Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть xx века. 49 страница

Р. Южаков

\ИОАНН (в миру Шаховской Дмитрий Алексеевич) (23.8.1902, Москва -

1987, СантаБарбара, США) - церковный деятель. Родился в древнейшей

княжеской семье, записанной в Государев Родословец; его имя было

внесено в Бархатную книгу и в дворянскую родословную книгу. Крещен

Дмитрием в честь Св.Дмитрия Ростовского. Поначалу обучался дома,

затем поступил в Царскосельскую гимназию (1912), а затем и в

Императорский Царскосельский лицей (1915).

В 1918 после ареста матери (выпущенной из ЧК по заступничеству

крестьян) и личной встречи с Ф.Дзержинским отправился на юг России, в

Ростов-на-Дону, где принимал <эпизодическое>, по его словам, участие

в гражданской войне. Летом 1919 в Севастополе был зачислен во

флотскую Беспроволочно-телеграфную школу, а летом 1920, как

недостигший 18-летнего возраста, был демобилизован в Русское общество

пароходства и торговли и в качестве радиста эвакуирован в

Константинополь. В этом же году он переехал в Париж, обучался в

<Ecole Libre des Sciences Politiques>, живя светской и, по

собственному признанию, <легкомысленной> жизнью. В 1921 познакомился

с И.Буниным, Б.Зайцевым и М.Алдановым, а на следующий год получил в

Бельгии стипендию Лувенского университета и обучался сначала на его

экономическом, а затем и на историческом отделении. Тогда же серьезно

начал заниматься литературным творчеством, приступил впервые к

<поэтическому ремеслу>. В журнале <Русская мысль> (1922, май)

появилось его первое стихотворение, ав 1923 вышел первый сборник его

стихов. В 1924 стал членом бельгийского Пен-клуба, в котором

встречался с П.Валери, Г.Честертоном, братьями Торо, П.Кюделем и др.

известными писателями. До 1926 печатался в разных периодических

изданиях русской эмиграции, в 1925 стал редактором

религиозно-философского сборника <Благонамеренный>, в котором

печатались В.Ходасевич, А.Ремизов, Д.Мирский и М.Цветаева, которая

посвятила ему свое известное стихотворение <Старинное благоговенье>.

В 1926 по совету своего духовника епископа Вениамина принял

монашество в день своего рождения и поступил в Парижскую Духовную

академию, где О.Сергий Булгаков поручил ему исследование <Об именах

Божиих> - об истории и философии афонских имяславцев. Вскоре он

получил вызов от епископа Вениамина в Югославию, где с 1927 по 1931

служил в Белой Церкви - маленьком городке на границе с Румынией. В

1927 рукоположен митрополитом Антонием в иеромонахи и открыл

православное миссионерское издательство <За Церковь>, издававшее

православную просветительскую литературу; преподавал в Кадетском

корпусе, в Пастырской школе для русских пожилых людей, начал писать

<философию Православного пастырства>. Объезжая различные сербские

города, он задумал и реализовал идею создания т.н. <Белого

иночества>, т.е. пострижения в монахини женщин, которые при этом

оставались жить в миру, что вызвало недоумение и кривотолки в среде

русского духовенства. Постепенно он пришел к выводу о необходимости

<внеполитического пастырского служения>, подчеркивая, что <задачи

церкви столь же возвышаются над государственными задачами, сколь небо

над деревом>. По этой причине в 1932 он порвал с митрополитом

Антонием и возвратился из Югославии в Париж, где был назначен

митрополитом Евлогием благочинным русских приходов в Германии.

Развернул в Германии бурную миссионерскую деятельность, участвовал в

первых экуменических встречах.

