Эдвард Каллен POV. Мы были в самом впечатляющем доме во всём Порт-Анджелесе

Мы были в самом впечатляющем доме во всём Порт-Анджелесе. Пока мои родители прокладывали путь через безумное количество людей, я не высовывал свои руки из карманов. Они обменивались рукопожатиями со всеми, кто попадал в их поле зрения, и те люди только смотрели на меня. Думаю, было довольно очевидно, что я не в том настроении, чтобы меня беспокоили. Меня не волновали эти люди, и я чертовски уверен, что мне ужасно не хотелось касаться их отвратительных рук.

Мы были в доме человека, по имени Аро. Он был близким другом моего отца, и мы много раз праздновали Рождество и день Благодарения с ним и его семьёй.

— Эдвард, так приятно видеть тебя снова, – улыбнулся мне Аро в знак приветствия. – Я слышал, у тебя был тяжёлый месяц... – я усмехнулся в ответ, и, переступив с ноги на ногу, осмотрел комнату, и смотрел на всё что угодно, только не на него. Краем глаза я увидел, как он приподнял брови, и его никогда не угасающая улыбка, создавала такой вид, как будто он и не хотел со мной общаться. Я знал, что это было не так. Он всегда был таким; всегда улыбался и выглядел жутковато. Когда он понял, что кроме усмешки, больше ничего не добьётся от меня, повернулся обратно к моим родителям. – А где старший? Я с нетерпением его ждал, мне очень хотелось услышать о планах Эмметта относительно колледжа.

— В этом году Эмметт проводит день Благодарения с семьёй своей девушки в Вермонте, – объяснил папа. Они ушли в большую гостиную, всё ещё говоря об Эмметте и глупом Вермонте, а я остался. Я глубоко вздохнул и ещё глубже засунул руки в карманы своих брюк, как будто я мог исчезнуть, если руки войдут достаточно глубоко.

Гости вокруг начали раздражать меня своим смехом, и мне стало казаться, что они похожи на умственно отсталых гиен, так что я решил спрятаться в одной из спален наверху. Никому не разрешали ходить наверх, так что не было никаких причин, что меня начнут там искать.

Я хорошо знал этот дом. Я точно знал, кому, какие комнаты принадлежат, поэтому без каких-либо сомнений пошёл в голубую комнату для гостей, которая была с видом на улицу. Почему она называлась "голубой комнатой" было чертовски очевидно. Она вся была выдержана в голубом цвете. От пола до потолка всё было голубым. Единственно, что было другого цвета, так это мебель, но это легко восполнялось за счёт других бесчисленных голубых предметов. Это было просто нелепо.

Я закрыл за собой дверь и подошёл к кровати. Бесцеремонно плюхнувшись на неё, я провёл руками по волосам. И только тогда понял, что мои руки дрожат.

Я вытянул руки прямо перед лицом и уставился на них, наблюдая как они дрожат, как будто меня, блядь, арестовали, или ещё какое-нибудь дерьмо.

Я попытался успокоиться, но это была грёбаная трата времени. Застонав, я резко поднялся с кровати. Я начал ходить взад и вперёд по комнате, стараясь взять себя в руки, но стало только ещё хуже. Чувство паники, которое я почувствовал в машине, начинало увеличиваться, и я почувствовал сильную тошноту.

Стараясь избавиться от паники, я старался спокойно дышать, но блядь, это было просто невозможно. Было похоже на то, как будто моё тело не хотело успокаиваться, как будто оно хотело, чтобы я сломался и потерял весь здравый смысл.

Я почувствовал, как моё бедро начало вибрировать и застыл на середине шага.

Если у вас сердечный приступ, то вы должны почувствовать стреляющую боль в левой руке, правильно?

Так что же значит, если вибрирует левое бедро?

Я посмотрел вниз, как будто увидев свою ногу, смог бы понять, в чём была моя проблема; и только тогда понял, откуда, чёрт возьми, шла эта вибрация.

Мой телефон.

Я вытащил его из кармана, и, взглянув на экран, закатил глаза.

Папа?

Какого чёрта он звонит мне?

Раскрыв телефон, я приложил его к своему уху.

— Что? – рявкнул я.

— Чёрт возьми, где ты? – спросил он с беспокойством и раздражением в голосе. – Ужин вот-вот начнётся.

— Я скоро буду, – пробормотал я со вздохом.

Я спустился вниз, в большую гостиную. Там стоял длинный стол, который мог разместить всех приглашённых гостей. Моё место было между стариком, которого я не знал, и женщиной, которая слишком часто делала пластическую операцию на лице. Мама и папа сидели с Аро напротив меня.

Уставившись в свою тарелку, я начал ковырялся вилкой в еде. Я хотел только одного, выбраться оттуда и просто от души напиться, чтобы забыть о том, как я облажался в своей жизни. Конечно, я не мог этого сделать.

