Сцена четвертая. Звонок в дверь

Звонок в дверь. Выходит Екатерина, потом появляется Игорь.

Игорь. Был тут неподалеку и решил забежать.

Екатерина. Было бы обидно, если бы ты этого не сделал.

Игорь. Знаешь, редко к кому сейчас можно зайти без предварительного звонка. У всех семьи, своя жизнь… Все как-то по-другому, чем когда-то. Помнишь, как легко это было в юности. Не было проблемы – без звонка так без звонка. И родители не сердились. Даже приглашали подождать. Помню, я так даже подружился с отцом одного приятеля. Мы с ним разговаривали, пока приятель где-то задерживался, про жизнь и про все. И я даже хотел, чтобы приятеля не было, а только его отец. К тому же мне льстило, что он со мной как со взрослым, расспрашивает или рассказывает что-то. А теперь и я сам не уверен, что буду рад неожиданному визиту, даже если это старый приятель. Что ни говори, а беспокойство. Надо напрягаться для общения, а ты можешь быть не расположен к этому.

Екатерина. Мы все устали раньше времени.

Игорь. Почему раньше времени? Все вполне по законам природы. После сорока-сорока пяти человек уже живет как бы после жизни, вторая серия, можно сказать, для него это должно быть как подарок. Привесок к главной жизни.

Екатерина. Ну уж! Для некоторых только теперь и начинается главная. Да и старики многие вовсе не производят впечатление стариков. Вон мой дядька в Николаеве. Восемьдесят один год, запросто выпивает бутылку водки, а наутро заводит свой «жигуленок» и едет с молодой женой на рынок. И жить ему нисколько не скучно, несмотря даже на всякие возрастные недомогания. Это у нас усталость, что правда то правда, тем более что последние годы можно считать один за два или даже три. Многие поменяли нишу, занимаются вовсе не тем, чем хотели, или наоборот – тем, чем хотели, но о чем боялись признаться даже самим себе. И все равно – наши сверстники за границей, кто успел уехать, выглядят куда лучше, чем мы.

Игорь. Про заграницу не будем. Видел я там наших. Им это переселение и вживание тоже недешево досталось. А иных уже нет, вот чего им это стоило. Болезни тоже не на пустом месте возникают, сама знаешь.

Екатерина. Ничего я не знаю. Я тут молилась, просто молилась, ничего не прося. Наверно, я не умею этого, но мне надо было к кому-то обратиться, просто… И вдруг поняла, что все равно будет так, как будет, ничего от нас не зависит, все происходит по каким-то иным законам, которых нам не постичь. Нам же надо только учиться смиряться перед неизбежным, вот и все.

Игорь. Странное откровение. Значит, опустить руки, да?

Екатерина. Нет, не так. Надо делать все возможное, что в твоих силах, но быть готовым принять неизбежное.

Игорь. Ну что ж, максима известная.

Екатерина. Я тут вспомнила, как в детстве кормила Валерика. Он плохо ел, и я включала музыку или рассказывала ему сказку, он, заслушиваясь, открывал рот, а я ему в это время засовывала туда ложку с кашей. Между прочим, это не я сама придумала, со мной мать делала то же самое. Собственно, мы и живем точно также – завлекаем себя чем-то интересным, потому что остальное – только бремя. Тяжелое и скучное. Мы сами придумываем себе потребности, без которых вполне могли бы обойтись, но которые тем не менее привязывают нас к существованию. Я поймала себя на том, что с интересом читаю письма дядьки, про которого тебе только что говорила. Он пишет иногда матери. И знаешь почему? Потому что дядька почти ничего не сообщает о своих хворях, как многие пожилые, ни на что не жалуется, напротив, даже какие-то пустяки его продолжают волновать и радовать, все его интересует. Человек по-прежнему живет полной жизнью. А ведь восемьдесят один год!

Игорь. Да уж, возраст почтенный.

Екатерина. Ужасно боюсь старости. Боюсь болезней, беспомощности… И не хочу быть старушкой в платочке, сидящей на скамеечке. А ведь нам не так уж далеко до нее. Помнишь, у кого-то из классиков, кажется, у Достоевского: «Вошел старик сорока лет…»? Ну, может, сорока двух. Старик! А женщины дряхлеют еще быстрее.

Игорь. Ну уж ладно. Куда-то тебя не туда повело.

Екатерина. Все-таки нелепо, что мальчик, еще ничего не познавший, не хочет жить, а старик за восемьдесят любит жизнь во всех ее проявлениях. Абсурд какой-то.

Игорь. Да кто тебе сказал, что он не хочет? Он еще сам не знает, чего хочет и чего не хочет. Улечься зубами к стенке еще ничего не значит. Парень растерялся, вот и все.

Екатерина. Я ему рассказала про то, как кормила его, и веришь, он улыбнулся. Я ему много рассказывала за эти дни разного из нашей жизни, но только это почему-то его расшевелило. А я вдруг вспомнила, что он не так давно вдруг начал пить молоко из бутылочки с соской.