С началом войны Германии с СССР архимандрит И. приветствовал немецкую

оккупацию России, видя в ней промыслительное действие Божие,

способное сокрушить ненавистный коммунистический режим. Этому была

посвящена его панегерически воспевающая <германское воинство> статья

<Близок час>. Тем не менее считался германскими властями

<неблагонадежным> священником (в частности, из-за принадлежности к

юрисдикции митрополита Евлогия), у него отобрали все, кроме одного,

приходы, принадлежавшие экзархату, закрыли его издательское дело,

реквизировали книжные склады и склад теплых вещей, собранных для

бедных, а ему самому запретили покидать Берлин. Несмотря на запреты

властей, его церковь была открыта и для <остов>, вывезенных из СССР

на принудительные работы, и для тайно приходящих к нему евреев.

Гестапо также расследовало донос о его якобы <неарийском>

происхождении, но в конце концов все-таки официально признало его

арийцем.

В 1945 был репатриирован во Францию, где получил вызов из Америки от

своего духовного сына, авиаконструктора И.Сикорского. В 1946 прибыл в

США и был послан главой Американской митрополии Русской православной

церкви заграницей (РПЦЗ) митрополитом Феофилом в Лос-Анджелес, где

оставался около года. Затем архимандрит И. был хиротонисан в епископа

Бруклинского, а в дальнейшем назначен на СанФранцискую кафедру и

возведен в сан архиепископа, Он продолжал свою литературную

деятельность, пользуясь псевдонимом <Странник>.

После принятия монашества И. отрекся от призвания <светского

литератора> как искушения, и его поэзия приобрела исключительно

религиозный и боже-миссионерский характер. С начала вещания

религиозных программ русской службы <Голоса Америки> и до своей

смерти архиепископ И. - неизменный их участник, выступавший на

апологетические темы. Он также являлся одним из главных идеологов

отделения Американской митрополии от РПЦЗ и получения ею статуса

Американской автокефальной церкви. С этой целью им и его

единомышленниками было инициировано обращение американского

епископата к Московской патриархии ив 1970 получен от нее статус

автокефалии. Ввиду крайней канонической спорности этих действий

Американская православная церковь до сих пор не признана ни одной

Поместной православной церковью, за исключением Московской патриархии

и ряда зависимых от нее восточноевропейских патриархатов.

Обширное литературное, богословское, философское и проповедническое

наследие И. безусловно ставит его в один ряд с наиболее яркими

фигурами русского православного возрождения XX в.

Р. Южаков

\ИПАТЬЕВ Владимир Николаевич (9.11.1867, Москва - 29.11.1952, Чикаго)

- химик-органик, Родился в дворянской семье респектабельного

архитектора Николая Александровича И. и Анны Дмитриевны (урожд.

Глики), гречанки по происхождению: ее отец, Д.Глики, в раннем

возрасте приехал в Россию. Владимир был первым ребенком из трех детей

в семье Ипатьевых. Его детские годы были омрачены семейной трагедией.

Анна Дмитриевна вышла замуж по принуждению родителей и не любила

Николая Александровича, долгие годы храня нежные чувства к скромному

учителю физики А. Чугаеву, В 1873 между супругами произошел разрыв,

Анна Дмитриевна переехала с детьми (кроме 5-летнего Владимира,

которого отец оставил при себе) к своему двоюродному брату, доктору

медицины и доценту Московского университета В.Глики. В том же году у

Анны Дмитриевны и Чугаева родился сын Лев, впоследствии ставший

известным химиком. О том, что Л. Чугаев - его брат по матери, И.

узнал лишь в 1907, и с этого времени братья, которых сближала

исключительная преданность науке и сходство характеров, трогательно

заботились друг о друге. Дальнейшая судьба матери сложилась

трагически: отвергнутая ближайшими родственниками и светом, она

заболела туберкулезом легких, весной 1878 уехала лечиться в Крым, где

через 2 года скончалась.