— Эдвард, я слышал, что после каникул ты идёшь в новую школу. Ты рад? – спросил Аро. Я поднял взгляд от тарелки и понял, что большинство людей сидящих рядом со мной смотрят на меня. Я фыркнул и покачал головой.

— Не совсем.

— Менять школу в середине года? Разве это... нормально? – спросил человек, который сидел рядом со мной. Я не знал, что ответить на это. Должен ли я сказать правду, что на самом деле у меня не было выбора?

Папа прочистил горло и заставил себя улыбнуться этому человеку.

— У нас действительно не было выбора в этом вопросе. Эдвард попал в некую беду, и смена школы, это единственный вариант, который был у нас на тот момент, – ответил отец с неловкой улыбкой, и попытался сделать это так, чтобы выглядело это куда менее серьёзно, чем было на самом деле, как будто ничего особенного и не произошло.

— О, ведь это имеет отношение к аварии, не так ли? – продолжал человек, не обращая внимания на то, что, судя по всему, эта тема была закрыта. – Я читал в газете, что ты попал в аварию с дочерью шефа полиции... как у неё дела? – спросил человек, глядя на меня.

— У неё всё хорошо, как и следовало ожидать, – вместо меня ответил папа, и его вынужденная улыбка выглядела почти болезненной.

— О Боже, так это был ты? – громко воскликнула какая-то женщина, и перебила этим все другие разговоры. Теперь всё внимание было на мне. – Я слышала, что она была ужасно ранена. Брат моего мужа работает с шефом Своном в Форксе, – она указала на меня вилкой, и, глядя на неё я сузил глаза. – У тебя нет уважения к дороге. Я слышала, что от тебя ужасно несло алкоголем. Как ты смеешь садиться за руль после того, как выпил? Ты мог бы убить невинную девушку!

У меня отвисла челюсть, и все кто были за этим столом, услышав её слова, затаили дыхание. Я ещё крепче сжал вилку в своих руках, и если бы эта дама не сидела так далеко, то ударил бы ей вилкой в лоб.

— Может не стоит пиздеть о том дерьме, о котором ничего не знаешь, – рявкнул я на неё.

— Как он ужасно разговаривает, – фыркнула она, подталкивая человека рядом с собой.

Я встал, яростно выдвинул свой стул и полностью впился в неё взглядом.

— У вас нет никакого ёбаного права говорить что-то об этом. Вы нихуя не знаете, что произошло в ту ночь. Блядь, я не был пьян, или что-то в этом роде. Я просто попал в гололёд! Блядь, тут нет моей вины! – я громко кричал.

— Эдвард! – сказал папа яростно.

— Что? – резко ответил я, по-прежнему громко. –Блядь, она не может так со мной разговаривать.

— О, вы слышите как этот парень разговаривает? – сказала женщина и покачала головой. – И он не проявляет никаких угрызений совести, просто пытается обвинить обстоятельства, – она снова фыркнула, затем со снисхождением посмотрела на меня. – Такие аварии как у тебя можно легко предотвратить, если обращать больше внимания на состояние дороги.

— Ты ёбаная...

— ЭДВАРД! – отрезал папа. Я выстрелил в него взглядом, и увидел, что его глаза сверкали от гнева.

— Его даже не волнует, что он искалечил бедную девочку... – пробормотал кто-то.

Блядь, это было слишком для меня. Даже не оглянувшись, я вышел из комнаты.

Мне удалось добраться до входной двери прежде, чем мой папа поймал меня. Он схватил мою руку, и повернул так, чтобы я встал перед ним.

— Что за чёрт? – прошипел он мне в лицо.

— Да, я тоже спрашиваю себя, какого хера. Блядь, за кого она себя принимает? – ответил я, хоть знал, что он говорил не о женщине.

— Не смей нас так позорить, – строго сказал он. – Я просил тебя, чтобы ты не устраивал сцен сегодня вечером. Чтобы ты вёл себя как взрослый, но вместо этого ты устроил истерику, словно маленький ребёнок.

— А чего ты от меня ожидал? Блядь, я должен был защитить себя от той глупой суки! – я щёлкнул пальцами и жестом показал в сторону гостиной. От моего выбора слов его глаза расширились и затуманились. Всё беспокойство, которое было ранее в машине, теперь было в прошлом.

— Кто ты? – спросил он так, как будто на самом деле хотел это знать. – Я вообще не узнаю этого человека.

— Может, если бы ты вытащил голову из задницы и не работал бы всё грёбаное время, то тогда, возможно, знал бы, кто я. Блядь, я твой сын, и ты должен быть на моей стороне! Не на чужой! Я могу совершить убийство, и должен быть уверен, что ты защитишь меня!

