Маленькие хитрости

- Точно. Это они, — прошептала Таня. — Какие? — спросил Женька. — Которые на...

— Тише ты, — прошептал Олег. — И не смотри на них так пристально. Делаем вид, что гуляем.

Ребята прошли вперед, затем, украдкой поглядывая на троих бритых парней, двину­лись в обратном направлении.

— Сейчас пройдем мимо, потом развер­немся, — тихо скомандовал Олег друзьям. — Я хочу разглядеть номер их машины.

Однако не успели ребята осуществить за­думанное, как послышался скрип колес. Когда Олег повернулся, «девятка» уже скры­валась за поворотом.

— Опять упустили! — в сердцах хлопнул себя по ноге мальчик в очках. — Никто не заметил номера? — посмотрел он с надеждой на остальных.

— Запомнишь тут, — проворчал Тема.

— Я, кажется, кое-что случайно разгляде­ла, — сказала Таня. — Буква «о» и дальше — четверка. А вообще номер был заляпан грязью.

— Хоть цвет теперь знаем, — вздохнул Олег.

— Мокрый асфальт, — усмехнулась Катя. — Почему-то «девятки» такого цвета пользуют­ся большой популярностью у киллеров.

— Вид у этих троих соответственный, — кивнул Темыч. — Чует мое сердце: надо дер­жаться от них подальше.

— Опять он со своим сердцем, — насмеш­ливо посмотрела на мальчика Катя.

— Вы мне лучше скажите, что им понадо­билось в этом бомжатнике? — озадаченно спросил Пашков.

— Пошли проверим! — ринулся вперед Женька.

— Подожди! — окликнул Олег. Но Женька уже исчез в доме.

— Не волнуйтесь. Он сейчас быстро вер­нется, — успокоил Пашков. — Мы с Сашком в этот дом недавно пытались зайти.

— И что? — полюбопытствовали осталь­ные.

Не успел Лешка даже рта раскрыть для от­вета, как из подъезда, зажимая нос, вылетел Женька. Остановившись подле ребят, он при­нялся шумно вдыхать и выдыхать воздух.

— Ну ты прямо как водолаз! — засмеялся Пашков.

— Я бы назвал это по-другому, — скорчил Женька такую физиономию, будто его сейчас вырвет. — Ну и местечко!

— Я же вам говорил, что он там не задер­жится! — сказал Пашков.

— Мог бы, между прочим, предупре­дить, — обиделся Женька.

— Предупредить тебя, — развел Лешка руками.

— Ты так туда торопился, — фыркнула Катя.

— Во всяком случае, теперь ясно, что они там делали, — поморщился Женька. — Лад­но. Пошли отсюда.

Они направились к Садовому Кольцу, на котором стоял дом, где жило славное семей­ство Пашковых. Лешка ждать друзей не за­ставил. Три минуты спустя он вернулся на улицу. Настроение у него было приподнятое. Широко улыбаясь, он сообщил, что металла для нового шпаргалочного агрегата у них с братаном Сашком вполне хватит. Поэтому Женька может совершенно не волноваться. Ему только остается как следует освоить принципы работы гениального устройства.

— Сейчас к тебе придем и потренируем­ся, — пообещал Лешка.

Ребята двинулись в обратный путь. Вульф, успев пометить все интересные кусты и стол­бы, теперь резво бежал вперед. Поэтому вско­ре друзья уже остановились перед широким блочным домом, где им предстояло расстаться.

— И чего эти трое на «девятке» второй день тут крутятся? — спросил Тема.

— Думаю, неспроста, — ответила Таня.

По-моему, они местные, — без тени со­мнения изрек Женька.

— С чего ты взял? — повернулся к нему Тема.

— Мне так кажется, — убежденно ответил Женька.

— Ладно, — хлопнул его по плечу Олег. — Иди лучше шпаргалки осваивать. Пользуйся моментом, пока есть время.

— Это верно. Нужно пользоваться, — под­хватил Тема. — Неизвестно еще, что нас ждет завтра.

Друзья распрощались до ближайшего утра.

Вернувшись домой, Олег немедленно взял­ся за уроки. Их оказалось не так уж много. Поэтому мальчик успел с ними справиться до прихода родителей.

Правда, Беляевы-старшие сегодня задер­жались.

— Вы чего это? — удивился сын, когда они наконец вошли в квартиру.

Вместо ответа Борис Олегович продемон­стрировал черные от машинного масла руки.

— Завтра же продам эту колымагу! — с па­фосом объявил он.

— Боренька, мы же ее только два месяца назад купили, — напомнила Нина Иванов­на. — Ты сам так о новой машине мечтал.

— Я мечтал о нормальной новой маши­не! — грянул на всю квартиру глава семейст­ва Беляевых. — А не о такой, которая глох­нет на полпути до дома.

