Глава 18. Он эхом отдался по углам пустого зала

Он эхом отдался по углам пустого зала. Я бро­силась на сцену как одержимая.

Моим глазам предстала ужасная картина. Эла­на лежала лицом вниз, ее левая рука была неесте­ственно вывернута. А пальцы правой были скрю­чены, будто она скребла ими по полу сцены. Во­круг темные брызги крови.

Я продолжала орать, не чуя себя. Дверь рас­пахнулась, в зал всунулась голова мистера Сан­туччи. В руках он сжимал швабру.

— Вызовите «скорую помощь»! — закричала я. Он уставился на меня в замешательстве. Я под­бежала к краю сцены и повторила:

— «Скорую», сейчас же, немедленно! Он бросил швабру и побежал звонить.

Я все еще сидела на сцене, рядом с без­жизненным телом Эланы, когда появились врачи и санитары. За ними следовали два офицера поли­ции.

Они бежали к сцене по главному проходу. Я даже слышала, как пищат их рации. Но я уже понимала — им незачем торопиться.

— О, Господи! — ахнула женщина в белом халате, первой подбежавшая к Элане.

— Что там случилось? — пробасил высокий ры­жий полицейский Джексон, еще только подни­мавшийся на сцену.

Два санитара осторожно повернули Элану на спину.

У меня перед глазами все поплыло.

Вместо лица у Эланы было кровавое месиво. Почти как в том моем страшном сне.

Санитар попытался нащупать пульс на ее шее. Побледнев, он поднял на нас многозначительный взгляд и горько покачал головой.

— Такое впечатление, что она упала с высо­ты, — произнесла женщина-полицейский, посмот­рев под потолок.

Я узнала ее — это была Барнет.

— Вы были здесь? Вы видели, как это произо­шло? — спросила она, обращаясь ко мне.

— Нет.

Офицер Джексон задрал голову и показал на колосники.

— Она могла свалиться оттуда.

Барнет нагнулась и положила руку мне на плечо.

— Как ты думаешь, что она там, наверху, могла делать?

Я подняла глаза.

— Там есть малюсенькая подсобка, — объясни­ла я. — Поскольку на мне реквизит и декорации, я там бываю. Может, она... Может, она меня и ис­кала.

Барнет полезла наверх, в подсобку. Я осталась внизу отвечать на вопросы полицейского.

Тело Эланы погрузили на носилки. Я не пони­мала, зачем надо везти ее в больницу. Потом до меня дошло, что так положено, даже если человек уже мертв.

— Нет, она не упала, — тихо сказала я. — Я совершенно уверена, что она вовсе не упала.

— У тебя есть доказательства? — спросил по­лицейский.

У меня не было никаких доказательств.

— Я это просто знаю, — тупо стояла я на своем.

И тут я кое-что заметила. В скрюченных паль­цах правой руки, которой Элана будто скребла по полу, торчал клочок темно-бордовой ткани.

— Ты говоришь, она очень нервничала? — спросил Джексон.

— Ну конечно. Мы все взвинчены до преде­ла, — ответила я. — И Дона взвинчена, и я как на иголках.

Отец обнял меня за плечи.

Мы сидели на нашем белом плюшевом диване. С одной стороны — отец, с другой — Дона. Офицер Джексон расположился напротив. Барнет вела протокол.

Перевалило за десять, расспросы длились уже больше часа. У меня даже появилось ощущение, что я всю весну общаюсь с полицией.

:— А тебе не показалось, что она нервничала даже больше обычного? — спросил Джексон.

Я громко вздохнула.

— Да! Да! — Я уже не старалась скрыть своего раздражения. — А как бы вы себя чувствовали? У меня, например, просто бессонница.

— Нас убивают одну за другой по очереди, — вмешалась Дона. — Это же ясно как день.

Дона уже посвятила полицию в свою теорию. Но офицер Джексон в очередной раз осадил ее строгим взглядом.

— Мы отрабатываем все версии, — отрезал он.

— Нет, вы не понимаете, — продолжила До­на. — Мы все так радовались, когда вышли в фи­нал. А теперь оказалось, что мы все — кандидатки не в королевы, а в покойники! Как можно не ви­деть этого?

Офицер Джексон нахмурился.

