Глава 3. ПРОТИВОСТОЯНИЕ 1 страница

Третье формирование 28-й армии

5 сентября 6-я армия Паулюса в 600 км севернее Астрахани заняла аэропорт Гумрак. Через три дня она завяжет бои за сам Сталинград.

В этот же день было принято решение о создании 28-й армии третьего формирования.

Впервые 28-я армия была сформирована в июне 1941 года в Архангельском военном округе. Первоначально в нее входили 30-й и 33-й стрелковые корпуса, 69-я мд и ряд отдельных частей. С 21 июля 1941 года армия была втянута в Смоленское сражение, и в ходе него была полностью уничтожена, причем в бою под Рославлем 4 августа погиб ее командующий генерал-лейтенант В.Я.Качалов.

Второе формирование армии осуществлялось уже в Московском военном округе. В армию вошли четыре дивизии. Командующим стал Иван Тюленев, ранее руководивший Южным фронтом и не проявивший в ходе боев в Молдавии необходимой решительности. В марте Тюленев был сменен Д.Рябышевым. Армия была введена в состав Юго-Западного фронта, где подверглась разгрому в ходе Харьковского сражения.

По состоянию на 17 июля 1942 года 28-я армия практически прекратила существование. Ее состав составлял в пределах полутора тысяч человек, то есть не достигал и полка. Причем эти полторы тысячи человек были деморализованы и измождены, среди них преобладали тыловые службы.

Штаб армии – 117 человек

175-я сд – 352 человека

169-я сд – 786 человек

15-я гвсд – 325 человек

17-я истребит. бр. – 21 человек.

Эти остатки были переданы 21-й армии, а штаб придан вновь создаваемой 4-й танковой армии.

Основой третьего формирования 28-й армии стали 34-я гвсд и 152-я осбр. 10 сентября на базе курсантских полков Астраханского военного училища была сформирована 248-я сд. 1-й сводный сп был переименован в 899-й сп, а 2-й сводный сп – в 902-й сп. Из запасного полка был сформирован 905-й сп. Вместе они образовали 3-е формирование 248-й сд. Командовал соединением полковник Н.Л.Алексеев.

Первое формирование 248-й сд в октябре 1941 года, действуя на московском направлении под командованием генерала К.А.Коваленко, было почти полностью уничтожено под Вязьмой – в дивизии остался всего 681 боец. В марте 1942 года второе формирование 248-й сд было переброшено в район Изюмо-Барвенковского выступа. Здесь дивизия участвовала в трагическом майском наступлении и почти вся погибла. Начштаба 902-го сп В.Календа, например, выходил из окружения в сопровождении всего пяти бойцов.

248-я сд, ранее прикрывавшая оборонительный обвод, была сменена 52-й и 159-й сбр, а сама вышла западнее: 899-й сп быстро занял позиции в глухой степи у Юсты, закрыв Енотаевку, а 902-й сп присоединился к 34-й гв сд у Хулхуты, стоя во второй линии. Собственно, именно астраханским военным училищам и 248-й сд 28-я армия 3-го формирования обязана своим названием. Ведь те же самые училища поставляли бойцов в 28-ю армию 2-го формирования. На основе стоявшего в Астрахани запасного полка был сформирован 905-й сп, также вошедший в 248-ю сд.

В оперативное подчинение 28-й армии были переданы 47-я отдельная железнодорожная бригада (командир- полковник В.М. Голышин), 30-й и 33-й отдельные дивизионы бронепоездов (командиры – капитан И.М.Сафонов и майор Г.Ф.Атанов), 35-й отдельный бронеавтомобильный батальон в составе моряков-мотористов и пулеметчиков. Эти части обороняли железную дорогу на Кизляр. 33-й отдельный дивизион бронепоездов патрулировал участок Астрахань-Зензели. В него входили три бронепоезда - №1 “Пермский рабочий” (лейтенант Фишман – запомним это имя!), построенный в Коломне № 2 и оснащенный мощными трофейными 88-мм орудиями “Литерный”. До Астрахани дивизион служил на Северо-западном фронте и охранял побережье Азовского моря. 30-й дивизион в составе двух построенных в Коломне бронепоездов действовал южнее, между Зензелями и Улан-Холом.

