Распространение грамотности в России

(среди населения старше 9 лет, в %)

	7897г.	7907г.	7977г.	7926г.
В городах	57,7	63,8	70,5	76,3
В деревнях	25,9	30,6	37,4	45,2
Всего	30,1	35,3	42,8	51,1

Источник: Berelowich W. La sovietisation de 1'ecole russe, 1917—1931. L'Age d'Homme, 1990. P. 80.

ЧАСТЬ IV. Государство, гражданское общество, нация

г

В индустриальной цивилизации подвижность рабочей силы растет из поко­ления в поколение, но она существенно изменяется также на протяжении про­фессиональной жизни одного человека. В аграрном обществе каждый его член должен освоить какое-то ремесло, которое часто требует долгих лет учениче­ства, проводимого в семье или в составе малой группы. Но подвижность в ус­ловиях промышленного разделения труда требует от индивидов умения общаться и сотрудничать со многими другими индивидами в ситуациях, не встречавшихся ранее; необходимо умение принимать и посылать сообщения, придерживаясь общего кода, прибегая к устному и письменному слову. Но только всеобщая стандартизированная образовательная система, распространяющая одну и ту же базовую культуру, может создать возможность коммуникации, которая не зависела бы от определенного контекста и действовала бы в мире, принадле­жащем всем. Благодаря такой системе усиливается однородность, люди более не замкнуты в рамках малых групп, к которым принадлежат. Неравенство вну­три промышленной нации обусловливает стратификацию индивидов в зави­симости от их богатства, социальной роли, личного успеха, но оно отнюдь не предопределено наследственной включенностью человека в какую-то группу (касту, сословие).

Поэтому модернизация в сфере разделения труда способствует не столько развитию аппарата государственного управления, сколько развитию Школы (на­пишем здесь это слово с заглавной буквы подобно тому, как пишутся во фран­цузском языке слова «Государство» и «Церковь»). Она обеспечит экзо-образова-ние¹, которое дают профессионалы в деле передачи знания. Процесс массового распространения типовой культуры можно описать как энтропию, т. е. (в дан­ном случае) как уравнивание объема информации, которой располагает каждый принадлежащий к этой культуре человек. Один из самых наглядных признаков действия такой культурной энтропии — уменьшение количества языков, явля­ющееся следствием появления нации. Поэтому измеряемый в единицах инфор­мации разрыв между грамотным и неграмотным человеком в агрограмотном об­ществе несопоставим с разрывом, отделяющим сегодня обладателя диплома об образовании (даже самого высокого уровня) с индивидом, такого диплома не имеющим. Дистанция между профессором Парижского университета XIII в., преподающим на латыни, и его современником — неграмотным обитателем сто­личной округи, несопоставима по своему размеру и по своей природе с дистан­цией, отделяющей университетского профессора во Франции XX в. от жителя этой страны, получившего среднее образование. Разрыв между бюрократом Ос­манской империи и рядовым ее подданным имеет природу, отличную от разры­ва между чиновником Турецкой республики и простым ее жителем, поскольку оба они получили образование на турецком языке, использующем письменность на основе латинского алфавита, введенного Ататюрком. Нация, поборники ко­торой постоянно ратуют за сохранение ее существенных позитивных отличий

1 Подобно тому как экзогамия означает брак с членом какой-то другой группы; ехо (греч.) — вне.

XII. Государство-нация

от других наций, создается благодаря сокращению культурных различий внутри нее, путем разрушения существующих субкультур, могущих претендовать на зва­ние национальной культуры, а также в результате ряда нововведений, сообщаю­щих единству нации живость, а иногда живописность (например, современный иврит или шотландская юбка-килт).

