Глава 3. ПРОТИВОСТОЯНИЕ 3 страница

Немцы вошли в село Садовое - а жили мы в то время в Калмыкии - летом сорок второго. Помню, мы спрятались в подвал, когда они становились на квартиры. Не автоматов страшились, не гранат, боялись самих фашистов – ведь взрослые говорили, что они с рогами.

В скромной нашей хатенке поселились семеро немецких солдат. Видимо, статус их был невелик, потому что другие немцы жили в больших домах и по два-три человека. По соседству, в доме полицая, расположились важные чины. Они-то в основном и обижали местное население. Расстрелов, правда, не было, но последний кусок хлеба отбирали – это точно.

Нас, детишек, шестеро было, младшая, Рая еще в люльке. Бывало, напечет мама лепешек, мы сидим и слюнки глотаем, тут заявится толстомордый офицер, сграбастает все прямо из печи, мерзко так захохочет и убежит, обжигаясь хлебами.

А однажды у нас отелилась корова, но через три дня ее утащила со двора та же толстая морда, зарезали буренку фашисты и начали пировать. Остался только теленок, но чем же его кормить, коль сами с голода пухнуть начали. Тогда один из наших постояльцев стал маму учить, кому пожаловаться. Только, говорит, меня не выдавайте. Разговаривал он по-русски плохо, но все же можно было кое-что понять. Показывал фотокарточки своих детей, и про Гитлера высказывался не очень хорошо, а когда получал паек, то обязательно давал нам шоколадку и банку консервов – таких вкусностей мы сроду не пробовали. До сих пор помню изможденное лицо этого солдата, не боялась я его совсем и даже спросила однажды: “А где же твои рога?”. Он ничего не понял, а родительница пригрозила мне лозинкой”.

В какой-то степени немцы пытались поддерживать работу местной малой промышленности. Одно из предприятий Элисты, напр., обеспечивало 16-ю мд валенками. Объем производства составлял 50 пар в день.

Что до террора, то современные исследователи оценивают число жертв холокоста в Калмыкии в 445 человек, в том числе 320 человек, эвакуированных из западных районов страны и убитых румынами в Малодербетовском районе.[180] Но террор затронул не только евреев. В Яшалтинском улусе из 130 расстрелянных людей евреев было лишь 14, в Элисте из 747 погибших евреями оказалось 26, а среди остальных преобладали русские и калмыки. В целом за полгода оккупации в маленькой республике было убито до 2000 мирных жителей.

Калмыки по две линии фронта

К началу войны в рядах РККА служило порядка 4500 жителей автономии. К 5 октября было мобилизовано еще 5300 человек. 13 ноября 1941 года ГКО принял решение о создании национальных дивизий, включая две калмыцкие – 110-ю и 111-ю кавалерийские общей численностью 7000 сабель. Мобилизационные ресурсы республики были небольшими – к 1 октября 1941 года на учете в военкомате состоял всего 8241 калмык 1901-1921 годов рождения, призывной контингент 1922-1924 годов составлял еще около 5207 человек, но часть этих людей уже была мобилизована.

12 марта 1942 года 111-я кд была расформирована, так как командование резонно пришло к выводу, что роль кавалерии в войне является несущественной. 2000 калмыков были переданы в 15-й запасной кп, еще 657 – в 110-кд, а 1500 русских распределили по другим частям.

В общей сложности, к началу марта 1942 года в ряды РККА было призвано более 20.000 человек.

Боевой дух 110-й кд к августу 1942 года снизился, в первую очередь по причине больших потерь. В мае в дивизии насчитывалось 4625 человек, включая тыловые части, то есть это было сравнительно небольшое формирование. Дивизия входила в состав 51-й армии, и, прикрывая отступление основных сил фронта, в период с 16 по 27 июля понесла большие жертвы в районе от станицы Богаевской до станицы Семикаракорской: убито - 600, ранено - 700, пропали без вести 200 человек. Таким образом, в ходе боев 110-я кд потеряла около трети личного состава убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Еще треть бойцов отстала от основных сил дивизии и рассеялась по всему Северному Кавказу от Моздока до Астрахани. Только группам В.П. Панина и И.И. Белкина удалось вернуться в свою дивизию. Остальные группы вошли в состав 4 и 5-го гвкк и 28-й армии. Для доукомплектования 110-й кд генерал И.И. Масленников (бывший комбриг 2-й Конной) передал Панину 15-й запасной (Ворошиловский) кп, в котором было много калмыков из бывшей 111-й кд.

