IV. ДИСКУССИИ

№ 29. Ллолий Львов. «Диспут о правде и кривде фашизма» [135]

Не позднее 13 апреля 1927 г.

В так называемой «Школе фашизма» в минувшую среду состоялся диспут по докладу К.И. Зайцева о правде и кривде фашизма.

Прежде чем дать слово докладчику, председательница «Объединения молодежи» Н.М. Полежаева обращается к молодой части собрания с разъяснениями и предостережением по поводу имевшихся в последнее время случаев, в которых некоторые молодые люди, известные «Объединению», позволяют себе некорректные поступки по отношению к своим политическим противникам, ссылаясь при этом на свое фашистское «право меньшинства». Н.М. Полежаева в резких выражениях осуждает подобное поведение, указывая, что этот лже-фашизм является «чисто комсомольским хулиганством» и ни в коем случае не будет терпеться «Объединением русской эмигрантской молодежи». — «Мы должны — заявляет Н.М. Полежаева, — противодействовать в своей среде появлению настроений, сколько-нибудь близких к идее «белого комсомола».

К.И. Зайцев читает тезисы своего доклада.

В.Н. Новиков не согласен с различением докладчика двух фашизмов: как метода действия и как теории государства. Есть только один фашизм: теория устранения недостатков, государственного строя. В пространном изложении оратор подвергает критике либерально-демократическую и социалистическую концепцию государства и резкими выпадами изобличает «капиталистический режим». <...>

Второй оппонент (г-жа Саморупо) также возмущена возможностью предположения «кривды» фашизма и протестует против устроителей докладов о фашизме, допускающих неортодоксально-фашистские содоклады. «Отцом фашизма» г-жа Саморупо признает Владимира Мономаха. Равенство всех перед судом ее особенно не прельщает; хорошо было в России, когда дворянина наказывали строже, чем крестьянина, и когда крестьянина нельзя было описать за долги. Призыв К.И. Зайцева к русскому «белому пути» ее не трогает. Этот путь был испорчен тем, что вождей окружали социалисты (!?), а молодежь, жертвуя своими жизнями, шла, не зная за что и не зная почему.

С.С. Ольденбург направляет внимание собрания на более серьезную сторону. Фашизм нельзя понять, отвлекаясь от Италии, в ее исторической конкретности. Родственным явлением фашизма и его предтечей был футуризм, провозглашенный до войны другом Муссолини Маринетти. В футуризме существенен протест его против взгляда на Италию, как на страну только остатков прошлого. Отсюда футуристический лозунг Маринетти: «Жгите музеи!» Из этого настроения выросло то движение, которое толкнуло Италию в Великую войну <...> Футуризм и фашизм сыграли свою историческую роль. Теперь Италия не только страна музеев и туристов, она вышла на историческую сцену. В этом основная заслуга фашизма, а вовсе не в чрезвычайно спорных синдикалистских построениях государства, рекомендуемых фашистскими теоретиками. Говоря о «кривде» фашизма, С.С. Ольденбург отмечает опасность превращения в постоянное явление временных полицейских мер, останавливаясь, в частности, на положении в Италии печати. Применительно к России С.С. Ольденбург заявляет: «История России и русские условия совсем иные, чем итальянские. Нам нужно искать своих путей, беря из фашизма то существенное, что заключается в подчинении самого себя интересам национального целого».

Я.Н. Зеленкин выступает на защиту фашизма от докладчика, хотя и называет доклад «несомненно блестящим». Он упрекает докладчика за то, что он находится «во власти старых-престарых дореволюционных настроений» и «весь замкнулся в стихии правового государства». «Мы, — заявляет он, — вступаем в царство идеократии. Идеология корпоративного государства снимает преступно-проклятую антитезу, разрыв государства и общества». Оппонент резко отталкивается от белого движения и заодно упраздняет и всю Императорскую Россию. Он призывает подчиниться «стихии фактов». В Зеленкине чувствуется прозелит евразийства.

