Потребность быть личностью. Порыв к бессмертию?

Приняв идею существования трех измерений, в которых обнаруживает себя

личность (интра-, интер- и метаиндивидные проявления), мы тем самым видим ее

под новым углом зрения: важнейшие характеристики личности, которые

традиционно пытались усмотреть лишь в наборе неких качеств индивида,

оказалось возможным найти не только в нем самом, но и в других людях.

Итак, прокладывается новый путь интерпретации личности — она

выступает как идеальная представленность индивида в других людях, как его

«инобытие» в них (а также в себе как «другом»), как его персонализация.

Сущность этой идеальной представленности, этих «вкладов» — в тех реальных

смысловых преобразованиях, действенных изменениях интеллектуальной и

эмоциональной сферы личности другого человека, которые производит

деятельность индивида и его участие в совместной деятельности. «Инобытие»

индивида в других людях — это не статический отпечаток. Речь идет об активном

процессе, о своего рода «продолжении себя в другом», о важнейшей потребности

личности — обрести вторую жизнь в других людях, производить в них долговеч-

ные изменения.

Феномен персонализации открывает возможность прояснить всегда

волновавшую человечество проблему личного бессмертия. Если личность

человека не сводится к представленности ее в телесном субъекте, а продолжа-

ется в других людях, то со смертью индивида личность «полностью» не умирает.

«Нет, весь я не умру... доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит» (А. С.

Пушкин). Индивид как носитель личности уходит из жизни, но,

персонализированный в других людях, он продолжается, порождая у них тяжелые

переживания, объясняемые трагичностью разрыва между идеальной

представленностью индивида и его материальным исчезновением. В словах «он

живет в нас и после смерти» нет ни мистики, ни чистой метафоричности — это

констатация факта разрушения целостной психологической структуры при

сохранении одного из ее звеньев.

Персонализация обеспечивает

доверительную, интимную связь между людьми, между поколениями, когда люди

впитывают в себя не только передаваемые знания, но и черты личности

передающего. На определенном этапе жизни общества результаты

персонализации как объективно-значимого процесса превращаются в предмет

особой потребности – потребности «быть личностью» (потребности

персонализации). Складываясь в реальной деятельности и деятельных формах

общения она субъективируется в многообразных побуждениях индивида, будь то

мотивация достижения, притязание на внимание, славу, дружбу, уважение,

лидерство и т.п. Подобно тому, как индивид стремится продолжить себя в другом

человеке физически — произвести потомство, продолжить род, личность

индивида стремится продолжить себя, обеспечив идеальную представленность,

свое «инобытие» в других людях (что далеко не всегда осознано самим

индивидом как субъектом этой потребности).

Итак, гипотетическая социогенная потребность быть личностью, очевидно,

реализуется в стремлении субъекта быть идеально представленным в других

людях, жить в них, что предполагает поиск средств продолжения себя в другом

человеке.

Допустимо предположить (эта гипотеза требует масштабного эмпирического

исследования для своего подтверждения), что оптимальные условия для

персонализации индивида существуют в деятельных социальных общностях -

коллективах, где персонализация каждого выступает в качестве условия

персонализации всех. Не менее оправдано и другое предположение: есть группы,

в которых каждый стремится быть персонализирован за счет деперсонализации

всех остальных; деятельность таких групп, скорее всего, замкнута на личный

интерес каждого и не более. Эти предположения вытекают из основных поло-

жений концепции деятельностного опосредствования межличностных отношений.

Например, альтруистические побуждения (а альтруизм — чистейший случай

продолжения себя в «другом») в зависимости от того, опосредствуются ли они

«ценным для всех» содержанием совместной деятельности или нет, могут в

одном случае выступать в форме взаимопомощи, заботы, самоотверженности, а в

другом — как всепрощение, попустительство, имитация помощи и т. д. Русский

язык хорошо передает различия в личностной представленности инициатора

альтруистического деяния. В первом случае о нем говорят: «добрый человек», во

втором: «добренький». Человек, продолжающий деянием свое бытие в «другом»,

получает возможность удовлетворить свою потребность в позитивной

персонализации, если его деяние в наибольшей степени соответствует

содержанию деятельности, ценность которых выходит за пределы исключительно

личных интересов каждого.

Дата добавления: 2015-07-20