Нежданная гостья

Утром следующего дня, когда часы пробили одиннадцать, Роберт Одли сидел за обеденным столом, нехотя просматривая местную газету. Собачонки вертелись рядом, ожидая подачки.

Роберт взглянул в окно. Снег валил, не переставая – погода для прогулок весьма неподходящая, и потому Роберт очень удивился, заметив невдалеке одноконную карету, которая медленно поднималась в гору.

– И одолела же кого-то страсть к путешествиям в такую пору! – усмехнулся Роберт и сел в кресло у камина.

Через несколько минут Фиби Маркс, войдя к нему в комнату, объявила, что приехала леди Одли.

– Леди Одли! Ну конечно, конечно, весьма рад, – сказал Роберт, а затем, когда Фиби вышла, процедил сквозь зубы: – Глупый ход, миледи. Уж от вас-то я такого не ожидал.

Дурная погода нисколько не подействовала на прекрасную гостью. Она вошла, кутаясь в те самые соболя, что Роберт Одли купил ей в России, – свежая, задорная, излучающая свет и очарование.

Роберт Одли взглянул на гостью с тайным сожалением.

– Фу, какое утро, мистер Одли! – воскликнула миледи, смахивая снег с роскошной муфты.

– Да, хорошего мало. Почему же вы приехали сюда в самый снегопад?

– Потому, что хотела повидаться с вами.

– Вот как?

– Да, мистер Одли. С вами обошлись не слишком дружелюбно, и я приехала извиниться.

– Не нужно мне никаких извинений, леди Одли.

– Но с вами поступили несправедливо. Вам так славно жилось в Одли-Корт, но мой дорогой, мой глупый супруг вбил себе в голову, что восемь-девять-двенадцать сигар, выкуренных его племянником в моем будуаре, могут нарушить мое душевное равновесие. И вот результат: наш маленький милый семейный круг распался!

– Леди Одли, – твердо сказал Роберт, – я не хочу, чтобы горе и бесчестье моего дядюшки были связаны с моим именем. И потому лучше мне быть вне вашего дома. И потому лучше бы я вообще не переступал его порог!

Миледи недоуменно пожала плечами.

– Вы говорите загадками, мистер Одли. Не взыщите, если бедная женщина не сможет их разгадать.

Роберт промолчал.

– Вы можете поступать, как вам угодно, – сказала леди Одли, – но ответьте: что привело вас в это мрачное место?

– Любопытство.

– Любопытство?

– Да, миледи, меня заинтересовал хозяин постоялого двора – здоровяк с бычьей шеей, рыжими патлами и хитрыми серыми глазами. Опасный он человек, миледи. Не дай бог попасть к такому в зависимость!

По лицу миледи пробежала внезапная тень.

– Что я вам такого сделала, Роберт Одли? – воскликнула она. – За что вы меня ненавидите?

– У меня был друг, леди Одли, – печально сказал Роберт. – С тех пор как он пропал, я обозлился на весь белый свет.

– Вы имеете в виду мистера Толбойза, который отправился в Австралию?

– Да, того самого Джорджа Толбойза, который, как мне сообщили, уехал в Ливерпуль, чтобы оттуда плыть в Австралию. Якобы в Австралию.

– Вы сказали «якобы». Значит, вы не верите, что он отбыл в Австралию?

– Не верю.

– Почему?

– Извините, миледи, я не стану отвечать на этот вопрос.

– Как хотите.

– Через неделю после того, как мой друг исчез, – продолжил Роберт Одли, – я поместил объявление в газетах Сиднея и Мельбурна, где просил Джорджа известить меня о своем местопребывании, а также просил всех, кто его знает, сообщить мне о нем любые сведения. Джордж Толбойз покинул Эссекс, или исчез из Эссекса, 7 сентября. По моим расчетам, к концу этого месяца я уже должен получить хоть какой-нибудь ответ на свое объявление. Сегодня 27 декабря; времени осталось совсем мало.

– А если вы не получите ответа?

– Это будет означать, что мои страхи небезосновательны, и тогда я начну действовать.

– И что же вы намерены предпринять?