— Но ты же сам забыл...

— Я никогда ничего не забываю! — пере­бил муж. — Во всем виноват неправильный указатель топлива.

— Но это же в первый раз, — с ангельским видом произнесла Нина Ивановна.

— Мне одного такого раза надолго хва­тит, — мрачно откликнулся муж. — Человек едет с работы. Человек устал! Мало мне про­бок на Садовом Кольце. Так эта колымага вздумала вдруг заглохнуть.

— Но ведь у нее бензин... — начала было снова Нина Ивановна.

— Молчи, женщина! — воскликнул любя­щий муж. — Что ты можешь понимать в ма­шинах!

— Боренька, только ты не волнуйся, — попыталась его успокоить жена. — Мы уже дома. Приехали...

— Это ты, может, приехала, — не унимал­ся муж. — А я весь извелся. И к тому же из­мазался.

— Я же ведь говорила, нужно было сразу вызывать мастеров, — ответила Нина Ива­новна. — А ты вечно сам пытаешься почи­нить.

— Потому что я лучше знаю свою маши­ну! — никогда не уступал в споре папа Олега.

— Ну хорошо, — согласилась Нина Ива­новна. — Иди умойся. Переоденься. А я пока приготовлю ужин. Олежка, наверное, уже тоже проголодался.

Борис Олегович, продолжая поносить ка­ких-то «кретинов», которые изобретают «ни­куда не годные дурацкие указатели», напра­вился в ванную.

Отмыв руки и скинув рубашку с заляпан­ными машинным маслом манжетами, папа Олега почувствовал себя несколько лучше. Тем более что с машиной ничего страшного не произошло. Когда Борис Олегович, изряд­но повозившись в моторе, вызвал техпомощь, выяснилось, что в автомобиле попросту кон­чился бензин. Об этом свидетельствовал ука­затель топлива. Однако, по словам Беляева-старшего, приборы еще недавно показывали полный бак.

Переодевшись в джинсы и майку, глава семейства Беляевых почувствовал себя почти совсем хорошо.

— Нина! — крикнул он на кухню жене. — Я вспомнил! Мы вчера с тобой купили бавар­ские сосисочки! Поджарь-ка мне их на сково­родке. Ужасно хочется. И Олег тоже такие сосиски любит. Правда, сынок? — направил­ся Борис Олегович в гостиную, где его от­прыск смотрел телевизор. — Ты почему мне не отвечаешь? — внимательно поглядел на Олега отец.

— Да я... понимаешь, папа, — никак не мог подобрать нужных слов тот.

— Не хочешь жареных баварских сосисо-чек? — до такой степени возмутился Беляев-старший, будто сын совершил страшное свя­тотатство.

— Мы их недавно...

— Нина! Этот тип у нас совершенно заел­ся! — крикнул Борис Олегович. — Он, видите ли, не хочет жареных баварских сосисочек, потому что мы их уже недавно ели!

— Ты меня не так понял, папа, — пытался объяснить сын. — Дело в том...

— Нет, я тебя правильно понял! — снова перебил отец. — Я...

— Боря, — вошла в это время в гостиную мама Олега. — Баварских сосисок уже нет.

У Беляева-старшего вмиг изменилось вы­ражение лица. Оно стало таким, словно он

полностью разочаровался в жизни и одновре­менно сел на раскаленную электрическую плиту.

— Как нету? — изрек он с трагическим видом. — Нету моих любимых баварских со­сисочек?

— Да, папа, — наконец смог признаться Олег. —: Мы их съели.

— Они все съели, Боренька, — подтверди­ла Нина Ивановна. — Там только суп остал­ся. Очень вкусный суп. Давай я нам с тобой его разогрею.

— Значит, сосисок нет, а мне суп? — хрипло изрек глава семейства Беляевых.

Олег невольно втянул голову в плечи.

— Этим оглоедам, которые вынашивают идиотские планы, как скорее погибнуть от какой-нибудь бандитской пули или ножа, значит, сосиски, — продолжал отец, и голос его с каждым словом становился громче. — А мне, который изо дня в день старается уп­рочить положение фирмы и обеспечить не только настоящее, но и будущее семьи...

Тут у Беляева-старшего вышел из легких весь воздух. Сделав паузу, Борис Олегович шумно вздохнул. Затем громогласно изрек:

— Мне, значит, за все за это какой-то ду­рацкий супчик!

— Может, сперва таблеточку, Боря? — с беспокойством поглядела на раскрасневшего­ся Бориса Олеговича жена. — По-моему, у тебя опять поднялось давление.