A.M. Горовцев возражает против фашистского синдикализма. Он высоко ставит Муссолини, но подчеркивает, что в борьбе с коммунизмом победителем вышла не только Италия, но также, например, и Германия, которую спасла твердость и правосознание.

Г. Циолкович также приветствует Муссолини, но заявляет себя антифашистом, поскольку фашизм отрицает принцип верховенства человеческой личности. Резко возражает Циолкович Зеленкину, указывая, что последний не так давно прямо выступал как «евразиец», а теперь же тут в придачу оказывается пылким фашистом.

Отвечая своим оппонентам, К. И. Зайцев прежде всего заявляет, что он не склонен спорить о словах: если кто, поклоняясь Мономаху, может называть себя фашистом, пусть называется. Не склонен он увлекаться и теми «полемическими красотами» своих оппонентов, примеры коих он, при смехе аудитории, тут же указал. Докладчик заявляет, что по существу он вынес тягостное чувство из прений. В выступлении Зеленкина, как по заказу, отразилась «кривда» фашизма, причем его «евразийское» выступление оказалось в каком-то угрожающем соседстве с выступлениями г-жи Саморупо и В.Н. Новикова, над чем им бы следовало задуматься. В речи Новикова — дух старого революционного социализма: пафос обличения «капиталистического строя» во имя создания «земного рая», осуществлению которого среди «благих» людей мешают только «злые» учреждения. Слова В.Н. Новикова о том, как всех заставят заниматься политикой в синдикатах и как этим будет создана «гармония», напоминают К. И. Зайцеву заявления Робеспьера о том, что людей нужно принудить быть счастливыми.

Обращаясь к итальянскому фашизму, докладчик заявляет, что, говоря о «кривде» фашизма, он менее всего имел в виду Муссолини, который совершил своего рода чудо с Италией. Но также утверждения, как «фашизм нужно полюбить или возненавидеть», должно с полной решительностью отбросить. Итальянский фашизм есть эксперимент, который нужно изучать. Нужно вдумываться в сущность дела, а не заниматься, очертя голову, переодеванием в «черные рубашки». Нужно твердо помнить, что у нас, русских, кроме фашизма, есть корни, более нам близкие и более нас питающие, чем итальянский фашизм. Это — белое движение.

В этом месте докладчик подвергает самой решительной критике выступление Зеленкина, протестуя против раздавшегося из его уст осуждения по адресу Белой России и традиций Петра Великого.

Заканчивая свою речь, К.И. Зайцев еще раз повторяет, что поскольку фашизм представляет собой образ патриотического горения и самоограничения во имя национальных идеалов, его должно всячески приветствовать, нужно приветствовать его и как метод действия, т.е. как активный антикоммунизм, но при подходе к фашизму, как к построению синдикалистического государства, обязательны крайняя осмотрительность и дух трезвой критики, которых, к сожалению, не наблюдается у некоторых русских сторонников фашизма.

№ 30. Ллолий Львов. В «Школе фашизма». Последние доклады. [136]

Не позднее 17 мая 1927 г.

<...> Доклад о «фашизме» в Германии был прочитан С. С. Ольденбургом. Он был посвящен несколько специальной, но чрезвычайно поучительной теме о судьбе возникшей после войны в Мюнхене националистической партийной группировки Хитлера, пытавшегося в ноябре 1923 г., в связи с провозглашением имперским германским правительством отказа от политики пассивного сопротивления в Рейнской области, произвести переворот. Докладчик, начиная свой доклад, подчеркнул, что предмет его изложения является наглядной иллюстрацией того, что фашизм может не только побеждать, как он победил в Италии, но и терпеть поражения, если руководители его оказываются не на высоте положения в смысле должной оценки всей окружающей совокупности обстоятельств.

