленде (шт.

Нью-Йорк) появилась новая самолетостроительная фирма <Seversky

Aircraft Corp.>. П.-С. являлся одновременно президентом,

конструктором и летчиком-испытателем; главным инженером был его

соотечественник А.Картвели. Самолет-амфибия, названный SEV-3, был

готов к лету 1933. Это была подлинно новаторская машина. Самолет

представлял собой цельнометаллический моноплан с низкорасположенным

свободнонесущим крылом с работающей обшивкой. В отличие от других

металлических самолетов того времени гофрированная обшивка крыла была

покрыта сверху гладкими металлическими листами. Это, наряду с хорошо

обтекаемым фюзеляжем овальной формы, позволило заметно уменьшить

аэродинамическое сопротивление. В результате по максимальной скорости

(305 км/ч) амфибия, несмотря на большие подкрыльевые поплавки, не

уступала самолетам с обычным колесным шасси. Внутренняя полость крыла

представляла собой топливный бак, что также являлось новшеством.

Закрылки и аэродинамические тормоза оригинальной конструкции

способствовали улучшению посадочных характеристик. При взлете с воды

колеса с помощью гидравлической системы могли убираться внутрь

поплавков, уменьшая тем самым гидродинамическое сопротивление при

разбеге. На самолете был установлен двигатель воздушного охлаждения

Райт J-6 мощностью 420 л.с. В кабине амфибии могло разместиться 3

человека.

Первый полет SEV-3 состоялся 18.6.1933. П.-С. сам поднял в воздух

свое детище, Испытания показали отличные скоростные качества машины,

9 октября того же года П.-С. установил на самолете мировой рекорд

скорости для амфибий -290 км/ч. 15.9.1935, после замены двигателя

новым, мощностью 750 л.с. (модификация SEV-3M), П.-С. был достигнут

новый результат -371 км/ч. Эта скорость многие годы оставалась

рекордной для самолетовамфибий с поршневым двигателем. Вариант SEV-3

с обычным колесным шасси, появившийся в 1934, послужил прототипом для

Дата добавления: 2015-08-05