В ледяном плену

Признаться, мы не сразу решились опубликовать эту жуткую версию об истории с пропавшим на Памире в 1942 году самолётом Р-5. Поводом, чтобы её вспомнить, стала десятилетней давности операция по эвакуации с высокогорья остатков машины. Тогда, в эпоху жёсткой цензуры, события после гибели биплана выглядели в средствах массовой информации как оптимистическая трагедия. Насколько это соответствовало происшедшему в горах — пусть судит сам читатель.

Рассказывает А. Ларёнок:

— Несколько лет назад я участвовал в экспедиции по поиску остатков самолётов Р-5, потерпевших в своё время аварии на Памире. С помощью известных вертолётчиков Вениамина Кожина, Олега Гаврилова, Александра Идрисова и Игоря Иванова мы побывали в самых труднодоступных местах «Крыши мира», обнаружили остатки двух машин, восстановили легендарное воздушное судно, которое теперь в музее ВВС России. В ходе поисков мы интересовались, естественно, судьбой пилотов и пассажиров Р-5, потерпевших аварии. Нас особенно потрясла история молодой женщины, оставленной с двумя малолетними детьми в ледяном чреве Памира. Из сбивчивых рассказов старожилов мы узнали, что эта женщина, находясь продолжительное время в условиях арктического холода, разряжённой атмосферы, выжила, питаясь... своими умершими детьми. Узнали мы и о том, что ушедших мужчин судили. Об этой трагедии в печати в ту пору ничего не сообщалось.

И вот недавно в архивах правоохранительных органов удалось найти дневниковые записки пострадавшей (назовём её Галиной Бурнаевой). Они позволили воссоздать жуткую, немыслимую трагедию...

16 февраля 1942 года самолёт, пилотируемый Василием Княжниченко, вылетел из Душанбе и взял курс на столицу Горно-Бадахшанской автономной области Хорог. Эта авиатрасса по сей день является труднейшей в мире. В районе Язгулемского ущелья, обходя облачный фронт, самолёт на высоте более 4500 метров над уровнем моря зацепился за скалу и упал. Пилот и находившиеся на борту пассажиры — начальник памирского погранотряда майор Андрей Масловский, работники НКВД Таджикской ССР Михаил Вихров и Александр Жуковский, Галина Бурнаева с двумя детьми — грудным Валерием и 9-летним Сашей — не пострадали. Мужчины тут же отправились на поиски выхода к пограничной реке Пяндж. Через час вернулись — кругом отвесные скалы, закованные в лёд горы.

В тот же день Масловский начал вести дневник. Из него мы узнаём, что к моменту аварии на борту самолёта было 600 граммов сливочного масла, 1 килограмм колбасы, 1200 граммов сыра, одна баночка крабов и 3 бутылки водки. Прижавшись друг к другу, люди провели мучительно долгую ночь в крохотной кабине, рассчитанной на четверых пассажиров, где нельзя было ни встать, ни вытянуть ноги. На следующий день мужчины снова отправляются на поиски выхода. Потом несколько дней сидят в кабине: бушует пурга.

23 февраля умер Валерий.

26 февраля мужчины решили: или погибнуть, или найти жильё. «Если выйдем на людей, немедленно пришлём помощь», — пообещал Княжниченко. В тот день Галина сделала первую запись в дневнике: «Проводив мужчин, мы с Сашей стали утеплять кабину. Остались три спички. Натопили воды и стали готовиться к очередной мучительной ночи».

28 февраля после мучительных колебаний Галина решается «отрезать по кусочку от Валерия»... Где-то неподалёку пролетали самолёты то в сторону Хорога, то обратно. Но ни один не кружил над местом аварии даже тогда, когда была ясная погода. 8 марта Галина записывает: «Может, в честь праздника вспомнят о нас? Так хочется верить, что нас всё-таки спасут».

Спустя месяц после аварии Галина пишет прощальное письмо мужу Ивану: «Прощай, мой друг! Если ты встретишь их (мужчин), скажи, что они сволочи. Я им говорила, что они забудут нас. Вот и забыли... Нам так хотелось есть с Сашей, и мы стали кушать Валерия. Может быть, протянем до конца месяца. А жить так хочется!»

Когда съели Валерия, Галина пыталась кормить Сашу своей кровью. 23 марта мальчик скончался. Бурнаева хотела покончить с собой, но не смогла. По ночам стали приходить волки. Они грызли обшивку самолёта, выли. 28 марта Галина стала отрезать по кусочку от Саши... Когда стояла ясная погода, она забиралась на плоскость самолёта и, услышав шум пролетавших самолётов, махала красной тряпкой. 8 мая едва ли не обезумевшая Галина сделала последнюю запись: «Если до 15-го никто не придёт, начну отрезать пальцы ног...»

На этом дневник заканчивается. А что же было потом? Стали расспрашивать стариков. Посоветовали обратиться к Николаю Константиновичу Тихомирову. Во время войны он был старшим инженером местного лётного отряда. Вот что он рассказал:

— Как же, помню эту страшную историю. Пропавший самолёт искали и пограничники, и альпинисты, но безуспешно. Жаль, что вертолётов тогда не было. Масловского, Вихрова, Княжниченко подобрали жители кишлака Матраун. Жуковского с ними не было: сорвался в пропасть. Поиск самолёта к этому времени прекратили. В Хороге Масловскому и Вихрову ампутировали обмороженные ноги. Княжниченко был в унтах, поэтому ноги у него остались целы. Я с ним разговаривал. Он рассказал, как они шли. Почему не возобновили поиски? Потому что все были уверены: в живых никого нет.

И вдруг в начале мая приходит из Москвы приказ: найти самолёт (не Бурнаеву. — Ред.), снять двигатель, в крайнем случае — поршни. Для фронта. Я возглавил экспедицию. С нами был и муж Бурнаевой, начальник одного из аэропортов Памира. К тому времени он успел жениться. В кишлаке Матраун набрали 14 добровольцев. В тот же день под снежным холмиком нашли тело погибшего Жуковского. Заночевали рядом. Чуть свет, было это 12 мая, то есть на 85-й день после аварии самолёта, пошли вверх по узкому ущелью. Там ещё лежал ноздреватый снег. Под ним просматривались следы людей. Поднялись на крутой перевал и остолбенели: метрах в 20, внизу лежал изуродованный самолёт, а на его плоскости сидела... Галина Бурнаева! «А где Саша?» — простонал Бурнаев. Галина показала на лежавший рядом череп...

Она долго была в больнице. Потом вышла замуж. Были у неё дети. Несколько лет назад Бурнаева умерла...

Прокомментировать этот случай мы попросили заслуженного врача Российской Федерации директора московского областного Центра социальной судебной психологии Геннадия Дорофеенко:

— Такими случаями, увы, изобилует история. Из близких нам дат — время второй мировой войны. Да и «лагерная» практика вынуждает, случается, людей как-то решать проблему выживания. Известно, что при побеге из «зоны» заключённые нередко берут с собой «корову» — человека, предназначенного «в пищу». Писал об этом и Солженицын. Читатель обычно воспринимает такие откровения с ужасом, но в подобных экстремальных ситуациях психология людоедства не относится к разряду патологии. Люди с высоко развитыми моральными качествами обычно с трудом делают выбор между «противоестественным» каннибализмом и жаждой выжить. Однако чувство голода, как правило, пересиливает.

Дата добавления: 2015-08-03