<...> Подробно рассказал докладчик о самом Хитлере, сообщив вкратце его биографию, дав характеристику его личности и изложив его сумбурную политическую программу, сочетавшую в себе резкий антикоммунизм, антисемитизм и противомассонство с критикой «капиталистического» режима, с противоборством «черному интернационалу», т.е. католической церкви, и с настроениями, враждебными германским династиям.

Чрезвычайно живо был рассказан докладчиком в прагматическом изложении переворот 9 ноября 1923 г. <...> Фон Кар и ген. Лоссов и их позиция в происшедших событиях, в которые они были вовлечены необдуманным порывом Хитлера, были противопоставлены последнему в докладе С. С. Ольденбурга, как выразители той государственной мудрости и чувства реальной политики, которые необходимы и для фашизма, желающего побеждать, а не терпеть поражения. В заключение своего доклада С.С. Ольденбург еще более подчеркнул это, противопоставив Хитлеру Муссолини.

Заканчивая серию сообщений об итальянском фашизме, В.Н. Новиков в заключительном своем докладе указал на необходимость нам, русским, в борьбе с большевизмом зажечься тем пафосом действенности, который присущ фашистскому движению в Италии и в особенности Муссолини. <...> Докладчик подчеркнул, что в нашей борьбе с большевизмом должен быть просто повторен итальянский опыт фашизма. <...>

Из программы, заявленной Муссолини, мы должны взять самое существенное и главное. Существенным и обязательным для нас является усвоение, прежде всего, национального идеала, признание в то же время равноправия всех элементов, входящих в состав национального организма, понимание необходимости реальной охраны интересов широкой массы русского народа, и в частности крестьянства, и отказ от мысли предопределения до завершения борьбы ответа на вопрос о форме правления в послебольшевистской России,

№ 31. Из передовой статьи газеты «Россия и Славянство» —
«Герои и героическое Русского Зарубежья». [137] [138]

Не позднее 6 июля 1929 г.

<...> Русское Зарубежье не приемлет коммунистической власти над Россией. Оно — живой, кричащий протест против насилия, совершенного над Россией. Но оно и тот русский мир, который, будучи политически свободным, может и должен бороться против овладевшей Россией коммунистической партии.

Как бороться? Здесь встают два вопроса. Прежде всего могут возникнуть споры о том, какие меры борьбы наиболее целесообразны. Далее, является вопрос о том, как практически может Русское Зарубежье участвовать в этой борьбе. <...> По этим вопросам Русское Зарубежье должно договориться. Этого требует его призвание, его смысл.

Наша позиция в этих вопросах очень проста. Мы признаем исторически данным центром политического объединения Русского Зарубежья Белую Армию. Мы считаем, что вокруг нее должна быть создана широкая политическая коалиция, объединенная идеей борьбы за Россию против коммунистической власти. Мы считаем, что конкретным содержанием этой борьбы за Россию является подготовка и осуществление национальной революции, долженствующей свергнуть коммунистическую власть. Мы считаем, что поскольку такая революционная борьба ведется сейчас, питаемая «белой» средой и вдохновляемая ее идеалами, этим утверждается призвание и оправдывается смысл всего Русского Зарубежья в целом. Мы считаем, что на путях геройства революционного, проявления которого то и дело вспышками магния озаряют беспросветный политический мрак, застилающий внутреннюю Россию, создается и для Зарубежной России та национально-политическая настроенность, которая не только просветляет и освещает бытовое геройство, о котором выше мы говорили, но в сущности одна лишь способна психологически его прочно обосновать.

«Я остаюсь русским, потому что я связан с людьми, которые борются за Россию, и через них связан с внутренней Россией» — вот единственное неколебимое обоснование отказа от денационализации. Только подобное умоначертание превращает зарубежную «русскость» из пассивного и инертного настроения в активное, действенное, национально-патриотическое, до конца осознанное убеждение. <...>

№ 32. Из статьи П.П. Муратова «О русском фашизме» [139]

Не позднее 3 мая 1933 г.