Еще южнее стояла 110-я советская калмыцкая кавдивизия, очень ослабленная в предыдущих боях.

Ввиду специфики формирования армия получилась очень интернациональной. К ноябрю 1942 года 63,8% ее личного состава приходилось на русских, 17,2 % на украинцев, 19% - на белорусов, азербайджанцев, армян, грузин, казахов, узбеков, татар, чувашей, калмыков, евреев и представителей других народов. Так, в 1-м осбат 152-й осбр по состоянию на 4 ноября числилось 310 русских, 105 украинцев, 73 казаха, 71 узбек, 21 осетин, 18 евреев и 35 представителей иных национальностей.[106]

Как уже отмечалось выше, армия имела проблемы с мехчастью. В этой связи ей было придано 7000 верблюдов. Бойцы опытным методом осваивали общение со своеобычным животным. В 1945 году эти верблюды дойдут до Берлина.

Военный Совет Армии состоял из командующего армии Генерал-лейтенанта В.Ф.Герасименко, членов Военного Совета - корпусного комиссара А.И.Мельникова, бригадного комиссара Д.П.Семенова, начштаба полковника Я.Ф.Еременко. Армия дислоцировалась на рубеже Енотаевка-Юста-Хулхута.

Дальние рейды немецкой разведки [107]

В августе-сентябре 16-й мд была проведена дальняя разведка к Астрахани. Было сформировано несколько разведгрупп с задачами:

1) выяснить наличие и численность советских сил, их опорных пунктов, переправ через Волгу;

2) выяснить состояние дорог, особенно строящейся железнодорожной линии Астрахань-Кизляр, а также выходы к береговой линии Каспийского моря.

22 августа между разъездами №№ 12 и 13, то есть южнее Кумы, нашей авиаразведкой было обнаружено 13-15 автомашин, с которых по самолетам был открыт огонь. Самолеты сбросили бомбы.[108] 23 августа в 16.00 между разъездами Абрамово и № 12 та же немецкая группа взорвала железнодорожное полотно и вырезала несколько пролетов телеграфной линии, после чего расстреляла несколько паровозов. В отряд входили 11 автомашин и гусеничный тягач.[109]

Это была разведгруппа лейтенанта Хильгера из 156-го мп. По приказу командования группы армий «А» она направлялась к месту предполагаемого железнодорожного моста через Куму, в 20 км западнее Каспийского моря. Проведя четыре дня в пути, немцы вышли к железнодорожной насыпи, имея целью взорвать мост. Взрывать было нечего. Кума река пустынная, а 1942 год был засушливым, и русло пересохло. Наши железнодорожники просто насыпали поперек русла дамбу и положили на нее рельсы. Разочарованным немцам пришлось повернуть назад.

В конце августа - начале сентября в прикаспийскую степь вышло еще три разведдозора из состава 165-го батальона.[110] Каждая группа имела в своем распоряжении восьмиколесный БТР, вооруженный 20-мм пушкой, взвод мотоциклистов (24 человека), оснащенные 20-м или 35-мм орудиями САУ (часть орудий была смонтирована на БТР), пять грузовиков (два с запасами горючего, два с запасами воды, один – с продовольствием), вездеход с ремонтно-восстановительной бригадой, санитарный автомобиль. В состав каждой группы также входили радист, курьер связи на мотоцикле и переводчик. В общем, это были хорошо организованные и подготовленные группы.

Группа лейтенанта Шредера должна была провести разведку в направлении севернее Астрахани, к Садовскому (Джакуевке, ныне район южнее города Нариманова). Выдвинувшись за Утту, группа практически сразу натолкнулась на аванпост 107-го стрелкового полка. Гвардейцы метким огнем сорвали продвижение колонны. Шредер был убит, переводчик Мареш и фельдфебель Вейсмейер получили ранения. Группа была вынуждена вернуться на базу. На следующий день, уже под командованием лейтенанта Ойлера она вновь вышла в степь. Учтя опыт предшественника, Ойлер взял курс севернее. Проехав 10 км, немцы оторопели, увидев огромное облако пыли, которое приняли за признак колонны советской мотопехоты. Колонна встала. Вскоре немцы поняли, что перед ними стадо сайгаков. Облегченно вздохнув, они продолжили путь. Ойлер уточнил топографию местности и вышел к Юсте и Хазыку, где обнаружил пришедший из Астрахани и окапывающийся 899-й сп. Скорее всего, именно с группой Ойлера связана история с расстрелом двух групп попавших в плен советских солдат.

