Оговорки и ошибки.

Кто их не боится и кто от них гарантирован?

Они вызывают самую резкую отрицательную реакцию и со стороны слушателей, и со сторо­ны участников концерта. Они действительно позорны, если порож­дены небрежностью, незнанием, отсутствием сценической и общей культуры. Знания, необходимые ведущему — о них уже немало пи­салось, оградят от самых вопиющих ошибок. Но концертная про­грамма имеет столько тонкостей, нюансов, бесконечное количество деталей... Оградить ведущего от ошибок могут лишь проверки, про­верки, проверки, по поговорке: «Семь раз проверь...»

Самую верную гарантию точного объявления дает такой обы­чай: узнавая у исполнителя название произведения, надо не поле­ниться и не постесняться спросить у него ноты и самому тщатель­но проверить все, что потом произнесется со сцены. Если это во­кальное произведение — какому композитору оно принадлежит, кто автор текста. Если произведение инструментальное — кроме компо­зитора, тональность, количество и название частей. И все тщатель­но, разборчиво, не скорописью записать на свои листки.

Записывать названия и имена очень полезно еще и потому, что тем самым фиксируешь и точное их произнесение — фамилия, осо­бенно сказанная быстро, может быть услышана искаженно. Запи­сав ее всеми буквами, проставив ударение, произнесешь ее на сцене как полагается.

Часто бывает неловко лишний раз переспрашивать и без того озабоченного перед выходом артиста. Но не считаясь с тем, что исполнитель в это время занят разговором с аккомпаниатором или (поим туалетом, или подготовкой к номеру, ему надо внушить, что ни обязан со всем вниманием сверить с ведущим каждое произве­дшие. Такая дотошность предотвратит ошибки.

Бывают ошибки безвинные. Ведущий узнал программу у ис­полнителя, точнехонько ее записал. Вышли на сцену. А исполнитель успел передумать, на ходу поменял произведения или поря­док, ведущего же не предупредил.

«Романс Чайковского...» — начинает ведущий. А от рояля несет­ся: «Нет, нет, русская народная песня «Кабы Волга-матушка».

Вот тебе и раз! А еще хуже, когда вновь выплывшее произведе­ние ведущему вообще незнакомо. Мучительно старается он разобрать название в шепоте артиста. Конечно, теряется, понять ничего не может, секунды отпущены самые краткие, что-то как-то схватывает и произносит наобум... Попал — хорошо, не попал — беда, опытный ведущий, ожегшись на подобных происшествиях, перед выходом исполнителя вторично сверяет с ним программу.

Надо еще учитывать, что артисты зачастую «набрасывают» названия и называют их совсем не в том порядке, в каком собираются исполнять. Поэтому очередность произведений всегда и настойчиво надо оговаривать.

Ну, а если все-таки произошла оговорка? Виноват или прав ведущий в момент выступления, перед лицом публики, он всегда бе­рет вину на себя. Выяснять истинное положение вещей он будет за кулисами. Никакой свары или даже взаимного недовольства не должно нестись со сцены в зал.

Снивелировать ошибку, свести причиняемые ею неприятности ли минимума в возможностях ведущего. Можно ошибиться и не потерять при этом достоинства, а значит, стать предметом сочувствия, а не насмешек. Да, ошибся, в работе все бывает.

Умению не теряться и без паники, без жалкого вида, по-делово­му понравиться приходится специально учиться.

Стиль концертов диктует различные варианты поправок. В офи­циальной обстановке — короткое и строгое «извините» — и верное питание. В устном журнале или весело настроенном зале может быть и шутливое, вроде: «Простите, мы не сговорились», затем короткое совещание, нарочно наглядное для публики, мол, смотрите, мы сговариваемся — и новое название. В тоне установившегося отношения с залом может быть шутливое или деловое пояснение: «Названное мною произведение вы непременно услышите, но позже, а сейчас будет исполнено другое произведение». В зависимости от характера контакта с залом можно обыграть оговорку, напри­мер, испугался того, что произнес. Испуг, конечно, наполовину серьезный, и из зала в таких случаях несется добрый сочувствен­ным смех, и в ответ легко произнести верные слова.

Если очередь доходит до объявленного преждевременно произведения, лучше не затушевывать прошлой ошибки, а, наоборот, несколько подчеркнуть ее, сказав: «А теперь будет действительно исполнено такое то произведение».

