Историческая наука в концепциях русской истории. 2 страница

В эпоху Екатерины П не было создано правильного соотношения материальных и нравственных народных средств. Материальная сторона увеличилась, а нравственная ослабела. Это выразилось в усилении розни племенных (поляки, немцы) и социальных (между дворянами и крестьянами) интересов. Екатерина П, несмотря на стремление действовать в национальном и благодушно-либеральном духе, учитывая интересы всех сословий, на практике с особым вниманием относилась только к дворянам и в конечном итоге сословия соединить так и не смогла. Суть ее политики Ключевский выразил как попустительное распространение идей века и законодательное закрепление фактов места.

Главным фактом конца ХУШ – начала Х1Х в. Ключевский считал появление под старыми основами и отношениями новых стремлений, которые подготовили переход государственного порядка на новые основания, завершение старого дела собирания территории и национальное объединение русских земель, и начало сближения между различными классами общества, уравнение их перед законом. Главным основанием правительства стали в оценке Ключевского чиновничество и дворянство, из которых преимущественно правительство призывало делопроизводителей в «свои намеренно разлагающиеся учреждения».

По мнению Ключевского с воцарением Николая П начался новый период русской истории, но он не может быть предметом изучения для современников в силу отсутствия последствий, то есть в силу невозможности сформировать представление о его главных фактах.

Одним из сквозных сюжетов курса русской истории Ключевский рассматривает проблему з ападного влияния на историко-культурный процесс в России. Под «влиянием» он имел в виду осознание обществом превосходства культуры влияющей и необходимости у нее учиться, нравственно ей подчиняться, заимствуя у нее не одни только житейские удобства, но и самые основы житейского порядка, взгляды, понятия, обычаи.

Обращение к проблеме западного влияния было актуальным для Ключевского, во-первых, в силу его общественно-политических убеждений. Во-вторых, значение вопроса о соотношении развития России и Запада ученый видел в том, что он будил нашу мысль, поддерживал охоту к историческому размышлению, оттачивал наше сознание: это «гимнастика для нашего ума».

С точки зрения Ключевского, история западного влияния в России начинается с ХУП в. Именно тогда в русском обществе сформировалось сознание несостоятельности существующего порядка, самих его оснований, мысль об истощении запаса творческих сил, что привело к поиску уроков жизни у чужих людей, людей Запада. Недоверие к своим силам «широко раскрыло двери иноземному влиянию». Западное влияние вышло из «чувства национального бессилия», скудности собственных материальных и духовных средств.

Религиозное влияние Западной Европы на Россию в ХУПв. Ключевский оценивал негативно, хотя замечал, что оно не успело захватить все общество. Это случилось в ХУШ в., когда вопрос религиозный перешел на нравственную почву. Втянувшись «в международную сутолку Европы» при Петре, Россия превратилась в деятельную ученицу европейского движения. Петр начал «широкою рукою забирать практические плоды европейской цивилизации, мы призвали себе западную культуру, насколько в ней нуждались», после Петра, «стали отдаваться ее влиянию, настолько, насколько она нам нравилась, заимствуя все, что попало. Западнические идеи, писал Ключевский, «достались нам по хронологической случайности: когда они вырабатывались, мы подвернулись со стороны со своей любознательностью»1.

Постепенно влияние Запада захватило человека и как личность, и как гражданина. Средства европейской культуры попали, считал Ключевский, в руки немногих тонких слоев общества и были обращены не на пользу стране, а на их охрану, превратились в орудие эксплуатации. Дворянство, подчинившись западному влиянию, извращало русскую культуру и народ. Но лучшие силы его способствовали выработке своего национального самосознания.

Политические и нравственные идеи заимствовались из французской просветительской литературы, что вызвало постановку вопроса о западном влиянии и о самобытном национальном развитии.

В Х1Х в. отношение к западному влиянию был перенесено с нравственной почвы на социологическую. В центре внимания оказался вопрос об общих условиях и закономерностях исторического движения. В начале Х1Х в. задача состояла в том, чтобы изменить пассивное усвоение плодов чужого ума. Необходимо стало приложить европейские идеи к русской действительности, приспособить их к идеям русской нравственности, отношениям и понятиям, на которых и должен создаваться порядок русских, т.е. привести в согласие идеи и действительность. Для этого потребовалось искать идеи в русском прошлом, а для этого обратиться к изучению русской действительности, к ее истокам, прошлому народа. Промежуточные результаты поисков выразились, в частности, в складывании таких умственных течений как западники и славянофилы.