По советским данным, 31 августа моторизованная группа в составе 10 танков, пяти бронемашин и отряда мотоциклистов вышла из Хулхуты на северо-восток. Утром в районе зимовки колхоза “Трудолюбие” группа натолкнулась на посты №№ 1441, 1442 и 1443 ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь). Посты долго не продержались, и их личный состав попал в плен. Семнадцать бойцов, в том числе 14 девушек, были расстреляны. Восемнадцатой оказалась Вера Никонова, раненная в руку и спину, но оставшаяся в живых. На следующий день ее, потерявшую сознание, нашли разведчики 152-й осбр. Никонова оказалась в госпитале и смогла выжить.

1 сентября капитан Постнов, оборонявшийся у совхоза № 10 Сарпа, сообщил о гибели своего разведотряда.[111] Отряд из 17 человек на грузовике был направлен им в разведку из Юсты на юг. Пройдя пару десятков километров, водитель уперся лоб в лоб с немецким танком. Немцы открыли огонь и подожгли грузовик, после чего пленили всех бойцов. “Одного курсанта посадили на мотоцикл и увезли в штаб в качестве языка. Остальные 16 человек во главе с командиром взвода лейтенантом Поляковым расстреляли из пулемета, после чего достреливали из пистолета”. 2 сентября в степи был найден раненный в предплечье курсант Насибулин Бакеев, который и рассказал о гибели отряда. При этом разведчики налетели на тот же немецкий отряд, и потеряли четырех человек раненными. Немецкая колонна, по их наблюдению, состояла из трех танков, десяти грузовиков и нескольких мотоциклистов. Они продвигались к Енотаевке.

2 сентября в Харбе лейтенант ВНОС обнаружил два танка, 4 БТР и шесть грузовиков с пехотой. Немцы шли на восток, к Енотаевке, но завязли в песках и были вынуждены вернуться в Харбу, а потом отошли южнее. В этот же день на немецкую группу нарвались собиравшие скот ответработники Элистинского горкома ВКП(б). С середины августа они сидели в Енотаевке, и теперь на четырех машинах типа ЗИС выбрались в степь к Юсте. Там они и встретили немецкое подразделение, оценив его в 10 БТР и 15 мотоциклистов. Из 23 человек четыре погибли в сожженных грузовиках, 6 получили ранения и трое были взяты в плен. Судьба остальных осталась неизвестна. Об этом сообщил шофер ЗИС Ольховский, поздним вечером 2 сентября добравшийся до села Ленино Енотаевского района.[112]

На следующий день группа Ойлера отметилась в 15-20 км юго-западнее села Восток, а шедшие за ней калмыки погнали обнаруженный здесь скот на запад. Затем немцы двинулись дальше. Они не дошли до Енотаевки всего 9 км, остановившись в 1 км от деревянных изб села Владимировка. Ошалевшие крестьянские семьи смотрели на пришедшие из песков бронированные машины, сверкавшие сталью под лучами солнца. Однако, вопреки опасениям местных жителей, Ойлер развернул отряд и ушел на запад. Не доходя полтора километра от Харбы, он повернул на Бергин, неподалеку от которого и встал на ночлег.[113]

4 сентября авиаразведка обнаружила под Харбой три танка и 20 автомашин, продвигавшихся у Буйкегачи. В этот же день две автомашины с бесстрашными разведчиками 899-го сп вышли в степь к Харбе навстречу неизвестности.

