Глава IX. Весь мир — театр

Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры. У. Шекспир «Как вам это понравится».

Перевод Т. Щепкиной-Куперник

«Мы веселимся, когда нас готовы пронзить мечом; пьянствуя в тавернах, нарываемся на тысячу неприятностей из-за ерунды», — писал Томас Нэш о своих товарищах и годах молодости, проведен- ных на поэтической лондонской арене.

Он и его современники, лондонская литературная молодежь, старались держаться вместе. Роберт Грин, Бен Джонсон, Томас Нэш, Кристофер Марло — все это были «университетские умы», одухотворенные, неутомимые, хмельные, неразборчивые, пре- небрегающие добродетелями, необузданные, а в случае Марло, и опасные. Это были эпатажные мальчики восьмидесятых-де- вяностых годов, обреченные на раннюю гибель от пьянства, де- боширства и болезней. Стремительный взлет соперника — молодого драматурга и провинциального актера, необразован- ного самоучки-выскочки, вызвал в этой компании ярость. Уильям хорошо всех знал и, все понимая, предпочитал дер- жаться независимо и на расстоянии от них. Он был наделен более обостренным чувством самосохранения, был благодарен проведению за отпущенные ему природные дарования и не хотел оскорблять Бога, расточая свой талант. В 1589 году Ро- берт Грин сочинил пасторальный роман «Менафон», один из героев которого «деревенский автор» писал бы «очень даже не- плохо», если бы не «присущее его стилю изобилие безвкусных сравнений и натянутых метафор». Это было наиболее частое обвинение в адрес Уильяма. Томас Нэш, написавший предисло- вие к роману, высказался еще более язвительно. Окончив Кем- бридж и зарабатывая на жизнь пером, сын лоустофского викария, Нэш вскоре сделал себе имя как сатирик, памфлетист и поэт, сочиняющий драмы от случая к случаю. Греки, по- истине, были не так уж неправы, сочинив поговорку — «сын свя-

щенника — внук дьявола». Он был на три года моложе Уильяма, успехи и слава которого не давали ему покоя. Он жаждал пре- взойти соперника и в своем юношеском честолюбии доходил до жестокости. В предисловии к роману Грина он клеймил не- вежественных писак, которые используют труды Овидия и Плу- тарха и выдают их за свои.

«Теперь у некоторых проныр вошло в обыкновение, — писал он, — бросать свои “новеринты”*, над которыми им предопределено кор- петь, и пробовать себя в искусстве, хотя они едва ли смогут про- честь по латыни “шейный стих”, если это вдруг потребуется»**.

«Английский Сенека, — продолжал Нэш, — читанный при све- чах, все же подсказывает много замечательных выражений, таких, например, как “кровь-попрошайка” и иже с ним; и если мо- розным утром обратиться к нему с мольбами, он одарит вас це- лыми гамлетами… простите за оговорку — целыми каскадами трагических монологов. Но вот беда “tempus edax rerum” — на- долго ли его хватит?»

«Они паразитируют на переводах с итальянского, как бы ни были плохи оригиналы, заимствуют сюжеты у Ариосто, кро- пают пустые стишки без складу и ладу». Роберт Грин был благо- дарен другу. Ему намозолила глаза неразлучная стратфордская парочка без роду и племени. «С чего это ты, Росций***, — язви- тельно писал он, после того как Уильям и Себастиан предста- вили на Рождество в Блэкфрайерс детскую сказку, в которой сыграли царя и царицу фей — Оберона и Титанию, — возгор- дился вместе с Эзоповой вороной, хотя оперенье у тебя чужое? Ведь тебе-то самому сказать нечего».

И как было не возмущаться, когда этот бывший клерк, контор- ская душа, разлиновал бумагу, как судебный писарь, и с ошиб- ками накатал историческую драму — «Эдмунд Железнобокий», в которой король отчаянно защищает Англию от вторжения дат-

* Бумаги судебных клерков (прим. автора).

** До 1827 г. в английской судебной практике существовала «привилегия духо- венства». Духовные лица были неподсудны светским судам. Чтобы подтвер- дить привилегию, подсудимый должен был прочесть на латыни 50-й псалом. В народе этот псалом получил название «шейный стих», так как избавлял от смертной казни (повешения) (прим. автора).

*** Знаменитый римский лицедей (прим. автора).

ского принца Кнута. И все это с тщанием переписано с «Хро- ник» Холиншеда.

Грин считал себя попавшим в цель, изобретя для обоих всеми узнаваемое прозвище — Шейк-сцины — «Потрясающие сцены»*.

«Мастер на все руки», этот «потрясатель деревенских сцен до- пускает, что способен греметь белым стихом, как лучшие из вас».

«Ворона-выскочка, украшенная нашими перьями». «Деревен- ский автор»… — разбогатеть ни с того ни с сего». «Лучшими» Грин полагал авторов, получивших университетское образова- ние. Уилл не ввязывался в выяснения, в споры, тем более в драки, на какие были горазды его лихие критики и особенно Марло с его страстью к браваде. Он лишь посмеивался над их прытью. «В самом деле не лыком шит… кладет их на обе ло- патки», — писали его друзья.

Уильяму везло не только на критиков, но и на почитателей. Кни- гоиздатель, поэт, редактор, романист Генри Четтл не удержался, чтобы не ответить на злобные памфлеты:

«Я столь огорчен, словно и в самом деле виноват. Я сам видел, что его умение вести себя в обществе не уступает его профессиональным качествам; кроме того, среди поклонников он славится честностью в делах, что доказывает его порядоч- ность, и многогранным изяществом письма, подтверждающим его искусство».

В 1591 году появилась поэма Спенсера «Слезы муз», где он назы- вает друга «Наш славный Уилли». «Наш добрый Уилл» писали о нем в письмах.

Задевали ли Уильяма нападки дипломированных соперников? Нисколько. В это время к нему пришел ошеломляющий успех. Над сплетнями и наветами его вознесла и удерживала теперь волна популярности и одобрения зрителей всех сословий. Та- лант, похоже, не имевший границ, склонный к непостижимым метаморфозам, добрый, легкий и веселый нрав, за который его давно ценили и любили все друзья и особенно в театральном мире, в короткое время превратили его во всеобщего любимца.

«Слуги лорда Стрейнджа» играли его пьесы для Ее Величества

* Shake-scene — (англ.) «потрясающий сцену», что созвучно Shakespeare — в пере- воде «потрясающий копьем») (прим. автора).

королевы. Впервые в литературно-театральной среде драматург — человек столь низкого происхождения, можно сказать, от земли, поднялся столь высоко и был удостоен такой чести. Огромную роль в успехе Уильяма сыграла его актерская профессия, секре- тами которой он овладел, пройдя все ступени сценического ре- месла снизу вверх. Театр, живший в его душе с малых лет, теперь в полной мере стал его жизнью.

К любым темам он обращался стремительно и уверенно. Твор- ческая плодовитость, усердие, увлеченность, неутомимость — точно четверка верных коней мчали все дальше. Успех не вскру- жил ему голову. Он погрузился в эту приятную и занятную роль столь же свободно и легко, как играючи справлялся с многочис- ленными ролями в своих пьесах.

Дата добавления: 2015-08-05