Эти события изрядно подорвали моральный дух местных жителей. Вдобавок советская администрация, осуществляя тактику выжженной земли, начала угонять скот за Волгу. Советские чиновники, видимо, ожидали, что кочевой калмыцкий народ уйдет через Замьяны и Астрахань в заволжские степи, но этого не произошло. Правда, на территорию Астраханского округа было целенаправленно выведено 5554 военнообязанных 1892-1925 годов рождения, и 20.000 гражданских лиц.[181] Затем из Астрахани эвакуированных людей направили в Актюбинск, Алма-Ату и другие местности Центральной Азии.

Начштаба Калмыцкого кавкорпуса вермахта Д.Арбаков, избежавший репатриации и после войны осевший в США, так описывал это время: “В течение семи тяжелых боевых дней командование 51-й армии Южного фронта не оказывало помощи ОККД ни одним танком, ни одним самолетом. Мы были обречены на гибель. Плюс выгон скота из республики, голод родителей никак не настраивал солдат вести героическую борьбу. Тысяча бойцов вернулась в республику. В июле-августе скот из Ставрополья, Краснодарского края, Ростовской области уже стали выгонять за Волгу. Вернувшиеся солдаты 110-й начали отбирать этот скот и кормить семьи. Там и тут возникли до ста различных группировок из 15-20 человек, которые отбирали скот соседних областей и кормили народ. Советы их назвали бандитами. К приходу немцев уже существовали кавалерийские отряды – кормильцы народа”.[182]

С этими отрядами курсантам 1-го АВПУ пришлось сражаться уже в начале августа. Михаил Семигласов, назначенный командиром отделения 1-го сводного полка, принял свой первый бой в боевом охранении у курортного местечка Тинаки: «За спиной в 400-500 метрах невооруженный полк, штаб дивизии. Отделение не успело сменить капризные винтовки-полуавтоматы, СВП, но всем было выдано по 5 патронов, а на ручной пулемет два заряженных диска. Перед рассветом часовой курсант Бракоренко сделал выстрел, затвор винтовки заело. Я спал рядом с пулеметом. Вскочил. Он говорит: «Ползут!». Не верилось, что надо вести бой. Но я моментально поставил на пулемет диск и открыл огонь. Куда – в темноте не вижу. Даю отдельную команду: «К бою!», «Огонь!». Сам в считанные секунды выпустил весь диск. Ставлю второй, последний. Бью короткими очередями, как учили. Когда начался рассвет, вблизи окопов обнаружили убитых. Все оказались бандитами, к нашему счастью, не из регулярных войск».[183]

И далее, вновь Арбаков: “Калмыцкая республика своими силами строила шоссейную дорогу Элиста – Дивное протяженностью почти в 100 км, и вся республика выставила своих рабочих и транспорт, техники не было никакой. Это тоже подорвало экономику республики. К осени 1940 г. половина урожая не была собрана, и скот остался без корма. Мало того, осенью 1941 калмыков направили на Дон, чтобы они приняли участие в строительстве оборонительной системы Дона. Это был напрасный труд, так как левый берег Дона – луговой, супесчано-глинистый. Сегодня вынешь песок, а на завтра – провалы. Взрослое население примерно три месяца продолжало эти работы. Мало того, Москва силами калмыков решила построить новую стратегическую железную дорогу Кизляр - Астрахань, 150 км по калмыцкой территории. И опять население своими примитивными силами строило эту дорогу. Мало того, по государственным поставкам забирали кожу, мясо, шерсть. Зная это, Ока Городовиков не должен был выдвигать идею организации двух калмыцких дивизий. Теперь нам ясно, что это была великодержавная политика Советского правительства. Но это стало понятно только после трагедии 1943 г.”.

Тема скота, затронутая Арбаковым, в скотоводческой Калмыкии была ключевой. Иных источников существования у населения не было. 29 июля 1941 года Совнарком Калмыкии принял первое из последующей серии решений об эвакуации всего скота – 1,45 млн. голов – за Волгу. Реально удалось переправить лишь 557 тыс. голов, еще 90 тысяч было забито или передано военным, 62 тысячи голов пали по дороге.[184] Эвакуация была совершенно не организована, отсутствовал надлежащий учет, не было кормов, маршруты передвижения были слабо продуманы, что вело к большому падежу и злоупотреблениям.