В этот же день мотопехота из 156-го мп атаковала позиции курсантов у совхоза № 10 Сарпа. Немцы располагали 10 танками, 4 БТР и 6 грузовиками с десантниками. Две роты курсантов и поддерживавшая их стрелковая рота 91-й сд отошли, но вечером вновь заняли совхоз. Еще один, или, скорее всего, все тот же, немецкий отряд в составе 7 танков, 14 мотоциклистов и 7 грузовиков занял Присарпинский. На следующий день немецкая колонна ушла на юго-восток.[114]

Чуть севернее 91-я сд вступила в бой с бандой у Сарехты, уничтожив 13 всадников. Штаб 51-й армии информировал Герасименко: «В Кетченерах организована банда, состоящая из 350 человек, представители которой ездили в Элисту к немецкому командованию с ходатайством принять их в их войска».[115]

Герасименко всерьез задумался, не собираются ли немцы выйти к Волге в районе Енотаевки и Черного Яра. Эта тема на протяжении примерно недели звучала в его диалогах с командованием соседней 51-й армии.

10 сентября с юга к совхозу № 10 Сарпа подошел все тот же немецкий отряд - пять танков, 2 БТР. Северо-восточнее появилась еще одна группа бронетехники. В 17.00 начался бой. Тем временем на западном берегу оз. Сарпа прошла колонна из 10 грузовиков, сопровождаемая одним БТР. Один из грузовиков буксировал противотанковое орудие. В этот же день несколькими десятками километров севернее, у Ханавы, спешившийся румынский эскадрон атаковал аванпост 91-й сд. Однако курсанты и их соседи справа выстояли.[116]

11 сентября в 13.55 немцы провели разведку северо-западнее и юго-западнее Юсты, но, встретив огневое сопротивление курсантов майора Щербака, отошли.[117] Вечером 11 сентября, в 18.00, рота немецкой мотопехоты провела разведку боев у Харбы, западнее Енотаевки. После небольшой перестрелки немцы отъехали на северо-запад.

Это вызвало беспокойство советского командования. В помощь Щербаку были направлены силы авиации. 14 сентября в 13.55 звено Ил-2 из 232-го ШАП старшего лейтенанта Говердовского обнаружил у Бергина немецкую мехгруппу – 7 БТР, 15 автомашин и 15 мотоциклистов. Обрадовавшийся Говердовский спикировал на цель. В течение получаса штурмовики сбросили 16 ФАБ, выпустили 22 РС и израсходовали 750 снарядов Ярцева. По оценкам командира звена, его группе удалось поджечь 12 автомашин, подбить 2 БТР и уничтожить 5 мотоциклов.[118]

Затем Ойлер повернул на юго-восток. Оставив в стороне Енотаевку, 16 сентября он подошел к Джакуевке. До Астрахани оставалось 35 км, до Волги – 7 км.[119] Группа Ойлера стала подразделением, продвинувшимся на восток дальше любого иного подразделения вермахта. У Джакуевки Ойлер увидел противотанковый ров и расположенные в шахматном порядке бункеры. Группа была замечена. По ней был открыт огонь из пулеметов, и, как показалось немцам, танковых орудий. В ходе короткого столкновения немцы взяли в плен офицера из штаба 36-го пулеметного батальона и сопровождавшего его рядового, не успевших отойти ко рву. Опасаясь преследования, Ойлер круто развернулся и на максимально допустимой скорости ушел в Утту.

Еще одна группа, обер-лейтенанта Готлиба, вышедшая из Утты 3 сентября, также направилась к Джакуевке. 14 сентября она вышла в местность в 40 км западнее Астрахани, а 15 сентября продвинулась еще на 15 км к Волге. По дороге Готлиб расспросил местных жителей о ходе строительства железной дороги, расположении противотанкового рва, а также взял в плен двух советских кавалеристов – офицера и сопровождавшего его солдата. Не рискнув пойти дальше, Готлиб также ушел к Утте.