По мнению самого Ключевского проблема состоит не в самом влиянии, а в направлении, какое оно получило, не в том, что оно нам приносит, а в том, что и как мы из него воспринимаем, что воссоздается самим обществом. Когда влияние вызывается самим обществом, оно воспринимается незаметно, органически.

В целом, создав стройную концепцию исторического развития России, Ключевский сумел органически вписать в общий курс отдельные проблемы. Следуя за внешней схемой государственной школы, он предложил иное толкование развития государственных отношений, последовательно прослеживал преемственность в историческом развитии, выстроил рельефную и логичную структуру повествования. Он по-новому определил роль и место некоторых исторических явлений (уделы, монголы, Петр). Ключевский значительно раздвинул рамки исследования, он старался следить за развитием экономики и торговли, социальных и политических отношений, культуры и т.п.1

М.В.Нечкина, одна из крупнейших исследовательниц научного творчества Ключевского писала: «Он дал русской науке одну из самых ярких концепций исторического прошлого страны – противоречивую, недосказанную, но полную проблем…Он заставил тысячи голов думать над множеством вопросов, на многие из которых он сам не мог ответить. Он обогатил этими вопросами и тех. Кто был согласен и тех, кто спорил с ним. Мало этого, он нарисовал на основе своей проблематики такие живые, художественные картины и образы людей минувших веков, которые запоминались на всю жизнь».1

«Ключевский наложил отпечаток на всю новейшую историографию, - писал Н.М.Покровский. - Имея ключ к шифру Ключевского, вы имеете ключ ко всей русской историографии и к Платонову, и к Милюкову, и ваше дело воспользоваться им применительно к зашифрованному тексту. Так что для большей части исторической литературы Ключевский дает великолепную исходную точку зрения»2

«Курс» Ключевского замечательный памятник нашего национального самосознания, в котором можно видеть итог мыслительной работы русского народа над своим прошлым, подведенным одним из талантливейших его сынов»1. Эту оценку, данную Богословским, можно отнести и ко всему творчеству Ключевского.

Милюков Павел Николаевич (1859-1943). Его научная и преподавательская деятельность началась в Московском университете на кафедре русской истории. Он недолго работал в нем в качестве приват-доцента В 1895 г. за связь с либеральным крылом студенческого движения «ввиду крайней политической неблагонадежностью» ему запрещена была всякая педагогическая деятельность, и он был уволен из Московского университета. Милюков являлся одним из организаторов конституционно-демократической партии и авторов ее программы. После Февральской революции вошел в состав Временного правительства в качестве министра иностранных дел. Октябрьскую революцию воспринял враждебно и в 1920 г. эмигрировал из России.

Милюков сочетал в себе историка и политика. «Общественный интерес, - писал он в своих воспоминаниях, - это было то, что одушевляло и оживляло наш интерес к самой науке, которую мы никогда не отделяли от жизни…Нечего и говорить, что интерес этого рода не сужал и не исключал наши научные стремления и научное понимание, а наоборот, сообщал им новые широты и импульсы»1.

Милюков видел два подхода к историческому исследованию – научный и практический. Один, по его мнению, открывает законы исторической науки, а другой устанавливает правила политического искусства. Практические задачи времени при этом, отмечал ученый, оказывают воздействие на интерпретацию материала и прошедшее становится обоснованием решения конкретных политических задач.

Научная деятельность Милюкова началась в 90-е годы: «Состояние хозяйства России в первой четверти ХУШ столетия и реформы Петра Великого», «Главные течения русской исторической мысли», «Очерки по истории русской культуры». В 1900 года он писал в основном публицистические статьи. В эмиграции подготовил трехтомную монографию «Историю второй русской революции», «Россия на переломе» и другие.

Позиция Милюкова в понимании прошлого наиболее полно представлена в «Очерках по истории русской культуры», первое издание вышло в 1895 г. и затем она неоднократно переиздавалось в начале ХХ в.

Методология и методы исследования. По своим мировоззренческим позициям Милюков являлся позитивистом. «Я взял у Конта его научное направление», писал Милюков, «защищал позитивизм от метафизики». С этих же позиций он отвергал философию, полагая, что под этим словом «кроются пережитки метафизической эпохи». В отличии от позитивистов Милюков считал, что задача историка состоит не только в описании как происходил процесс, но и почему он так происходил. Также он признавал зависимость исследования и выводов от мировоззренческой позиции ученого – «взгляды на историю обусловлены теориями и системами». Наглядно он это показал в работе «Главные течения русской исторической мысли».