Когда Владимиру исполнилось 8 лет, мать, вопреки воле отца,

желавшего, чтобы сын сделал военную карьеру, отдала его в

подготовительный класс гимназии, Однако из-за болезни Владимира

занятия вскоре пришлось прекратить и перейти на домашнюю подготовку,

которую с большим успехом вел брат матери, Д. Глики. Это позволило

Владимиру без труда поступить во 2-й класс 3-го Московского

кадетского корпуса. В младших классах гимназии И. не отличался

большими успехами и прилежанием. Перелом наступил весной 1882, когда

он уже был в 6-м классе. Мальчика очень заинтересовал курс физики,

особенно атомическая теория строения вещества. <Мне казалось,

вспоминал И., - что я впервые посмотрел на мир открытыми глазами, и

мне захотелось учиться, чтобы полнее и лучше его понять>. Окончив

кадетский корпус в числе первых учеников, 16-летний И. поступил в 3-е

Александровское военное училище, которое после двухгодичной

подготовки окончил, отказавшись от производства в офицеры пехотных

войск, т.к. решил сразу же продолжить образование в Михайловском

артиллерийском училище в Петербурге, где на последнем курсе

преподавались химические дисциплины. В 1887, успешно окончив училище,

молодой офицер приступил к военной службе в подмосковном Серпухове в

качестве руководителя батарейной школы во 2-й резервной

артиллерийской бригаде. Все свободное время И. посвящал изучению

курсов по математике, химии и артиллерии с тем, чтобы поступить в

военную академию.

В 1889 он успешно сдал конкурсные экзамены в Михайловскую

артиллерийскую академию в Петербурге, которую окончил в 1892 по

первому разряду и был оставлен при ней в качестве репетитора и

одновременно помощника заведующего химической лабораторией, а с июня

1895 стал штатным преподавателем химии. Важное значение для

формирования И. как ученого имела предоставленная ему двухгодичная

научная командировка в химическую лабораторию Мюнхенского

университета, руководимую А-Байером, позднее ставшим лауреатом

Нобелевской премии по химии, <Цель моей командировки за границу

заключалась, главным образом, в усовершенствовании знаний по химии, -

писал в своем отчете И. в августе 1897. - Произведенное мною,

совместно с профессором Байером, исследование карона... обогатило

химию еще одним интересным фактом, который является отчасти

подтверждением верности представлений о стереохимии или о гипотезе

пространственного расположения атомов в молекулах органических

соединений... В начале ноября 1896 года я стал работать

самостоятельно в Мюнхенской лаборатории>. В Мюнхене И. завершил

(1897) начатые еще в Петербурге исследования по синтезу и изучению

строения изопрена, позволившие наметить новые пути для получения

непредельных углеводородов.

Возвратившись из научной командировки, И. начал быстро продвигаться

по служебной лестнице в Михайловской артиллерийской академии (с 1899

экстраординарный, с 1902 ординарный профессор химии; с 1909

заведующий химической лабораторией академии; в 1911 генерал-майор, в

1914 заслуженный профессор). Основным направлением его научной

деятельности стало изучение явлений катализа при высоких температурах

и давлениях. В 1901-5 он обстоятельно изучил термокаталитические

реакции превращения спиртов, предложив новые методы синтеза

альдегидов, эфиров, олефинов, а позднее и диеновых углеводородов;