Наиболее подготовленной в 16-й мд считалась группа лейтенанта Юргена Шлипа, командира танковой разведроты. Она вышла в степь только 13 сентября с целью исследовать наличие железнодорожного сообщения по линии Астрахань-Кизляр. “Рано утром на второй день мы издали заметили, как в лучах солнца поблескивали соленые озера, - докладывал позже Шлип. – Мотоциклы с большим трудом преодолевали километры по глубокому песку, а наш пехотный грузовичок не раз пришлось ремонтировать, хоть и ремонт требовался пустяковый”. Продвигаясь на юго-восток, Шлип вышел к станции Зензели. Оставив основную часть группу с целью прикрытия за барханами, на двух БТР вместе с саперами он въехал в село.

“Мы издали увидели человек 50-60 гражданских, которые работали на насыпи, - сообщал далее Шлип. – Линия была однопутной, с обеих сторон тянулась песчаная насыпь. Те, кто надзирал за рабочими, при нашем появлении оторопели и не могли и слова проронить. Зато остальные рабочие с восторгом приветствовали нас. Это были семьи украинцев, пожилые люди – мужчины, женщины – и дети, которых насильственно вывезли с родины и вот уже несколько месяцев держали здесь на тяжелых работах. Многие из украинцев говорили по-немецки, нас воспринимали как освободителей”.

Тем временем на юго-западе появился черный паровозный дымок. Отогнав бронетранспортер за бархан, Шлип дождался, когда два паровоза, тянувших длинный состав цистерн с бензином и нефтью, поравнялись с Зензелями. Немцы произвели шесть выстрелов из 20-мм пушек бронетранспортеров по паровозам. Состав встал, после чего Шлип методично начал расстреливать вагоны. Все это продолжалось примерно полчаса.

Сын инженера, строившего дорогу, Юра Москаленко, наблюдал за происходящим из окна станции. Не растерявшись, он вызвал по селектору начальника стройки Э.И.Левина и сказал: “У нас на разъезде немцы. Никого нет. Я в землянке дежурного один остался. Что делать?”. Левин стал лихорадочно звонить командующему 28-й армией Герасименко. Смелый мальчишка незаметно покинул здание станции, проскользнув мимо подходивших к нему немцев.

Тем временем в станционном здании прозвучал звонок. Звонили со станции Астрахань. Видимо, хотели удостовериться в сообщении о появлении немцев. Трубку поднял переводчик группы Шлипа. Шлип стоял рядом. Из Астрахани спросили, пришел ли состав из Кизляра, и сообщили, что встречный состав уже дожидается его в Басах (40 км северо-восточнее). Воодушевленные немцы попытались ввести Астрахань в заблуждение, надеясь вызвать в Зензели второй состав и уничтожить его. Однако отвечали они невпопад, и астраханский собеседник быстро понял, с кем имеет дело. Обложив друг друга бранью, оба бросили трубки. Напоследок переводчик Шлипа пообещал вскоре увидеться в Астрахани. Что сказал наш железнодорожник, история не сохранила, но вряд ли он постеснялся в выражениях.

Взорвав здание станции Зензели, Шлип двинулся вдоль железнодорожной насыпи к Басам. Здесь в 16.00 диспетчерский пункт разъезда № 8 получил сообщение о нахождении в Зензели немцев. В 16.15 к Зензелям был направлен бронепоезд “Пермский рабочий” младшего лейтенанта Фишмана. В 17.10 поезд Фишмана встретился с отрядом Шлипа. Младший лейтенант насчитал один Т-III, четыре танкетки (скорее всего, БТР), 12 мотоциклистов и одну легковую машину. В течение нескольких минут артиллеристы Фишмана выпустили 29 снарядов из своих 76-мм орудий. Немцы, прикрываясь огнем, отошли. По прибытию на станцию Зензели, Фишман обнаружил два сожженных паровоза, три сгоревших вагона, несколько уничтоженных цистерн и разрушенную телефонную линию.[120]

Натолкнувшись на огонь артиллерии и тяжелых пулеметов, Шлип развернулся на запад. Не понеся потерь, 17 сентября он вернулся в Утту, доложив о рейде Хенрици и оказавшемуся на пункте с инспекционной поездкой командующему группой армий “Б” генерал-полковнику фон Вейхсу.