Игорь (изумленно). Как это?

Екатерина. Как-как? Обыкновенно. Бутылочка с соской, как у младенцев. И он сосал из нее молоко. Якобы прочитал где-то, что это полезно – пить молоко таким образом. Но суть не в этом, а в том, что все мои рассказы какие-то скучные. Я даже испугалась, что это вряд ли сможет его развлечь и тем более пробудить к жизни, настолько все это блекло и заурядно, во всяком случае когда рассказываешь. Никаких особенных событий. Ни в нашей общей, ни в моей в частности. У него был игрушечный плюшевый мишка и у меня тоже в детстве был такой же мишка. Я, играя в доктора, делала ему уколы настоящим шприцем и настолько пропитала его водой, что он весь разбух и стал, как губка, так что его можно было списывать в утиль. А его мишку утащила на даче соседская собака и всего погрызла. Изнутри-то все это полнится каким-то смыслом, светится чем-то – помню, как расстраивалась из-за испорченной игрушки. Это было событие, как и прием в пионеры или в октябрята. Наверно, и он также переживал. Но со стороны это все совсем иначе. И это – человеческая жизнь. Старикам в этом плане досталось гораздо больше – у них событий было столько, что не то что заскучать, расслабиться некогда было. То одно, то другое – и все в историческом масштабе. Им и о себе-то подумать было недосуг. Они на будущее вкалывали.

Игорь. Ну и что в итоге?..

Екатерина. Какая разница, что в итоге? Виноватых все равно не найти.

Игорь. Мои родители тоже всех этих событий нахлебались, но я не замечал, чтобы они особенно делились ими. Даже отец, который был прекрасным рассказчиком. В сущности, я ничего и не знаю об их жизни, а ведь там было много всякого. Я не раз задавал себе вопрос: почему? Почему они не хотели поделиться со мной? Или я сам не проявлял интереса? Теперь не понять. Кое-что, конечно, отец рассказывал – и про детский дом, и про войну, и как встретились с матерью, но как-то случайно, что я даже не запомнил. Была в них какая-то скрытность. И потом – чужая жизнь. Теперь-то я понимаю, что не чужая. Что многое во мне – от них и, возможно, от того, что в их жизни было. Но в остальном только догадки. Все равно каждому – свое.

Пауза.

Екатерина. Спасибо тебе!

Игорь. Не понял.

Екатерина. Все ты понимаешь. Спасибо тебе, что не бросаешь меня сейчас. Мне было бы гораздо трудней без твоей поддержки.

Игорь (смущенно). О чем ты? Мы старые друзья.

Екатерина. Друзья… Знаешь, мне даже это слово кажется странным. Мне все теперь кажется странным, словно что-то сдвинулось в жизни. А иногда кажется, что я сплю и когда проснусь, все будет по-другому. Правда, не знаю как.

Игорь. Нормально. Признаюсь тебе, что мне давно все вокруг кажется призрачным и эфемерным. Я завидую людям, которые чувствуют себя в этой жизни своими. Какой-нибудь едущий в метро пожилой усталый человек с полуприкрытыми глазами или беспечный молодой парнишка, обнимающий свою девушку, в них есть уверенность в себе и в своем существовании. Наверно, и у них свои проблемы, может, даже весьма серьезные, но я ощущаю в них что-то подлинное, некую весомость бытия, которой нет во мне. Мир для них реален, и они в нем свои. (Пауза) Это трудно объяснить.

Екатерина. Но ты как-то справляешься.

Игорь. Вполне. Главное понять, что ты хочешь и что можешь. Нельзя зарываться или слишком задирать планку. Впрочем, теперь это все уже не так важно. Живешь и живешь…

Екатерина (подходит к бару и наливает рюмку). А мне все кажется, что еще что-то будет… (С другой интонацией.) Будет еще что-то. Какие странные слова. (Выпивает. Показывает на бутылку.) Хочешь?

Игорь. Спасибо.

Екатерина. Спасибо да или спасибо нет?

Игорь. Нет.

Екатерина. Ты аскет. (Пауза.) А знаешь, когда-то я ведь могла влюбиться в тебя.

Игорь (смущенно). Все мы когда-то что-то могли.

Екатерина. Может, я и сейчас могла бы.

Игорь. Не выдумывай. Это было бы лишнее.

Екатерина. А как насчет того, что только влюбленный имеет право… Ты же сам советовал мне срочно влюбиться в кого-нибудь

Игорь. Ну, это я так, абстрактно.

Екатерина. Боишься?

Игорь. Пожалуй.

Екатерина. Прости. Куда-то меня не туда… (Пауза.) На самом деле сейчас я хочу только одного – чтобы Валерик поднялся. Пусть даже не ходит в школу. Чтобы включил телевизор. Или хотя бы музыку. Чтобы хоть что-нибудь сделал. Поругался бы со мной. Кому-нибудь позвонил. Попросил бы о чем-нибудь. Это была бы самая лучшая минута в моей жизни. Правда!..

Дата добавления: 2015-08-05