История наука конкретная. Она изучает, писал он, «индивидуальную физиономию» явлений, своеобразные качества национального организма в рамках общих законов развития и выводит законы генезиса данного организма. Изучение национальных организмов по Милюкову, есть изучение жизни народных масс. Это основной предмет исследования историка, который определяет «новое направление» в современной ему исторической науке.

На первом плане изучения культурной истории, под которой он понимал экономическое, социальное, политическое развитие общества, умственную, нравственную, религиозную и эстетическую его составляющую. Явления истории сложны и бесконечно разнообразны. Каждый из элементов культурной истории имеет свою сферу деятельности, и они равноценны. Поэтому изучение «национального организма» подразумевает не изучение его в целом, а исследование «каждой отдельной области жизни, в их последовательном развитии, сохраняющем и объясняющем их внутренние связи». Отсюда и цель «Очерков», как сформулировал ее Милюков, «сообщение читателям тех основных процессов и явлений, которые характеризуют русскую общественную эволюцию».

Попытку сведения разных сторон исторической эволюции к какой-нибудь одной, он считал, «совершенно безнадежной». С этих позиций он выступал против монизма и материального, и духовного. Особенно нетерпим Милюков был к материализму. В действительности же он сводил все, включая и экономику, к явлениям психологическим, утверждая, что «явления человеческой экономики происходят в той же психологической среде, что и все другие явления общественности».

Главной потребностью, направляющей деятельность людей является, определял ученый, стремление поддержать собственное существование и продлить существование рода. Фактором, который побуждал людей увеличивать производство необходимых им средств существования, был рост народонаселения.

Все народы проходят одинаковые ступени общественного развития, но по-разному и в разное время в зависимости от сочетания исторических условий. Такое сочетание национального развития будет бесконечно разнообразно. Оно обусловлено «внутренней тенденцией», особенностью исторической среды и отдельной личностью.

Внутренняя тенденция являет собой некую общую закономерность жизни народов. Она для всех одинакова. Однако в чистом виде, она нигде не проявляется. «Под влиянием географических, климатических, почвенных и других условий основное направление исторической жизни может разнообразиться до бесконечности, до полной невозможности распознать среди всевозможных вариаций одну и туже основную подкладку».1 Но даже, если никогда не суждено было открыть ни одного исторического закона, «мы, по необходимости должны были бы все-таки признать их существование» делал вывод Милюков.

Кроме влияния на ход общественного развития основной тенденции (общее) и окружающей среды (специфическое) Милюков признавал и влияние индивидуальных особенностей действующих лиц. Последний фактор вносил, с одной стороны, случайность в развитие, которую он рассматривался так же как закономерность. А с другой стороны, под воздействием личности в стихийный процесс общественного развития вносился элемент сознательности. «Только личность, официальные или моральные руководители массы, совершали общественно-целесообразные поступки», которые могут привести к замене стихийного исторического процесса сознательным, к замене «общественно-целесообразных поступков отдельных личностей - общественно-целесообразным поведением масс». (С.18) Подготовку масс он возлагал на интеллигенцию и ей отводил решающая роль в формировании национального самосознания

Неповторимость исторических процессов у разных народов, определяется, констатировал он, природно-географическими условиями, передвижением народа (колонизацией), численностью населения, влиянием соседей, действиям отдельных лиц. Поэтому, приходил Милюков к выводу, Россия прошла известные моменты по-своему. Особенность ее состояла в медленности и элементарности развития всех сторон жизни. Громадность территории, малочисленность населения, необходимость отражения постоянной внешней опасности при отсутствии внутренних предпосылок к образованию предопределило своеобразие образования государства и обусловило определяющую его роль в историческом развитии России.

История России. В соответствии с обозначенными позициями Милюков рассматривал историю России как сумму отдельных элементов, каждый из которых представлен им был в отдельном очерке: население, экономика, политика, социальный строй, религия. Они были даны в динамике, соотношении различных элементов, определенных условиями исторического развития, в сравнении с подобными структурами стран Западной Европы.

Природно-географические условия, огромность территории и малочисленность населения, его распыленность в колонизационном процессе, необходимость отражения постоянной внешней опасности определили, по мнению Милюкова, своеобразие русского исторического процесса. Россия пережила те же моменты в своей истории, что и Западная Европа, но по-своему. Особенность ее состояла в замедленности и элементарности развития всех сторон общественной жизни.

