Я мд против 107-го гвсп

Две дивизии – 16-я моторизованная и 34-я гвардейская – шли навстречу друг другу.

14 августа появившийся в Астрахани всего тремя днями ранее 107-й гвсп полковника Н.Е.Цыганкова вышел на оборонительный обвод в районе Линейного. Полк располагал двумя самолетами-разведчиками (видимо У-2) и 27 машинами – по одному грузовику на взвод.

18 августа передовая часть 107-го гвсп, а именно, 3-й батальон капитана А.И.Овчинникова[28], достигла Яшкуля. Овчинников уже обладал опытом боевых действий, правда, только Халкин-Гола и финской кампании. Его батальон был усилен батареей противотанковых орудий 84-го гвап лейтенанта М.О.Ворона.[29] Отряд пулеметчиков старшего лейтенанта В.М.Алябьева, прибывший сюда на автомашинах 14 августа, отошел к Чилгиру, небольшому селу северо-западнее Яшкуля, прикрывавшему проход в тыл батальона Овчинникова. В Улан-Эрге расположились отошедшие из Элисты милиционеры – примерно 50 человек. Стояла обычная для этих мест погода, то есть пекло порядка 40 градусов в тени. Воды не было. Бойцы получали не больше одной фляги в день. Так что бриться получалось не всегда, и гвардейцы несколько обросли.

Задачи перед гвардейцами поначалу ставились невоенные. В архивах Минобороны сохранилась расшифровка телеграфного диалога между замкомандарма Яновским и полковником Цыганковым, датированная 23 августа. Единственным вопросом, интересовавшим Яновского, был перегон скота на запад. Почему этим нужно было озадачивать элитную воинскую часть, и нельзя было направить в степь один-два взвода курсантов или УРовцев – неизвестно. Немцы, между прочим, уже вышли восточнее Элисты.[30]

В воздухе господствовали летчики 289-й авиадивизии. 18 августа в 8.45-9.05 девять Ил-2 с высоты 700-300 метров отбомбились по Элисте. В докладе командир полка указал, что было сожжено 15 автомашин, 4 автоцистерны, а ФАБ-100 угодила в здание республиканского Правительства, где, предположительно, располагался немецкий штаб. В общей сложности было сброшено 36 ФАБ-100, выпущено 68 РС, 1450 снарядов Ярцева и 6170 патронов ШКАС. Немецкие зенитчики упорно отстреливались: половина самолетов получили по 5-7 пробоин в крыльях и фюзеляже.[31]

19 августа советская авиаразведка отметила нахождение в Элисте немецкого пехотного полка и нескольких танков. В Ремонтном была отмечена германская пехота, а в Приютном – артиллерия. Войска противника были обеспокоены не столько продвижением к Астрахани, сколько охотой за домашним скотом. Наши летчики отметили, что несколько стад немцы развернули на запад.

20 августа советские войска продолжали занимать оборонительный обвод на широкой дуге. 116-й УР окончательно вышел к Джакуевке, 2-й батальон 1-го АВПУ капитана Постилова добрался до Сарпы, восточнее одноименного озера. Остальная часть курсантского полка застряла у Джакуевки - 12 имевшихся грузовиков имели всего по полбака горючего.[32] 78-й УР занял окопы у Ницана. Здесь же частью сил находилась торопящаяся на запад 34-я гвсд. Ее основные силы, кроме выдвинувшегося далеко на запад 3-го батальона Овчинникова, достигли Утты. Ожидалось прибытие 152-й осбр. Эта бригада была сформирована 28 декабря 1941 года в Южно-Уральском военном округе, преимущественно в г.Гурьеве, и еще не принимала участия в боях. Артиллерии в бригаде было негусто – 23 орудия и 45 минометов.[33]

20 августа немцы заняли Улан-Эрге и попробовали выдвинуться дальше по дороге на Астрахань. В 1.5 км восточнее Улан-Эрге Овчинников отогнал их передовой отряд, очистив от противника Ревдольган. У немцев был подбит танк, который они смогли оттащить на тягаче.[34] Мы потеряли 4 человека убитыми и 6 раненными.[35]

21 августа батальон 370-й немецкой пд с тремя танками вошел в Улан-Эрге, поддержав свой передовой отряд. Вскоре они начали окапываться в 1.5-2 км восточнее поселка. Немецкая пехота была замечена в местечке Джеджекины в семи километрах западнее Ики-Бурул. Из Элисты и Бага Бурула (нынешний Городовиковский район) быстро продвигалась мотопехота. Перед ними стоял только 3-й батальон 107-го гвсп, отступивший к Яшкулю. Ближайший сосед – 2-й батальон того же полка – окапывался в Утте. Затем в Утту подошел и 1-й батальон. Таким образом, весь 107-й гвсп был в сборе. Отряд Алябьева в Чилгире был сменен ротой Хитова из батальона Овчинникова. Алябьев теперь занял ферму № 1 совхоза Улан-Хеечи южнее дороги. В небе вновь появилась советская авиация, осуществившая штурмовку в районе Улан-Эрге – Элиста. Летчики отчитались об уничтожении 20 автомашин, 200 солдат и офицеров, 4 танков и взвода конницы.