осуществил исследование каталитических свойств оксида алюминия,

ставшего одним из самых распространенных в химии катализаторов.И. по

праву считается новатором введения в практику гетерогенного катализа

высоких давлений (1900), а сконструированный им в 1904 прибор -

<бомба Ипатьева> - стал прообразом применяемых ныне в химической

практике реакторов и автоклавов нового типа. В 1909 И. применил

высокие давления и для проведения неорганических реакций, в

частности, вытеснения металлов из водных растворов солей водородом, В

том же году он первым установил принципиальную возможность получения

из этилового спирта бутадиена (дивинила) на алюминиевом катализаторе

с выходом продукта до 3-5%. В дальнейшем бутадиен нашел мировое

применение как основной мономер в производстве синтетического

каучука.И. также первым начал применять многокомпонентные

катализаторы, На примере реакций восстановления камфары в борнеол,

дегидратации борнеола в камфен и гидрогенизации камфена в изокамфан,

протекающих с помощью разных катализаторов, он показал возможность

совмещения окислительно-восстановительных и дегидратационных реакций

в одном прямом процессе,

В дальнейшем И. использовал многофункциональные катализаторы при

крекинге, риформинге и других процессах переработки нефти. Для

научных исследований И. характерно сочетание высокого уровня

теоретических исследований с требованиями промышленной практики. Он

разработал многочисленные промышленно важные процессы, такие как

синтез полимербензинов на основе газообразных олефинов отходов

крекинга; алкилирование ароматических и парафиновых углеводородов

олефинами для получения ценных химических продуктов, ряд процессов

крекинга и риформинга нефти. В 1913 он первым из химиков осуществил

полимеризацию этилена, указав на возможность получения полиэтилена

различной молекулярной массы.

И. проявил себя выдающимся организатором в годы 1-й мировой войны,

когда в 1915, будучи уже генерал-лейтенантом, возглавил Химический

комитет при Главном артиллерийском управлении, осуществлявший

снабжение фронта продуктами военной химии, строительство новых

химических предприятий, в том числе первого в России завода по

производству синтетической азотной кислоты окислением аммиака (пущен

в 1917). О своей деятельности на посту председателя Химического

комитета И. рассказал в книге <Работа химической промышленности на

оборону во время войны> (1920). В годы войны он пережил личную

трагедию -в 1916 на германском фронте погиб его старший сын Дмитрий.

После Октябрьской революции 1917, внутренне не принимая ее и

оставаясь по убеждениям сторонником конституционной монархии, И. тем

не менее встал на путь сотрудничества с советской властью. Он

решительно отказался от многочисленных предложений уехать на Запад

или присоединиться к белой армии. От него отошел даже самый близкий

человек - сын Николай, покинувший Россию с белогвардейцами и

впоследствии погибший в Африке при испытании изобретенного им

средства против желтой лихорадки. Младший же сын Владимир, ставший

позже химиком, также отрекся от отца - публично, 29.12.1936 на Общем

собрании Академии наук СССР, но уже как от <невозвращенца>.

Трагический разрыв с сыновьями И. остро переживал всю свою жизнь,

В первые послеоктябрьские годы И. активно включился в хозяйственное

строительство. В 1918 Химический комитет, которым он руководил, был

расформирован, а на его базе, с оставлением на рабочих местах его

сотрудников, был создан Отдел химической промышленности ВСНХ, Сам же

И. возглавил Комиссию по демобилизации химической промышленности

(позднее она была переименована в Комиссию новых производств) при

ВСНХ; И. провел исключительно трудную работу по налаживанию

производств на разрушенных гражданской войной предприятиях, освоению

новых, нужных республике химических продуктов. Блестящий

ученый-теоретик и одновременно экспериментатор, тонкий знаток

химической промышленности, он умел видеть перспективу развития своей

науки. Еще в сентябре 1918 он провел два заседания своей Комиссии с

участием крупнейших химиков (А.Фаворского, Н.Зелинского, С.Лебедева,

Б.Вызова и др.), посвященных вопросу о постановке опытов по получению

синтетического каучука в заводском масштабе. Ученые наметили наиболее

перспективный путь исследований - синтез каучука из этилового спирта

(С.Лебедев) и нефти (Б.Бызов), реализованных впоследствии впервые в

мире в нашей стране. В марте 1920 на заседании Технического совета

Отдела химической промышленности ВСНХ И. выступил с обстоятельным

докладом о необходимости создания Радиевого института, <призванного

объединять и направлять все работы по радиоактивности>, Радиевый

институт был создан в 1922 и внес существенный вклад в развитие

народного хозяйства и обороноспособности страны. В 1921 И. возглавил

вновь созданное Главное управление химической промышленности ВСНХ

(Главхим), т.е. стал руководителем данной отрасли народного хозяйства

республики; вошел в состав Президиума ВСНХ. В 1922 по решению

правительства И. был включен в качестве эксперта по

научно-техническим вопросам в состав делегации на Генуэзскую

конференцию. В 1923-26 он также занимал пост председателя Химического

комитета при Реввоенсовете, осуществляя руководство военнохимическими

работами.И. был инициатором создания массового Добровольного общества

помощи развитию химии и химической промышленности (Доброхим) в СССР.