<...> Непонятно <...>, почему иногда в той русской заграничной среде, которая особо старательно подчеркивает черты «русской самобытности» и противопоставляет их Западу, возникает мысль об особой приемлемости для русской национальной почвы движений фашистского типа? На нашей почве мы не найдем никаких исторических аналогий с фашизмом или движением «наци» <...> Социальная структура России прежде всего глубоко отлична от социальной структуры Германии и Италии. <...> Как теперь, так и в истории, Россия остается и была страной земледельческой и торговой, землей крестьянина и купца, в отличие от традиционного производительного строя Италии и Германии <...>

<...> В движениях фашистского типа есть слишком много черт, сближающих их, хотя бы только по форме, с коммунизмом. <...> Освобожденная от большевиков Россия будет стремиться ко всему тому, чего ее лишил коммунизм третьего интернационала. <...> Вот почему будет естественно стремиться она к законности во всех областях жизни. <...> В России произойдет не революция, не смена одной революции другой. В России совершится контрреволюция, т.е. осуществится возврат от иллюзорных понятий о «праве революции» к традиционным устоям народной правовой жизни, на почве коих только и может создаться законная для русской земли власть.

<...> Измученная большевистским бесправием и большевистским разорением Россия будет стремиться к правовой реставрации и к реставрации хозяйственной. В этом смысле «новая Россия» найдет себя в «старой России». Что же касается того политического облика, который приобретет Россия в результате стихийного и неудержимого стремления своего после падения большевиков к реставрации хозяйственной и правовой — это пока никому не известно.

№ 33. Из статьи Н.С. Тимашева «Куда идет Россия» [140]

Не позднее 13 июня 1933 г.

<...> Выход, представляющийся П.П. Муратову «контрреволюцией», сравнительно маловероятен. Россию ждет не контрреволюция, а новая, на этот раз национальная революция. Стремясь к «другому» после нынешнего трагического фазиса, русские люди, скорее всего, осуществят и нечто «другое» по отношению к «старому режиму», и это «другое» в какой-то мере окажется органическим сочетанием старого, крепкого, исторического с чем-то новым, навеянным и в искаженной форме, осуществленным в эпоху революции. <...>

О сущности этого нового гадать пока трудно, но в заключение не могу не предостеречь от одного распространенного хода мысли, которому подвластен и П.П. Муратов, когда он чрезмерно сближает, хотя и по форме только, коммунизм с режимами фашистского типа и потому предсказывает восстановление в России хозяйственных порядков, повторяющих дореволюционные.

В нынешние времена неверно противополагать порядку хозяйственной свободы порядок хозяйственной несвободы, объединяя в последнем понятии насильнический этатизм коммунистического типа и так наз. «управляемое хозяйство», которое пока что существует (да и то в известной лишь мере) только в фашистской Италии, в сочетании с очень авторитарным и строго личным государственным режимом. На наших глазах элементы этого хозяйства вводятся, однако, и в ультрадемократической Америке, и управляемое хозяйство вообще обнаруживает стремление стать новым, третьим типом хозяйства, которое не было бы ни капиталистическим, ни социалистическим, но органически сочетало бы элементы обоих. <...>

В управляемом хозяйстве сохраняется множественность предприятий, равно как инициатива их хозяев, но инициатива эта регулируется и через то ограничивается и направляется к тому, чтобы хозяйства работали не на начале взаимного антагонизма, а на начале сотрудничества. Как видно — управляемое хозяйство не является механически смешением капиталистического и социалистического, а представляет как раз образец преодоления противоположностей через органическое сочетание их элементов. <„..>

<...> Есть и третий путь, и он — в духе времени. А так как отвечающее духу времени особенно легко распространяется в порядке заражения, то шанс складывания в этом стиле русского хозяйственного будущего я считаю немалым. <...>

Дата добавления: 2015-08-05