Его глаза расширились ещё больше, и бровь поднялась до противоестественного уровня. Внезапно он стал выглядеть испуганным, как будто я сказал что-то такое, что его обеспокоило.

— Эдвард... я очень хочу тебя спросить... Эмметт рассказал мне о том, что произошло в тот день в школе, и он сказал, что ты угрожал... убить её. Он боялся, что ты мог сделать что-то, чтобы наказать её...

— Ты хочешь узнать сбил ли я её намеренно? Хотел ли я её убить? – я недоверчиво его оборвал. Я сделал шаг назад и провёл рукой по волосам. – Блядь, я не могу поверить в это. Ты всерьёз думаешь, что я способен на такое?

— Конечно, нет, не говори ерунды, – пытаясь смягчить ситуацию, сказал он спокойно.

— Тогда какого чёрта ты об этом спрашиваешь?

— Эдвард... мы волнуемся за тебя. Ты нуждаешься в помощи, которую мы тебе не можем дать, – сказал он мягко, возвращая своим тоном отеческую любовь. Его изменчивое настроение начинало смешить меня. Он не мог просто выбрать какое-то чувство и придерживаться его? Он хотел сердиться на меня или нет?

— Мне не нужна помощь. Всё, что мне нужно – знать, что мои друзья и семья поддерживают меня. Но видимо я знаю, что это не так. У меня никого нет! Блядь, я совсем один во всем этом дерьме! Быть может именно мне нужно сделать мир лучше, и перерезать горло себе, а не Свон!

Я повернулся к входной двери, распахнул её, и как ураган вылетел на холод.

— Эдвард! Куда ты идёшь? Вернись! – вслед кричал мне папа. Я проигнорировал его, и он легко позволил мне уйти, даже не пытаясь остановить меня. Может это потому, что он думал, будто я хочу побыть один, или ему нужно было навести порядок, после того что я натворил, открыв рот за столом.

Я прошёл мимо припаркованных автомобилей и пошёл дальше. Блядь, мне нужно было оказаться подальше от этого места, настолько далеко, насколько это возможно. Я должен быть с кем-то, кто не судил меня, кто принимал меня таким, какой я есть. Независимо от того, каким, блядь, я был.

Но не было такого человека. Я был чертовски одинок.

У меня никого не было.

Куда, чёрт возьми, я должен был идти?

Резкий шум и визг заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Пытаясь найти источник шума, я посмотрел вокруг, и почувствовал себя немного дезориентированным. Я увидел виновника, который стоял в середине тёмной, пустой дороги. Он смотрел вокруг, как будто всё это было настолько невинным, и не вытряхнуло почти всё дерьмо из меня. Я сузил глаза и едва удержался, чтобы не плюнуть на него.

Грёбаный гусь.

Гусыня...

Свон.

Ебать.

Гусь издал ещё один звук, на этот раз более мягкий, и не похожий на боевой клич, который он издал ранее. Я сам себе покачал головой и безнадёжно махнул рукой.

Было ли это знаком?

Я должен идти к Гусыне? К Свон?

Я вытащил из заднего кармана свой бумажник, и проверил, сколько у меня денег.

Достаточно для того, чтобы вернуться в Форкс на такси... да, только на это.

Быть может мне действительно нужно идти домой, и забыть, что у меня была когда-то эта жизнь. Может, Свон была права. Возможно, жить не стоит. Зачем напрягаться, когда все люди вокруг не верят в тебя? Какой в этом смысл?

Я пнул ногой небольшой камень и пошёл дальше, в сторону автовокзала, полагая, что смогу найти такси там.

Улицы были до смешного пустыми; было похоже на то, как будто я шёл через проклятый заброшенный город. Было ужасно холодно, и я подумал, что буду считать себя счастливым, если не отвалятся мои яйца.

Как будто мне когда-нибудь придётся использовать их снова. Я не трахался уже несколько недель, последний раз это было перед аварией. Чёрт, после этого я даже не уединялся с Таней в кабинке дворника. Было бы совсем неплохо, если бы я мог сейчас расслабиться. Но у меня было ощущение, как будто мой член потерял свою цель, как будто он больше не знал, зачем ему нужно это делать. До сих пор, если и было что-то, в чём я был уверен, так это то, что мой член сделает свою работу. Но видимо те дни тоже прошли. Я не мог даже представить, как трахаю девушку.

Я всегда мог вообразить как мой член погружается в чью-то киску. Блядь, что изменилось?

Ты изменился, мудак.

Больше не постоянный.

Я пришёл на автовокзал и нашёл очередь из такси. Я шагнул к первой машине и без слов забрался на заднее сиденье.

— Куда? – спросил водитель скучающим тоном, убирая газету, которую читал.

— В ад, – ответил я кислым тоном и упал на сиденье. Он засмеялся и повернул ключ зажигания.

— Это Форкс, – хихикнул он, вероятно думая, что был чертовски смешон. Я не ответил, и думаю, он воспринял это как знак того, что был прав.