С мая 1924 исполнял обязанности заместителя председателя центрального

комитета Доброхима (председатель Л.Троцкий); в 1927 это общество было

реорганизовано в Осоавиахим.

Середина 20-х оказалась наиболее плодотворной для научного творчества

И. Его исследования привлекли пристальное внимание крупнейших

зарубежных концернов, В начале 1927 он получил предложение от

руководителей Общества баварских азотных заводов, а также других фирм

провести совместные исследования по органической и неорганической

химии. Одним из пунктов договора фиксировалось право И. на

изобретения, которые будут сделаны им в Германии: все они должны были

патентоваться фирмой в Германии с указанием авторства И., а в СССР он

получал право патентовать их от своего им., и они, по договору,

безвозмездно переходили в собственность СССР. Советское правительство

нашло предложения германской стороны приемлемыми для СССР и дало

согласие на проведение И. исследований в Германии при условии, что он

будет ежегодно отчитываться о ходе своих работ на заседании

Президиума ВСНХ. Не возражала против такого решения и Академия наук.

6.6.1929 Президиум ВСНХ СССР, заслушав доклад И. о работе в Германии

(с 28.9.1928), признал, что она привела к чрезвычайно важным

открытиям. Особо отмечалось, что лаборатория высоких давлений,

созданная им в Ленинграде в 1927 (преобразована в 1929 в Институт

высоких давлений, который И. возглавлял вплоть до своего отъезда из

СССР в 1930), <становится уже в настоящее время школой химиков,

работающих в области высоких давлений и температур, и в дальнейшем

будет играть громадную роль в деле подготовки новых кадров работников

в этой области>.

Думал ли в те годы И. о возможности остаться на Западе? В своих

мемуарах, вышедших в США (1945), он касается этой темы. Во время

одной из командировок в Германию в 1927 его пригласили в гости к

нобелевскому лауреату В.Нернсту. Там во время обеда, вспоминал И.,

<один из немецких профессоров спросил меня, почему я совсем не покину

СССР и не переселюсь за границу для продолжения своих научных работ,

где я найду, несомненно, гораздо больше удобств, чем у себя на

Родине. Я в то время не имел ни малейшей идеи покинуть свою страну...

Я не замедлил ответить, что как патриот своей Родины должен остаться

в ней до конца моей жизни и посвятить ей все мои силы. Профессор

Эйнштейн слышал мой ответ и громко заявил: <Вот этот ответ я вполне

разделяю, так надо поступать>. И вот прошло 4-5 лет после этого

разговора и мы оба нарушили наш принцип; мы теперь эмигранты и не

вернулись в свои страны по нашему персональному решению, а не потому,

что были изгнаны нашими правительствами...>.

И., несомненно, пользовался доверием советского правительства. В том

же 1927 он был в командировке в Швейцарии для ознакомления с новым

способом изготовления пороховой целлюлозы. Итоги командировки

обсуждались на секретном заседании Научно-технического совета

Военно-химического треста. <То доверие, которое мне оказывали

большевики, я очень ценил и по совести могу сказать, что никогда не

позволял себе им злоупотребить>, писал И. в своих мемуарах.И.

