Генетика и механо-ламаркизм в отечественной биологии 20-х гг

Советская генетика, как мы видели, быстро осваивала новую область биологии и занимала ведущие позиции в мировой науке.

В тот же период (1922) появился знаменитый труд Л.С.Берга «Номогенез или эволюция на основе закономерности». При всем критическом отношении к этому труду (см., например, Ю.А.Филипченко «Эволюционная идея в биологии») следует отметить, что это было событие, стимулировавшее дальнейшее развитие эволюционной теории.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление, поскольку в нескольких последующих разделах речь пойдет не столько об истории идей и экспериментальных направлений в генетике, не о генезисе и эволюции ее основных понятий (чему посвящен настоящий курс «Ретроспектив…», а о событиях около-научных, связанных скорее с политикой. Тем не менее, это необходимо сделать, поскольку, увы, прав был В.И.Ленин, утверждавший, что «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя».

Послереволюционный период в России был ознаменован «культурной революцией», направленной на перестройку сознания в обществе, формирования новой, социалистической идеологии. Символичным было событие, которое вошло в историю нашего государства как «философский пароход». Их было, даже два. По указанию В.И.Ленина на эти пароходы погрузили представителей цвета гуманитарной интеллигенции – носителей традиционной (чуждой новому строю!) культуры царской России и отправили их за границу. Хорошо не расстреляли. Правда, расстреляно было предостаточно.

Формирование новой культуры, новой идеологии захватило не только гуманитарную область, но и устремилось в естественные науки. Начались «дискуссии» между дарвинистами. Тон в этих дискуссиях задавали философы-марксисты, часто скороспелые специалисты, подготовленные на рабфаках, в Институте красной профессуры, в Комакадемии и имевшие революционное прошлое. Вот несколько примеров. Взятых из статьи А.Е.Гайсиновича «The origins of Soviet Genetics and the Struggle with Lamarkianism, 1922-1929». J. Hist. Biol. 1980. V13. P. 1-51. Для многих из них характерна дата смерти – конец тридцатых годов, не всегда точно установленная, совпадающая с периодом жестоких репрессий в СССР.

Д.Б.Рязанов (Гольдендах 1870-1938) – занимался революционной работой в Одессе, Петербурге, эмигрировал. После 2-ого съезда РСДРП примкнул к меньшевикам. Вступал в и выходил из партии большевиков. В конце концов, в 1931 г. «исключен из партии за связь с меньшевистским центром за границей», исключен из членов АН СССР (Сойфер, 2002). Он вслед за Плехановым хвалил де Фриза за мутационную теорию.

В.Н.Сарабьянов (1866-1952) – философ марксист, экономист. В прошлом – тоже меньшевик (до 1918 г), с 1930 г. – член ВКП(б). Он защищал не только мутационную теорию, но и номогенез и ламаркизм.

Полемика по теоретическим вопросам биологии разгорелась на страницах журнала «Под знаменем Марксизма». Высказывалась точка зрения, что марксисту необходимо принимать наследование приобретенных признаков. В пользу ламаркизма высказывались и авторы сборника «Очерки по теории эволюции» под редакцией Б.М.Завадовского (1895-1951). Генетики в подавляющем большинстве не принимали наследования приобретенных признаков.

В то время в СССР в редакциях философских журналов и в администрации научных институтов были сильны тенденции механистического материализма. «Механисты» отождествляли диалектику с современной механикой и создали «механистическую» концепцию теории познания, логики и исторического материализма. Первым центром такого механистического материализма стал Биологический институт им. К.А.Тимирязева в Москве, преобразованный в 1924 г в НИИ Тимирязева. Номинальным директором института оставался С.Г.Навашин (1857-1930), а реально всеми делами заправляла группа механистических материалистов и в том числе – физик А.К.Тимирязев (1880-1955) – сын Климента Аркадьевича Тимирязева. Эти товарищи создали такую обстановку, при которой диалектико-материалистические взгляды обязательно сочетались с ламаркизмом. Так было в отделе «Истории и методологии», разрабатывавшим, например, тему «Ламаркизм и Марксизм», в отделе «Биологических факторов социальных явлений». В отделе «Экспериментальной эволюции» самого С.Г.Навашина, где занимались цитологией: исследовали строение, непрерывность и индивидуальность хромосом, строили идиограммы, взгляды сотрудников считались ограниченно материалистическими.

