Кто виноват

Спасённые моряки ещё не подошли к родным берегам, а в Москве, по неистребимой советской традиции, уже начали поиск потенциальных ответчиков.

Не один год обвиняли в случившемся лишь главкома ВМФ адмирала флота Чернавина. Кто-то явно намеревался, используя факт катастрофы, учинить нечто аналогичное тому, что было проделано в отношении адмирала Кузнецова в 1955 году после гибели линкора «Новороссийск». Не вышло. Действительно, в гибели лодки обвинить конкретное лицо чрезвычайно трудно. Для этого корабль надо как минимум поднять, что по ряду причин, в первую очередь финансово-экономических, в настоящее время невозможно. Констатировать факты можно только в целом.

Статистика происшествий на атомных подводных лодках позволяет говорить о том, что все неприятности случаются в основном при возвращении на базу. Команда расслабляется и, вероятно, теряет бдительность, уходя мыслями на берег... А хорошего там мало. Известно, что быт подводников далёк от приемлемого. Гарнизоны моряков в Гремихе, Гаджиеве и Западной Лице застроены убогими пятиэтажками. Жилого фонда не хватает даже офицерам. Едва ли подводник будет спокоен на ходовой вахте в мыслях о семье, лишённой угла на берегу. Не так давно американские коллеги посетили заполярные гарнизоны россиян. Коммандеры и кэптены ВМС США силились понять, как офицеры подводных крейсеров стратегического флота России, несущих оружие глобального действия, могут жить в трущобах. Когда в 1968 году американский подводный атомоход «Сидрэгон» совершал непростой переход из Атлантики на Гавайи через малоизученный Канадский арктический архипелаг, в Пирл-Харборе моряков встречали заранее доставленные туда семьи с личными автомобилями. Естественно, и проблем с жильём у моряков не возникало. Известно, что с вновь назначенными командирами подводных ракетоносцев беседует лично президент США. С командирами российских АПЛ едва ли кто-то знаком вне стен Главного штаба ВМФ.

Можно сколь угодно долго спорить о том, был ли подготовлен в должной мере сменный экипаж «Комсомольца», но он до конца исполнил свой долг. Триумф «Комсомольца» обернулся трагедией в значительной степени из-за отрыва на те же 20-25 лет уровня техники и технологии судостроения от элементарной инфраструктуры, обеспечивающей жизнедеятельность военного моряка на берегу. До тех пор, пока суперкораблями управляют люди, лишённые крыши над головой и уверенности в дне завтрашнем, любой самый современный корабль ни от чего застрахован быть не может.

ПОСЛЕДНИЙ ВАЛЬС КОМАНДИРА «КОМСОМОЛЬЦА»

Эх, сколько их было, расставаний на Руси!.. Вот и ещё одно, случайно запечатлённое флотским фотолюбителем: в прощальном вальсе — командир атомной подводной лодки «Комсомолец» и его жена — Евгений и Валентина Ванины. «Отвальная» вечеринка перед последним походом злосчастной субмарины...

Человеку не дано знать, но некоторые предчувствуют её. Предчувствовал и капитан 1 ранга Ванин.

«Он всегда говорил,— рассказывала Валентина Ванина, — «я погибну в море», «я останусь в море»... Я сердилась на него, но он оказался прав... При всём при том Женя был очень жизнерадостным, весёлым человеком.

В тот последний, роковой рейс они все уходили спокойными, уверенными в себе и в своём «непотопляемом» корабле. Ведь это была единственная в мире подводная лодка, которая могла погружаться на глубину в один километр! Я тоже не особенно переживала, уехала в Киев, в Дарницу, к свекрови...

В день, когда всё это случилось,— 7 апреля 1989 года — я ехала с дочерью в трамвае. Я даже место это знаю — через мост Патона над Днепром переезжали.

Вдруг щёки вспыхнули, лицо загорелось. Как будто кто вспоминает... И завела я с дочерью разговор ни к селу, ни к городу, какие странные смерти бывают на свете. Оля мне: «Мам, ты что?!» А я остановиться не могу. И только потом, дома, узнала новость — наши в Норвежском море горели...»