Тем временем на сторону немцев переходили председатели колхозов, директора школ и секретари парторганизаций, что весьма примечательно характеризует поведение бюрократии. Многие из представителей чиновничества отказывались уезжать на восток, считая, что и при приходе немцев смогут спокойно жить. Так, в Кетченеровском районе отказались эвакуироваться 11 из 14 председателей колхозов и 7 из 10 секретарей первичек ВКП(б). Интересно, что после освобождения Калмыкии с немцами ушли 21 председатель колхоза, 9 председателей сельсоветов, один секретарь партячейки. 5 председателей колхозов, четыре председателя сельсоветов и 10 секретарей парторганизаций присоединились к бандам.[185]

Этому способствовала и продуманная политика абвера. На протяжении всей второй мировой войны немцы эффективно вели работу по привлечению на свою сторону недовольных из числа граждан стран-противников. Не обошли вниманием они и Калмыкию.

Как мы писали выше, в Праге существовал союз калмыков-белоэмигрантов "Хальмг тангчин тук" ("Знамя калмыцкого народа"). После марта 1939 года эта организация была переименована в "Калмыцкий национальный комитет" и переехала в Берлин. При содействии д-ра Йозефа Геббельса Комитет стал издавать ежедневную газету и журнал. Координатором комитета стал Шамба Балинов. Часть членов диаспоры поступила на Потсдамские курсы диверсионной войны.

Хенрици изначально уделял большое внимание работе с местными жителями, для чего через абвер начал искать квалифицированных специалистов-востоковедов. Вскоре 16-й мд был придан офицер по контактам с калмыками. Им стал барон фон Рихтгофен, профессор, свободно говоривший на английском, французском, итальянском, русском и польском языках. Его помощником стал штабной офицер Генштаба Хальтерман.

Наиболее известным профессионалом немецкой разведки в этих краях, бесспорно, стал Отто Рудольфович Верба, взявший псевдоним Отто Долл. Этот человек родился в Судетах, поэтому все детство и юность провел среди славян. Он участвовал в первой мировой войне, сражаясь в армии Франца-Иосифа II, в 1917 году вместе с остальными войсками оккупировал Украину, а затем проявил инициативу и был прикомандирован к штабу Симона Петлюры. После войны предприимчивый Отто Верба не пропал, и занялся коммерцией. Он даже побывал архитектором, и, приняв германское гражданство, два года проработал в немецком консульстве в Одессе.

11 августа 1942 года ставший Отто Доллом разведчик поселился в окрестностях Элисты в качестве зоотехника. Он быстро наладил контакты с местным населением, определяя потенциальных помощников, уточнил картографию пустынной местности, четко обозначил на схеме источники пресной воды. В сопровождении лишь водителя и радиста Отто Долл объездил почти всю оккупированную территорию Калмыкии. Он смог установить добрые отношения с лидерами общественного мнения, заставил немецкую администрацию открыть приемные, в которые местное население могло обращаться по своим проблемам, начал восстанавливать хурулы, и “заставил богатых калмыков кормить бедных калмыков, и, таким образом, добился глубокого уважения со стороны бедных кругов”.

Хурулы, в частности, были открыты в Элисте, Яшкуле, Ики-Буруле, Бага-Чоносе. При этом надо отметить, что не все буддистские священники согласились сотрудничать с немецкой администрацией. Несмотря на антицерковную политику советской власти, они отказались пожать протянутую сотрудниками абвера руку, что очень достойно характеризует этих людей.

С помощью бургомистра Элисты Бембя Цуглинова доктор Долл за неделю сформировал из 200 добровольцев два эскадрона ("Абвергруппа-103"). Командиром этого соединения стал яшкулец Басанг Огдонов, с которым доктор Долл быстро сошелся. Огдонов неоднократно брал призы на скачках, и оказался весьма ценен для немцев в качестве командира летучих групп. Бембя Цуглинов начал прицеливаться к статусу “президента калмыцкого народа”.

Два раза в неделю начала издаваться газета “Свободная земля”. В общей сложности, было выпущено 50 номеров. Кроме того, издавалась газета “Степной орел”. Газеты курировал Хальтерман, возглавивший разведку 16-й мд. На это перебравшийся в Астрахань реском ВКП(б) смог ответить всего семью номерами “Вестей с Родины”, издавшимися с 24 октября по 29 декабря 1942 года и разбрасывавшимися с самолетов.