24 августа состоялся первый из последующего множества бой советских войск с бандформированиями. Разведгруппа 49-го отдельного железнодорожного батальона уничтожила группу из 40 человек, а еще 10 взяла в плен. Среди трофеев оказались ручной пулемет, ППД и несколько винтовок. Разведчики потерь не понесли. Сам бой происходил практически на побережье Каспия, у Брянской Косы.

25 августа передовая группа 16-й мд выдвинулась через Ипатово в Дивное (боевая группа Ларохе). В группу входили 165-й мотоциклетный батальон с двумя батареями 146-го артиллерийского полка, 3-я батарея 228-го противотанкового дивизиона и взвод других родов войск. Вечером отряд вошел в Дивное, откуда через Маныч открывалась дорога на Элисту. В столицу Калмыкии срочно была направлена мотоциклетная рота и 3-я батарея 228-го противотанкового дивизиона. Она вступила в город. Навстречу выходили последние части 370-й пд, передислоцированной на Терек.

Между тем 25 августа близ Улан-Эрге состоялось боесоприкосновение сторон. Бой шел несколько часов, с 05.00 до 10.00. С нашей стороны действовали две роты 3-го батальона капитана Овчинникова. С немецкой стороны – отряд 2-го батальона 667-го полка 370-й пд.[36] Советские войска атаковали гарнизон с северо-востока, причем один взвод, выброшенный на автомашинах, даже смог ворваться в поселок, но, встретив сильное огневое сопротивление, под воздействием контратаки немцев, отошел к батальону, залегшему перед Улан-Эрге. Все утро роты 3-го гвсбат провели в степи, ведя перестрелку с немцами.[37]

Погиб младший лейтенант Август Козловский, который получил ранение и во избежание плена подорвал себя и нескольких германских пехотинцев гранатой. Потери немцев советская сторона оценила в 50 человек. Удалось взять трех пленных, что по тем временам было большой редкостью. Впрочем, особой информации от них получить не удалось – пленными оказались обычные солдаты, знавшие крайне мало и в основном поделившиеся с советскими особистами слухами об итальянской дивизии, которая вскоре должна сменить их часть.[38] На поле боя было также собрано 5 револьверов и 19 винтовок.[39]

Отчасти помогли штурмовики Ил-2, с 05.03 до 05.25 отбомбившиеся по Улан-Эрге. Пилоты сбросили бомбу на здание местной школы, сооруженное из кирпича, которое немцы могли использовать как опорный пункт. По мнению летчиков, они подожгли 15 автомашин и рассеяли роту пехоты. В частности, сильный взрыв прозвучал на западной окраине поселка. Было сброшено 24 ФАБ-100, 34 АО, выпущено 56 РС, 1740 снарядов и 7150 патронов.[40] Утром под прикрытием авиации Овчинников оттянул своих бойцов к Ревдолгану.

В Астрахани о вылазке Овчинникова узнали только днем – Губаревич не счел нужным уведомить Герасименко о намерении провести разведку боем. Командарм почти не скрывал своего недовольства, приказав Овчинникову оторваться от немцев и отойти на восток. При этом Герасименко настрого запретил впредь подобные инициативы без собственного согласования.[41]

26 августа в Элисту прибыли главные силы 165-го мотоциклетного батальона. В 09.30 они вошли в город и расположились на привал, ожидая подхода 60-го мп. Вечером 26 августа боевая группа Ларохе вышла в Улан-Эрге, сменив располагавшийся там 2-й батальон 667-го полка 370-й пд. Весь день немцы вели активную разведку. 1-й батальон Овчинникова в это время находился в Ревдолгане в 18 км от Улан-Эрге. Остальные силы 107-го гвсп сосредоточились в Яшкуле, а приданная полку группа Алябьева действовала чуть южнее. С востока на оборонительный обвод прибывали подкрепления. 78-й УР получил роту из пяти танков БТ, 116-й УР – роту в составе шести Т-26. Взвод из трех Т-34 достался и 107-му гвсп. В условиях абсолютного превосходства немцев в бронетехнике это было очень вовремя. В воздухе точно по часам появлялась штурмовая авиация. 26 августа в 05.00 – 05.25 пять Ил-2 232-го ШАП штурмовали Улан-Эрге.[42] Летчики отметили четыре очага пожара. Они сбросили шесть ФАБ-100 и выпустили 32 РС, а также 1500 снарядов и 4000 патронов.[43]

Разведка донесла, что немцы роют окопы на юго-востоке от Улан-Эрге, и располагают здесь четырьмя орудиями. В Джержиле стояли две немецкие роты, в Немютовской – пара танков и штабная машина.[44]