— Их, видите ли, интересует мое давле­ние! — разразился мелодраматическим хохо­том глава семейства. — Отец, может быть, целый день мечтал о жареных баварских со-

сисочках! И вот он приезжает домой, а их съели! Съели пятеро варваров, обсуждая свои криминальные планы.

— Шестеро, — поправил отца Олег.

— Что-о?!

— Нас было шестеро, папа. Пашков захо­дил, — принялся объяснять сын.

— Ну если Пашков, я спокоен, — с унич­тожающим сарказмом произнес отец.

— Мы химией занимались, — быстро про­говорил Олег. — Нам задали очень сложную тему. Вот мы все вместе...

— Видишь, Боренька, — сказала Нина Ивановна, — ребята бедные после занятий проголодались, а ты возмущаешься. Они же

растут.

— Они растут, а я погибай, — проворчал Борис Олегович, однако было видно, что он уже успокаивался.

«Опять меня Женька подставил, — раз­мышлял в это время Олег. — Он постоянно голодный, а я из-за него теперь ври».

— Пойдем, Боренька, я тебе налью супчи­ка, — быстро проговорила Нина Ивановна.

— Ладно, — двинулся на кухню Беляев-старший. — Мне все равно в этой жизни больше ничего не осталось. И, пожалуйс­та, — посмотрел он на сына, — в следующий раз думай об остальных. Хоть несколько со­сисок мог бы оставить отцу.

— Хорошо, пап. Я буду думать, — вполне искренне пообещал Олег.

Родители удалились на кухню. Мальчик облегченно вздохнул. Гроза миновала. Глав­ное, удалось отвлечь отца от разговоров о рас­следовании. Это была скользкая тема.

Остаток вечера прошел спокойно. Отдо­хнув от дорожных и прочих потрясений, Борис Олегович вдруг решил съездить в мага­зин. Оттуда он привез новый запас копченых баварских сосисок и очень вкусное мороже­ное с шоколадом и нугой. Так что, семейство Беляевых устроило еще один поздний ужин...

Наутро друзья встретились возле входа на школьный двор. Пашков стоял рядом с Женькой. У Лешки был вид очень свежий. Женька, напротив, выглядел крайне устало.

— Он уже почти научился, — ткнув паль­цем в грудь долговязому мальчику, сообщил Пашков. — Нужную шпору с третьего раза из рукава достает. Еще два дня напряженных занятий...

— Два дня я не выдержу, — с тоскою изрек Женька. — Какой смысл в таких шпо­рах, если я, пока тренируюсь, химию почти всю выучил. У меня от этих формул уже го­лова раскалывается.

— Работаешь на него, работаешь, и ника­кой благодарности, — обиженно произнес

Лешка.

— Говорил тебе: лучше учебник не­сколько раз прочесть, — принялся Темыч на­ставлять Женьку.

— Нет уж, — так энергично замотал голо­вой тот, что длинные волосы упали ему на глаза. — Шпоры все-таки лучше. Хоть Леш­ка рядом.

Остальные засмеялись. Общительный Жень­ка органически не переносил длительного одиночества. Поэтому занятия дома всегда становились для него тяжелым испытанием.

— Естественно, со мной лучше, — был рад лишний раз подчеркнуть собственную неза­менимость Пашков. — Вот освоишь принцип работы нашего агрегата, потом даже в инсти­тут сможешь с ним поступать. Только, конеч­но, шпоры надо будет другие сделать.

— Правда? — обрадовался Женька.

— Фирма веников не вяжет, — заверил Лешка.

— Привет, мальчики-девочки! — прерва­ла их научную беседу Моя Длина.

— Машка! — мигом забыл о шпаргалоч­ном агрегате Пашков.

— Отстань, ребенок. Не до тебя, — отмах­нулась Школьникова.

Тут только остальные заметили, что она выглядит сегодня несколько необычно. Одеж­да Моей Длины была подобрана как-то уж че­ресчур в тон. Черные джинсы. Черная курт­ка. Лишь оранжевая блузка с огромными белыми ромашками по всему полю да зеле­ные туфли с монументальной фурнитурой из какого-то золотистого металла словно свиде­тельствовали о неизменности вкусов Школьниковой.

— Ну как дела? — закурив и несколько раз подряд выпустив изо рта густые струи дыма, осведомилась Школьникова.

— Нормально. А у тебя как? — тут же спросила Катя.

— Ужасно, — выдохнула с трагическим видом Школьникова.

Сделав еще несколько мощных затяжек, она затоптала окурок и немедленно приня­лась за новую сигарету.

— Перестань дымить, — закашлялся Темыч.

— Утихни, малявка, — даже не удостоила его взглядом Моя Длина.

Коротко стриженные волосы на голове у Темыча от ярости вздыбились. Сейчас он очень напоминал злобного ежика. Связы­ваться с Моей Длиной он, однако, не стал. Это было опасно. А Темыч не любил риско­вать жизнью зря.