– Ах, леди Одли, вы лишний раз напоминаете мне о том, какими ничтожными средствами я располагаю, приступая к этому делу. Моего друга могли убить здесь, на постоялом дворе, и закопать под этим полом – вот под этим самым, на котором я сейчас стою; и я, прожив здесь целый год, могу уехать ни с чем, так ничего и, не узнав, словно никогда не переступал порога этого дома. Много ли мы знаем о тайнах, витающих в домах, которые мы посещаем? Грязные дела совершаются под самым гостеприимным кровом, а самые страшные преступления – среди такого благолепия, что не найти ни единого пятнышка, ни единой царапины, которые поведали бы о том, что здесь произошло на самом деле. Я не верю в магию и в кровавые пятна, которые якобы не может стереть никакое время. Но я верю в то, что мы можем дышать воздухом тех мест, где было совершено преступление, и спазмы не стиснут нам горло, ибо нас хранит спасительное незнание. Я верю в то, что мы можем, глядя на улыбчивое лицо убийцы, восхищаться покоем, что исходит от его красоты.

– С каким вкусом вы рассуждаете о подобных мерзостях! – с язвительной усмешкой заметила леди Одли. – Честное слово, вам следовало стать полицейским детективом.

– Я и сам иногда думаю, что из меня вышел бы неплохой сыщик.

– Почему?

– Потому что у меня есть выдержка и терпение.

– Однако вернемся к Джорджу Толбойзу. Допустим, вы не получили ответа на свои объявления, допустим, вы сочли, что его нет в живых. Что дальше?

– Дальше? Я внимательно осмотрю все вещи, что остались после него у меня в квартире.

– Понятно! – засмеялась леди Одли. – Пальто, жилетки, стоптанные башмаки, пенковые трубки и тому подобное.

– Нет, миледи, – письма, письма от его друзей, от старых школьных товарищей, от его отца и сослуживцев.

– Вот как?

– Да; а также письма от его жены.

Несколько минут миледи молчала, задумчиво глядя на огонь, трепетавший в камине.

– А вы когда-нибудь видели письма покойной миссис Толбойз? – наконец спросила она.

– Нет. Боюсь, это обычные женские каракули, проку от которых будет мало. Иное дело – вы: не многие обладают столь прелестным и необычным почерком.

– Вы что же, знаете мой почерк?

– Знаю, и очень хорошо.

Миледи взяла свою муфту, которую в начале разговора положила на спинку кресла, и встала, собираясь уходить.

– Вы отклонили мои извинения, мистер Одли, – сказала она, – но, надеюсь, вы не сомневаетесь в искренности моих чувств.

– Нисколько не сомневаюсь, миледи.

– Тогда до свиданья, и, пожалуйста, не задерживайтесь тут надолго, если не хотите вернуться на Фигтри-Корт, заполучив простуду и прострел в поясницу.

– В Лондон я возвращаюсь завтра утром, завтра же и займусь письмами Джорджа.

– Счастливого пути. И еще раз до свиданья.

Женщина протянула ему руку для поцелуя. Роберт вдруг заметил, какими крохотными кажутся эти пальчики на его ладони, и подумал, что, если бы жестокость продиктовала ему сейчас свою злую волю, он мог бы сломать их – легко, походя, как бы ненароком.

Он проводил миледи до кареты. Карета тронулась с места, но отправилась она не по направлению к Одли-Корт, а в сторону Брентвуда, что располагался в шести милях от холма Маунт-Станнинг.

Часа через полтора Роберт вышел на порог дома и, закурив сигару, взглянул на окрестные поля, побелевшие от нескончаемого снегопада. Вдруг, к немалому своему изумлению, он заметил знакомую одноконную карету. Она приближалась к постоялому двору, на этот раз – пустая.

– Разве вы не отвезли миледи в Одли-Корт? – спросил он кучера, когда тот, остановившись у ворот, потребовал у хозяев кружку горячего эля, сдобренного специями.

– Я только что из Брентвуда, с железнодорожной станции, – ответил кучер. – Миледи уедала поездом, что отходит в 12.40.

– Уехала? В Лондон?

– В Лондон, сэр.

– Час от часу не легче! – промолвил Роберт, возвращаясь к себе. – Значит, и мне нужно отправляться, следующим же поездом. Кажется, я знаю, где искать миледи.

Он запаковал чемодан, заплатил по счету – Фиби Маркс составила его со всей скрупулезностью, на какую была способна, – привязал собачонок на одну цепь, застегнув ее раздвоенный конец на кожаных ошейниках, и, взяв экипаж здесь же, на постоялом дворе, двинулся в Брентвуд. Он поспел на трехчасовой экспресс, занял место в углу пустого вагона первого класса, с удовольствием развалился в огромном кресле и закурил, отмахнувшись от сделанных ему замечаний.

– Пусть железнодорожная компания устанавливает столько правил, сколько ей нравится, – пробормотал он, – но я буду дымить манильской сигарой до тех пор, пока у меня в кармане есть лишние полкроны, чтобы заплатить проводнику!

Дата добавления: 2015-08-05