27 августа в 07.00 советская авиаразведка обнаружила германские мехколонны, продвигавшиеся по направлению Приютное-Элиста-Улан-Эрге-Чилгир – 130 автомашин.[45] По мотопехоте был нанесен бомбовый удар. Одна из колонн, сопровождаемая 15-20 танками, направилась к Яшкулю. Это был 1-й батальон 60-го мп капитана Торлея. Он имел, по оценкам нашей разведки, 6 орудий 75-мм, 2 орудия 150-мм и две батареи зениток.[46]

Родившийся в 1913 году Карл Торлей поступил на службу в 60-й мп еще в 1935 году, а в январе 1938 года получил должность лейтенанта. Он участвовал в Западной и Балканской кампаниях, командуя взводом, а затем ротой. На Балканах Торлей получил повышение, став оберлейтенантом, то есть, старшим лейтенантом, если использовать аналогию с советскими званиями. Во время восточной кампании в ноябре 1941 года он был награжден Рыцарским крестом. В 1942 году Торлей получил в командование 1-й батальон, а после успешных боев на Миусе – звание капитана.

1-й батальон Торлея атаковал 3-й батальон Овчинникова у совхоза Ревдольган. Судя по показаниям взятого в плен немца, сюда же подтянулись и части 3-го батальона 60-го мп.[47] Немцы шли с юго-запада при поддержке трех танков. Рота автоматчиков смогла отразить первую атаку, а затем и последующие.[48] В 17.00, потеряв в боях за Улан-Эрге 32 человек убитыми и до 100 раненными,[49] Овчинников ушел на Яшкуль.

Сбив советский отряд, капитан Торлей начал пробиваться по дороге на Астрахань. Овчинников сумел избежать окружения и ночью отошел к 2-му батальону капитана М.В.Иванова. Здесь же оказались остатки Элистинского истребительного отряда, которые не ушли вместе с майором Дурневым на Сарпу, а предпочли путь на Астрахань. Вечером трагически погиб пулеметный расчет пулеметной роты 2-го батальона старшего сержанта Дмитрия Безлюдного. Чудом уцелел только сам Безлюдный. Его вместе с товарищами накрыло снарядом, но старший сержант остался в живых и ночью вышел в расположение части, приволочя с собой пулемет.[50]

Три немецких танка и 70 автомашин с пехотой совершили бросок к Чилгиру, где стояла рота лейтенанта Хитова из 3-го батальона 107-го гвсп. Хитов отбил атаку, но по приказу Цыганкова также отошел к Яшкулю.[51]

Итак, 2-й и 3-й батальоны 107-го гвсп стояли у Яшкуля. Они были усилены ротой автоматчиков, ротой ПТР, батареей 76-мм орудий и батареей тяжелых 120-мм минометов. 1-й батальон гвардии лейтенанта А.И.Кудинова рыл окопы и расставлял пулеметные гнезда в поселке Утта. С юга поселок Яшкуль прикрывал передовой отряд старшего лейтенанта Алябьева. В ночь на 28 августа отряд Алябьева присоединился к основным силам полка. Кроме того, полку был придан неполный калмыцкий эскадрон (30 сабель). Особую проблему составляло снабжение. Гвардеец 34-й гвсд А.И.Суров вспоминает: “Даже пресную воду приходилось везти издалека. Не было у нас и строительных материалов. Дрова в ограниченном количестве для походных кухонь также подвозили. Бойцам зачастую приходилось питаться всухомятку – ломоть хлеба или сухарь и селедка”. Больше повезло курсантам у Сарпы, которые вовсю использовали преимущества дислокации у пресноводных озер. Однако и здесь выдвинутым в степь передовым группам приходилось сложно. Н.И.Мордасов рассказывает, что наши и немецкие солдаты использовали одни и те же колодцы, при этом оставляя подчас мины или держа источник под обстрелом.

28 августа все утро немцы вели разведку мелкими группами. Днем к ним прибыла артиллерия. При ее поддержке 1-й мотопехотный батальон Торлея в 13.00 атаковал Яшкуль. Его поддерживало до 18 танков. Бой на улицах городка шел весь день. Несколько грузовиков с мотопехотой выдвинулись на юго-запад и юго-восток от города, охватывая советский гарнизон полукольцом.

Приведем очень яркий диалог между начальником оперотдела 28-й армии полковником Халдиным и майором Олениным из оперотдела 34-й гвсд, начавшийся в 12.55:

«Оленин: В районе Цаган-Сек противник силой не меньше двух батальонов южнее Яшкуля, в пяти километрах юго-западнее Яшкуля под прикрытием дымовой завесы продвигается на нас. Усиленная стрелковая рота седлает дорогу Улан-Эрге – Яшкуль, находится в 6 километрах от нас. Хитов прибыл в Олинг и приступил к его укреплению. Сейчас ведется артиллерийская перестрелка. Главная группировка противника на данный час юго-западнее Яшкуля. Цыганков просит в этот район прислать птичек и уничтожить автомашины и артиллерию.

