Глава 5. История ляо-шифу

Был поздний вечер, когда Джон начал свой рассказ. Он только что закон­чил смотреть по телевизору фут­больный матч. Победила его люби­мая команда. Зная Джона, я был уверен, что он поставил в тотализа­тор приличную сумму и выиграл. Поэтому у него было хорошее на­строение. Мы перебрались на открытый балкон и принялись за обычное чаепитие.

– Я обещал тебе поведать сегодня историю Учителя, – про­изнес Джон. – Я уже рассказывал, как нашел его и как он взял меня в ученики. Ты должен осознать еще огромную разницу в возможностях – моих и Ляо-шифу. Моя сила и его несравнимы. Я молча кивнул, хотя мне хотелось расхохотаться. Непри­вычно было слышать, как он говорит о своих способностях с таким пренебрежением. До сих пор сила, которой обладал Джон, была для меня непостижима, пусть я наблюдал прояв­ление лишь ничтожной части его энергии. За три года нашего знакомства я стал свидетелем телекинеза (перемещение пред­метов на расстоянии), пирогенеза, телепатии, электрогенера­ции, перемещения вещества, предсказания непредвиденных случаев, левитации (парение в воздухе над поверхностью), по­глощения мощного импульса и, возможно, еще и общения с духами умерших. Реальность данных феноменов я могу клят­венно подтвердить как очевидец. Полная сила Джона Чана была за пределами представимого, судя по тому, что я слышал от людей (а у меня нет причин оспаривать их мнение), и, уж конечно, я не мог вообразить границы возможностей Ляо-шифу.

– Ляо-шифу родился в деревне под названием Ли Хуа Кан в китайской провинции Шаньдун, – продолжал мой Учитель. – Он происходит из большого клана Ляо, о чем говорит его фа­милия. Этот клан придерживался собственного стиля кунфу, который именовали Ляо цзя цюань. Ляо-шифу начал учиться семейному искусству с пяти лет и продолжал учебу лет до двад­цати, пока не усвоил всю систему. Он хорошо овладел и внеш­ними, и внутренними элементами боевых искусств и стал пре­восходным бойцом. И вот он ввязался в бой. В нескольких милях от его деревни была другая деревня. Она называлась Пу Цзя Сян – то есть Деревня семьи Пу. Между двумя деревнями был родник, единственный в тех краях (а места там довольно бесплодные, Коста). Люди боролись за право пользоваться ис­точником. Кланы сражались на протяжении сотен лет, и за это время погибло много людей.

– Наверное, это было ужасно, – сказал я. – Сражаться за пра­во напиться.

– Да, – подтвердил Джон. – За право выжить, ты имеешь в виду? Знаешь, как в Африке львы собираются вокруг источни­ков и ждут добычи? Вот представь что-то подобное, и ты пой­мешь, как обстояло дело. Каждый день для жителей деревень превращался в схватку, потому что человек нуждается в свежей воде, чтобы жить. Верно?

– Неужели больше нигде не было воды?

– Я же говорю, ни капли. Наверное, вода и была где-то за тридцать или сорок миль, но можешь представить, что значит проделать такой путь туда, а потом обратно, чтобы принести воду для семьи?

– Не могу.

– Они тоже не могли. И кланы сражались, пытаясь заставить друг друга переместиться в другие края.

Итак, – продолжал Учитель, – в провинции Цзянси, на рас­стоянии месяца пути от тех мест (при тогдашних средствах со­общения), жил известный Учитель по имени Пай Лок Нэн.

– Когда все это происходило? – перебил я.

– О, эта часть истории Ляо-шифу относится приблизитель­но к тысяча девятьсот пятнадцатому – тысяча девятьсот двадцать пятому годам, плюс-минус несколько лет. Из-за вой­ны Ляо-шифу не женился и вел очень бурную жизнь. Навер­ное, их район был как Босния и Косово в наши дни. Когда ему было уже около тридцати пяти, его жизнь резко изменилась. Один из его родственников учился с Пай Лок Нэном. Этот че­ловек по какой-то причине вернулся в Ли Хуа Кан, и обнаружи­лось, что он развил великолепные способности. Из-за того, что Ляо-шифу был посвященным и подлинным мастером бойцов­ского искусства, а также, скажем прямо, из-за военного време­ни родственник написал рекомендательное письмо Пай Лок Нэну, чтобы тот взял Ляо-шифу на обучение. И вот, Ляо-шифу поехал к Пай Лок Нэну и благодаря письму был принят им в ученики. Он был у Пай-шифу в течение пяти лет. А затем вер­нулся в свою деревню. К этому времени ему было почти сорок лет, и он достиг Двадцать Шестого Уровня.

Джон устроился в кресле поудобнее.