Уже в это время отрицание Ламаркизма объявляли реакционным. В ходу были ярлыки, например, «Взгляды де Фриза на причины мутаций – идеалистичны, а, следовательно, реакционны» (С.Г.Левит, 1925), поскольку де Фриз объяснял причины изменчивости, исходя из «внутренних сил» организма, игнорируя влияние внешней среды. Там же и приведенная нами ранее цитата (с……) «Советский пролетариат – вместе с большинством советских врачей, не отстающих от него – уже давно принял наследование приобретенных признаков». Напомним, что позже С.Г.Левит изменил свои взгляды и осудил позиции свои и своих коллег.

Н.К.Кольцов и Ю.А.Филипченко пропагандировали идеи евгеники, во многом следуя своим западным коллегам. Недооценку при этом факторов среды и социальных факторов критики воспринимали как угрожающую и, даже контрреволюционную позицию. Причудливо переплетались порой трагическое и смешное. Мы уже упоминали точку зрения М.В.Волоцкого (1893-1944) на с…., развивавшего «пролетарскую» евгенику в противовес буржуазной менделистской. Наша, пролетерская была не мыслима без наследования приобретенных признаков. Своими выступлениями Волоцкой спровоцировал выпад Филипченко: «Если приобретенные признаки наследуются, тогда, очевидно, все представители этого класса (пролетариата) несут в себе следы всех неблагоприятных влияний, которые их отцы, деды и длинная серия отдаленных родственников испытывали в течение многих, многих лет» (1925, «Наследственны ли приобретенные признаки»). Волоцкой вынужден был сбавить тон. За него, однако, заступились С.Г.Левит и Б.М.Завадовский, резкую реакцию которого мы уже приводили (см. стр….).

Сам Б.М.Завадовский пытался примирить ламаркистов и генетиков. Он особенно настаивал на поисках внешних агентов, индуцирующих изменчивость. (Стр. 38 из «Наследственны ли…», 1925).

Все эти дискуссии дополнила трагическая судьба австрийского биолога Пауля Каммерера (1880-1926), ламаркиста, исследовавшего наследование приобретенных признаков у земноводных. Из-за непонимания соотечественников, к которому примешивались и антисемитские тенденции, Каммерер решил принять приглашение Советского правительства и переехать в СССР, чтобы возглавить организованный для него институт. Уехав в Австию для организации своего окончательного переезда, Камерер обнаружил, что в его отсутствие Noble провел проверку его препаратов, приготовленных из жабы-повитухи (саламандры?), якобы наследовавших окраску, приобретенную в течение жизни. В препаратах была обнаружена тушь (чернила) кем-то в них впрыснутая. П.Каммерер покончил с собой. Эта трагедия послужила поводом для провокации. В Ком-Академию пришла открытка с поздравлением по поводу смерти Каммерера, подписанная якобы С.С.Четвериковым. Последний был вынужден написать письмо в «Известия» в котором он отрицал свою причастность к упомянутому посланию.

Тем временем, два выпускника Института Красной Профессуры – В.Н.Слепков и И.И.Агол работали под руководством Б.М.Завадовского над изучением наследования приобретенных признаков.

В.Н.Слепков (1902-193?) – член Партии большевиков с 1919 г. В 1922 г. поступил в Коммунистический университет в Петрограде, где он посвятил себя биологии. Он критиковал книги Ю.А.Филипченко «Евгеника» (1924). «Наследственны ли приобретенные признаки (совместно с Т.Х.Морганом, 1925). Слепков был эрудитом в Марксизме и в биологии, однако, он не делал различия между «автогенезом» генетиков и «номогенезом» Берга. Общим пороком той и другой системы взглядов он считал то, что в них процессы не зависят от внешних факторов. Считал методологически недопустимым делить человека на две сущности – генотип, отражающий истинную суть организма, и фенотип, который такой сутью не является. Позволял себе грубые аналогии между генами, энтелехией, жизненной силой и душой.

И.И.Агол (1891-1937) – сын плотника, в прошлом революционер, занимавшийся революционной работой в Литве и Белоруссии. В 1909 г. – член Бунда (еврейской националистической революционной организации), в 1915 г – член Российской социал-демократической партии, писатель, поэт., член руководства недолго просуществовавшей в 1919 г Литовско-Белорусской республики, участник Гражданской войны. С 1921 г. работал в Москве в газетах «Правда», «Труд» и одновременно учился на медицинском факультете МГУ, который окончил в 1923 г как психиатр. В 1924 г. поступил в Институт Красной Профессуры, сначала на философский факультет, а затем на факультет естественных наук.