Халдин: Ты только что сообщал, что противник повернул на юго-восток, а сейчас сообщаешь об этой группировке. Видимо, плохо работает разведка?

Оленин: В моих сообщениях противоречий нет. Противник обкладывает Яшкуль с запада, юго-запада, юга и юго-востока, причем большая часть сил с юга и юго-востока. Где же здесь противоречие?

Халдин: В 11.50 ты сообщал, что тихо и спокойно. Ну, хорошо, действуйте. Однако солидную помощь птичками пока что мы оказать не в состоянии. Тебе, наверное, понятно, по каким причинам. Скажи поточнее, на каком расстоянии от Яшкуля противник, который наступает с юго-востока и юга?

Оленин: Уточняю. С юга наступает не менее 4 рот пехоты, видно простым глазом. С запада более роты наступает на нас. С юго-востока появились мотоциклисты.

Халдин: А кто против Олинга?

Оленин: Против Олинга пока никого нет. Сейчас ведется артиллерийская перестрелка. Танки противника распределены так: 2 идут с запада и 5 с юга. Все».[52]

Ситуация осложнялась тем, что сам Цыганков в это время находился в 30 км от поля боя в Утте. Здесь он по заданию Губаревича обустраивал оборонительные сооружения. Услышав канонаду, Цыганков попытался проехать к Яшкулю, но по дороге его машина приехала в зону обстрела, и командиру полка пришлось повернуть назад. Руководство обороной Яшкуля взял заместитель Цыганкова майор Голохвостов.

К 15.00 одна из рот 1-го мбат вклинилась в советскую оборону на участке обороны 8-й и 9-й рот, но была выбита жесткой контратакой. В дело пошли ручные гранаты.[53] При этом еще один батальон немцев, поддержанный пятью танками и двумя БТР, появился на северо-востоке, по дороге на Олинг. Халдин предложил с помощью самолета сбросить капсулу в отряд Алябьева, чтобы тот своей усиленной моторизованной ротой нанес удар немцам с юга, от Улан-Хееч, но выяснилось, что самолетов нет. Один из них разбился в ходе разведки, а другой был отправлен на ремонт в Астрахань.[54]

После некоторого затишья капитан Торлей решил предпринять вторую попытку взять Яшкуль. Его поддерживали батареи артиллерийского полка Хаммона. Кроме того, из РевДольгана подтягивались резервы – еще 100 автомашин с пехотой и 15 танков.[55] Немецкие мобильные группы вышли в степь южнее и севернее пункта. Бой продолжался до вечера и стих к 17.00. Гвардии лейтенант Ворон из 84-го гвап отчитался об уничтожении двух танков. Потери немцев в живой силе оперотдел дивизии оценил в 200 человек убитыми и 600 раненными.[56] Полк потерял убитыми 23 человека.[57] Был также подбит наш танк, который не удалось отбуксировать, и поэтому пришлось взорвать. Ввиду возникновения угрозы обхода поселка с тыла, в 17.30 Герасименко лично разрешил подразделениям 107-го гвсп отступить на поселок Утта с наступлением темноты. Положение было критическим – в 6 км западнее Яшкуля на астраханскую дорогу вышли четыре танка, прикрываемые мотоциклистами и автоматчиками. Небо заволоклось дымом, а над Яшкулем полыхали языки пламени. «Половина села горит, телефонно-телеграфная связь с Овчинниковым нарушена, есть только связь по радио. Немцы идут на Яшкуль под прикрытием дымовой завесы», - сообщал Оленин.[58]

В 20.00 связь с яшкульским гарнизоном была окончательно потеряна, так как немецкие радиотехники включили на советской волне мощные глушилки. Однако опытный майор Голохвастов смог вывести почти две тысячи человек на виду у немцев мимо кургана Ацха-Хартолга.[59]

Особую ценность для немцев-победителей имели расположенные здесь колодцы. 11 октября Торлей был награжден дубовыми листьями к уже имевшемуся у него Рыцарскому кресту. Колодцы прозвали в его честь “колодцами Торлея”. Дубовыми листьями просто так в вермахте не награждали, так что высокая оценка немецким командованием своего офицера одновременно является и высокой оценкой противником упорства и решительности батальонов 107-го гвсп.

По прибытию подкреплений немцы озаботились флангами. 10-я рота 60-го мп заняла Чилгир в 35 км северо-восточнее Улан-Эрге. Связь со штабом 60-го мп осуществлялось по сохранившейся телефонной линии Элиста-Сталинград, которую использовали и советские связисты, применяя коды.