— Что случилось-то, а? — первым спросил Женька.

— Золотая медаль кота прогорела, — чуть не плача, ответила Школьникова.

— А на фига твоему коту медаль? — уди­вился Женька. — По-моему, он у вас и так живет лучше некуда.

— Это тебе медаль, может быть, не нуж­на, — недовольно поглядела Школьникова на Женьку. — А такому коту, как у нас, она просто необходима. Это же самый лучший производитель у нас в стране. Его котята кучу денег стоят.

— Тем более зачем медаль, если так денег стоят, — по-прежнему не мог понять, в чем суть вопроса, Женька.

— Так что с котом-то? — знаками показы­вая Женьке, чтобы он больше не вмешивал­ся, спросила Катя.

— С котом почти полный абзац, — закури­ла третью сигарету Моя Длина. — Вот, — до­бавила она с трагическим видом. — Все время курить собираюсь бросить. Но как это сделаешь при таких стрессовых ситуациях?

— Ты лучше скажи, кот-то жив? — забес­покоилась Таня.

— Ах, жив не жив, — махнула пухлой рукой Моя Длина. — Вечно бабка у нас номе­ра откалывает.

— Тетя Тоня? — спросил Пашков, у кото­рого с Машкиной бабушкой Антониной Васильевной установились особенно доверитель­ные отношения.

— Нашел себе тетю Тоню! — захлебыва­лась от возмущения Машка. — Правильно мать говорит. С такими, как моя бабка, надо не в евроремонте жить, а в бараке с умываль­ником на улице.

— С вашим евроремонтом ни один нор­мальный человек не уживется, — мрачно отликнулся Темыч.

Катя прыснула. Во время последнего ре­монта в квартире Школьниковых все было оборудовано согласно последнему слову ми­ровой сантехнической мысли. Даже двери в ванной и туалете закрывались и открывались автоматически. И вот когда однажды в туалет зашел Темыч, автоматику заклинило, и его, мокрого с головы до ног, лишь с боль­шим трудом извлекли общими усилиями на свободу.

— Мы нашего кота уже две недели готови­ли к международной выставке, — проигнори­ровав выпады Темыча, продолжала Моя Длина. — Там, говорят, даже личный кот кого-то из Рокфеллеров должен экспониро­ваться. Ну, мы нашего кота посадили на осо­бую диету. Мать ему специальные витамин из Англии выписала, которые стимулирую блеск шерсти.

— Ты лучше скажи, что потом случи лось? — надоело слушать про Рокфеллеров и витамины Женьке.

— Бабка вчера белье загрузила в стираль­ную машину, — ответила Школьникова. — д машина новая. С программным компью­терным управлением. В зависимости от белья сама выбирает режим и длительность стирки.

— А при чем тут кот? — на сей раз не вы­держал Олег.

— Притом, что бабка белье заложила, а тут ей подруга по телефону звонит. Ну они с ней ля-ля начали разводить. Потом бабка вспомнила про белье. Люк закрыла. Включа­ет. Вода пошла. Вдруг машина у нее как заво­ет. Бабка перепугалась. Решила, что кнопку какую-нибудь не ту нажала и машину испор­тила. Хотела отключить, а со страху забыла, как это делается. Вдруг машина сама остано­вилась. Бабка нагибается, чтобы люк от­крыть, а там, за стеклом, морда кота при­плюснутая. Бабка в крик. Пытается люк открыть, а у него блокировка десять минут. Тут на ее вопли мы прибежали. Кот внутри орет как резаный. Люк наконец открыли. Кот выпрыгнул и начал по всей квартире но­ситься. А потом упал в обморок. Мать ветери­нару звонит. А он ей объяснил, что у нашего кота теперь нервный стресс. И на реабилита­цию нужен по крайней мере месяц. Так что, выставки нам теперь не видать.

— А порошок-то у твоей бабки хороший был? — вдруг раздалось за спиной у ребят.

Оказалось, Марат Ахметов подобрался к ним и внимательно слушал.

— Ах ты, гад! Издеваешься? — мощный кулак Школьниковой взметнулся вверх. Если бы не великолепная спортивная форма Ахметова, нокаут ему был бы обеспечен.

- Шуток не понимаешь? - - отпрыгнул он в сторону.

— Я тебе сейчас покажу шутки! — попы­талась еще раз достать его кулаком Школь-никова.

— Да ты не расстраивайся, — снова от­прыгнув, весело продолжал Марат. — У нас точно такая же машина. Очень хорошо стира­ет. Так что ваш кот теперь чистый. Ни одной блохи нет!

И, не дожидаясь, пока Машка предпримет новые боевые действия, Марат скрылся в зда­нии школы. Моя Длина устремилась за ним.