Вместе с тем, у немцев не все шло столь гладко. В октябре 1942 г. Элисту посетили члены Калмыцкого национального комитета Ш.Балинов и С.Балданов, прилетевшие специальным самолетом из Берлина. В своем отчете о командировке в ведомство А.Розенберга Балинов писал:

“По вопросу об отношении к советской власти, к большевистскому режиму калмыки делятся на две неравные части:

а) старое поколение, примерно, люди старше 35 лет, почти без исключения резко антибольшевистски настроено,

б) младшее поколение такой резкой вражды к советской власти не имеет, а в некоторой своей части ей даже сочувствует. Понятно, это сочувствие теперь открыто не выражается. Разумеется, есть, конечно, среди калмыков небольшой процент убежденных коммунистов, действующих активно. Они ушли с советской властью и там работают”.

Первые антиправительственные группы проявились в Калмыкии уже в конце 1941 года. Минимум пять таких отрядов действовали в степи, захватывая скот и причиняя неприятности советской администрации. Абраков говорит, что летом 1942 года в них входило до 1500-2000 человек, а общее число групп достигло 100.

Немцы, испытывая дефицит военной силы, начали формировать специальные мобильные, подвижные конные отряды в составе 24-25 человек. Поскольку первоначально они исполняли полицейские функции, за исключением спецподразделения абвергруппы-103, занимавшегося разведкой, то все полицейские сельских правлений причислялись к этим отрядам, названным по идее доктора Отто Долла "Калмыцкими эскадронами". Активное участие в вербовке принимал обер-лейтенант Хальтерман.

Еще раз процитируем Абракова: “Немецкая разведка хорошо работала. Немецкий аппарат был хорошо знаком с традициями калмыцкого народа. Главным образом они обрабатывали буддийских священников, чтобы те передавали местному населению, что немецкая армия, безусловно, победит коммунизм и калмыцкий народ приобретет свою свободу. Около двух дюжин наших священников стали проводниками немецкой пропаганды. Они убеждали население, что немецкая армия несомненно победит коммунизм, поэтому калмыки должны любыми средствами поддерживать оккупационную власть. Калмыки были измучены колхозно-совхозной системой, морально подавлены после разрушения буддийских храмов”.

Хотя Абраков явно преувеличил склонность буддистских священников к сотрудничеству с немцами, он верно схватил суть – использование новой администрацией религиозной риторики. Уже в сентябре генерал-майор Хенрици сформировал первый калмыцкий эскадрон. К ноябрю их насчитывалось четыре, а в январе 1943 года – десять. К эскадронам было придано 15 офицеров. Формирование осуществлялось путем рекрутирования действовавших в степи вольных стрелков, а также проведенной в сентябре мобилизации.[186]

Ветераны 28-й и 51-й армий отмечали для себя бои с эскадронами Долла. Вот что говорит один из наших ветеранов[187]:

“В конце июля 1942 года мы стали подступать к Сталинграду, и воевать пришлось не только с немцами, но и с калмыками, которых баи и немцы заставляли воевать против Советской Армии. Они были прекрасные наездники, их маленькие лошадки по колено в песке, там ведь степь кругом, только так тащили сорокопятки. Стали эти калмыки здорово досаждать нам с тыла, нам нужно было вперед идти, а они не пускали.

Я очень лошадей любил и с детства умел с ними обращаться. Однажды поймал одну дикую, а начальник штаба приказал ее объездить. Я к тому времени был уже секретарем комсомольской организации роты. Как-то в разговоре с начальником штаба предложил план окружения досаждавшей нам группы калмыков, он план одобрил.

Устроили мы засаду, и перед утром появился калмыцкий обоз. Многих мы тогда поубивали, лошадей и технику отобрали. За эту операцию получил я свою первую боевую награду, солдатский орден — медаль “За боевые заслуги”.

Это обиходное представление рядовых о том, что они сражались с «калмыками» закрепилось после войны в значительной части мемуарной литературы. Если сражавшимся на стороне немцев украинцам советский агитпроп придумал название «бендеровцев», а русским «власовцев», то имена Долла и Огдонова нашей разведке ни о чем не говорили, и особых терминов для подчиненных им соединений никто сочинять не стал.

