Снова на сретенке

На выходе из поликлиники Женька резко остановился. Всего в каких-нибудь двадцати шагах от него стояли Марат Ахметов и Наташа Ильина.

— Быстро прикройте меня, ребята, — опа­сался возмездия долговязый мальчик.

— Прикроешь такую орясину, — отозвал­ся Темыч, который даже на цыпочках едва доставал до Женькиного плеча.

— Сейчас Ахметов поучит нашего дядень­ку молодого человека, как нужно правильно делать анализ крови, — нараспев проговори­ла Катя.

— Между прочим, совсем не смешно, — не разделял ее игривого настроения Женька.

Тут Ахметов его заметил. Женька в пани­ке отвел глаза.

— Не бойся, — понял его состояние Ма­рат. — Конечно, врезать бы тебе следовало. Но только сразу. А теперь чего? Правильно предок мой говорит: хороша только та раз­борка, которая вовремя.

И, подойдя к ребятам, он дружески хлоп­нул Женьку по плечу. Компания с Большой Спасской двинулась в метро. У Пашкова за­стыла на лице радостная улыбка. После того, как выяснилось недоразумение с отоларинго­логом, Лешка чувствовал себя чуть ли не вос­кресшим из мертвых.

У «Красных Ворот» друзья разошлись в разные стороны. Вернее, первым пошел к себе проходными дворами Пашков. Затем, не доходя до дома Олега, свернули в переулки Темыч, Женька, Катя и Таня.

— Не задерживайтесь, — сказал им на прощание Олег. — Через полчаса жду вас на углу Портняжного.

— А куда торопиться? Времени ведь полно, — возразил Женька.

Времени и впрямь оставалось немало. Был только час дня.

— Все равно, чем раньше мы туда придем, тем лучше, — повторил Олег. — Вдруг ху­дожника снова не окажется дома. Тогда при­дется его подождать.

— Именно что, — кивнула Таня. — Нам сегодня во что бы то ни стало нужно увидеть его квартиру.

— Только бы получилось, — сказал Темыч.

— Ладно. До скорого, — заторопился домой Олег. — На мне, кроме собственного обеда, еще прогулка с Вульфом.

— Не забудь позвонить предкам, — напо­мнила Таня.

— Позвоню, — уже на ходу отозвался Олег. Нина Ивановна просила сына сразу же по возвращении домой сообщить, как прошла Диспансеризация...

Ровно в половине второго ребята встрети­лись снова и пошли на Сретенку.

— Ты помнишь, что тебе нужно икать? — повернулся Олег к Пашкову.

— Еще бы! — радостно отозвался тот. — Я тут дома немного потренировался. Только бабка очень мешала. Бегала за мной со стака­ном воды и уговаривала: «Попей, Лешенька, легче будет».

Остальные засмеялись.

— А Сашок с тобой тоже икал? — ехидно спросила Катя.

— Нет, — на полном серьезе откликнулся Лешка. — Он очень хотел, но не мог.

— Почему? — удивились остальные. Им было известно, что гениальные братья Панс­ковы большую часть экспериментов осущест­вляют сообща.

— У Сашка горло болит, — объяснил Лешка. — Ангина. Поэтому икать больно.

— Ясно, — кивнули ребята.

Они уже поравнялись с домом Максима Коваленко.

— Быстро в арку, — распорядился Олег, которому совсем не хотелось попасться на глаза какой-нибудь из знакомых бабушек.

Друзья мигом достигли двора.

— И почему тут все время никого нет? — огляделся Темыч.

— А тебе кого-нибудь не хватает? — спро­сила Катя.

Темыч ничего не ответил. Олег отворил подъезд и первым ступил на лестничную пло­щадку.

— Давай, Лешка. Пора, — обернулся он к Пашкову.

Тот принялся ритмично икать.

— Хорошо получается, — одобрила Катя. — Такое впечатление, как будто в зоопарке перекормили бегемота.

Лешка, перестав икать, фыркнул.

