Запретная любовь

В "Житии...": "Странничать, нужно только по време-ни а чтобы многие

годы, то я много обошел странно-приимен -- тут я нашел странников, которые

не только года, а целые века все ходят, ходят и до того они, бед-няжки,

доходили, что враг в них посеял ересь -- самое главное осуждение, и такие

стали ленивые, нерадивые, из них мало я находил, только из сотни одного, по

сто-пам Самого Христа. Мы -- странники, все плохо можем бороться с врагом.

От усталости является зло. Вот по этому поводу и не нужно странничать

годами, а если странни-чать, то нужно иметь крепость и силу на волю и быть

глухим, а иногда и немым, то есть смиренным, наипаче простячком. Если все

это сохранить, то неисчерпаемый тебе колодезь -- источник живой воды. А в

настоящее время сохранить источник этот.трудненько. Все же-таки Бог не

старее и не моложе, только время другое. Но на это время Он имеет Свою

благодать и время восторже-ствует. Страннику нужно причащаться тем более во

вся-ком монастыре, потому что у него большие скорби и всякие нужды. Святые

тайны обрадуют странника, как май месяц свою землю".

Все годы скитаний (так сказали бы, а для отца они были временем

опытного странствования) мать ждала весточки. Но не дождалась.

Она оказалась хорошей хозяйкой. Хозяйство процве-тало, дети, порученные

заботам работниц, которых она наняла, были здоровы.

Первой из двух работниц в доме появилась Катя Ива-нова, сухощавая

краснолицая женщина, смешливая и скорая на руку. А второй была та самая Дуня

Бекешова, о которой я уже немного рассказала.

Само собой разумеется -- в то время ни мать, ни тем более я ничего не

знали о событиях рокового для отца дня в имении Кубасовых (а мать так

никогда и не узнала).

Дуня родилась в Тюмени, то есть была городская. В некотором смысле это

весомая характеристика в глазах деревенского жителя. Но в ней не было ничего

такого. Она несколько лет была в услужении у Кубасовых, вер-нее, у Ирины

Даниловны Кубасовой. Следовала за ней по всем местам, где та путешествовала

с мужем.

Случай с отцом, невольной участницей которого она стала, изменил ее

судьбу. Она влюбилась в моего отца. Дуня рассказывала, что первым порывом ее

была не любовь (в плотском смысле), а стыд и жалость.

Оставаться в доме Кубасовых Дуня больше не могла. Ее словно тянуло

прочь. Как-то выспросила у торговцев на базаре, откуда был отец (имя его она

знала). Но уйти все не решалась.

Время шло, а желание увидеть отца не становилось глуше.

Так она бросила хлебное место и отправилась в По-кровское. Но отца там

уже не было.

Нанялась в работницы (Дуня, рассказывая об этом, качала головой:

"Наплела невесть что..."). И ждала появ-ления отца. Именно ждала, потому что

была убеждена -- он вернется.

Предупрежу тех, кто приготовился к новой любов-ной интриге. Ничего

похожего. Такой человек, как Дуня, не мог бы обманывать хозяйку, ставшую ей

подругой.

Я сразу и навсегда полюбила Дуню. В ней было что-то теплое, очень

домашнее, родное.

Мать, оставшись одна, не могла уделять нам столько времени, сколько ей,

наверное, хотелось бы. Да в де-ревнях, где на счету каждая минута и хозяйка

должна выбирать, посидеть с детьми или присмотреть за ско-том -- выбор чаще

всего делался в пользу последних. Дети были предоставлены сами себе. У

стариков (в этот разряд родители моих родителей перешли, по обычаю, тотчас

же после рождения первенца у молодых) дел тоже хватало. Достаточным был

присмотр.

К тому же появление в нашей семье работниц вовсе не означало, что мать

решила уделить внимание детям. Просто работы по хозяйству становилось

больше. Мама работала наравне с Катей и Дуней. Хватало работы и нам. Сложа

руки сидеть считалось зазорным, да никому и в голову не приходило.

Дата добавления: 2015-08-05