Государство на Руси, в отличие от западноевропейских обществ, при недостатке внутренних условий для его организации, складывалось сверху под влиянием внешней опасности. Это определило, как считали и его предшественники, гипертрофированную роль государства во всех областях жизни. В следствии долгого преобладания экстенсивного характера экономики, слабо развивались города, промышленность не успела сложиться под влиянием потребностей и была создана правительственными мерами. Она не успела развиться органически под влиянием внутренних потребностей, но задачи, стоящие перед государством, заставляли последнее сохранять покровительство государства. Капиталистические формы промышленности в России держались искусственными средствами, так здесь не было ни капиталистов. Ни рабочих в европейском смысле этих понятий. Русская фабрика постепенно начинает отвечать потребностям времени. Таким образом, особенность российского капиталистического хозяйства Милюков видел в его позднем происхождении и запоздалом развитии, но это не нарушало, однако, общих закономерностей развития капиталистического хозяйства. «Русский капитализм 90-х гг. Х1Х в. еще очень далек от западноевропейского, - писал милюков, - так как все еще переживает переходное время»1 т»Она и до его времени находится под влиянием правительства и пользуется его поддержкой, поэтому, приходил он к выводу, русскому капитализму далеко до западноевропейского.

Социальные группы, утверждал он в традициях государственной школы, строились так же сверху государством. Под внешним влиянием Московское государство в концу ХУ века стало «военным станом». В связи с этим резко возросли военные и финансовые потребности правительства. Милюков связывал с этим систему внутреннего управления и социальную структуру общества. Нужды внешней обороны, по Милюкову, обусловили необходимость прикрепления всех сословий к тягл – служилых людей, посадское население и крестьянство. В результате развитие сословного строя было затруднено, сословия не имели собственных корпоративных организаций и идеологии. Начавшийся процесс раскрепощения сословий (вторая половина ХУШ в.), не дало возможность развить и укрепить сословия, сложить собственную организацию и собственную идеологию. В результате дворянство превратилось к середине Х1Х в «дарового нахлебника государства» и нуждалось в его опеке. Городское сословие, не являясь результатом развития промышленности и торговли, начало складываться только после отмены крепостного права и потому было слабым, понадобился «один росчерк пера, чтобы уничтожить» крепостное право. Будущее, считал Милюков, за сословиями обладающими капиталом и знаниями. Однако в современную ему эпоху, говорил в своих лекциях, русский народ более развит и сознателен, больше люде понимаю в чем корень зла и как поправить дело. Целью общества становится, вместо благосостояния данной группы – благосостояние для наибольшего количества людей. Оно оставило узкие сословные рамки общественной борьбы и на сцену явились современные партии.

Идеология и культура так же связывалась у него с государством. История русского самосознания обуславливалась не общественными отношениями. Как на Западе, а государственной политикой и заимствованием западноевропейской общественной мысли. Этим он объяснял постоянную борьбу в общественном сознании России «националистических» и «критических» элементов, то есть сторонников своеобразия русской истории и ее общности с историей стран западной Европы.

Гипертрофированная роль государства в России обусловливала неизбежность всех перемен сверху.

Исторический процесс в России шел медленно, задерживал экономическую эволюцию, но дальнейших ход ее в России, утверждал Милюков, пойдет одинаковым порядком со странами Европы, хотя полного отождествления не будет. Задача правительства на современном ему этапе заключается, писал он, не в поддержке «традиций старины», ибо постоянный процесс эволюции сделал невозможным сохранение традиций в течении разных поколений: «… Если наше прошлое и связано с настоящим, то только как баласт, тянущий нас к низу». Задача состоит в создании оригинальной русской культурной традиции во всех областях жизни общества, соответствующей современным общественным началам.

Лаппо-Данилевский Александр Сергеевич (1863-1919). Выпускник историко-филологический факультета Санкт-Петербургского университета. После успешной защиты магистерской диссертации (1890 г.) он приступил к педагогической деятельности. В 1899 г. Лаппо-Данилевский был избран адъюнктом Академии наук, а в 1905 – ее действительным членом. По своим политическим убеждениям он был сторонником кадетской партии.