Он ездил быстро, и так, как будто и не получил свои водительские права. Блядь, у него вообще не было никакого уважения к каким-либо дорожным знакам. Я понимал, что я грёбаный лицемер, потому что ездил также, но, по крайней мере, когда я был за рулём, я контролировал ситуацию. Не так как этот сумасшедший, который ни на что не обращал грёбаного внимания...

Контроль...

Да, с контролем у тебя было всё в порядке, именно поэтому в настоящее время нога Свон в гипсе, именно поэтому твоя жизнь разрушена, и поэтому ты чертовски один, и тебе не к кому обратиться.

Да, здорово ты контролировал ситуацию.

— Где именно? – спросил водитель, когда мы приблизились к городской черте Форкса.

Я глубоко вздохнул и задумался над этим дерьмом.

Блядь, и где же я хотел сойти?

— Эй, ты не спишь там? – спросил он снова, на этот раз раздражённо, и посмотрел через плечо. – Я не умею читать мысли. Где ты хочешь, чтобы тебя высадили? – он посмотрел на дорогу, а затем с жалостью посмотрел на меня в зеркало. – Тяжёлый день Благодарения...? – спросил он.

Я впился в него взглядом, и почувствовал, как что-то капает с моих глаз. Я нахмурился, в замешательстве коснулся своей щеки, и посмотрел на свои пальцы. Они были мокрые.

Блядь, я плакал, словно девочка.

В такси.

Кто я, чёрт возьми? Эмметт?

Я сходил с ума.

Я насухо вытер щёки от проклятых слёз и прочистил горло.

— Поверните налево к продуктовому магазину и остановите у перекрёстка...

Он кивнул, сделал как я ему велел и через пару минут высадил меня в паре кварталов от места назначения. Я бросил ему несколько купюр, дав даже больше, чем он того заслуживал, и вылез из машины.

Я не хотел, чтобы он высадил меня прямо у её дома. Шеф убьет меня, если увидит. Не думаю, что он бы стал сомневаться, пустить ли мне пулю в лоб, если бы я просто подошёл к их дому.

Однако я был там. Готовый получить пулю. И ради чего? Ради Свон?

Прячась за машиной, я посмотрел на дом. В окнах было темно, свет шёл только от крыльца. Я взял свой телефон, и проверив время, увидел, что было уже за полночь. Чёрт возьми, как это случилось? Как так быстро прошло время? У меня было чувство, что всего лишь час назад я сидел в той дурацкой столовой, где меня отчитывала какая-то женщина, у которой мозги находились в заднице.

Я явно потерялся. Я даже не мог следить за временем, не говоря уже о том, чтобы следить за своим разумом. Я был чертовски потерян.

Стараясь не шуметь, я подошёл ближе к дому. Я был уверен, что шеф из тех людей, кто спал, приоткрыв один глаз, и я не хотел давать ему повод открывать другой.

Задаваясь вопросом, какая у неё комната, я вспомнил её разговор с отцом. Комната для гостей была внизу, и я понял, что мне будет не так трудно попасть туда.

Если только она позволит мне, и не будет кричать о кровавом убийстве...

Первое окно, в которое я заглянул, оказалось гостиной. Я мог разглядеть тёмный силуэт человека, спящего на диване. Я отошёл от этого окна, завернул за угол, и оказался на заднем дворе.

Я заглянул в другое окно и вздохнул с облегчением.

Да, это оно.

Это была комната для гостей; по крайней мере, я предположил, что так оно и было. Она была чертовски маленькой. Если бы это было в другое время, и при других обстоятельствах, то я бы наверно, неуместно пошутил, что это комната настолько мала, что там даже не поместиться мой член. Но это было не то время.

Ты идиот.

Да, я знаю.

Свон спала у кровати, которая стояла у окна, и её гипс светился, хоть и не был ничем освещён. Было похоже на то, как будто он светился сам по себе, напоминая мне о том, как я тогда облажался.

Она не выглядела мирной, когда спала. Словно пытаясь не развалится, она обняла себя руками. Её лицо не было расслабленным, она испытывала боль и страдания, даже когда спала.

Чёрт возьми, что же происходит с ней, почему, даже в бессознательном состоянии она не может расслабиться?

Я небрежно прислонился к стене, думая, что по крайней мере, я могу это сделать как человек. Ей не нужно знать реальную причину, почему я приехал сюда. Ей не нужно знать...

Я тихо постучал в оконную раму, её глаза сразу же раскрылись, и выражение ужаса ясно отразилось на лице. Я не знал, что меня больше всего смутило – то, что она так испугалась, или то, что она смотрела на дверь, как будто именно она собиралась убить её.

Она хватала воздух ртом так громко, что я слышал её через окно.