В воздухе работали Ил-2. По итогам дня пилоты сообщили, что уничтожили до 200 солдат и офицеров, 6 танков, 3 бронемашины, 20 мотоциклов.

Губаревич сообщил, что против его полка действует 18 танков, 3-4 артбатареи и до 200 грузовиков мотопехоты. Начштаба 34-й гвсд гвардии майор Лехман вообще считал, что помимо 60-го мп, против 107-го гвсп действует «другой полк этой же немецкой дивизии». В штабе армии в далекой Астрахани порадовались прорыву 107-го гвсп, но подвергли откровенному сомнению информацию Губаревича и подчиненных ему офицеров. Герасименко был убежден, что 60-й мп ушел на север к Сталинграду, а Яшкуль штурмовал 667-й пп, и вовсю костерил Губаревича за фантастические, по его мнению, доклады. «Перед Вами не было 200 автомашин, преувеличивать не стоит», - телеграфировал командиру гвардейцев начальник штаба армии Еременко. Однако к Цыганкову на всякий случай срочно направили 20 грузовиков с горючим.[60]

28 августа весь 107-й гвсп сосредоточился в Утте. В 14.00 западнее села появились немцы. Передовые дозоры боевой группы Ларохе открыли стрельбу по советским позициям, разведывая место расположения советских огневых точек. В 16.00 показалась немецкая артиллерия, незамедлительно открывшая огонь по точкам, указанным батальонной разведкой. 14 автомашин десантировали две роты восточнее Утты, перехватив дорогу на Хулхуту.[61] В 17.30 немецкие мотопехотинцы поднялись в атаку, но были вынуждены залечь и отойти под огнем гвардейцев. Торлей попросил артиллеристов повторить налет. В результате Цыганкову пришлось сменить командный пункт, так как снаряды начали рваться от него в подозрительной близости. Немцы вновь атаковали. Бой шел до 20.30, пока совсем не стемнело. Губаревич пришел к выводу, что Цыганков сделал все от него зависящее и согласовал отход.

Погибло 15 бойцов, получили ранения около 50.[62] В журнале боевых действий 165-го мотоциклетного батальона 60-го мп содержится такая запись: “В Утте 15 саманных хижин, 2 колодца, и больше – ничего”[63]. Гвардейский полк ушел на восток совершенно свободно. Немецкий десант предпочел освободить дорогу, отойдя в степь и издалека постреливая из минометов. Герасименко заявил Губаревичу, что он считает решение оставить Утту совершенно неверным, и впредь требует согласовывать подобные приказы с ним. Губаревич в ответ предложил выдвинуть хотя бы батальон из Красного Худука в помощь Цыганкову.[64]

Зато дальше немцев ожидали проблемы. 30 августа по итогам дальней разведки в журнале боевых действий 165-го мотоциклетного батальона появилась новая запись: “много оборонительных сооружений по дороге Утта - Астрахань. В 45 км западнее Астрахани – противотанковый ров. По показаниям пленных, в Астрахани сильная оборона. Настроение плохое. Движение транспорта…”[65]

Тем временем подоспели бензовозы. 60-й мп заправился топливом и вышел в направление Хулхуты, где Цыганков занял оборонительные рубежи. 1-й батальон Кудиянова с двумя ПТО засел на буграх северо-западнее Хулхуты, имея на левом фланге элистинскую дорогу. 2-й батальон Иванова с присоединившейся группой Алябьева разместился на высотах южнее Хулхуты, фронтом на юг, а 6-я рота 2-го батальона на бугре в 1.5 км западнее Хулхуты. Уставший 3-й батальон Овчинникова был отведен в тыл. Он занял холмы восточнее села, фронтом на северо-восток. Полковая артиллерия в составе батареи орудий и батареи 120-мм минометов была выдвинута к опорному пункту восточнее Хулхуты. Южнее, у Улан-Туга, стоял усиленный взвод Геращенко.

29 августа шестерка Ил-2 навестила Яшкуль. Пилоты пришли к выводу, что в поселке находится не менее 100 немецких автомашин, еще 50 они насчитали в Олинге. Два звена начали снижение на цель. На землю обрушились 6 ФАБ-100, 6 ФАБ-50, 43 РС, 1510 снарядов и 3700 патронов. В результате бомбежки был уничтожен бензовоз, а в Яшкуле возникло три очага пожара. По оценкам командира эскадрильи, было повреждено до 30 автомашин. Два самолета совершили вынужденную посадку. Один с повреждениями приземлился в Хулхуте, а другой с пробитым бензобаком сел у фермы № 3 совхоза Улан-Хеечи.[66]

30 августа к 12.00 силы 60-го мп сосредоточились в 5 км западнее Хулхуты. Их поддерживало до 50 танков, то есть весь 116-й тбат капитана Теббеса.[67] Цыганков сообщал, что видит перед собой до 300 немецких грузовиков.[68] Он, офицер-гвардеец, был поражен маневренности немцев и абсолютно четко описал тактику, примененную командиром 60-го мп полковником Вялем: «Противник действует следующим образом – он подъезжает на машинах к фронту и останавливается за пределами артогня, совершенно открыто, абсолютно не стесняясь. Другие группы противника развозятся на машинах по своим исходным позициям, т.е. на фланги и в наш тыл, также расставляется артиллерия. Затем начинается концентрическая атака».[69] Отметим, что грузовиков у Цыганкова даже после пополнения было не более 30-ти, то есть на порядок меньше, чем у противостоявшего ему полковника Вяля.