– Надо помнить, – продолжал он, – что тогда времена были другие. Новости не разносились с такой скоростью, как сейчас, и в китайских деревнях жизнь текла как в Средние века. Когда Ляо-шифу вернулся домой, он обнаружил, что его клан унич­тожен. В живых остался только один мужчина, но он стал ин­валидом и не мог ходить. Соседи из милосердия заботились о нем. Ляо-шифу сходил с ума от горя; он потерял всех, кого лю­бил. Можешь себе представить, Коста? Покинуть дом на пять лет и, вернувшись, обнаружить всех родных братьев и сестер, и двоюродных братьев и сестер, и дядей и теть, всех друзей и лю­бимых убитыми?

– Да, могу, – сказал я тихо – Я с Балкан.

– Да? Действительно? – переспросил Джон. – Тогда ты, на­верное, поймешь, что это за боль. А может, в истории твоей се­мьи случались похожие события. Ляо-шифу хотел напасть на соседнюю деревню. Но уцелевший человек из его клана этого не позволил.

«Ты последний из нас, кто остался в живых, – сказал инва­лид. – Они истребили весь клан. Несмотря на то что ты на Двадцать Шестом Уровне и в клане Пу Цзя Сян много варва­ров, ты единственный невредимый. Они все равно тебя убьют, и тогда клан Ляо погибнет».

Этот человек из клана был старше по возрасту, и по этике Конфуция Ляо-шифу должен был ему повиноваться. Мужчина отослал его обратно к Пай Лок Нэну и взял с него обещание, что он будет учиться еще пять лет. Ляо-шифу сдержал слово, подавляя гнев и боль. Он постоянно думал о мести, однако не мог ее осуществить. Когда через пять лет он опять вернулся в деревню, то находился выше Тридцатого Уровня. Это очень важная поворотная точка для таких людей, как мы. Примерно как окончание учебного заведения.

Я хотел, чтобы он рассказал поподробнее, но Джон вдруг за­тих, уставившись в пространство. Через какое-то время он опять заговорил.

– Когда Ляо-шифу вернулся домой, он нашел тело того муж­чины из его клана, пронзенное копьем. У них даже не хватило совести его похоронить; труп оставили гнить прямо на месте убийства. Тогда Ляо-шифу пришел в бешенство. В нем словно открылись шлюзы: боль, подавляемая все эти годы, больше не могла таиться в душе и начала выплескиваться. Убитый род­ственник при жизни был последним мостом к благоразумию; с его кончиной Ляо-шифу словно потерял рассудок. Он дал волю ярости и ненависти и пошел в Пу Цзя Сян, чтобы совершить кровавую месть. За час он умертвил все, что двигалось, и люди были бессильны перед ним. Словно ангел смерти напал на де­ревню. Варвары из Пу Цзя Сяна не могли ничего сделать, чтобы остановить его. Он убивал мужчин, женщин, детей и животных (даже куриц!). Так велика была его злость, Коста, что он поже­лал стереть деревню с лица земли. Чтобы ничто живое не напо­минало об этом селенье, он отравил землю. Копья и мечи отска­кивали от него как бумажные; его не могли ранить, пока он не уничтожил десять дворов с помощью энергии нэйгун. Ничто не скрылось от него. Когда враги убегали, он ловил их; когда они прятались, он находил их. Час спустя, когда он стоял на руинах деревни, безумие прошло, и он увидел, что наделал. Он знал, что злоупотребил силой, которой Бог наделил его, и стал дьяволом.

За час он забрал больше сотни человеческих жизней. Ляо-шифу был хорошим человеком; в действительности он никому не хо­тел причинять вреда. После этого ужасного преступления его сердце разбилось как стекло, а душа умерла. Только теперь он узнал, что такое настоящая боль: это муки раскаяния, по срав­нению с которыми его прошлые страдания сдерживаемой яро­сти ничто. Ляо-шифу был мастером Дао; он знал о мире духов и о жизни после смерти. Знал, что ему придется заплатить за все содеянное, когда он уйдет в другой мир. Поэтому он очень ис­пугался за свою душу. И в полном отчаянии поспешил к своему Учителю Пай Лок Нэну.

Джон прервался и отхлебнул чаю. Я сидел тихо, находясь в шоке от услышанного.

– Я всегда думал, – наконец произнес я, – что вы должны быть добрыми и высоконравственными, чтобы развивать свои уникальные способности. Ваша сила переходит от одного к другому вместе с божественной чистотой. Как же случилось, что Ляо-шифу не поборол свои мысли о мести?

Джон засмеялся.