Я постучал снова, на этот раз по стеклу, и она посмотрела на меня. Я оттолкнулся от стены и встал перед окном, чтобы она могла лучше меня видеть. От удивления она взвизгнула и приложила руку к сердцу. Я постучал ещё раз.

— Это я... – сказал я тихо, чувствуя странное желание успокоить её.

Она включила лампу на прикроватном столике, затем потянулась и открыла окно.

— Что ты здесь делаешь? – прошипела она шёпотом. Я ухмыльнулся и лениво пожал плечами.

— Я просто был тут недалеко, и подумал, что зайду, и нанесу тебе грёбаный визит. Не видел тебя целую вечность, хотел посмотреть, как твои дела, – ответил я весело, и широко улыбнулся.

Она тихо усмехнулась, нахмурилась и посмотрела на меня взглядом, который ясно сказал, что она на это не купится. Я даже и не ожидал, что она это сделает. Я позволил своей ухмылке исчезнуть; в этом больше не было никакого смысла.

— Эдвард... мой отец убьет тебя, если застанет здесь, – прошептала она. По её тону было ясно, что она не говорит мне, чтобы я ушёл. Она просто предупреждает меня, что может случиться, если я останусь.

— Пожалуйста, Пингвин...блядь, мне больше некуда идти, – прошептал я в ответ, и мой голос дрогнул.

— Ты попадёшь за это в ад... – ещё одно предупреждение, но на этот раз больше похоже на заявление. Она подвинулась на своей кровати, и молчаливо благодаря, я криво ей улыбнулся.

Я приподнялся на руках и бесшумно, как мог, забрался в окно.

— Я всё равно уже на полпути туда, – ответил я, ступив на пол, и одарил её ослепительной улыбкой. – Я просто подумал, что хочу пойти туда с компанией, – я подмигнул. Она закатила глаза, но я увидел, что она покраснела.

Я позволил своим глазам осмотреть эту маленькую комнату, которая от мягкого света лампы на тумбочке казалась ещё меньше, чем в темноте.

— Это комната маленькой задницы, – сказал я, и снова повернулся к ней. Она ничего не сказала в ответ. Она просто села поудобней и прислонилась к стене. Я сел на её кровать и подвинулся так, чтобы сесть рядом с ней. Она прислонила голову к стене и повернулась лицом ко мне.

— Ты плакал, – отметила она, не пытаясь дразнить или насмехаться над этим. Она просто констатировала факт. Я снова вытер щёки, хоть и знал, что больше не пролил слёз после того как вышел из машины.

— Да.... ты знаешь, аллергия, – я небрежно пожал плечами, и она слегка усмехнулась.

— Да, аллергия, – пробормотала она и отвернулась. – Если бы у меня была аллергия...

Она вздохнула и закрыла глаза.

— У тебя был хороший день Благодарения? – спросил я.

— А у тебя? – парировала она резко, как будто мой вопрос оскорбил её.

— Нет, не могу сказать, что это так, – ответил я честно.

— И именно поэтому ты приехал сюда? Сделать его ещё хуже? Или ты решил, что если у тебя был плохой день Благодарения, то нужно прийти в дом к Свон и сделать её праздник ещё хуже, чем твой? Чтобы ты мог почувствовать себя лучше? – она выплюнула эти слова очень быстро. После своих громких слов она глубоко вздохнула и закрыла лицо руками. – Боже, прости меня... я не должна была говорить это... просто...

— Да... я знаю... не переживай, – ответил я, взял её руку и мягко сжал.

Я не знаю, кто из нас первый замер. Мы смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, затем быстро разняли свои руки, и отвернувшись друг от друга, начали смотреть на стену перед нами.

Проклятье.

— Тебе не нужно извиняться, – тихо сказал я после нескольких минут неловкого молчания. – По каким-то причинам я могу выслушать это дерьмо от тебя, потому что это от тебя. Но блядь, меня бесит, когда это говорят другие люди, как будто они всё знают об этом дерьме, хотя всё что они знают – это только грёбаные слухи.

Она повернула голову и посмотрела на меня со смешанным чувством замешательства и тревоги.

—Хочешь поговорить об этом? – мягко спросила она.

—Хочешь услышать об этом? – ответил я, передавая её мягкий тон. Она раздражённо поджала губы, и я не мог винить её в этом. Мне нужно было поменять эту грёбаную тему и постараться поскорее об этом забыть. – Так... я полагаю, что парень, который спит в гостиной, не твой отец? У тебя есть телохранитель и кто-то следит за тем, чтобы ты не убежала?

Что-то изменилось в её глазах, и та уязвимость, которую я видел в больнице, вернулась. Она быстро посмотрела на дверь, ещё раз взглянув на неё так, как будто сама дверь хотела её убить.

— Телохранитель моей задницы, – пробормотала она себе под нос.