— Конкуренция не на жизнь, а на смерть, — поглядела Катя вслед Школьниковой и Марату.

— Бедный кот, — с большим сочувствием произнесла Таня.

— Вы лучше скажите, мы после уроков идем, куда собирались? — поглядел Женька на Олега.

— Обязательно, — кивнул тот.

В это время раздался звонок. Друзья по­спешили на математику.

Учебный день прошел спокойно. Отсидев положенные семь уроков, Компания с Боль­шой Спасской, а с ними Пашков направились к дому Олега.

— Сейчас слопаем по бутербродику и за дело, — бодро произнес Женька.

— Нет уж, — воспротивился Олег. — Бу­тербродик ты сегодня пойдешь есть домой. Мне и так вчера от предка влетело.

— Могу и домой, — легко согласился Жень­ка. — У меня там есть полный обед. Только одному скучно.

— Давай я с тобой пообедаю, — предложил Пашков. — А то, если домой вернусь, бабка наверняка мне придумает какое-ни­будь поручение.

— Пошли! — обрадовался Женька.

— Погодите. Мы тоже с вами! — крикнули Темыч, Катя и Таня.

— Тогда встречаемся через полчаса на углу Портняжного, — распорядился Олег.

— Договорились, — поспешили домой друзья.

Полчаса спустя вся компания уже бодро вышагивала по направлению к Сретенке. Правда, Женька громко икал.

— Слушай, ты когда-нибудь прекратишь? — возмутился Темыч.

— Я ему говорил, — вмешался Пашков. — Нечего было так быстро есть.

— Сейчас водички попьем и порядок, — остановился Женька возле киоска у входа в метро «Сухаревская».

— Теперь его еще жди, — пробубнил себе под нос Темыч.

— На тебя не угодишь, — с укором произ­нес Женька. — То не икай, то воды не пей.

— Ты уж быстрее выпей и пойдем, — по­торопила Катя.

— Это мы можем, — уже завладел баноч­кой кока-колы Женька.

Он резко откупорил банку. Коричневая струя устремилась прямо на Темыча.

— Поосторожней нельзя? — отпрыгнув в сторону, покрутил пальцем возле виска тот.

— Ерунда. Это быстро высохнет, — отмах­нулся Женька. — Я из этих банок всегда об­ливаюсь.

Он принялся жадно пить. Однако и после этого с икотой не справился. Так что друзья продолжали путь, по выражению Темыча, «с музыкой».

Не дойдя до дома, в который они собра­лись войти, Олег остановился.

— Давайте еще раз обо всем условимся.

— Чего зря время терять! — едва мог усто­ять на месте от нетерпения Женька. — Позво­ним...ик! Спросим, кто там...ик!.. живет?

— Сперва прекрати икать, а потом будешь спрашивать, — свирепо глянул на него Темыч.

— Не могу, — развел руками Женька и выдал еще серию громких и впечатляющих иков.

— Отстань от него. Пусть икает, — вме­шался Олег. — Значит, мы заходим...

— И делаем вид, будто ищем подругу моей старой и больной бабушки, — подхватила Катя. Она уже входила в роль. На лице ее во­царилось скорбное и одновременно заботли­вое выражение. Словно она и впрямь выпол­няла просьбу любимой бабушки.

— Главное, ты, Женька, старайся помал­кивать, — строго посмотрел на него Олег.

— Хорошо...ик! — согласился Женька.

— Ты что, назло? — все больше нервничал Тема.

— Отстань. Я уже сам измучился, — уста­ло произнес Женька и принялся вновь икать.

— Не надо было так много жрать, — вновь повторил Пашков и вдруг тоже икнул.

— Та-ак, — протянула Катя. — Нормаль­ный у нас сейчас будет поиск пропавшей ста­рушки.

— Я не виноват, — начал оправдываться Пашков, — это у Женьки, значит, что-то в еде было.

— Ничего...ик!.. не было. У нас...ик!.. еда классная, — ответил Женька.

— Ладно. Пошли, — двинулся Олег к дому.

Подъездов с улицы было два. «Значит, в каждом по четыре квартиры, — мысленно прикинул мальчик. — Есть шанс, что хотя бы в одной из них окажутся старожилы».

Подъезд, в который они вошли, приятно удивил чистотой. Даже кошками тут почти не пахло. Возле самой лестницы на стене кра­совалась цветная афиша с фотопортретом пе­вицы Тамары Гвердцители. Под портретом крупными буквами значилось: «Забудьте о перхоти!»

— Это что, у нее так новое концертное турне называется? — спросил Женька.

— Нет, — усмехнулась Катя. — Это она шампунь против перхоти рекламирует. Ви­дишь внизу?

В углу афиши действительно была изобра­жена бутылочка шампуня.