Общество имеет единственную возможность стать современным индустри­альным обществом, лишь обладая промышленным производством, а следова­тельно, унифицированной школьной системой. Степень такой унификации мо­жет быть более или менее высокой, не похожими друг на друга могут быть и спо­собы ее достижения. Но какими бы ни были политический строй, официальный статус отношений между государством и Церковью, в любом случае индустри­альные общества должны создавать самое базу своего существования, доверяя государству — через посредство Школы — монополию на легитимную культуру. И необходимость в этом возрастает по мере того, как промышленность из дея­тельности, имеющей дело с потоками энергии, все более превращается в дея­тельность по переработке потоков информации. Поэтому можно было бы сде­лать следующий вывод: всякая группа, чей размер достаточен для создания школь­ной системы, обладает тем минимальным размером, который необходим для того, чтобы попытаться возвыситься до статуса государства. И в государстве-нации государство определяется уже не «по Веберу» — как учреждение, обладающее монополией на применение легитимного насилия в пределах определенной тер­ритории, а «по Геллнеру». Иными словами, государство-нация есть учреждение, обладающее монополией на легитимную культуру в пределах определенной терри­тории.

Социологически нация возникает в процессе перехода политико-экономи­ческих систем агрограмотных империй к культурной и политической однород­ности, порождая весьма различные формы национализма. Национализм наций, культурное и политическое единство которых вписывается в их предыдущий су­веренный статус, приводит в действие силы и вызывает страсти, весьма отлич­ные от тех, которые берут на вооружение националисты групп, сумевших воз­выситься как нации в старых империях. Если процессы деления и переустройст­ва развернулись, есть риск того, что они будут длиться до бесконечности (имен­но поэтому, например, независимые африканские государства отказались от предложений пересматривать свои границы, установленные в колониальный период). Если группа X основала независимое государство, отделившись от Империи Е, то почему бы группе Y не последовать этому примеру? Если группа В, составляющая меньшинство в составе группы А, хочет утвердиться в качестве госудгфства-нации, то почему бы группе С, составляющей меньшинство внутри группы В, в свою очередь, не пожелать того же? Следуя своей логике, национа­лизм стремится одновременно уничтожить различия (например, «умерщвляя» языки) и умножить число суверенных сущностей.

Мы не можем предпринять здесь подробный социологический анализ мно­гочисленных форм национализма, его успехов и поражений. Ограничимся ука­занием на одно из заблуждений, к которому ведет националистическая идео­логия. Националисты убеждены и хотят убедить других в древности тех групп,

ЧАСТЬ IV. Государство, гражданское общество, нация

которые нации включают в свое устройство. Но корни немецкого государства-нации уходят не в страну древних германцев-воинов, не умевших трудиться, по описанию Тацита. Эти корни — в рурской металлургии XIX в. Японское государство-нация является преемником периода Мэйдзи, а не эпохи самура­ев. А современная Франция есть продолжение времен Людовика Святого лишь в умах тех, кто телеологически и ретроспективистски прочитывает историю. Несомненно, если говорить о Германии и о Японии, там существовали опреде­ленная культурная однородность (на основе письменной культуры) и развитая образовательная система, возникшая еще до индустриализации. И это способ­ствовало успехам названных стран, обусловило необыкновенно быстрый их подъем (хотя и так называемая отсталая Россия в конце XIX — начале XX в. побила рекорды по темпам экономического роста). Но предположить, что до Германии была Германия, значит соглашаться с финалистскими суждениями, авторы которых, подобно Гегелю, видят в государстве завершение нации. Но разве Гегель не был жертвой предрассудка, их отождествлявшего, разве не вкла­дывал он в сердце самой этой германской нации принцип разнородности, по­скольку утверждал, что Лютер, переводя Библию, дал Германии ее язык. Таким образом, по Гегелю, германская нация есть результат переложения с древнеев­рейского языка на другой язык, созданный самим этим переложением. Заме­тим также, что противники немецкого «национализма» не меньше, чем сами немецкие националисты, верят в объективное, естественное существование нации. Националистические теоретики пытаются «натурализовать» (биологи-зировать) существование нации, выводя, в частности, ее реальность из почвы (точно так же, как это делали и Баррес, и Сталин). В этом — принцип расист­ской идеологии: она доводит до предела усилия по натурализации нации, пре­вращает в какую-то вечную сущность произвольное теоретическое построение, которое не более и не менее необходимо, чем другие социальные установле­ния, и которое, подобно государству (но в отличие от таких институтов, как язык и семья), не обладает статусом, вытекающим из тенденции человека быть животным социальным или политическим (ср. гл. II и III). Идеология такого типа легко находит родство с идеологией государства, понимаемого как могу­щество.

Дата добавления: 2015-08-03