Большую работу по пропаганде генетики вел А.С.Серебровский, который был близок к Коммунистической партии, был кандидатом в члены ВКП(б) с 1930 г, а затем членом партии. Будучи великолепным исследователем, он еще и писал стихи (не столь удачные, как его научные труды). А.С.Серебровский сравнивал корпускулярную теорию наследственности (теорию гена) с физической и химической атомистикой, защищал генетику от навешивания ярлыков «не диалектической», «не материалистической», «не революционной». Увы, оппонентов он не убедил. В.Н.Слепков, например, обвинял Серебровского в том, что тот «не знает способов влиять на мутационный процесс». Серебровский, в свою очередь, обвинял оппонентов в наивном ламаркизме. В одной из своих лекций он утверждал, что генетика не имеет классовых корней. В последующей публикации этот фрагмент выбросили из текста.

А.К.Тимирязев не соглашался с сопоставлением гена и атома. М.С.Навашин (сын С.Г.Навашина) был последователен в своих взглядах человека, не верившего в физическую непрерывность хромосом. Поэтому он хвалил Менделя и ругал Моргана. К концу 20-х гг в этих дискуссиях С.Г.Левит уже не рассматривал себя как чистого ламаркиста.

Особая роль в пропаганде генетики в тот период принадлежала Максу Людвиговичу Левину (1885-193?). Он родился в Москве, в семье гражданина Германии. Его отец был представителем английской фирмы по производству машин. Окончив московскую гимназию, М.Левин продолжил образование в Германии, в Мейссене и Хале. Вернувшись в Москву он присоединился к партии Социалистов-Революционеров, участвовал в вооруженном восстании 1905 г., был арестован, находился в тюрьме до декабря 1907 г. Был сослан в Тверь, откуда бежал в Цюрих, где посещал философский факультет университета. В 1913 г. Левин завершил докторскую диссертацию по сравнительной анатомии. С 1913 по 1918 г служил в Германской армии, после Ноябрьской революции в Германии помогал основывать Баварский союз «Спартак» (позже – Баварская Коммунистическая партия) и стал в 1919 г. одним из лидеров Баварской Советской республики в качестве комиссара по военным делам. После падения республики бежал в Австрию, где был арестован. В Мюнхене за его голову была объявлена цена в 10000 марок.

В 1921 г. М.Левин бежал из Австрии в СССР. Здесь он работал в Коминтерне. В 1925 г. вступил в партию большевиков и в 1927 г. начал работать в Комакадемии: сначала возглавил математическое, а затем биологическое отделение секции Естественных и Точных наук. В 1928 г. он организовал и возглавил отделение истории науки и в том же году был избран членом Комакадемии, а в 1930 г он стал членом ее президиума. В 1932 г Левин начал работать в МГУ в качестве главы кафедры эволюционных исследований и кабинета истории науки. Он был биологическим редактором Большой Советской Энциклопедии (1926-1934), соредактором «Зоологического журнала» и учебника зоологии. Около 1925 г. начал участвовать в дискуссиях по биологии. Его позиции в этих дискуссиях определило его европейское образование (лекции Эйнштейна, Ру, Клебса, Ланга). Левин выступал против ламаркистов. Он публиковал критические обзоры по науке в «Правде», в одном из таких обзоров опубликовал, в частности, письмо И.П.Павлова. И.П.Павлов признавал, что опубликованные ранее данные о наследовании условных рефлексов у мышей были ошибочными, «потому его не следует считать среди тех авторов, которые поддерживают такую передачу» (1927). Этот факт существен в связи с тем, что ранее в книге «Наследственны ли приобретенные признаки» Морган писал: «… ведь как просты были бы вопросы образования, если бы наши дети по школьному звонку выучивали бы уроки вдвое скорее, чем родители! Мы скоро могли бы ожидать при этом наступления такого дня, когда наши праправнуки сразу по звонку познакомятся со всеми опытами предшествующих поколений».