Пожар на сверхглубоководной атомной субмарине «К-278» («Комсомолец») начался на глубине 457 метров в 11 часов утра. После ожесточённой безуспешной борьбы за живучесть корабля капитан 1 ранга Ванин приказал всем покинуть отсеки и собраться в ограждении боевой рубки. Лодка всплыла, но положение её с каждой минутой становилось всё более опасным: кормовая оконечность на глазах уходила в воду, а нос вздымался всё выше и выше. Командир спустился внутрь, чтобы поторопить оставшихся в отсеках.

Войти в подводную лодку или выйти из неё можно было только через спасательную всплывающую камеру. Это довольно обширная стальная капсула, выдерживающая давление предельной глубины, была рассчитана на спасение всего экипажа. Если бы лодка затонула и легла на грунт, то все 69 человек сумели бы разместиться в камере, усевшись по кругу в два яруса, тесно прижавшись друг к другу. После этого механики отдали бы крепление, и камера, словно огромный воздушный шар, взмыла бы сквозь морскую толщу на поверхность. Но всё произошло иначе...

Ванин проскользнул по многометровому трапу в центральный пост. В покинутых отсеках оставалось ещё пятеро: капитан 3 ранга Испенков, запускавший дизель-генератор, капитан 3 ранга Юдин, мичманы Слюсаренко, Черников и Краснобаев.

Все, кроме Испенкова (он в грохоте дизель-генератора не услышал команды выйти наверх), поднимались по трапу через всплывающую камеру. И тут подводная лодка начала тонуть. Сначала она встала вертикально, превратившись на несколько секунд в Пизанскую башню. Все, кто оказался на трапе, посыпались вниз — в спасательную камеру. В следующие секунды лодка пошла вниз, под воду — с открытым верхним рубочным люком. Тут бы им всем был конец, если бы замешкавшийся мичман Копейка (вот уж взаправду «судьба индейка, а жизнь — копейка») не успел толкнуть крышку верхнего входного люка. Надо было ещё крутануть маховик запора, чтобы задраить люк наверняка, но лодка камнем пошла вниз. Не камнем — сухим листом уходил «Комсомолец» в бездну. Рули глубины под напором набегающего потока выводили вверх то нос, то корму. На этих дьявольских качелях неслись в полуторакилометровую глубину шесть живых пока ещё душ...

Мичман Слюсаренко влез в камеру последним. Точнее, его туда втащили. Сквозь дымку гари он с трудом различал лица Ванина и Краснобаева — оба сидели на верхнем ярусе. Внизу капитан 3 ранга Юдин и мичман Черников тянули изо всех сил линь, подвязанный к крышке люка, пытаясь захлопнуть её, тяжеленную — в четверть тонны, как можно плотнее. Сквозь всё ещё незакрытую щель внутрь с силой шёл воздух, выгоняемый водой из отсеков. С каждой сотней метров давление росло, всё вокруг заволокло холодным паром, а голоса у людей стали писклявыми. Всё-таки крышку подтянули и люк задраили.

Безлюдная, лишь с трупами на борту, с затопленными отсеками атомная подводная лодка завершала своё последнее погружение. «Товарищ командир, сколько здесь до грунта?» — крикнул вверх Слюсаренко. «Тысяча пятьсот метров», — отозвался Ванин.

Мичман Черников читал вслух инструкцию по отделению камеры от корпуса: «Отдать... Открыть... Отсоединить...». Но стопор не поддавался. Юдин и Слюсаренко в дугу согнули ключ...

Гибнущая лодка цепко держала последнее прибежище жизни на своём борту. Глубина стремительно нарастала, а вместе с ней и чудовищное давление. Вдруг корпус лодки содрогнулся — вода ворвалась в последний отсек. Падение в тартарары ускорилось ещё больше.

«Ну вот и всё,— промолвил Ванин. — Сейчас нас раздавит». Все невольно сжались, будто это могло чем-то помочь. Камеру затрясло, задёргало. «Всем включиться в дыхательные аппараты!» — крикнул Юдин. На такой глубине они бы никого не спасли, но Слюсаренко и Черников скорее по рефлексу, чем по здравому разумению, навесили на себя нагрудники с баллончиками, продели головы в «хомуты» дыхательных мешков, натянули маски и открыли вентили кислородно-гелиевой смеси. А в следующую секунду Юдин, замешкавшийся с аппаратом, сник и осел. Мичманы тут же подняли его и уложили на нижний ярус. «Помогите ему!» — приказал Ванин.