Однако, мнение о том, что большинство калмыков перешло на сторону Гитлера, противоречит историческим фактам. Не будем обращаться к фамилиям отдельных людей, а просто обратимся к статистике. В составе советской армии служило, по оценке У.Б.Очирова, 37.000 уроженцев республики, хотя, надо отметить, что в это число входят и славяне.[188] Учитывая, что 22 жителя Калмыкии были удостоены звания Героя Советского Союза, и из их числа было 10 калмыков, можно предположить, что в Советской армии служило примерно 15-16 тысяч этнических калмыков, то есть вчетверо больше, чем в Калмыцком кавкорпусе вермахта.

Более того, и это стоит подчеркнуть особо, до 1500 советских солдат и офицеров калмыцкой национальности, оказавшихся в немецком плену, отказались перейти на сторону Гитлера. Это был своего рода подвиг, если учесть смертность среди советских пленных в немецких лагерях.

Немного отвлекаясь в сторону, отметим, что число готовых сотрудничать с немцами было немалым и среди славян. Так, в селе Икряное Астраханского округа возникла целая заговорщеская группа, в которую вошло двое членов ВКП(б), и которая, в ожидании появления немецких войск, уже успела поделить между собой колхозный скот и составить расстрельные списки. В итоге группа была расстреляна сама, и поделом. Однако, такие люди не характеризовали народ, ни русский, ни калмыцкий.

Несмотря на депортацию, и после 1944 года из состава Советских войск всех калмыков не выводили. Более того, именно теперь многие калмыки были отмечены за подвиги на поле боя. Если до депортации звания Героя Советского Союза удостоился только Эрдни Деликов, погибший в 1942 году на Дону, то в 1944 году – Николай Санжиров, Лиджи Манджиев, Басанов, а в 1945 году – Б.Хечиев, В.Мергасов, М.Сельгиков, Басан Городовиков и др. Впрочем, это происходило не благодаря, а вопреки советской администрации: многие воины-калмыки были поименованы своими командирами казахами или татарами с целью воспрепятствовать их депортации в Сибирь. Именно благодаря этому обстоятельству они и не имели препятствий в должностном росте и награждениях за заслуги.

Самым известным калмыцким военачальником времен Второй мировой войны стал О. И. Городовиков. Как красный командир, он был известен еще до войны. Городовиков участвовал в Гражданской, сражаясь против войск Краснова, Попова, Шкуро, Мамонтова, Деникина, Врангеля и белополяков. Закончив военные курсы, Городовиков был назначен командиром конного корпуса на Украине, а затем переведен в Среднюю Азию, где ему пришлось бороться с басмачами и помогать населению Памира, пострадавшему от стихийных бедствий. В 1938 году Городовиков стал генерал-инспектором кавалерии РККА, участвовал в походе в Западную Украину и Западную Белоруссию. Начало войны он встретил у Бобруйска, где возглавил кавалерийский полк, а затем дивизию. Имя этого человека и сегодня является гордостью калмыцкого народа.

Завершая раздел, отметим: калмыцкий народ внес максимально возможный для него вклад в победу Советского Союза. Лишь меньшая часть жителей автономии, причем по объясняемым (но не оправдываемым) причинам перешла на сторону вермахта. Последовавшая депортация народа в Сибирь была неоправданна, несправедлива и нечестна.

Партизаны

Действия диверсионных групп являют собой еще один пример самопожертвования калмыков и астраханцев в Великой Отечественной войне.

Как и в большинстве областей, где советские регулярные войска избежали окружения и перехода к партизанским действиям, партизанские группы возникли в Калмыкии отнюдь не сразу. Поначалу немцы вообще не испытывали проблем. Вдобавок в открытой степи негде укрыться от воздушной разведки и деятельность крупных отрядов была вообще невозможна, а малые группы не могли противостоять мобильным отрядам д-ра Долла, набранным из местного населения и отлично ориентировавшимся на местности. Поэтому без качественной подготовки рейды в степь были вообще невозможны.

Странно, но отсутствие сплошной линии фронта не сразу привело советское командование к мысли о перспективности диверсионной деятельности в немецком тылу. Лишь 18 сентября представители Центрального штаба партизанского движения И.Рыжиков и В.Шестаков открыли в Астрахани спецшколу № 005 по подготовке отрядов для направления в тыл к противнику.[189] Ее возглавил майор А.Доброседов, ранее работавший в Элистинском горкоме партии.

Один из диверсантов позднее вспоминал:

«На ознакомление с обстановкой нам дали время до конца дня. С утра началась учеба. По интенсивности своей она мало чем отличалась от учебы в запасной бригаде, только полностью отсутствовала муштра. И взаимоотношения между начальством и курсантами здесь были более доверительными. Прежде всего, они проверяли, как кто из нас владеет оружием. Мы стреляли из винтовок и автоматов, своих и трофейных.