— И Дима Маликов этот шампунь по ящи­ку каждый день прославляет, — сказал Паш­ков. — У них что, у всех перхоть?

— Профессиональное заболевание отечест­венной попсы, — заржал Женька и снова икнул.

— Про перхоть нашей попсы потом, — строго сказал Олег.

— С какой квартиры начать? — посмотре­ли на него остальные.

Олег, вместо ответа, приблизился к квар­тире под номером один и решительно надавил на кнопку звонка. Остальные с напряже­нием ждали. Олег позвонил раз, второй, тре­тий. Никто не отзывался.

— Мимо, — наконец разочарованно про­изнес мальчик в очках.

— Давай в другую, — подошел к противо­положной двери под номером два Пашков.

Едва он позвонил, за дверью послышались шаги. Однако ребятам никто не открыл. Леш- | ка снова воспользовался звонком.

За дверью опять потопали. Затем послы­шалось шумное сопение.

— Там кто-то дышит, — с удивлением по­глядел на друзей Пашков.

— Думаю, там живет глухонемой, — пред­положил Темыч.

— А звонок он тогда как услышал? — спросила Катя.

— Может, у него лампочка загорается, когда звонят, — ответил Пашков.

— А чего же тогда не открывает? — при­нялся икать и одновременно колотить в дверь Женька, причем неизвестно, что у него получалось громче.

— А ну прекрати! — прикрикнул на него Олег.

— За дверью продолжали топтаться.

— Точно глухонемой, — крепла уверен­ность у Темыча. — А дверь нам открывать не хочет, потому что боится.

— Я не глухонемой, — вдруг отчетливо раздался из-за двери тоненький голосок. — Я Петя.

— Какой Петя? — поинтересовался Женька,

— Иванов. Из второй квартиры, — обстоятельно ответил ребенок.

— А лет тебе сколько? — спросила Катя.

— Пять. Уже большой. Скоро в школу пойду, — объяснил Петя.

— А мама с папой дома? — решил выяс­нить Олег.

— Папа уехал. Мама по магазинам пошла. А меня всегда запирают.

— А живете вы тут давно? — вмешался в беседу Пашков.

— Давно. Очень, — солидно проговорил Петя. — Мы сюда переехали, когда я был ма­ленький.

— Понятно, — выразительно посмотрела на друзей Катя. Всем стало ясно, что в эту квартиру можно больше не обращаться. Пе-тины родители явно никого тут не знают.

Ребята уже хотели попрощаться с общи­тельным мальчиком Петей, но Женька вдруг снова принялся громко икать.

— А почему у вас дяденька икает? — не­медленно раздалось за дверью.

— Я не дяденька, — икая через каждое слово, попытался объяснить Женька.

— Значит, тетенька, — уверенно произнес Петя.

— Не тетенька, — запротестовал Жень­ка. — Я молодой человек, — гордо объявил он и снова икнул.

— А что это значит? — не унимался Петя.

— О Боже, — простонала Катя.

— А-а, вот и тетенька, — обрадовался но­вому голосу Петя. — А дяденька молодой че­ловек у вас знаете почему икает? — продол­жал он.

— Почему? — полюбопытствовал Темыч, которого Женькина икота крайне раздражала.

— Потому что мало жует, — серьезно изрек Петя.

— Вот тут ты ошибся, — мрачно изрек Темыч. — По-моему, наш дяденька молодой человек жует как раз слишком много.

— Не твое дело, — начал выходить из себя Женька.

— Ты все-таки жуй, дяденька молодой че­ловек, — еще раз посоветовал Петя. — А мне сейчас надо пи-пи.

За дверью снова послышались шаги. Петя удалился. Олег указал взглядом на лестницу. Вся компания двинулась на второй этаж.

В третьей квартире им тоже никто не от­крыл.

— Так, — подходя к двери четвертой квар­тиры, шепнул Олег. — Последний шанс в этом подъезде.

Он нажал на кнопку звонка. За дверью почти сразу же загромыхали цепочкой. За­тем щелкнул замок. В образовавшейся щели показалась пожилая женщина.

— Вам кого? — внимательно поглядела она на ребят.

— Да нам... знаете... тут... одна... бабушка... — прерывая нестройную речь икотой, проговорил Женька.

— Заткнись, — шепнул ему Олег. Женька в знак согласия закивал головой и еще несколько раз икнул.

— Что это с ним? — заинтересовалась ста­рушка.

— Ах, у него бывает, — быстро проговори­ла Катя.

— У меня бывает, — подтвердил Женька.

— А здесь что вам нужно? — снова поин­тересовалась старушка.

— Да тут у нас бабушка, — начала объяс­нять Катя.

— Совсем больная! Не ходит! Только в по­стели лежит! — снова не выдержал Женька.