В 1920 г. вышел сборник «Памяти академика Лаппо-Данилевского» и в 1922 г. монография его ученика А.Е.Преснякова «Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский». Его ученики и коллеги представили все аспекты научного творчества ученого, его педагогической и общественной деятельности. Они подчеркивали его особый вклад в разработку теоретических вопросов исторического познания. Советская историография игнорировала заслуги Лаппо-Данилевского в разработке теоретических проблем. Его неокантианская позиция в подходе к изучению истории считалась ограниченной, свидетельствующей о кризисе либерально-буржуазной историографии в конце Х1Х – начале ХХ в. С 80-х годов ХХ в. в связи с общим повышением интереса к теоретическим и методологическим проблемам увеличился и интерес к творчеству Лаппо-Данилевского. В 90-е гг. историческая наука признала его заслуги в области разработки методологических проблем и методов исторического познания, и многие из его положений стали входить в практику исследовательской работы ученых.

Лаппо-Данилевский обладал обширными знаниями не только в исторической науке. Он изучал юридические, экономические науки, а также физику, математику. Служение науке Лаппо-Данилевский понимал как «важнейшую ценность и долг».

Предметом его исследования была экономическая история, государственное строительство, правовые отношения, история исторической науки, история культуры. Он внес значительный вклад в развитие археографии, был организатором и непосредственным участником подготовки к изданию архивных документов. Лаппо-Данилевский читал в университете курсы по дипломатике, историографии, истории России, методологии исторического познания. А.Е.Пресняков, слушавший лекции Лаппо-Данилевского, отмечал: «В его преподавании (и в научной работе – Авт.) не русская история сама по себе, а теория и методология исторической науки на русском материале заняла господствующее положение»1. Е.В.Тарле, А.Е.Пресняков, С.Н.Валк, Б.Д.Греков, Б.А.Романов считали его своим учителем.

Теоретические и методологические основания. Первые работы Лаппо-Данилевского в том числе и магистерская диссертация, вышедшая отдельной книгой «Организация прямого обложения в Московском государстве со времени Смуты до эпохи преобразований» (1890 г.) относятся ко времени увлечения им позитивистской методологией. Но в начале ХХ в. в статье «Основные принципы социологической доктрины О.Конта», опубликованной в сборнике «Принципы идеализма» (1902 г.) Лаппо-Данилевский выступил с критикой позитивизма. Он не мог принять догматизм многих его построений, смешение эмпирического и теоретического уровней познания, абсолютизацию методов естественных наук и вульгарный эмпиризм, невнимание к личности, отрицание субъективности самих исторических исследований. Лаппо-Данилевский начал разработку основ исторической науки в духе неокантианской философии истории, ее Баденской школы Винденбрадена и Риккерта. По признанию самого Лаппо-Данилевского на него также большое влияние оказали Михайловский и историки юридического направления Чичерин и Градовский.

Свое внимание он сосредоточил на проблемах методологии и методов исторического исследования, ставших отныне одним из главных интересов его научной деятельности. Свое осмысление неокантианской философии Лаппо-Данилевский представил в работе «Методология истории» (1910 – 1913гг.). В первой части он изложил теорию и методику исторического познания. Вторая часть посвящена проблемам источниковедения, методов и техники исследования. Это первое в отечественной историографии фундаментальное исследование проблем познания с неокантианских позиций. Лаппо-Данилевский так определил цель своего труда: «Содействовать всякому интересующемуся историей сознательно относиться к основным задачам и методам исторического мышления»1.

Специфику исторического процесса Лаппо-Данилевский видел в присутствии в общественной жизни сознательного элемента – целенаправленной, творческой деятельности людей. Общественная жизнь по сути своей есть воздействие человека на среду. Поэтому она разнообразна, неповторима и индивидуальна. В основе ее лежат духовные мотивы и устремления, которые регулируются психологией людей и, следовательно, по мнению Лаппо-Данилевского, определяются законами психологии. Но, если даже, писал он, психологические законы были вполне установлены, все же, непосредственное перенесение их в область истории не могло бы еще дать исторических законов, ибо психологические факторы могут объяснить лишь причины отдельных мотивов и действий.

Историческая наука изучает индивидуальный факт, то есть результат конкретного действия индивидуальности. Именно это, по мысли Лаппо-Данилевского, позволяет вникнуть в суть факта, погрузиться в ткань материала истории. Говоря об индивидуальном факте, он имел в виду не только конкретные действия отдельных личностей, но и событие, и социальную группу, и народ, поскольку они несут в себе индивидуальность – воздействие личности. Отсюда определение им подходов к изучению исторического материала. В основе его лежит идеографическое знание (знание об индивидуальном). Идеографический метод, позволяет охватить все многообразие и своеобразие исторических явлений, не упуская из виду наблюдений конкретных индивидуальных фактов.