— Не мешай мне, — укоряюще поглядел он на Катю. — Я же стараюсь.

— Действительно, Катька, — нахмурился Олег. — Дело серьезное.

Тут уже засмеялись все, в том числе и Олег.

— А вот он сейчас и выйдет, — первой справилась с приступом хохота Катя.

— Так, — начал снова командовать Олег. — Лешка икает. Мы все поднимаемся. Тань­ка, — повернулся он к девочке, — у тебя речь про кулон готова?

— Да, — тихо отозвалась Таня.

— Все. Идем, — медленно двинулся Олег вверх по лестнице.

Лешка почему-то начал икать в ритме марша. Под такой бодрый аккомпанемент они и приблизились к двери художника.

Олег позвонил. В квартире послышались торопливые шаги. Затем раздался голос:

— Кто там?

— Это мы! — хором прокричали ребята.

— Ик! — выразительно добавил Пашков.

— Кто это мы? — недоверчиво спросили за дверью.

— Позавчера приходили! — заорал Женька.

— Ко мне позавчера никто не приходил, — тут же ответил художник.

— Да мы не к вам, — продолжал Женька.

— А чего же вам от меня понадобилось? — Последовал новый вопрос из-за двери.

— Тогда не к вам, а теперь к вам, — пояснил Темыч.

— Мы ребята такие! — добавил Женька.

— Какие еще такие? — явно не испытал доверия к его словам художник.

— Ну курить приходили, — сказала Катя.

— Ик! Ик! — вторил ей в ритме марша Пашков. — Ик! Ик!

— Сумасшедший дом какой-то, — произнес устало художник и отворил дверь. — А-а! — едва взглянув на ребят, узнал он всю компанию. — Поджигатели!

— Нет! — скорбно ответила Катя. — Просто мы кулон потеряли.

— А я при чем? — хмуро смотрел на нее художник.

Ребята отметили, что одежды он с позавче­рашнего дня не менял. Те же дешевые болтающиеся, словно на огородном пугале джин­сы. И вытянутая драная майка. Правда, сегодня поверх всего этого великолепия был надет синий вылинявший халат, заляпанный разноцветными пятнами краски. Видимо, шестеро друзей оторвали Максима от созда­ния очередного шедевра.

— Ну вообще-то вы ни при чем, — быстро проговорил Олег. — Нам просто казалось...

— Когда кажется, надо креститься, —Я злобно ответил художник. — А не приставать к людям, когда они работают.

— Ой, извините, — плачущим голосом из­рекла Таня. — Но ведь тут, кроме вас, нет ни­кого...

— Всю жизнь мечтал, чтобы никого не было, — ответил художник. — Надоели соседи.

— В тишине, конечно, лучше, - - поспе­шил согласиться с ним Темыч.

— От горшка два вершка, а туда же, — презрительно ухмыльнулся художник. — Мно­го ты понимаешь.

Темыч свирепо засопел. Олег легонько ткнул его в бок. Темыч сдержался.

— Вы нас извините, пожалуйста, — снова заговорила Таня. — Просто мы хотели уз­нать: вдруг вы случайно нашли на лестнице мой кулон?

— Старинный кулон! — выкрикнул Женька.

— Тетя на день рождения подарила! — мастерски разыграла отчаяние Катя.

— Кому подарила? Тебе? — воззрился на Катю художник.

— Нет. Мне! — нервно теребя пальцы, от­ветила Таня.

— Ее тетя тебе подарила? — переспросил художник.

— Нет. Моя тетя. Мне, — внесла ясность Таня.

— А она чего расстраивается? — указал пальцем на Катю художник.

— Ну, я... — засмеялась черноволосая де­вочка.

— Мы всегда друг за друга расстраиваем­ся, — пришел на помощь Женька.

— Я гляжу, у вас прямо пионерская орга­низация, — скривил губы в улыбке Максим Коваленко. — Один за всех, а все за одного.

— Не! У нас не пионерская! — радостно отозвался Женька.

— Мы вообще против всяких организа­ций, — серьезно подхватил Темыч.