Под прикрытием артиллерийского и минометного огня в 09.00 немцы начали атаку с юго-запада. Цыганов был, мягко скажем, не убежден в своих способностях удержать пункт. Его пессимизм передался Губаревичу. В 11.30 он отзвонился Герасименко и сказал: «Ясно одно – люди Цыганкова устали, переутомились. Противник не оставляет их в покое. Если не разрешить сейчас Цыганкову продолжить отход, он вернется к Вам в единственном числе».[70] Герасименко категорически отказал в отходе, и был, в сущности, прав – полк далеко не исчерпал способности к сопротивлению, а прибывшая из Гурьева 152-я осбр была на марше и еще не заняла оборонительный обвод. Счет шел на часы.

В 12.10 Цыганков телеграфировал Губаревичу, что к зимовью колхоза им. Канукова, южнее Хулхуты, направились 35-40 грузовиков с мотопехотой и несколько танков. Комполка сообщил, что думает отправить свою артиллерию на грузовиках юго-восточной дорогой, а остальными силами пробиваться на восток и северо-восток. Губаревич обрадовал полковника сообщением о нескольких танках Лункина, направившихся к Хулхуте. В шифровке они назывались «букашками». «Птички», «букашки», «сестры» - все эти эвфимизмы, обозначавшие самолеты, танки и бригады, по странной логике шифровальщиков, должны были ввести немцев в заблуждение. Хотя часом ранее Губаревич сам предложил Герасименко отвести 107-й гвсп от Хулхуты, на вопрос Цыганкова об отходе он предложил полковнику лично связаться с командармом. Видимо, комдив принял решение не обострять отношения с Герасименко. Цыганков, совершенно не веря в возможность обороны пункта, позвонил в Астрахань. Трубку взял начальник оперотдела Халдин. Он заявил, что Цыганков должен решать свои проблемы с Губаревичем. Круг замкнулся. Цыганков с отчаянием заметил: «Никто своих решений сверху не дает, а говорят – действуй по своему усмотрению».[71]

30 августа в 14.00, повторяя удавшийся трюк у Утты, немцы выбросили десант в составе двух рот восточнее Хулхуты, перехватив дорогу на Астрахань. Фактически, 107-й гвсп оказался в окружении. К 15.00 бой разгорелся по всему периметру. Огонь немецких минометов и орудий вскоре был сосредоточен на позициях 1-й и 6-й рот, после чего последовала атака. В 17.00 1-я и 6-я роты отошли, но вскоре контратакой вернули утраченные окопы.

Гвардейцев поддерживала авиация. 6 Ил-2 в 08.59-09.05 отбомбились по районам юго-западнее и южнее Утты. Было сброшено 12 ФАБ-100, 60 АО-8, выпущено 43 РС, 1140 снарядов Ярцева и 3000 патронов. Пилоты отметили 8 очагов пожара. В 11.00 еще одна шестерка “Илов” повторила налет. Один самолет был выведен из строя огнем с земли, и ушел на ремонт. В 16.20 последовал еще один налет.[72]

Сидевший посреди боя в КП Цыганков отчаянно запрашивал помощь. Сохранился очень образный диалог находящегося под обстрелом комполка и, как всегда, корректно-доброжелательного Губаревича.

«Цыганков: Сейчас надо мной перекрещиваются снаряды со всех сторон света, и кругом идет стрельба, от которой звенит в ушах. В настоящую минуту такой концерт, что дрожит карта от колебаний воздуха. Помощь еще не подошла. Хорошо бы продержаться до ночи, как видно, отсюда просто так ускользнуть не удастся.

Губаревич: Вам пошли птички. Есть ли они у Вас?