Среди нас было несколько пулеметчиков. Нас ознакомили с немецким ручным пулеметом МГ-34. Постреляли из него, сдали зачет. На этом стрелковая подготовка закончилась. Стреляли мы не хуже своих инструкторов. Поэтому основное внимание в нашей подготовке было уделено подрывному делу и специальной тактике партизанских действий”.

Сентябрь прошел относительно спокойно. Единственным отмеченным немецкими документами событием стало задержание под Элистой двух партизан из Астрахани. Но затем положение дел изменилось.

12 октября расположение спецшколы покинули сразу четыре группы.

а) №51, командир И.Н. Чернышов, кодовое название “Старики”, 21 боец. Была направлена в Западный улус Калмыкии с задачей дезорганизации перевозок и связи противника по дорогам Сандата-Башанта-Яшанта;

б) № 55, командир В.Н. Кравченко (большой), так как был еще один командир группы Кравченко (малый), кодовое название “Мститель”, 18 бойцов. Она была направлена в Приютинский улус и район северо-восточнее села Дивное с задачей дезорганизации коммуникаций противника, соединяющие пункты Дивное-Приютное-Элиста;

в) № 57, командир П.Н. Яковлев, кодовое название “Павел”, 19 бойцов. Район ее действия был определен в Троцком улусе республики. Задача, поставленная перед этой группой, - контроль за передвижениями и дезорганизация перевозок по дорогам Троцкое— Овата, Чилкиз-Сарха;

г) № 59, командир И.Г. Гермашов, 22 бойца. Она направлялась в район действия Элиста— Яшкуль с заданием парализовать движение противника по дороге Элиста— Яшкуль. Это была единственная магистраль, по которой немцы связывались с одним из важнейших участков фронта Хулхута— Архангельское.

21 октября В.Голышев доложил А.Чуянову, что силами округа организовано 12 партизанских отрядов численностью 336 человек. Всего к 1943 году был подготовлен и направлен в тыл противника 21 партизанский отряд численностью не менее 500 человек. 8 из них действовали на территории Сталинградской, Ростовской областей и Орджоникидзевского (ныне Ставропольского) края. Кроме того, на территории, занятой немцами, было создано 6 подпольных улускомов, действовало более 5 патриотических групп (напр., в Яшалтинском улусе группа И. Г. Говенко).

На юге операционная база советских партизан находилась в пос. Черный Рынок, где располагались склады с вооружением и аэродром. Часть групп отправлялась в степь пешком, часть на лошадях или верблюдах. Служивший в разведгруппе 2-го батальона 899-го сп Николай Мордасов вспоминает, что диверсанты были одеты очень разнообразно – в поношенных шинелях, крестьянских ватниках, гражданских пальто. Вооружены они были в основном пистолетами, но была и пара автоматов. Сам Мордасов на грузовике дважды доставлял группы в балки в районе Яшкуля. Каждая из них насчитывала около 20 человек, как русских, так и калмыков. Были и девушки.

Аналогично, группа Пимена Ломакина была доставлена катером из Астрахани в Енотаевку, а дальше на грузовиках 899-го сп переброшена западнее Юсты. Сам Ломакин был партизаном со стажем и участвовал еще в боях гражданской войны. Вместе с ним в степь ушло еще 28 человек, включая семь девушек. Практически весь отряд, исключая двух девушек-калмычек, был русско-украинским. Их благословил в путь лично В.Голиков. Никто из них назад не вернулся.

Более успешно действовали отряды Гермашева (Элиста-Яшкуль), Яковлева (Троицкое-Овата, Чилгир-Сараха), Коломейцева (Яшкуль-Утта). Яковлев, например, провел атаку против румынского гарнизона в Кегульте. Гермашев несколько раз обстреливал немецкую столовую в Элисте. На минах, выставленных Коломейцевым, подорвалось несколько грузовиков 16-й мд. Эта же группа совершила налет на аэродром в Яшкуле, уничтожив, по ее отчету, пять немецких истребителей.

Вот, например, сводка о результатах рейда группы Гермашова[190]:

“Выйдя 15 октября 1942 года из Нарын-Худука, группа к концу октября прибыла в район своих действий. По пути следования были захвачены и расстреляны староста одного из поселков и несколько полицейских, уничтожены немецкий обоз и несколько автомашин с зерном, при этом были уничтожены полтора десятка немцев. Были совершены несколько налетов в городе Элиста, в том числе на кухню и столовую штаба немецкой дивизии.