В 1927 г. И.И.Агол и В.Н.Слепков, видимо благодаря пропаганде Серебровского, Четверикова и др. генетиков, были уже толерантны к генетике, но их все еще смущало отсутствие ответа на вопрос о причинах наследственных изменений. В пылу этих дискуссий их участники «просмотрели» открытие Г.А.Надсоном и Г.С.Филипповым действие «лучей радия» на наследственную изменчивость у низших грибов (1925). Эта работа опередила открытие Г.Дж.Мёллера по рентгеновскому мутагенезу у дрозофилы (1926/27). Открытие Надсона и Филиппова не получило, да и не могло получить того резонанса, который получила работа Меллера, повидимому еще и потому, что в отличие от них Меллер предложил специальный метод количественного учета мутаций конкретного типа (рецессивных сцепленных с полом леталей). Работа Меллера была решающим событием, определившим точки зрения в дискуссии о внешнем влиянии на наследственную изменчивость. Эта работа была завершена накануне V Международного генетического конгресса в Берлине (1927), где она и была доложена.

На этом Конгрессе советская делегация была самой большой: 64 делегата, 15 докладов, в том числе доклады Н.И.Вавилова, С.С.Четверикова, Г.Д.Карпеченко и др.. Американцев было 61, а англичан – 45 человек. С тех пор наша страна никогда не была столь полно представлена на МГК за исключением, разве что, 14-ого Московского генетического конгресса 1978 г.

Статью Меллера А.С.Серебровский назвал «Четыре страницы, которые потрясли научный мир». Аналогия с названием книги Дж.Рида «Десять дней, которые потрясли мир» очевидна. Сразу после Берлинского Конгресса Серебровский приступает к работе по исследованию локуса scute-achaete (sc-ac) у D. melanjgaster, используя рентгеновы лучи для получения этих мутаций. Это было первое в истории генетики исследование гена как самостоятельного объекта. Оно было естественным для Серебровского продолжением его исследований структуры гена, начатых еще в 1926 (см. стр…). В этом исследовании, проводившемся в Московском зоотехническом институте участвовали в составе «Эволюционной бригады»: лаборант Н.П.Дубинин, зоотехник Альтшулер, И.И.Агол, В.Н.Слепков. Позже к ним присоединились уже в Тимирязевском институте: А.Е.Гайсинович, Н.И.Шапиро, Б.Н.Сидоров. Эти работы обеспечили прорыв в новую область – тонкой структуры гена и намного обогнали свое время (см. далее стр…..).

ЦК Партии надоели бесконечные дебаты в марксистских философских кругах. В 1929 г была организована конференция в Комакадемии во главе с ведущим тогда философом А.М.Дебориным (1881-1963). Были назначены два официальных докладчика – А.М.Деборин и О.Ю.Шмидт. Попытки представителей Института Тимирязева выдвинуть своего содокладчика были отвергнуты. В состоявшейся дискуссии позиции ламаркистов защищали С.С.Перов, А.К.Тимирязев, Е.С.Смирнов, Ю.М.Вермель.

Ярким событием на конференции была отповедь ламаркистам со стороны М.Л.Левина, а также И.И.Агола и С.Г. Левита, которые убедились на своем опыте в бесплодности экспериментов по доказательству наследования приобретенных признаков. Даже Левит отказался от стремления примирить Дарвинизм и Ламаркизм.

За год до конференции вышел фильм по сценарию наркома просвещения А.В.Луначарского «Саламандра» (1928), по материалам истории П.Каммерера, в общем оправдывающий его научные позиции.

Незадолго до конференции И.И.Агол был назначен директором Института Тимирязева с напутствием, подчинить методологическую активность института направлению Комакадемии и организовать в Институте лабораторию во главе с А.С.Серебровским.

Казалось бы, все завершилось благополучно. Однако это было примером идеологического вмешательства в естественно-научные проблемы, которые, в дальнейшем, стали системой и имели не столь благоприятные последствия. Вскоре (1936) была упразднена и Комакаднмия.

Справка: Коммунистическая академия до 1924 г называлась Социалистической академией. – высшее учебное и научно-исследовательское учреждение по общественным и естественным наукам (1918-1936 гг), основанное декретом ВЦИК РСФСР. Входило ок. 100 действительных членов и членкоров. Задачи «исследование и разработка вопросов истории, теории и практики социализма». Учебная работа –«подготовка научных деятелей социализма и ответственных работников социалистического строительства». В ее состав входили институты: философии, истории, аграрный, естествознания и др. В 1936 г была объединена с АН СССР. (По БСЭ, 1970).

Дата добавления: 2015-07-20