Цыганков: Только сейчас были, но эффект незначительный. Бьют там, где не нужно. По-видимому, они бьют по дальним подступам. В настоящую минуту необходима их помощь по артпозициям, по их минометам, артиллерии и скоплению пехоты, меньше по скоплениям машин, так как идет открытый бой. А вообще-то они работают прекрасно, смело, дерзко летают прямо над головами, но очень малый запас. Как только улетают, то начинается старая картина. Но при них поспокойнее».[73]

После обеда последовала еще одна немецкая атака, которую предварил артиллерийский налет. Однако стойкость гвардейцев побудила Ларохе сменить вектор удара в направлении стыка 1-го и 2-го батальонов. Немецкой штурмовой группе удалось вклиниться, но минометным и пулеметным огнем гвардейцы смогли остановить дальнейшее продвижение мотопехотинцев.[74]

Цыганков испытывал большие проблемы. Его часть, хоть и избежала серьезных потерь, но столкнулась с дефицитом боеприпасов. Дорога на Астрахань была перекрыта, что исключало подвоз. Кроме того, немцы продолжали атаки в стык 1-го и 2-го батальонов, и преуспели. К вечеру они подошли к Хулхуте, отсекая 2-й батальон от основных сил полка. Цыганков был вынужден обратиться к командованию Военного округа с просьбой согласовать отход из Хулхуты. Согласие было получено.

Это согласие, на отход, было крайне своевременно. Еще час – и полк был прекратил существование. Бойцы Цыганкова полностью исчерпали мины и большую часть патронов, а снарядов оставалось по несколько штук на орудие. Сам Цыганков в разгар телефонных переговоров с Астраханью получил ранение – осколки мины попали ему в руку и ногу. Отчасти в этом был виноват штаб армии, крайне отрицательно воспринявший смену Цыганковым КП в Утте, и расценивший это едва ли не как трусость. Трубку взял заместитель комполка майор Голохвостов, через несколько минут также получивший ранение.

Герасименко все еще не верил, что на Астрахань наступает моторизованная дивизия. В этот вечер он имел контакт со штабом фронта. Там считали, что один полк 16-й мд находится у Сарпинских озер, а Хулхуту штурмует еще один полк. Сама же дивизия пойдет на север «со своими штатными 10-12 танками и 10 бронемашинами».[75] Оно, конечно, было так – Хулхуту штурмовал лишь 60-й мп, но полковника Вяля поддерживала вся дивизионная артиллерия, и число танков в 16-й мд в четыре раза превосходило штатное.

Оценка немецких сил, наступавших против 107-го гвсп, послужила причиной очередного обмена критическими репликами между Герасименко и Губаревичем. Командарм заявил комдиву: «Хочу, чтобы Ваш аппарат и вы вместе с ним не пользовались впечатлениями отдельных лиц, тем более нервных, вроде Цыганкова».[76]

С 18.30 и в течение ночи на 31 августа 107-й гвсп выходил из боя. 1-й и 3-й батальоны отступили на северо-восток, а 2-й батальон Иванова с боем пробился на юг и далее на юго-восток. В бою под Хулхутой погибло 33 гвардейца. Из трех танков Лункина было подбито два. Таким образом, общие потери полка за весь период боев составили 105 человек убитыми и примерно 250 раненными.[77]

Герасименко выдвинул навстречу наступающим немцам 152-ю осбр. Она прибыла в Тинаки 26 августа, а к 1 сентября уже находилась у Красного Худука.[78] Впереди шел 3-й батальон. 1 сентября от колодца Давсна на запад вышла стрелковая рота 3-го батальона 152-й осбр. Ее сопровождали три танка. К 14.00 здесь был уже весь 3-й батальон 152-й осбр.[79]

Вот что можно почерпнуть из боевого донесения Военного совета Юго-Восточного фронта в Ставку Верховного Главнокомандующего об обстановке в полосе обороны фронта: "107-й гвардейский стрелковый полк, после 6 часового боя с 60-м механизированным полком немцев при поддержке 20 танков и двух дивизионов артиллерии, вышел из боя и к 9 часам 31 августа сосредоточился в районе Давсна, Красный Худук, в 20 км восточнее”.

Давсна и Красный Худук представляли собой пару колодцев, при которых уместились кошары. Чуть дальше на восток начинался противотанковый ров Астраханского оборонительного обвода. На выручку измотанным недельными боями гвардейцам 107-го гвсп спешили подкрепления – 152-я отдельная сбр полковника В.И.Рогаткина, 556-й отдельный тбат майора К.Н.Карпова, десант 103-го гвсп на трех Т-34, и усиленная рота 105-го гвсп. Командарм В.Ф.Герасименко доложил в ходе телефонного разговора полковнику Кузнецову из Ставки ВГК: “Все, что нашли в округе, все брошено для того, чтобы сдержать наступление противника”.

Неприятности немцам добавили Ил-2 из состава 289-й ШАД. 30 августа они проводили штурмовку с 16.30 до 17.25, а 31 августа с 08.40 до 09.47 силами, соответственно, 11 и 16 самолетов. Атаке подверглись Яшкуль, Утта, Сянцик и Хулхута. По отчетам наших летчиков, они уничтожили танк, 7 бензовозов, 4 орудия, до 200 солдат и офицеров.

На путь от Элисты у Хенрици ушло четыре дня, хотя командир 16-й мд предполагал, что управится с Астраханью за полутора суток. До сих пор ветераны 34-й гв сд вспоминают немецкие листовки явно непродуманного содержания: “Сталинград возьмем бомбежкой, в Астрахань войдем с гармошкой”.