Слухи о немецких диверсантах намного превысили реальные события. 3 сентября начштаба УР-78 майор Головлев сообщил, что до двух батальонов немцев с 20 танками сосредоточились у Зензелей и во второй половине дня 2 сентября перерезали дорогу Яндыки-Михайловка.[121] По предварительным данным оперотдела армии, поезд Фишмана сражался с 8 танками.[122]

Действовавшей немного позже разведгруппой 16-й мд в районе Хулхуты была захвачена колонна из шести грузовиков. Один из них вез в расположение бойцов 34-й гв сд полевую киноустановку.

Диверсионная деятельность немцев шла не так успешно. А.И.Суров, сам служивший в те годы в контрразведке, отмечает, что за период боев в глубоком тылу было обезврежено четыре диверсионные группы: под Владимировкой, Грачами и Астраханью. В задачи групп, помимо ведения разведки и корректировки действий немецкой авиации, входило уничтожение техники, особенно железнодорожной. Так, одна из групп была оснащена не только рацией и противотанковыми минами, но также пачками отравленной овсянки, закамуфлированной под антрацит взрывчаткой, которую можно было подбросить в угольный паровозный склад, химическими минами с замедленным действием и пр.

Первый штурм Хулхуты

Обессиленные части 107-го гвсп выходили к Красному Худуку. Раненный Цыганков вышел со своими однополчанами к Красному Худуку, сохранив большую часть артиллерии – свою батарею, три противотанковых пушки и батарею 120-мм минометов. Этим обстоятельством он очень гордился.

Тем временем отношения Герасименко и Губаревича достигли высшей степени напряжения. Командарм обвинил в неудачах полковника Цыганкова, в резкой форме заявив о намерении отправить того в отставку. Принципиальный Губаревич издевательски предложил не мелочиться, и отправить Цыганкова под трибунал. Диалог завершился на высоких нотах.

«Губаревич: Если Вы хотите, чтобы слепо и бессознательно выполняли приказы Ваши, я их буду выполнять, лично не неся за них никакой ответственности.

Герасименко: Перестаньте болтать, Вы командир дивизии, и Вам это не разрешается».[123]

Дело закончилось тем, что Цыганкова временно сменил майор Лехман, отступавший с ним плечом к плечу из-под Утты. 1 сентября к 14.00 удалось собрать примерно 40% состава 107-го гвсп. Отступавший к Зензелям 2-й батальон был растрепан более других, о чем свидетельствуют радиопереговоры: «Из хозяйства Иванова собралось 20%, в том числе сам Иванов. – А остальные? – А остальные еще в пути».[124] Несмотря на то, что по итогам боев, общие потери полка были незначительны, бойцы отходили по степи мелкими группами, далеко не всегда ввиду отсутствия ориентира быстро добираясь до тыловых позиций. Это формировало преувеличенное мнение начальства о потерях. На запрос из Астрахани о том, сколько у него осталось бойцов, днем 1 сентября Цыганков ответил: «От отряда Алябьева вышло не более 10 человек. В 1-м и 3-м батальонах имеется в наличии по 150 человек. Я сейчас потерял свыше 70% только комсостава».[125] Спустя несколько дней Цыганков подписал список боевых потерь, указав, что за весь период боев полк потерял 105 человек убитыми и перечислив их поименно. Но 1 сентября все было не столь очевидно. Кроме того, гвардейцы были физически и психологически измотаны.

«Если удерживать рубеж Красного Худука длительное время, - продолжал Цыганков, - то нужно строить оборону не одним полком».[126] В результате подобной оценки ситуации оперотдел 34-й гвсд, не видя перспектив противостоять обессиленным полком моторизованной дивизии, предложил оставить Красный Худук и отойти за оборонительный обвод. Герасименко выступил категорически против. На передовую уже подтягивалась 152-я осбр, переброшенная из Гурьева. Несмотря на царивший в ее организации хаос, это была свежая часть, с помощью которой штаб армии рассчитывал не просто остановить немцев, но и отбросить их на запад.[127]

Тем временем во второй половине дня передовые отряды 60-го мп появились в 10-12 км западнее Давсны, начав разведку местности вокруг пункта. Напротив них стояли два танка Лункина и изможденные бойцы 107-го гвсп. От Улан-Туга к Басам подошел потерянный было взвод Геращенко.