— Хочешь поговорить об этом? – спросил я, игриво подталкивая и пытаясь избавить её от этого взгляда. Мне это не нравилось; от этого я чувствовал себя ещё хуже, и это было наименьшее, что мне было нужно.

Она выгнула бровь.

— Ты хочешь услышать об этом? – передразнила она меня, и я тихо рассмеялся.

Она грустно улыбнулась в ответ, затем немного подвинулась и почти сразу боль появилась на её лице. Она пыталась скрыть это, но блядь, я это видел.

— Разве они не дают тебе какое-нибудь лекарство от этого дерьма? – спросил я, удивляясь сам себе, что звучал так обеспокоенно.

— Да, дают, – кивнула она, пытаясь восстановить дыхание. Видимо, боль утихла, потому что я видел, как её тело расслабилось. – Доктор Морковка был весьма мил, и выписал мне даже более сильные, чем это делал твой отец...

— Что? Мой отец давал тебе слабое дерьмо? Что за чёрт? – спросил я недоверчиво. Она посмотрела на меня таким взглядом, как будто я не понимал чего-то очевидного.

— Доктор Каллен боялся, что я отравлюсь большой дозой наркотика. К счастью для меня, доктор Морковка не видит в этом проблемы, и выписал мне довольно сильную вещь.

— Тогда почему ты их не принимаешь? – спросил я, ничего не понимая.

Она приподняла бровь, ещё раз посмотрев на меня тем же взглядом. И на этот раз мне не нужно было ничего объяснять. Реальность поразила меня как грёбаный удар в лицо.

— Потому что ты собираешься отравиться большой дозой наркотика, – заявил я с полной уверенностью. Это был не вопрос.

Она печально улыбнулась и слегка пожала плечами.

— Я пустое место... миру будет лучше без меня, – пробормотала она тихо.

— Пингвин... да ладно... перестань... – сказал я почти умоляюще. Я откинул голову назад. Всё моё тело чувствовало себя опустошённым, и это ощущение было чертовски сильным. В её глазах не было никакой надежды на будущее; похоже на то, как будто она не видела даже завтра. – Что с тобой случилось?

Она опустила взгляд на сложенные замком руки на коленях, и прикусила дрожащую губу.

— Спасибо за мороженое, – прошептала она, её голос дрожал. Я криво улыбнулся на её печальную попытку сменить тему. Я не мог винить её в этом, было очевидно, что это что-то очень личное, и у меня не было никаких причин совать туда свой нос.

— Значит, ты не отдала эти деньги на благотворительность или ещё какое дерьмо? – пошутил я.

— То, что ты купил мне мороженого и стоит рассматривать как благотворительность, так как я являюсь объектом благотворительности, – сказала она в ответ.

— Ты не... – запротестовал я. Посмотрев на меня, она какое-то время не отпускала мой взгляд, и только потом ответила.

— Эдвард, ты говорил мне много раз, что тебе наплевать на меня и что я пустое место... я – Гусыня, или ты забыл это? Так почему сейчас ты этому удивляешься? – спросила она.

— Я не знал тебя... – начал я.

— Ты и сейчас меня не знаешь, – перебила она.

Я ухмыльнулся, она выглядела как сердитый котёнок, и из-за этого ещё больше злилась.

— Ты права, – согласился я. – Я тебя не знаю, и ты меня не знаешь. И всё же, черт возьми, мы здесь.

Она нахмурила свои брови и о чём-то думая, снова прикусила свою нижнюю губу и начала её грызть.

— Что привело тебя сюда сегодня? – спросила она так тихо, что я еле смог её услышать, и затем снова отвернулась от меня, как будто боялась услышать ответ. – У тебя есть куча друзей, куча людей, которые сделают всё для тебя, если ты действительно будешь в этом нуждаться... но вместо этого ты стучишь в моё окно в середине ночи... почему ты пришёл ко мне, Эдвард?

Я почувствовал, как в горле снова образовался комок, и попытался его сглотнуть.

— По какой-то неизвестной грёбаной причине, я не против провести с тобой время, – я неловко пожал плечами.

— Это не ответ на мой вопрос, – ответила она спокойно, всё ещё несмотря на меня.

Я глубоко вздохнул и провёл руками по волосам. Когда я выдохнул, то начал рассказывать всю историю о прошедшем вечере. Я рассказал её всё. О том, что слышал в продуктовом магазине. О проклятой собаке. Об ужине. О моём разговоре с отцом. Я даже вспомнил грёбаного гуся. Слова лились из меня, как будто я не имел никакого контроля над ними, и высказав всё это, я почувствовал огромное облегчение.

Когда я говорил, она не перебивала меня. Она не задавала никаких вопросов. Она просто сидела и слушала о моём дерьме, и это было именно то, что мне нужно. Блядь, мне просто было нужно, чтобы кто-то выслушал меня и не осудил, и я знал, что так сможет только она.