Началась борьба за источники воды. Отряд обер-ефрейтора Йозефа Кулота, отличившегося в боях за Хулхуту, смог захватить один колодец, названный его именем. Кулот служил в 3-й роте 1-го батальона 60-го мп, то есть под начальством капитана Торлея. Вообще немцы, не привычные к запоминанию калмыцких названий, активно создавали собственную топонимику. Хулхуту, например, они переименовали в Калькутту. Особенно им нравилась аналогия с Северной Африкой. При взятии поселка Яшкуль немцы дали многим улицам названия пунктов, находящихся в Северной Африке, таких как: Роммельвег (Дорога Роммеля); Триполиштрассе, Бенгазиштрассе, Тобрукштрассе. 60-й мп начал активно окапываться, опираясь на ряд высоких холмов. Были созданы т.н. линии Калькутта (Хулхута) и линия Тобрук (Яшкуль). При этом Хенрици не оставлял надежд пробиться к Астрахани.

Из Ставрополя к Хенрици подтянулся 156-й мп, прибывший, наконец, в Элисту. В двухстах километрах севернее показались румыны. Под Водином, западнее Дербеты, с ними был установлен контакт. Чуть позже силами 9-й кд полковника Раду Корне они займут линию обороны вдоль Сарпинских озер. Корне считался в румынской армии специалистом маневренной войны, участвовал в прорыве советской линии обороны в Северной Бесарабии и операции “Охота на дроф” по захвату Керченского полуострова. Впрочем, заметной роли в астраханской кампании часть Корне не сыграла.

156-й мп выдвинул свои подразделения севернее астраханской дороги, прикрывая лагерь в Хулхуте. 30 августа две его части были атакованы: 7-я рота под Баханой и 5-я рота под Сертином. Немцы смогли удержаться с помощью артиллерии. Раненных с помощью БТР эвакуировали в Элисту. Тяжелораненых 3 сентября из Элисты эвакуировал транспортный самолет Ju-52. Позже ему придется появляться в этих местах еще не раз.

Оборона 156-го мп стабилизировалась на линии Шарнут-Мошеен-вост.Жарков. Северным крылом полк фактически страховал румын (Шарбун расположен в 30 км южнее железнодорожной станции Октябрьской, ближе к Садовому). Кроме того, 2-я рота полка стояла в Чилгире, закрывая дорогу из Юсты на Элисту. Между ними в Омн Керюлчи, пункте примерно в 80 км севернее Улан-Эрге, заняла позиции 11-я рота.

В этот же день, 30 августа, директивой от 30 августа 1942 года командующий войсками Юго-Восточного фронта, поставил перед 28-й армией следующие задачи:

“1. Сильными подвижными отрядами оборонять рубеж: озеро Сарпа, ОТФ, Утта, к. Цаганур, Худук, Зензели. Оборону на этом рубеже создать с помощью узлов сопротивления. Прочно удерживать все пути выводящие к р. Волге. Отряды прикрытия иметь на линии: озеро Альцын Хута, Чилгир, Яшкуль, ферма № 3 совхоз Улан-Хеечи.

2. Прочно удерживать внешний обвод Астрахани, не допустив внезапного захвата противником города.

3. Прикрыть р. Волгу на фронте Цаган Аман, Астрахань, не допуская подхода противника к р. Волге на этом участке. Подчинить себе все отряды и корабли Военно-Волжской флотилии, расположенные на этом участке реки. Там, где пехотных отрядов нет или недостаточно, усилить за счет войск Сталинградского военного округа”.

Директива была явно запоздавшей, так как пункты Чилгир, Яшкуль, Утта уже были потеряны.

В воздухе господствовала советская авиация. Появлялась она строго по расписанию, раз в день ранним утром или к пяти вечера. 31 августа 12 машин Ил-2 бомбили немецкие позиции с 16.37 до 17.35, 1 сентября – такими же силами наши штурмовики нанесли удар по Утте и Яшкулю в 05.35-06.20. По оценкам командования ШАД, было сожжено и повреждено 80 автомашин и танк, уничтожено до 250 пехотинцев противника. Судя по тому, что в первый день осени летчики ограничились применением РС, снарядов Ярцева и патронов ШКАС, бомбы у них явно заканчивались.[80]

31 августа авиация понесла первую потерю. На базу не вернулся заместитель командира эскадрильи старший лейтенант Рудаков. Последующие поиски позволили обнаружить его Ил-2, упавший в 7 км северо-восточнее Хулхуты и сильно разрушенный. Рудакова около самолета не было. Подобрав аптечку с Ил-2, спасавшие старлея пилоты вернулись в Астрахань.[81]

Небо было затянуто легкими облаками, погода стояла нежаркая – 25 градусов Цельсия в тени.

Дата добавления: 2015-08-03