1 сентября огнем зенитки был сбит самолет командира звена Хатиашвили. Летчик Савельев приземлился рядом с машиной Хатиашвили и смог вывезти Хатиашвили на наш аэродром.[128]. В воздухе появилась немецкая авиация.2 сентября пара Ме-109 пролетела над Красным Худуком.

3 сентября в бой вступили части 152-й осбр полковника Рогаткина. Рогаткин доложил Герасименко, что имеет перед фронтом полтора немецких батальона, четыре танка и минометную батарею. В районе зимовья колхоза им. Канукова им была отмечена рота 60-го мп и батарея полевых 75-мм орудий, а южнее еще одна немецкая рота. Бойцы Рогаткина перешли в атаку.

Днем 3-му отдельному батальону пришлось отражать атаку батальона 60-го мп, при этом немцы подтянули 14 танков, две артиллерийские и две минометные батареи. Бой развернулся в юго-западной части песков Армазрык, на территории современной Астраханской области. С воздуха бригаду обстреливала немецкая авиация – два Ме-109 и один Ju-88. В общем, число немцев перед 152-й осбр оценивалось в 2000 человек.[129] Вдобавок в 18.00 заблудившийся Ил-2 сбросил три бомбы на командный пункт 103-го гвсп. По счастливой случайности, бомбы не разорвались.[130]

Воодушевленный тем, что подчиненные ему войска сумели остановить противника, Рогаткин предпринял попытку контрудара. В ночь на 4 сентября он записал: “Я решил части бригады подтянуть на рубеж передового отряда и с приданными 107-м гвсп и танковым батальоном завтра с утра провести наступление с целью уничтожить противника. Атаковать в 05.30 и развить наступление на Хулхуту”.[131] В Журнале боевых действий бригады содержится аналогичная запись: “к рассвету 4 сентября выйти в район Хулхуты, окружить и уничтожить Хулхутинскую группировку противника”.[132]

В 07.00 4 сентября 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр, усиленные отрядом Алябьева, перешли в контрнаступление против 1-го батальона 60-го мп (капитан Торлей). Их сопровождали 18 Т-34. 2-й и 4-й батальоны вследствие несвоевременного вручения боевого приказа и отсутствия связи в бою не участвовали.[133] Брошенные с марша в бой казахстанские 1-й и 3-й батальоны не обладали достаточным опытом. Пехота с трудом поспевала за танками.[134]

Хенрици ввел в бой 116-й тбат капитана Теббеса, оснащенный довольно крепкими танками Т-III и T-IV. Немцы широко применяли автотранспорт, для начала выбросив группу автоматчиков против правого фланга 152-й осбр. По данным авиаразведки, в Хулхуте было отмечено до 250 автомашин, в Утте – 100, а в Улан-Эрге – еще 100. С боями соединение Рогаткина вышло к колодцу южнее урочища Кирьян, западнее высоты 1.7 и к развилке дорог северо-восточнее зимовья колхоза Канукова. 3-й осбат старшего лейтенанта Кляцкого занял высоту 2.0 и к вечеру достиг самой Хулхуты, а также важной высоты 3.3.

В 17.00 у песков Кирьян советская пехота натолкнулась на огневое сопротивление двух немецких рот, за которыми было отмечено до десяти танков. В общей сложности на фронте было отмечено до 25 танков с черными крестами на башнях. Двумя контратаками немцы смогли перехватить инициативу. Несмотря на превосходство в силах, советское командование решило не рисковать, и отвело неопытные части назад. Стороны не достигли успеха и к вечеру наши войска отошли на оперативные базы, оставив на передовой дозоры. При этом сторонами были понесены большие потери. У немцев было подбито девять танков, а 152-я осбр потеряла многих бойцов убитыми и раненными. Среди госпитализированных оказался командир 3-го осбат Кляцкой.[135]

4 сентября в небе над Хулхутой появилось 16 Ил-2. В результате налета был взорван склад боеприпасов, достигнуто несколько прямых попаданий в блиндажи. Самолет сержанта Фролова совершил вынужденную посадку у Волги. Было израсходовано 4 ФАБ-50, 15 мин массой по 15 кг, 3700 снарядов Ярцева и 14600 патронов.[136]

Неудачи Рогаткина вызвали раздражение в Астрахани. Герасименко требовал взятия Хулхуты. Вот какой абсурдный диалог состоялся между оперативниками 28-й армии и 152-й осбр:

«- Чем вы объясняется такое медленное продвижение вперед?