неоднократно встречался с Лениным, который уважительно называл

ученого <главой нашей химической промышленности>. В мае 1927в Москве

научные и научно-технические учреждения, общественные и промышленные

организации в торжественной обстановке отметили 60-летие И. и

35-летие его научной деятельности. В 1929 вышел в свет сборник

статей, посвященный жизни и деятельности И., включивший статьи

крупнейших отечественных и зарубежных ученых - Н.Зелинского,

А.Чичибабина, Е.Шпитальского, Р.Вильштеттера, Г.Бредига, К.Матиньона,

К.Фаянса и др. В том же году И. был удостоен высшей научной награды -

премии им.В.Ленина за работы в области химизации. Казалось бы, ничто

не предвещало опасности для маститого ученого, однако начавшиеся в

1929 аресты коллег и близких друзей И. профессора П.Пальчинского,

инженера В.Камзолкина, любимого ученика И. - Г.Годжелло, члена

коллегии Главхима В.Кравца и др. - свидетельствовали о том, что скоро

могла придти и его очередь, Особенно взволновал И. арест его близкого

друга, профессора Е.Шпитальского, отправленного в тюрьму сразу же

после избрания членом-корреспондентом Академии наук СССР (1929). <Мое

настроение стало особенно тревожным, - писал И., - потому что Е.И.

знал все детали моей жизни и при допросе совершенно случайно мог

сообщить некоторые факты, которые позволили бы привлечь меня к

допросу, а впоследствии и к аресту. Хотя я хорошо знал благородную

натуру Е.И., я гнал от себя всякую мысль о возможности неблаговидного

поступка с его стороны, но все слышанное мною о допросах ГПУ невольно

порождало в моей душе мысль о возможности и моего ареста>.

Ходатайства И. об освобождении Шпитальского оказались

безрезультатными. От многих своих друзей, в том числе из

правительственных кругов, И. стал получать строго конфиденциальные,

но заслуживающие доверия предупреждения о том, что он является

ближайшим кандидатом на арест.И. также понимал, насколько опасными

для него становились прежние связи с царской семьей и высокими

царскими сановниками, его генеральское прошлое, деловые контакты с

Троцким и другими <оппозиционерами>, <вредителями> и <врагами

народа>. В этой ситуации он принял для себя решение об отъезде из

СССР.

В июне 1930 вместе с женой Варварой Дмитриевной он выехал в Берлин

для участия во 2-м международном энергетическом конгрессе, по

окончании которого получил разрешение советского правительства и АН

СССР задержаться на лечение сроком на один год. В июне-августе 1930

он побывал во Франции и Англии, в сентябре прибыл в США, сначала в

Нью-Йорк, затем в Чикаго, где ему была сделана сложная операция по

поводу болезни горла. Здесь же, в Чикагском университете, он стал

читать курс лекций по катализу и одновременно приступил к

экспериментальным работам по контракту с фирмой <Universal Oil

Products C°> в прекрасно оборудованной специально для него

лаборатории. Вплоть до 1936 И. регулярно высылал в СССР результаты

своих работ, выполненных в США. В 1936 в СССР вышла его

фундаментальная монография <Каталитические реакции при высоких

температурах и давлениях>; неоднократно получал И. приглашения

вернуться на родину. В своих ответах И. честно и откровенно изложил

причины, мешавшие его возвращению в СССР. 29.12.1936 Общее собрание

АН СССР приняло постановление о лишении И. звания академика, а неделю

спустя, 5.1.1937, ЦИК Союза СССР лишил его советского гражданства.