Этим снимается подозрение в небрежности, ясно, что если человек не стыдится ошибки, произошла она от случайности. А кроме того, раз я «хозяин», то всему — и хорошему, и плохому, и своих ошибок в том числе.

Это не рекомендации такого именно поведения, а лишь предло­жения некоторых возможных приспособлений. Каждый ведущий сам выбирает, вернее, вырабатывает свой образ «хозяина», и «друга», и чем полнее он его в себе воплощает, чем органичнее с ним сливается, тем естественнее его собственные ходы, с помощью которых он будет выбираться из досадных ошибок, произошедших по его или не по его вине. Как ни скромна профессия ведущего по сравнению с величественным зданием других искусств, он все же имеет право взять себе девизом слова Бориса Пастернака: «И должен не единой долькой Не отступаться от лица, Но быть живым, живым, и только...»

Живому человеку на сцене простят то и примут от него то, что в «манекене», ходячем «громкоговорителе» вызовет осуждение или

раздражение.

Так, каждая мелочь работы ведущего спаяна с основой профес­сии, с образом, который он должен воплотить, сконструировав его из собственного материала, и в который он должен каждый вечер «влезать», чтобы быть «живым и только... до конца».

Даже такая деталь, как вопрос о том, читать ли объявление по бумажке или произносить его наизусть, тоже решается в зависи­мости от основного образа ведущего.

Некоторые считают особой доблестью все названия, все фами­лии произносить наизусть, и чем больше их количество, тем отлич-1 нее считается мастерство ведения. Но можно не согласиться с по­добным мнением. Конечно, хозяин должен знать свое хозяйство.

Но бывает, что приходится оглашать десятки имен, которые за­ведомо не могут быть ему знакомы, например участников хоровых или танцевальных групп. Тогда лучше не превращать объявление в упражнение на мнемотехнику. Слушателям гораздо важнее усвоить имена исполнителей, чем удивиться памяти ведущего. Заглядывание в бумажку естественно, когда запоминание слишком сложно. Но именно заглядывание, а не чтение в отрыве от слушателей. Об­щение с залом, преподнесение имен и названий — вот что глав­ное. Поэтому, если глаза и скользнут бегло по записи, то устремле­ны они должны быть в зал, и слова должны произноситься глазу слушателей. В этом случае взгляд, пробежавший по записи, не умалит квалификации ведущего и поможет его делу.

Жест.

Имея при себе на всякий случай листки с записями, ведущий решает и проблему рук. Руки, особенно в первые годы работы на эстраде, представляют собой совершенно лишнюю часть тела, и что с ними делать, куда девать, просто непонятно. Держать их перед собой, как делают певцы, неловко и неоправданно. Опустить их вдоль тела — они напрягаются и создается впечатление, что у ведущего жмет под мышками. Поначалу поможет их занять небольшая книжечка, в которой находятся листки с записями программы. От книжечки можно со временем отказаться, а можно и оставить ее как часть туалета, дополнение к облику, подчеркивающее деловое начало.

Чем информационнее роль ведущего в концерте, тем большей статичности и покоя требуется от его рук. Какая, к примеру, может быть жестикуляция, если произносится: «Маяковский. Главы из поэмы «Хорошо». Читает такой-то...»

Расширенный разговор со слушателями, пространная аннотация, как и всякая живая речь, допускает жестикуляцию. Кстати, не заготовленное, а рождающееся в непосредственном обращении к аудитории слово влечет и органичный, подкрепляющий его жест.

Однако и тут надо иметь в виду, что все движения на эстраде укрупняются. Поэтому ведущему достаточно намека на жест. И во­обще следует быть крайне сдержанным в этом плане. У слушателей будет рябить в глазах, если каждое слово сопровождать жести­куляцией. И наоборот, слово, изредка подчеркнутое, выдвинутое жестом, запечалится в сознании.

Широким жестом (но без развязности) ведущий воспользуется тогда, когда будет приглашать на сцену исполнителя или захочет приветствовать его появление.

Чем органичнее ведущий живет и действует в своем сцениче­ском образе, тем естественнее и выразительнее, будут его руки. Их движения подчинятся всему облику ведущего, тому стилю, который и продиктует характер концерта.

Дата добавления: 2015-07-26