— Прямо не знаю, что с ней и делать! — мастерски разыграла Катя отчаяние любя­щей внучки. — Лежит! Не ходит! Аппетит пропал!

— Наверное, после инсульта? — заинтере­совалась старушка за дверью.

— После инсульта с инфарктом, — уточ­нил Темыч.

Таня, не выдержав, прыснула в кулак. Очень уж не вязался подобный образ с бодрой Катиной бабушкой, которая неутомимо посе­щала все театральные тусовки. Олег мигом наступил Тане на ногу. Та опустила голову.

— Инсульт с инфарктом — это ужасно! — к счастью, ничего не заметила пожилая хо­зяйка четвертой квартиры. — То же самое, что у моей покойной сестры!

— Ах, и не говорите! — всхлипнула Катя. — Лежит. Стонет...

— Врачи-то что? — спросила старушка. — Есть надежда на реабилитацию?

— Ни фига! — вырвалось вдруг у Жень­ки. — Врачи говорят...

Тут на него напал очередной приступ икоты.

— Он просто не знает, — поторопилась ис­править положение Катя. — Врачи говорят, надежда на выздоровление есть. Но многое зависит от эмоционального состояния.

Верно, — подтвердила старушка. — Боль­ной должен верить, что поправится.

— Именно! — воскликнула Катя. — А у бабушки прямо какой-то пунктик. Говорит, поправлюсь, только если увижусь со Светоч­кой. Светочка — это...

Катя на мгновение умолкла, придумывая на ходу, кто же такая Светочка.

— И что же Светочка? — была явно заин­тригована историей незнакомой бабушки хо­зяйка четвертой квартиры.

— Она... она... — вдруг словно заклинило Катю.

— Подруга юности ее бабушки, — пришла ей на помощь Таня.

— Они вместе учились в этом самом... — вклинился вдруг в разговор Пашков.

— Ну да! — радостно подхватил Жень­ка. — В институте Склифосовского!

— Разве там учатся? — удивилась хозяй­ка четвертой квартиры.

— Он хотел сказать, в театральном учили­ще! — так громко воскликнула Катя, что го­лос ее разнесся эхом по пустой лестнице.

— Тише девочка. Я не глухая, — помор­щилась пожилая женщина. — Значит, твоя бабушка хочет найти подругу юности...

— Она ей звонит, — подхватила Катя, — а у Светланы Валериановны никто не подходит.

— Небось и в живых уже нет, — нашло меланхолическое настроение на хозяйку квартиры.

— Кто знает, — в тон ей откликнулась Катя. — Вот сейчас мы и пытаемся ее отыс­кать.

— А говорят, современная молодежь не­чуткая, — растрогалась старушка. — Вот какие ребята хорошие.

— Мы жутко чуткие! — выкрикнул Жень­ка и еще несколько раз икнул.

— Я его сейчас убью, — пробубнил под нос Темыч.

— Не сейчас, — призвал его к порядку Олег.

— Главное, бабушка телефон помнит, дом, где Светлана Валериановна жила, тоже. А адрес совершенно из головы вылетел.

— При инсульте бывает частичная потеря памяти, — изрекла со знанием дела старушка.

— Но нам-то от этого не легче, — тяжело вздохнула Катя. — Дом вроде этот. А где ис­кать?

— Ах, ребята, — посочувствовала хозяйка четвертой квартиры. — Хотелось бы вам по­мочь, но, боюсь, не смогу. Я же нездешняя. К дочери с зятем всего полгода назад переехала.

— Что же вы так? — разочарованно погля­дел на старушку Женька.

— Слушай, парень, — сказала пожилая женщина. — У меня от твоей икоты просто сердце надрывается. Давай водички дам.

— Водички — это хорошо, — немедленно согласился Женька. — Лучше сладкой.

— Старушка удалилась и вскоре протяну­ла в дверную щель стакан. Женька мигом его осушил.

— Ну вот, — улыбнулась пожилая жен­щина. — Теперь тебе полегчает.

Женька в ответ еще пять раз подряд икнул.

— Да-а, — удивилась старушка. — Ви­дать, у него это серьезно.

— Горбатого могила исправит, — свирепо проговорил Темыч.

— Как же нам найти Светлану Валериановну? — запричитала Катя. — Бабушка так надеялась.

— Попробуйте в соседнем подъезде, — по­советовала старушка. — Там Екатерина Се­меновна живет. То ли в седьмой, то ли в восьмой квартире. Вот ведь, — усмехнулась она. — Ин­сульта не было, а памяти никакой. В общем, попытайтесь, ребята. Екатерина Семеновна в этом доме живет с самого рождения. И поло­вину нашего переулка знает. Так что, вашу Светлану Валериановну наверняка должна помнить. Скажете, что Мария Игнатьевна вас прислала.