Когда я закончил, то почувствовал, как будто говорил в течение нескольких часов. Я взглянул на неё и примирительно улыбнулся.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, – тихо сказала она через минуту.

— Да, мне тоже, – усмехнулся я невесело.

— Я думаю, это говорит только о том, что родители сами гробят нас, – она вздохнула. – Неважно, насколько идеальными они могут казаться со стороны, на самом деле это совсем не так.

— Да, это правда, – согласился я. – Смешно, но я действительно на какое-то время поверил, что он отпустил это дерьмо. По дороге в Порт-Анджелес он продолжал с беспокойством поглядывать меня... но это прошло очень быстро, как только мы приехали и сели на обед... блядь, когда эта сука начала болтать о дерьме, о котором ничего не знает, он даже не попытался защитить меня, – я повернул к ней голову; она смотрела прямо перед собой на стену перед нами. Изучая её профиль, я заметил, каким он выглядел мягким; её профиль мечтал бы нарисовать любой художник. Её нос был прямым, только кончик был направлен немного вверх, ровно настолько, чтобы добавить ему какой-то характер. – Теперь я могу спросить, как прошёл твой вечер?

Она криво улыбнулась, всё ещё не глядя на меня.

— Я осталась живой, – только и сказала она.

— Но, как я понял, для тебя это не всегда хорошо, не так ли? – сказал я, снова подталкивая её.

— В данном случае, это хорошо, – ответила она странным тоном. – Я не позволю им убить себя... это было бы слишком просто для них.

Я схватил её за запястье, и осторожно потянул руку, так, чтобы она была между нами. Я спокойно поднял наверх рукав её рубашки. В этом свете её шрамы почти кричали мне.

Она не пыталась отдёрнуть руку. Она просто не спускала глаз с моего лица, молча спрашивая глазами, какого чёрта я делал.

Пальцами, я обвёл её шрамы, думая, каким образом они появились здесь. Было очевидно, что это были глубокие порезы. Хоть я и не был грёбаным врачом, но был готов согласиться со своим отцом. Она не делала их сама.

— Что случилось? – спросил я, больше не говоря о её ночи.

Я коснулся другого шрама, и поднял глаза, чтобы встретить её взгляд.

— Доверие, это смешно, не правда ли? – был её ответ.

Такое простое предложение, но я знал, что она вложила туда гораздо больше смысла, чем подразумевали те слова.

Я снова посмотрел на её руку, потянул вниз рукав и отпустил её. Она высвободила руку и прижала к себе.

— Я ненавижу тебя, Свон, – вздохнул я. Мне казалось, что я никогда не говорил ничего настолько правдивого – и в тоже время ложного – в своей жизни. Она невесело усмехнулась и кивнула.

— Я знаю, – просто ответила она.

— Ты не представляешь, как тяжело даётся мне это дерьмо, – продолжил я. – Из-за тебя изменилась вся моя жизнь. Все, кто были на моей стороне, теперь от меня отвернулись. Я чертовски одинок. Моя жизнь стала таким дерьмом, что единственный человек, к которому я продолжаю возвращаться, это... ты. У тебя есть какая-нибудь грёбаная идея, почему это происходит? – она ничего не сказала в ответ на это, поэтому я продолжил. – Ты должна ненавидеть меня, обливать грязью, обвинять и сомневаться по поводу всего, что я делаю. Но вместо этого ты сидишь здесь, слушаешь моё дерьмо, и не осуждаешь. Ты позволяешь мне приходить к тебе в середине ночи, и хотя спрашиваешь, почему, чёрт возьми, я пришёл... ты не выгоняешь меня, даже когда я не даю прямой ответ. Ты просто принимаешь всё, что я бросаю в тебя... как ты можешь делать это? Как ты можешь так... прощать?

На миг она задумалась, и я приблизил к ней своё лицо, чтобы не пропустить ни одного слова из её ответа.

— Внутри меня сейчас столько ненависти, что просто нет больше места для того, чтобы ненавидеть кого-то ещё, особенно если этот кто-то этого не заслуживает... – она подняла глаза и встретила мой взгляд. – У меня нет причин ненавидеть тебя... то, что ты обзываешь меня в школе, и твои угрозы – этого недостаточно, чтобы тебя ненавидеть, потому что я знаю по личному опыту, что могут сделать люди, чтобы заслужить мою ненависть. И то, что делаешь ты для меня, это объятия и поцелуи по сравнению с этим. Так что, когда дело касается тебя, мне очень просто прощать, потому что по-настоящему ты не сделал мне ничего плохого... – она замолчала и снова посмотрела на свои руки. – Я тоже одна. Последнее время я одинока... должна сказать, что со временем становится легче... нет, это не так... это съест тебя изнутри, пока ты не сможешь больше дышать...