- Могу объяснить упорным сопротивлением врага.

- А вот у вас нет упорного стремления вперед, когда вы сегодня начали движение? Доложите Рогаткину, что хозяин крайне недоволен темпами движения».[137]

В ночь на 5 сентября 152-й осбр и 107-й гвсп закончили выход на рубежи атаки. Гвардейцы, 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр действовали на правом фланге, 2-й и 4-й батальоны 152-й осбр, наконец, подоспевшие на поле боя, действовали левее. В 05.30 после короткого авиа- и артобстрела при поддержке танков советская пехота поднялась в степь. Однако действия войск были недостаточно отработаны. Штурмовка и артналет были проведены слишком задолго до начала атаки, а пехота отстала от танков. В результате план охвата 60-го мп не удался.

Поначалу все шло неплохо. Утром удалось овладеть высотой 7.7, то есть одним из многочисленных бэровских бугров, тянущихся между Астраханью и Хулхутой. Ярости советским бойцам придала зверская расправа немецких пехотинцев над политруком минометной роты 152-й осбр Иваном Яковлевичем Зиновьевым. Зиновьев, залегший за станковый пулемет и сдерживавший продвижение немецкой пехоты, был тяжело ранен и попал в плен. Его облили бензином и сожгли.[138]

Но в 11.00 батальон 60-го мп при поддержке 10 танков контратаковал с западных скатов высоты 7.7. У отметки 4.9 разгрузилось 70 автомашин с мотопехотой. Астрахань очень интересовали сведения о потерях 60-го мп. На вопрос зам. начальника оперотдела армии Берлина майор Соломон из 34-й гвсд ответил: «вчера хозяйством Рогаткина было подбито 6 танков, и хозяйством Лункина – 3. Эти сведения требуют проверки. Сегодня сожгли один танк. Я сам видел».[139]

Во второй половине дня контратакой немецкой мотопехоты и танков был остановлен 107-й гвсп, шедший севернее. Кроме того, к полковнику Вялю подошли батареи шестиствольных минометов. В 18.30 по всему фронту немцы повели шквальный огонь. 1-й и 3-й батальоны 152-й осбр залегли под огнем на элистинской дороге. 2-й и 4-й батальоны 152-й осбр также подверглись артобстрелу, а затем контратаке двух рот и 11 танков 60-го мп, и отошли.

В ходе боя советским пехотинцам удалось подбить несколько танков, которые ремонтным службам 16-й мд пришлось оттащить на рембазу в Хулхуту. Здесь, западнее Давсны, и определилась линия фронта.

Летчики из штурмового полка по итогам дня сообщили о своих успехах: 400 уничтоженных немцев, 80 автомашин и 4 бензовоза. В этот работала эскадрилья 806-го штурмового авиаполка капитана Всеволода Ширяева. Она нанесла удар по скоплению германской мотопехоты у Хулхуты.

Родившийся в 1911 году в Санкт-Петербурге, в 1933 году Ширяев закончил летную школу. Он участвовал в финской кампании, действуя на двухместном разведчике и легком бомбардировщике Р-5. Великую Отечественную войну капитан В.А.Ширяев встретил в должности командира эскадрильи только что сформированного 276-го ббап. В должности командира 1-й эскадрильи 806-го шап (289-я шад, 8-я ВА, Сталинградский фронт) капитан Ширяев участвовал в Сталинградской битве.

Эскадрилья Ширяева имела 40 боевых вылетов с успешными результатами выполнения заданий. Сам командир являлся примером мужества и отваги для летчиков своей эскадрильи и полка, и пользовался огромным авторитетом.

Дата добавления: 2015-08-03