В первых числах ноября группа обнаружила немецкую разведку в составе 28 человек, приняла бой, в котором уничтожила 17 немцев. Сама группа потерь не имела. В тот же день командование немецкой дивизии направило на ее уничтожение более 300 солдат и офицеров, которые прибыли на 15 автомашинах и окружили группу. Завязался ожесточенный бой, в котором было уничтожено много солдат противника, о чем со злобой рассказывали сами немцы. Превосходство противника было десятикратным. Когда кончились боеприпасы, бойцов группы, оставшихся в живых, захватил противник. Их доставили в гестапо и после допроса расстреляли. Большинство из них, как в бою, так и на допросах, вели себя мужественно, стойко и героически”.

Аналогично погибли группы Коломейцева и Яковлева[191].

“Диверсионно-разведывательная группа С.А. Коломейцева в составе 16 бойцов, из них русских— 4 человека, калмыков 12 человек. Вооружение: автоматов— 5, винтовок— 11, револьверов— 2, патронов ко всем видам оружия— 4000, противопехотных мин— 209, взрывчатки (тол)— 38 кг. Продовольствие (сухой паек)— на 15 суток. Район действия Таван-Гашун, дополнительный район— Хундук Хагота.

По прибытии в заданный район дислокации, группа развернула боевые действия. На дороге Яшкуль-Утта она подорвала несколько автомашин с имуществом и солдатами противника. На аэродроме в Яшкуле были подорваны и сожжены пять истребителей “Мессершмит-109”. После чего, преследуемая эскадроном калмыцких легионеров и подвижными отрядами немцев, в течение нескольких дней вела ожесточенные бои с преследователями. Дальнейшая судьба группы неизвестна”.

“Диверсионно-разведывательная группа П.Н. Яковлева № 57 “Павел” в составе 19 бойцов, русских— 11, калмыков— 8. Вооружение: автоматов— 6, винтовок— 12, револьверов— 2, патронов всех видов— 4954, противопехотных мин— 198, взрывчатки (тол)— 36 кг. Продовольствие (сухой паек)— на 14 дней.

Заданный район действия— Троицкий улус, расположенный севернее Элисты. Задача— дезорганизация перевозок по дорогам Троицкое— Овата, Чили— Сарха. Это на пути Элиста-Сталинград. Группа “Павел” пришла в заданный район в конце октября. По пути она вела активную разведку расположения воинских частей противника, организовывала диверсии на дорогах, уничтожала небольшие отряды немцев и их пособников из местного населения. 23 октября в районе хотуна[192] Колькута разгромила румынский гарнизон. При этом были уничтожены 18 румынских солдат и офицеров. После этого связь с группой прервалась, наступила полная неизвестность”.

К сожалению, разведданных от групп армейское командование получить не могло, поскольку диверсионные отряды не были оснащены рациями.

1 ноября казачий эскадрон, которым командовали немецкие офицеры, натолкнулся на отряд советских партизан, продвигавшихся от Черного Рынка вдоль реки Маныч к Азгиру. Отряд шел двумя группами по 20 человек в каждой.

В середине ноября 1942 года на задание в тыл противника были отправлены сразу пять диверсионно-разведывательных групп.

4 ноября ушла группа № 71 “Манжи”. Командир Батаев, 13 бойцов. Место действий - район дороги, соединяющей хотуны Шатуновский, Уманцево, Садовое и Киселевку. В тот же день вышла группа № 73 “Кечкенеры”. Командир Харцахаев, 15 человек. Ей определили район действия на дороге, соединяющей хотуны Буру, Кечкенеры, Шебенеры и Сораха.

14 ноября в степь направилась группа № 74 “Юста”. Командир Огиров, 17 бойцов. Район действия на дороге Яшкуль — Ютта. А 18 ноября отряд под командованием А.М. Федоренко (31 боец) в район дороги Яшалта— Киста и железной дороги на участке Ипатово— Дивное, с задачей парализовать перевозки противника по грунтовой и железной дорогам.

На рассвете 17 ноября 1942 года спецшколу покинула и диверсионно-разведывательная группа № 66 “Максим” под командованием старшины Л.М. Черняховского.

Дата добавления: 2015-08-03