— Так я пойду в школу, где учится этот парень... Джейкоб Блэк? Ведь так его зовут? – она неуверенно кивнула. Я ухмыльнулся и слегка толкнул её. – Хочешь, чтобы я надрал ему задницу для тебя? – она усмехнулась, потому что я эхом повторил предложение Джейкоба.

Но её беззаботность вскоре исчезла, и она бросила на меня взгляд.

— Ты когда-нибудь делал что-нибудь для кого-то кроме себя? – спросила она.

— Нет, но всегда нужно с чего-то начинать, ведь так? – пошутил я.

Некоторое время мы молчали. Были слышны только приглушённые храпы людей и звук нашего дыхания.

— Хоть я знаю, что ты несерьёзно, я всё равно хочу попросить тебя, чтобы ты держался от него подальше. Он плохой... большей частью. И я бы очень не хотела, чтобы у тебя из-за меня прибавилось проблем, – тихо сказала она.

— Поверь мне, Пингвин, даже если я попытаюсь, у меня не появится ещё больше проблем. Больше просто не может быть, – вздохнул я.

— Почему-то, мне в это не так уж трудно поверить.

Я взглянул на неё и криво улыбнулся.

— Не возражаешь, если я останусь? – спросил я. – Не хочется идти домой.

— Если кто-нибудь застанет тебя здесь... ты труп, – предупредила она.

— Я поставлю будильник на телефоне... не переживай, – сказал я, вытащил телефон из кармана и поставил будильник на пять утра, полагая, что это достаточно рано. Я положил телефон на тумбочку, и когда вернулся, увидел, что она смотрит на меня. – Что?

— То, что было сказано в этой комнате, останется в этой комнате, ведь так? – спросила она. Я кивнул.

— Доверие – это то, что нужно заработать, – ответил я, и она застенчиво улыбнулась.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, Эдвард. Может, ты и ублюдок, и к людям относишься плохо... но ты не заслуживаешь этого, – сказала она, и в её голосе было столько эмоций, что они что-то расшевелили во мне. Она говорила от всего сердца, и была готова подписаться под каждым словом. Это было очевидно по её голосу.

— Ты тоже, Изабелла. Чёрт, ты так невинна и чиста... ты не можешь причинить вред даже грёбаной мухе. Ты не заслуживаешь ничего из этого дерьма, – ответил я, также говоря от своего проклятого сердца – ну, если оно вообще там было.

Она улыбнулась мне, и из неё вырвался тихий смешок. Что я такого сказал? Она, должно быть, почувствовала моё замешательство, потому что снова захихикала.

— Не называй меня Изабеллой, это странно слышать от тебя, – сказала она с улыбкой.

— Я больше не буду называть тебя Гусыней, – утверждал я, и в ответ на это она закатила глаза.

— Ты знаешь, Свон тоже подходит.

Я снова залез на кровать и сел рядом с ней.

— Пингвин... Голубь... Утка... выбирай, – предложил я.

— Это обязательно должна быть птица? – спросила она и я кивнул. – Почему? – я пожал плечами и она вздохнула. – Это смешно, – я снова кивнул без ответа. Она улыбнулась и игриво пихнула меня. Я не смог удержаться от ответной улыбки, и понял, что мне не терпится снова увидеть её улыбку. Было что-то светлое и искреннее в её улыбке. Они были очень редки, и следовательно, они должны быть подлинными. Они не могут быть поддельными, потому что нет в ней ничего такого.

Кроме металлической кости...

От этой мысли что-то вздрогнуло внутри меня, когда я вспомнил о том, что привело нас к этой точке во времени. Что-то, что я уже не мог изменить. Это было на мне. Даже если она и не винила меня, это дерьмо было на мне.

— Прости, – сказал я.

Её улыбка погасла, и она уставилась на меня.

— Пожалуйста, пообещай мне больше никогда не говорить это, пока на самом деле не сделаешь то, за что я могла бы тебя простить, – сказала она серьёзно.

— Обещаю... если ты пообещаешь мне кое-что взамен...

— Что?

— Держи окно для меня открытым...

Уголки её губ приподнялись в кривоватой улыбке, но она не пыталась скрыть грусть в своих глазах.

— Почему?

— У меня такое чувство, что я буду в этом нуждаться, – честно ответил я. Я немного помолчал и глубоко вздохнул. – Ты на моей стороне, Пингвин?

Не сомневаясь ни секунды, она мягко кивнула.

— Да. А ты на моей?

— Да, – в моём голосе также не было никакой неуверенности. – Просто мы должны держать это дерьмо в себе... никто не должен знать. Это наш секрет.

— Я отличный хранитель тайн, – сказала она.

Как будто по команде, мы одновременно опустили взгляд на её руки.

— Я не сомневаюсь в этом ни секунды.

Дата добавления: 2015-08-05