— Еще несколько вопросов, и мы закончим. Барнет встала.

— Ты уж извини, Лиззи. Но ведь ты была по­следняя, кто видел Рейчел и Элану живыми. А нам важно все до мельчайших деталей.

Она повернулась к Доне.

— До репетиции ты...

— До репетиции я играла в теннис, — перебила ее Дона.

— И последний раз ты видела Элану на собра­нии?

— Да.

Барнет вновь повернулась ко мне.

— Давайте еще раз вернемся к бейсбольной куртке.

Я повторила все, что знала. В сотый, тысяч­ный, миллионный раз я рассказывала про чело­века в атласной темно-бордовой куртке, бегущего в сторону лесопарка.

— Я еще раз говорю: у меня впечатление, что это Лукас, — добавила я.

Джексон громко захлопнул блокнот и встал.

— Он следующий, с кем мы собираемся пого­ворить.

— А кого подозреваете вы? — спросила Дона.

— Мы отрабатываем все версии, — повторил Джексон.

Мы с Доной переглянулись.

— Почему вы не хотите сказать, кого вы по­дозреваете? — спросила Дона требовательно. — Не кажется ли вам, что мы будем в большей безопас­ности, если узнаем, кого остерегаться?

Офицер Джексон пожал плечами.

— Будьте максимально осторожными, — посо­ветовал он. — Боюсь, пока это все, что я могу сказать.

Отец пошел проводить полицейских. Дона вста­ла, расправила затекшие плечи.

— Я, пожалуй,, тоже пойду домой, — сказала она.

— Что ты собираешься предпринять? — спроси­ла я.

— Да ничего. Дверь забаррикадирую, пулемет поставлю. Как обычно.

Она кисло улыбнулась. Я попыталась улыбнуть­ся в ответ, но не смогла.

— В общем, мы с тобой теперь главные пре­тендентки.

— В каком смысле?

— Или ты будешь королевой, или я.

Я испытующе посмотрела на нее. Она шутит? Да нет, вроде говорит серьезно.

— Неужели ты еще способна думать о конкур­се? Тебе мало трех жертв? Неужели тебя до сих пор волнует, кто победит?

Дона пожала плечами.

— Хорошо, считай, что ты выиграла. Я пас. Завтра же скажу об этом мистеру Сьюэлу. Я не желаю быть королевой бала, хочешь верь, хочешь не верь. Где, где они собираются устраивать вы­пускной? В ритуальном зале шейдисайдского клад­бища?

Я молча встала и, повернувшись спиной к Доне, направилась к двери. Но на пороге столкну­лась с мамой.

— Перестань, не надо так, — тихо сказала она.

Я пропустила ее слова мимо ушей и стала под­ниматься к себе наверх.

Войдя в свою спальню, я громко захлопнула за собой дверь. И поняла, что хотела выместить зло на Доне, но для этого не так-то много у меня его было.

Услышав, как закрылась входная дверь за До­ной, я подошла к окну и выглянула во двор. Дона шла от дома по аккуратной темной дорожке. Вид у нее был убитый. У меня кошки скребли на душе, что я вспылила на нее по пустякам.

Я наблюдала за ней, пока ее машина не отъ­ехала. Потом постояла еще немного, глядя, как качаются на ветру деревья, слушая шелест листьев. Если кто-то и хотел спрятаться возле нашего дома, возможностей у него была масса.

Сев на кровать, я почувствовала, как у меня дрожат коленки. Это было видно невооруженным взглядом.

От этого меня стало трясти еще больше.

Я легла, стараясь успокоиться. «Я следую­щая», — подумала я.

Надо было гнать от себя эту страшную мысль, но я как с катушек съехала. В голове так и верте­лось каруселью: я следующая... я следующая... я следующая...

А потом я вспомнила слова Лукаса: «Ты мне нравишься. Что же делать, если ты мне дей­ствительно очень нравишься?..»

Я провалялась с открытыми глазами еще минут двадцать. Мысли одна страшнее другой не покидали меня.

Вдруг на тумбочке затрезвонил телефон.

Я уставилась на него. Звонки были очень на­стойчивые.

Как же не хотелось поднимать трубку!

Дата добавления: 2015-07-20