Лаппо-Данилевский не исключал и номотетический подход к изучению прошлого. Историческое изучение действительности получает научный характер лишь в том случае, если оно пользуется номотетическим знанием и умеет приноровить его к установлению исторического знания индивидуального. Оба подхода можно совмещать, но не смешивать. Они ставят разного рода познавательные цели.

Другим важным моментом было признание Лаппо-Данилевским невозможности изучения индивидуального вне отношения к определенной культурной ценности. Под ценностью он понимал то значение, которое приписывает данному явлению ученый. Таким образом, Лаппо-Данилевский ввел в русскую историческую науку аксеологический аспект, т.е. отношение к объекту, основанное на личном отношении к нему историка. Он развил мысль о субъективном, индивидуальном характере самого процесса исторического познания, выдвинул на первый план вопрос о познающем субъекте – историке. Однако Лаппо-Данилевский предупреждал о необходимости отличать отношение к ценности от субъективной оценки фактов историком. Сознание историка, его ценностные ориентиры определялись господствующими, определенными культурными ценностями, абсолютной ученостью, т.е. запредельным смыслом.

История непосредственная не дана историку, и судить о ней можно только по результату воздействия человеческого сознания, психики на среду. Результат этого воздействия и представляет исторический факт, который доступен историку. Но цели человека, его действия не всегда совпадали с результатом, с которым сталкивается историк. Следовательно, воспроизвести этот факт в своем сознании историк может только опираясь на существующую общечеловеческую психику (чужую одушевленность), раз и навсегда данную. Историк в своих заключениях должен опираться на эту предпосылку единообразия психики, равенство физической и психической природы человека, на заключение по аналогии (перенос общих понятий своей одушевленности на прежние эпохи). «Чужая одушевленность» выступала как нравственный постулат. Можно изучать общее при помощи интуиции, которая зависит от природных дарований и от уровня его исследовательских навыков. При помощи интуиции и воображения историк должен воспроизвести в себе состояние чужого сознания, ассоциировать между собой идеи, кажущиеся его современникам чужими друг другу, интересоваться разнообразными проявлениями человеческой жизни, ярко переживать то, что его интересует, глубоко погружаться в чужие интересы и делать их своими. Подчеркивая важность методов исторического исследования, Лаппо-Данилевский предупреждал, что историк должен осознавать те основания, в силу которых он пользуется известными принципами и законами, и таким образом научно построить историческую действительность.

С тех же позиций он определял свое отношение к источнику. Исторический источник - результат деятельности человека, он тоже несет психологическую нагрузку. На его формирование и содержание влияет не только личность его автора, но и духовная атмосфера времени создания. В работе с источником надо использовать, таким образом, психологический, типизирующий и индивидуализирующй методы.1 Особое значение Лаппо-Данилевский придавал психологическому методу, задача которого заключается в том, чтобы добиться совпадения объективного образа источника с его мыслимым образом.

Типизирующий метод исходит из понятия о том культурном типе, к которому источник относится, связан с той формой, в которой он возник, и под влиянием которой сложилось его содержание. Индивидуализирующий метод призван выявить индивидуальные особенности автора источника, проникнуть «в тайники личного творчества автора». Критика устанавливает степень объективности источника, научно-историческую ценность источника как факта и научно-историческую ценность показаний источника о факте.

Конкретно-исторические проблемы. Эволюция Лаппа-Данилевского от позитивизма к неокантианству далеко не сразу и не всегда находила отражение в практике исторических исследований. Диссертация Лаппо-Данилевского «Организация прямого обложения в Московском государстве со времен Смуты до эпохи преобразований» (1890 г.) опиралась на широкую позитивистскую базу. Он ввел в историческую науку новые массовые источники, провел тщательное их изучение. По сути работа являлась продолжением разработки проблемы государственно-правовых и социальных институтов России, поставленную Б.Н.Чичериным, В.И.Сергеевичем. В.О.Ключевским и другими.. В ней Лаппо-Данилевский изложил результаты своего исследование финансовой структуры Московского государства, порядка обложения налогами и их распределения. Он дал обзор общественных условий, на почве которых они возникли, исследовал структуру социальных отношений в государстве, реконструировал внутренний мир крестьянской и посадской общин. Большое внимание ученый уделял выяснению целей, жизненных установок людей. Финансовая система Московского государства ХУП в., пришел к выводу Лаппо-Данилевский, держалась не столько политико-экономических, сколько социально-политических аспектов; больше заботилась о казенных выгодах, чем о поощрении частной предприимчивости и развитии народного хозяйства.

Дата добавления: 2015-08-03