— Ик-ик-ик-ик! — старался изо всех сил Пашков.

— А он чего потерял? — покосился на Лешку художник.

— Он как раз не потерял, а приобрел, — ответил Олег. — После обеда никак икоту не может унять.

Едва услыхав это, Лешка состроил звер­скую рожу и принялся еще быстрее и громче икать.

— Однако, — поморщился художник. Места на площадке возле его двери всем не

хватило. Поэтому Пашков стоял на ступень­ке лестницы, которая вела на чердак. Когда он усилил приступ икоты, старые деревян­ные перила не выдержали и подломились. Лешка сумел удержаться на ногах, однако до крови ободрал руку.

— Лешенька! — кинулась к нему Катя.

— Варвар! — рявкнул художник. — Ну что за люди! Что за страна! Все крушат!

— Я-то чем виноват? — совершенно забыв про икоту, заныл Пашков. — Я вообще мог разбиться.

— Не суйтесь, куда не надо, — злорадно хмыкнул художник.

— Ему нужно срочно обработать рану, — вмешался Темыч. — А то заражение крови начнется. У вас тут, на лестнице, такая

грязь.

— Тем более у меня с самого рождения по­ниженный иммунитет, — мигом включился в игру Пашков. — Смотрите, какая рана глу­бокая!

И он ткнул кровоточащую ладонь прямо под нос художнику. Тот брезгливо попятился.

- Черт с вами. Заходите, — устало мах­нул он рукой. — Сейчас найду, чем ему рану прижечь.

— Ик-ик! — вспомнил об основной своей роли Лешка. — Ик-ик! И водички... ик!.. За­одно... ик!.. мне дайте.

— Навязались на мою голову, — пробор­мотал художник.

Ребята следом за ним пошли по длинному коридору и оказались в просторной кухне, где была такая же старинная мойка, как в брошенной квартире на первом этаже.

— Вымой пока руки, — указал художник на мойку. — А я пойду поищу, чем тебе при­жечь.

Ребята слышали, как скрипнула дверь. Хозяин квартиры вошел в одну из комнат.

— Как вернется, — шепотом произнес Олег, — вы его отвлеките. А я незаметно вы­скользну. Надо поглядеть, что у него в квар­тире творится.

— Едва он успел это сказать, художник вновь показался на кухне. В руках он держал бутылочку с йодом.

— Действуй, — протянул он бутылочку Пашкову.

— Большое... ик!.. спасибо, — принялся обрабатывать рану тот. — И водички... ик-ик!.. Пожалуйста! — вернув йод, потребовал он минуту спустя.

Максим налил в стакан воду из старого, порядком закопченного чайника и протянул Пашкову. Тот уже испытывал вполне нату­ральную жажду. Поэтому с удовольствием осушил стакан до дна.

— Помогло? — осведомился Максим.

— Нет!., ик-ик!.. Еще! — потребовал Лешка.

— И мне, пожалуйста, — тут же захоте­лось пить Женьке.

— Я вам что, ларек «Пиво-воды»? — не слишком ласково посмотрел на него худож­ник, но водой все-таки обеспечил.

— Ой! — вдруг уставилась Катя на халат Максима. — Я только теперь поняла! Вы, на­верное, художник! Обожаю художников!

— С чего это ты взяла, что я художник? — посмотрел на нее внимательно хозяин квар­тиры.

— У вас же халат весь в краске, — отвеча­ла Катя.

— Ну художник. Допустим, — ничуть не обрадовался ее открытию Максим.

— И выставки у вас, наверное, бывают? — все еще надеялась завязать с ним разговор Катя.

— Нет, — передернул плечами художник.

— Почему? — продолжала Катя.

— Не твое дело, — огрызнулся художник.

— Значит, вы, наверное, продаете свои картины частным образом? — вступила в бе­седу Таня. — Жить-то ведь как-то надо.

— А вы, случаем, не из налоговой поли­ции? — с подозрением уставился на всю ком­панию Максим Коваленко.