Ему навсегда был запрещен въезд в СССР. Часть его ближайших учеников

подверглась репрессиям,

Находясь в США, И. стал богатым и весьма известным человеком. Помимо

преподавательской деятельности в Чикагском университете и должности

консультанта в нефтяной фирме, он состоял также профессором и

директором лаборатории катализа и высоких давлений в Нортуэстернском

университете в Эванстоне (близ Чикаго), ныне носящей его имя. Все

заработанные им деньги он вкладывал в развитие лаборатории, приглашая

на работу только русских или американцев, знающих русский язык. В

1937 И. был назван в США <Человеком года>, будучи выбран из 1000

претендентов на это звание. В 1939 его избрали членом Национальной АН

США, и в том же году в Париже состоялось торжественное вручение ему

высшей награды Французского химического общества - медали им,

А.Лавуазье. В ноябре 1942 в США отмечалось его 75-летие и полвека

научной деятельности. На торжественном заседании, организованном по

этому поводу Американским химическим обществом, нобелевский лауреат

Р.Вильштеттер утверждал: <Никогда за всю историю химии в ней не

появлялся более великий человек, чем Ипатьев>, Несмотря на широкую

известность, признание, долгие годы, прожитые в США, И. продолжал

чувствовать себя здесь чужим. Он не имел автомобиля, отказался от

возможности приобрести удобный коттедж на берегу озера Мичиган. С

момента своего приезда в Чикаго до самой своей кончины супруги

Ипатьевы снимали скромный номер в гостинице, жили замкнуто. Его

редкие письма родным в Ленинград проникнуты тоской по родным местам,

<Работая здесь научно, я однако никогда не забывал, что всякое новое

достижение приносит также пользу и моей Родине, - писал он в письме

от 2.12.1945. - Хоть мы и не испытывали здесь холода и голода во

время войны, но я должен тебе сказать, что мучительно переживал все

начальные военные неудачи нашей Красной Армии, но однако верил, что

потенциальная энергия русского народа возьмет свое и он выйдет

победителем, несмотря на все лишения. С какой радостью узнавали мы о

победах русской армии после блестящей беспримерной защиты

Сталинграда. Как приятно было слышать от американцев похвалу нашей

Армии и всему русскому народу, которые несомненно обеспечили победу

союзникам>. Чтобы скрасить одиночество, Ипатьевы удочерили и

воспитали двух русских девочек-сирот, Начиная с 1944 И. неоднократно

предпринимал попытки вернуться в СССР, но неизменно получал

отказ.А.Громыко, бывший в годы войны послом СССР в США, в своих

воспоминаниях описал одно из посещений посольства И., когда этот

некогда сильный и уверенный в себе человек со слезами на глазах

умолял о получении разрешения на возвращение домой, в Россию,

Несмотря на преклонный возраст, И. до самой кончины трудился в своей

лаборатории. В письме от 9.11.1952 Варвара Дмитриевна писала дочери:

<Дед чувствует себя прилично для своих лет, работу свою он сильно

любит, но все же без лаборатории он жить не может. Помогает он мне и

по моим делам, особенно по утрам. Встаем мы рано, а в 9-м он уже идет

в свою лабораторию...> 29 ноября того же года около 7 часов утра он

тихо скончался. Варвара Дмитриевна пережила своего мужа всего на

несколько дней: она скончалась 9.12.1952.

29.12.1990 Общее собрание Академии наук СССР приняло постановление о

восстановлении (посмертно) И. в членах Академии наук СССР.

Соч.: Жизнь одного химика. Воспоминания, т. 1-2. Нью-Йорк, 1945.

Лит.: Кузнецов В.И., Максименко А.М. Владимир Николаевич Ипатьев,

1867-1952. М., 1992.

Арх.: Арх. РАН, ф. 941, оп. 1 (личн. фонд В.Н.Ипатьева); РГИА, ф.

740. on. 18, д. 295; РГАЭ, ф. 3106, оп. 1, д. 175; РГВИА, ф. 310, оп.

1. д. 5579.

В. Волков

\ИСЛЯМОВ Илья Исхакович (28.6.1899, Кронштадт -?) - авиационный

инженер. Сын известного русского гидрографа, сподвижника адмирала

Макарова, генерала И.И.Ислямова,

Отец был мусульманин, мать (В.А.Паннаш) лютеранка, а сам И. крещен по

православному обряду. В детстве юнгой принимал участие в полярных

Дата добавления: 2015-08-05