Аннулированный субъект

141 Работа Бергера, на которую мы ссылаемся, была опубликована значительно позже текста Теодора Адорно «Жаргон аутентичности» (1964), задуманного как часть «Негативной диалектики» (1966). Наследник совершенно другой тради-

ЧАСТЬ II. Категории политики

ции, теоретик авторитарной личности и массового общества, Адорно отвергает саму проблематику Хайдеггера (и Ясперса) как таковую, несомненно потому, что Сущность, по велению которой исчезает человек, оказавшийся под господст­вом «неопределенного субъекта», не занимает главенствующей позиции в его философии. Дело не в том, что Адорно является социологом, который якобы отказывается осмысливать Бытие, а в том, что он не рассматривает его как не­кий объект благочестия, окруженный аурой. По мнению Адорно, теория Бытия Хайдеггера позволяет ему, еще в меньшей степени, чем философам духа (Гегель), осмысливать «господствующую сущность», так что отношения, которые он ус­танавливает между Бытием и наличной действительностью, развиваются по той же схеме, что и поведение «диктаторов, обладающих повышенной впечатлитель­ностью, которые избегают посещать концентрационные лагеря, чьи охранники добросовестно выполняют их инструкции». Отнюдь не выступая основателем «гуманистической перспективы», как это указано в подзаголовке книги Берге­ра, хайдеггеризм представляется как учение, обреченное на дегуманизацию. Призыв Хайдеггера к достоверности, его критика «диктатуры неопределенного субъекта» ведут к «господству» Бытия, в результате чего исчезает гуманная сущ­ность человека. Внешне гуманистический жест Хайдеггера, устраняющий «тор­говлю общественным мнением», представляет собой забвение человека, потому что он сводит его к статусу места появления Бытия.

Расхождение между анализом Адорно и анализом Бергера может быть лучше понято, если мы вспомним, что Бергер является сторонником социологии, ко­торая сочетает в моральном плане сострадание, умеренные обязательства и чув­ство юмора в условиях праздника жизни, в то время как Адорно провел свой социологический опрос, исходя из того, что после Освенцима ничего подобно­го уже не может быть. И если Бергер приемлет метафору театра как метафору социального, то Адорно слишком близок к Фрейду, чтобы не знать, что то, что проявляется в игре, должно осмысливаться в свете логики влечения к смерти. Социологическая теория «ролей» в том виде, в каком мы ее находим у Бергера, для Адорно политически не нейтральна: эта теория, по отношению к которой он социологически не безразличен, поскольку она зародилась в американской культуре и нейтрализует протест живого субъекта против принуждения играть определенные роли, превращая их в структуру общества вообще. Утверждая, что нельзя смешивать общество, подобное потемкинской деревне, с градом Божь­им, Бергер предостерегает против любого фанатизма. Но в то же время он требу­ет от субъекта укрыться в своей берлоге и не заниматься больше проблемами власти. В этом смысле провозглашенный Бергером гуманизм стал бы мишенью для сентенции Адорно, в которой имеются в виду любители жаргона достовер­ности. У них, говорит он, «человек представляет собой алиби для дегуманиза­ции». Сводя общество к столь же непрочному и обманчивому строению, как фасады изб, которые фаворит Екатерины II князь Потемкин велел построить, чтобы создать у царицы приукрашенный образ России во время ее путешествий по стране, гуманисты достоверности во имя более возвышенной судьбы челове­ка, судьбы пастыря Бытия, чье соседство с этим Бытием проявляется в ужасе перед смертью, устраняют конкретного человека, реального человека, человека

V. Действие

толпы. Гуманизм Адорно, тот самый гуманизм, который не отворачивается от человека толпы, человека без имени, находит, возможно, весь свой смысл в ана­лизе двух опер Альбана Берга «Воццек» и «Лулу», в котором он говорит о соли­дарности композитора с угнетенными, с теми, кто находится «на иждивении

общества».

Дата добавления: 2015-08-03