— Нет, — радостно улыбнулся Пашков.

— Мы вообще сами по себе, — вторил ему Женька.

— Я просто думала... — начала было снова Таня.

— Много вы слишком думаете, — перебил художник, которому хотелось как можно скорее выдворить непрошеных гостей.

— Нет, вы меня не поняли, — с ангель­ским видом продолжала Таня. — Просто у моей тети недалеко галерея. Может, вас по­знакомить?

— Какая галерея? — заинтересовался хо­зяин квартиры.

— Вообще-то старинных кукол, — объяс­нила Таня.

— А-а, — махнул рукою художник. — В Пушкаревом переулке?

— Ну да, — кивнула девочка.

— Мне там делать нечего. Твоя тетя торгу­ет одними игрушками и антиквариатом.

— Ошибаетесь, — решила внести свежую струю в разговор Катя. — Танина тетя посто­янно расширяет сферу деятельности. И как раз хочет заняться торговлей современной живописью.

— Правда? — жадно заблестели глаза у художника.

Ребята украдкой переглянулись. Кажется, Таня и Катя попали в точку. Хозяин кварти­ры явно давно мечтал хоть где-нибудь выста­виться.

— Правда! — с пылом заверила Таня.

— Главное, — подхватила Катя. — Вера Андреевна обожает открывать новые имена в искусстве!

— Если хотите, могу с ней поговорить, — предложила Таня.

— А тетя-то ваша что-нибудь в этом смыс­лит? — высокомерно спросил художник.

— Она по образованию искусствовед, — обиженно сказала Таня.

— Вообще-то у меня необычный творческий метод, — гордо произнес художник. — Я как-то, знаете, в стороне от модных течений.

— А какой же, интересно, у вас метод? — кокетливо поглядела на него Катя.

— Я вдыхаю новую жизнь в старые фор­мы, — многозначительно поглядел на нее ху­дожник. — Если вам, конечно, что-нибудь это говорит.

— Мне ни фига! — честно признался Женька.

— Оно и видно, — с неприязнью покосил­ся на него художник.

Обстановка стала вновь накаляться. Паш­ков понял, что самое время вновь поикать.

— Что с тобой? — поморщился художник.

— Воды... ик-ик!.. Воды! Совсем... ик-ик!.. Мне плохо! — словно продекламировал какое-то никому неизвестное стихотворение Лешка.

— Новую жизнь в старые формы? Это очень интересно! — воскликнула Катя. — Между прочим, мы с Таней кое-что в живо­писи понимаем. Может, вы нам покажете свои работы?

Тут девочка поняла, что хватила лишнего. Дело в том, что Олег еще не вернулся. Когда художник принес Пашкову йод, Олег неза­метно выскользнул в коридор и теперь нахо­дился где-то в недрах квартиры.

— Ой, извините, пожалуйста! — словно бы спохватившись, снова заговорила Катя. — Можно мне тоже попить?

— Да пей ради Бога, — отмахнулся ху­дожник. — Вот чайник. Вот стаканы. Бери и наливай.

— Спасибо! — так горячо поблагодарила

Катя, словно хозяин ей предложил по мень­шей мере живую воду.

— Кстати, — вмешалась Таня. — Мы даже не знаем, как вас зовут.

— Максим Леонидович, — представился художник.

— А я Таня, — ответила девочка. — А это Катя, — указала она на подругу.

Катя на нее очень выразительно посмотре­ла. Таня немедленно ее поняла. Представ­лять художнику мальчиков не следовало. Во всяком случае, пока не вернулся Олег.

— Максим Леонидович! — с мольбою про­стерла она к нему руки. — Я совсем про кулон забыла. Не попадался он вам? Такой золотой. Гладкий. В форме сердечка. Он рас­крывается, а внутрь можно вставить фотогра­фию. Тетя очень обидится, если узнает, что я его потеряла.

— Если бы ты его у меня перед дверью уронила, я бы увидел, — отозвался худож­ник. — Сами-то вы хорошо посмотрели?