— Спасибо! — кинулись вниз друзья.

— Уже легче, — сказал на улице осталь­ным Олег. — По крайней мере знаем, к кому обратиться.

— Слушай, — поглядела Катя на Жень­ку. — На фига ты со своим институтом Склифосовского влез?

— А я перепутал, — невозмутимо ответил долговязый мальчик. — Был же какой-то такой институт для благородных девиц. Он тоже на «с» начинается.

— Смольный! — захохотал Пашков, кото­рому было известно все, что касалось дворян­ского воспитания. — Только в нем учились девицы до революции.

— А бабушка моя до революции еще не ро­дилась, — уточнила Катя.

— Все равно она в институте очень давно училась, — ответил Женька, которому все, что происходило до его появления на свет, представлялось глубокой древностью.

— Постарайся хоть при этой Семеновне особенно не выступать, — сказал Олег.

— И не икай больше, — подхватил Тема.

Войдя в следующий подъезд, ребята под­нялись на второй этаж. За дверью седьмой квартиры слышались кровожадные вопли:

— Я тебе, баба Катя, как говорил в засаде сидеть? А ты голову высунула.

— Ладно, Митенька, больше не буду, — робко отвечал старческий голосок.

— По-моему, это здесь, — тихо сказала Таня.

— Попытаемся, — уже звонил в дверь Олег.

— Пополнение прибыло! — радостно за­орал ребенок за дверью.

— Погоди. Не открывай! — тут же предуп­редила старушка. — Кто там? — спросила она.

— Мы от Марии Игнатьевны! — хором от­ветили юные детективы.

— Господи! Что случилось? — воскликну­ла старушка и немедленно отперла дверь.

Женька несколько раз икнул.

— Что случилось? — повторила Екатери­на Семеновна.

— Да все в порядке, — поторопились успо­коить ее ребята.

Тут на площадку вылетел рыжий мальчик с пистолетом в руках.

— Стоять! Руки вверх! — скомандовал он. — Все арестованы!

Женька громко икнул.

— Кому сказано? Руки вверх! — крикнул еще раз мальчик и неожиданно выстрелил прямо над Женькиным ухом.

Женька вздрогнул.

— Чокнулся? — поглядел он на рыжего мальчика.

— Если враг не сдается, его уничтожа­ют, — тоном победителя отвечал тот.

— Насчет врага не знаю, а вот Женькину икоту ты точно уничтожил, — с довольным видом отметил Темыч.

— Я икоту уничтожил, я герой, ура! Ура! — воинственно пропел мальчик и, печа­тая по-военному шаг, удалился в квартиру.

— Ну не ребенок, а сущее наказание, — вздохнула бабушка. — Ни минуты покоя. Глаз да глаз за ним.

Тут, словно в подтверждение ее слов, из квартиры послышался страшный грохот.

— Ну все! — воскликнула Екатерина Се­меновна. — Беда!

Она ринулась в квартиру. Остальные уст­ремились за ней. Из ванной комнаты доноси­лись стоны.

— Митенька! Ты жив? — вскрикнула ба­бушка.

Тут из ванной вылетел вполне целый Ми­тенька и несколько раз выстрелил любимой бабушке в живот.

— Попалась! Обманный маневр прошел.

— Жив, и слава Богу, — облегченно вздохнула бабушка.

Митенька удалился куда-то в комнаты.

— Так что там стряслось с Марией Игна­тьевной? — спросила Екатерина Семеновна.

— Ах, это не с ней, а с моей собственной бабушкой, — горестно изрекла Катя.

— А кто твоя бабушка?

Лидия Арсентьевна Ветрова. Актриса.

— Ну да? — ахнула старушка. — У меня с ее фильмами вся молодость прошла. Неужто померла?

— Жива, — ответила Катя. — Но очень болеет, — не без угрызений совести добавила она. И тут же, поторопившись перевести раз­говор, сказала: — Мы ищем ее подругу Свет­лану Валериановну.

Далее последовала история о частичной потере памяти после инсульта с инфарктом, из-за которых Катина бабушка забыла номер квартиры, где живет подруга.

— Видать, твоя бабушка дом тоже попута­ла, — с уверенностью откликнулась Екатери­на Семеновна. — У нас ни одной Светланы Валериановны никогда не было.

— А во дворе подъезд? — продолжала рас­спросы Катя. — Может быть, там?

— Спохватилась, — всплеснула руками Екатерина Семеновна. — Там всего три квар­тиры было. Из нижних уже два года как всех выселили. А в верхней Максим живет. Ху­дожник. Он одинокий.

— Художник? — хором воскликнули ос­тальные.

Дата добавления: 2015-07-20