Слюсаренко стал натягивать на Юдина маску дыхательного аппарата, но сделать это без помощи самого пострадавшего было непросто. Вдвоём с Черниковым они промучились несколько минут, пока не поняли, что пытаются натянуть её на труп. Оглянулись на командира — Ванин сидит, ссутулившись на верхнем ярусе, и хрипит. Рядом с ним навсегда прикорнул техник-вычислитель мичман Краснобаев...

«Если бы Юдин не крикнул «Включаться в аппараты!», я бы ничего не сделал, рукой бы не пошевелил. Одурел бы от дыма и погиб, — рассказывал потом Слюсаренко. — Но он крикнул, и я, как робот, начал действовать. Но кое-что напутал...»

Позже медики придут к выводу, что Юдин, Ванин и Краснобаев погибли от отравления окисью углерода. Камера была задымлена, а угарный газ под давлением умерщвляет в секунды...

И всё же камера вдруг оторвалась от субмарины и полетела вверх, пронзая чудовищную водную толщу! «Что было дальше, помню с трудом, — продолжал свой рассказ Слюсаренко. — Когда выбросило на поверхность, давлением внутри камеры вырвало верхний люк. Ведь он был только на защёлке... Я увидел, как мелькнули ноги Черникова — поток воздуха вышвырнул его из камеры. Следом выбросило меня, но по пояс. Сорвало об обрез люка баллоны, воздушный мешок, шланги... А Черников погиб — о закраину люка ему снесло полчерепа...»

Слюсаренко спасло то, что он неправильно надел свой аппарат, поэтому держал свой дыхательный мешок в руках. С ним, послужившим ему спасательным кругом, его и подняли из воды рыбаки. Слюсаренко стал единственным в мире человеком, которому удалось спастись с лодки, лежащей на километровой глубине... Камера же продержалась на плаву секунд пять — семь. Распахнутый люк захлестнуло волнами, и титановое яйцо навсегда ушло в глубины Норвежского моря...

Вдова Ванина — Валентина Васильевна — вместе с дочерью и сыном уехала из флотского гарнизона в Санкт-Петербург. Ей дали квартиру на Васильевском острове. Из окон видно только море: белое во льдах и снегах — зимой, синевато-серое — летом.

После всего пережитого и она, и дочь обратились душой к Богу. Недалеко от дома на Смоленском кладбище — часовня Ксении Блаженной, прославившейся в народе верностью памяти погибшего мужа, русского офицера. И судьбой, и обликом, и душевной статью вдова командира «Комсомольца» весьма близка к этой святой женщине. Хотя сама она, конечно, так не считает. Очень тревожится за сына Олега. Он служит матросом в Североморске и нынешним летом должен вернуться домой...

На серванте — портрет мужа с чёрной ленточкой на уголке. Поодаль на стеклянной полочке — хрустальный колокольчик — подарок Евгения, Жени. Думал ли Ванин, по кому он будет звонить?

Вдруг узнала Валентина Васильевна, что камеру с телом мужа подняло исследовательское судно «Академик Келдыш». Бросилась в порт — увы, как оказалось, трос оборвался и стальная капсула снова ушла на дно морское.

«Как вы думаете,— с затаённым ужасом спрашивает вдова, — он ещё там?» Я стараюсь уверить её, что Ванин покоится в своём подводном саркофаге в целости и сохранности. Крабы до него не добрались — на такой глубине они не водятся.

Не могу оторваться от снимка из семейного альбома: счастливые супруги танцуют... А у жены — взгляд вещуньи. Она уже всё знает, она уже видит то, что изобразит потом на картине севастопольский моряк-художник Андрей Лубянов. И ни одна Государственная комиссия не объяснит ей, что случилось с кораблём...

Капитан 1 ранга Евгений Алексеевич Ванин командовал единственной в мире подводной лодкой, которая могла вести боевые действия на глубине один километр. Этот уникальный корабль был нашей национальной гордостью. Почти такой же, как гагаринский «Восток»...

Вдова командира титановой суперсубмарины, «корабля XXI века», подрабатывает ныне к своей пенсии уборщицей в одной из питерских гостиниц...

Дата добавления: 2015-08-03