– Ты прочел слишком много западных книг, Коста, или слишком часто смотрел по телевизору программы по кунфу. Человек – это человек. Не думай, что так просто перестать быть человеком! Ляо-шифу понимал ситуацию, сознавал, что его действия были неправильными, но все-таки свершил воз­мездие, кровавое возмездие. В конце концов, он был челове­ком, а не Богом, а его семью уничтожили. Что бы ты сделал?

Я опустил глаза.

– Не знаю, – сказал я. Я думал об изображении Будды на ти­бетской танке. Обычно его рисовали в сопровождении двух бодхисатв, один из которых олицетворял сострадание, а другой – силу; они располагались по обе стороны от Будды.

Я думал и об иконах в моей родной Греческой православной церкви. Дева Мария – воплощение сострадания – была там самой почитаемой и центральной фигурой. Но и архангел Ми­хаил, которого вполне можно назвать драчуном и задирой, фи­гурировал повсеместно. Я начал понимать, что сила и милосер­дие на самом деле очень разные вещи.

– Безусловно, ты поступил бы так же – продолжал Джон. – И потом бы раскаивался точно так же, как Ляо, и тебе пришлось бы заплатить за свои поступки, как и ему. Не случайно истории мести и сожаления о ней так часто встречаются в литературе. Коста, не так легко стать Богом и прощать. Представь себе ев­рейский народ, прощающий нацистов.

Кровавое прошлое Балкан отложилось в моих генах; он был прав, и я знал это. Я сказал ему об этом, и он кивнул.

– Да, – сказал он. – Сложно быть могущественным, но вдвойне сложно быть могущественным и добрым одновремен­но. Однако мы должны стремиться к этому. Это наша судьба. Знаешь, как редко бывают добрыми маленькие дети, как им приходится учиться милосердию?

– О да, – ответил я. У меня были горькие воспоминания.

– Понимание разума ребенка помогает постичь основу че­ловеческой природы. Цель нашей жизни – стать чем-то боль­шим, чем мы есть при рождении. Большинство людей в этом не слишком преуспевают; они только думают, что у них полу­чилось. Поэтому для нас так важно быть предельно осторож­ными в подборе учеников. Мы не хотим сотворять монстров.

Джон посмотрел в темноту ночи. К нему подбежала его со­бака в надежде поесть. Он немного поиграл с животным, пока я кратко записывал его рассказ. Слуга принес еще чаю, и через какое-то время Джон продолжил повествование.

– Пай Лок Нэн жил на горе под названием Лун Ху Шань – Гора Дракона и Тигра, – сказал он.

– А правда, что эта гора Лун Ху Шань является домом рода Тянь Ши Чжан? [8]

– Да, – ответил он, кажется, довольный моим знанием исто­рии Китая. – Но Пай Лок Нэн не был членом их секты; они на­столько уважали его, что предложили место на своей земле. Пай Лок Нэн был отшельником, мастером школы Мо-цзы. [9] Он жил на острове в центре озера. Мой Учитель говорил, что это была недоступная территория – озеро было очень трудно пересечь. Ляо-шифу использовал несколько деревьев, чтобы добраться до острова. Он перепрыгивал с дерева на дерево, как Тарзан. А Пай Лок Нэн просто бросал на воду листок и пере­плывал на нем.

– Господи! – сказал я. – На каком же Уровне он был?

– На Пятьдесят Первом.

– Не могу себе представить.

– Нет, – ответил Джон, усмехаясь, – не можешь. Китай мно­го раз страдал от нападений бандитов, и Пай Лок Нэн всегда был там, где нужно помочь людям. Он сражался на стороне крестьян и убил многих негодяев. Он уничтожил более сотни воинов, и, как мне говорили, многие из них были на очень вы­соком уровне мастерства. Однако действия Пай Лок Нэна бы­ли оправданными, так как он сражался, чтобы защитить дру­гих, а не ради собственной выгоды. До сих пор действует карма, связанная с этим типом единоборства, но только если человек вступает в него без мыслей о славе и не тешит свое самолюбие. Пай Лок Нэн был отшельником. Он сражался не для того, чтобы стать известным или соблазнить женщину; он делал это, так как чувствовал, что должен защищать окру­жающих его людей. Он был также хорошим целителем и вы­лечил сотни больных. И пощадил многих бандитов, которые пообещали ему, что исправятся и перестанут быть ворами и убийцами; такое великодушие, в конце концов, и привело его к гибели.

– Он просто отпускал их? – спросил я.

– Нет. Прежде чем предоставить им свободу, он всякий раз сначала убеждался в том, что они больше не смогут терроризи­ровать людей. Поскольку тебя это, кажется, шокирует, расска­жу тебе историю одного очень плохого человека, который был на исключительно высоком Уровне, и о его решающей схватке с Пай Лок Нэном. Звали этого человека Лим...

Дата добавления: 2015-07-20