— Да мы тут все обшарили, прежде чем вам в дверь позвонить, — заверил Пашков.

— Тогда ничем не могу помочь, — развел руками художник.

— Значит, он у меня на улице потерял­ся, — вздохнула Таня.

— Ничего. Тетя у тебя, как я понимаю, бо­гатая. На новый кулон раскошелится, — бес­тактно заметил Максим Леонидович.

Тут он с подозрением оглядел всю компа­нию.

— А где еще один из ваших?

— Я тут, — послышался из коридора голос Олега. — Я тут у вас ищу это самое... туалет.

— Ну вы прямо как в том анекдоте, — в который раз за короткое время скривил губы в усмешке художник. — Дяденька, дайте по­пить, а то так есть хочется, что прямо жить негде.

— А чего? Я вообще бы поел, — оживился Женька. — Ой! — это Катя его ткнула в бок.

— Не обращайте внимания! — быстро про­говорил Темыч. — Он у нас вечно есть хочет. А мы его ограничиваем. Чтобы не растолстел.

Тут на кухне раздался звонок телефона. Художник подскочил к черному старомодно­му аппарату и резким движением поднес трубку к уху.

— Да? Это я. Сейчас. Ладно. Секунду... Ребят провожу. Да так... Школьники.

Он опустил трубку на стол.

— Ну вот что, — повернулся он к шесте­рым друзьям. — Поговорили и хватит. У меня срочное дело.

Он подтолкнул их к выходу. Уже отворяя дверь, художник, словно бы вскользь, произ­нес:

— А тете своей скажи. Я к ней сам на днях зайду. Как ее зовут? '

— Вера Андреевна, — ответила Таня. Олег с удивлением поглядел на девочку.

— Пока, молодежь, — попрощался худож­ник.

Двери квартиры одна за другой захлопну­лись. Ребята выбежали на улицу.

— Ну? — посмотрел Женька на-Олега.

— Сперва надо хотя бы со двора выйти, — отвечал тот.

Друзья почти бегом выбрались со двора и устроились на скамейке в соседнем дворике.

— Ну, значит, выскользнул я из кух­ни... — начал мальчик в очках.

— Это мы знаем, — перебил его Жень­ка. — Ты давай основное.

— Всему свое время, — не согласился Олег. — В общем, сначала я попал к этому Максиму Леонидовичу в спальню. Там ниче­го интересного. Какой-то платяной шкаф. Дверцы настежь. Одежды внутри кот напла­кал.

— Естественно, — фыркнула Катя. — У Максима Леонидовича особый творческий метод.

— И пока он вдыхает новую жизнь в ста­рые формы, одежда изнашивается, — под­хватила Таня.

— И постельное белье он, по-моему, уже год не менял, — усмехнулся Олег.

— Ты и в постель к нему слазил? — брез­гливо поморщился Тема.

— Очень нужно, — пожал плечами Олег. — Просто она у художника не убрана.

— Сразу видно настоящего творческого человека, — не удержалась от новой колкос­ти Катя.

— Вы лучше слушайте дальше, — снова заговорил Олег. — Сразу за спальней начина­ется огромная мастерская. Наверное, Мак­сим ее сделал из двух комнат, а может, даже из трех.

— Ну и как тебе его шедевры понрави­лись? — спросили ребята.

— Для Третьяковки и Пушкинского музея не подойдет, — откликнулся мальчик. — А для уличной продажи, наверное, годится. У него этими шедеврами все стены увешаны. Но самое интересное совсем другое...

Олег, выдержав паузу, поглядел на друзей.

— У него там стояло два мольберта. Оба завешаны тряпками. Ну я и поглядел.

— А там? — уставился Женька на Олега.

— Там действительно шедевры, — ответил мальчик. — Вернее, одна картина, по-моему, подлинный шедевр. Там подписано: «Жан Франсуа Шалль».

— Наверное, это французский худож­ник, — сказала Таня. — А что на картине изображено?

— Молодой человек, — принялся переска­зывать содержание полотна мальчик. — С ним девушка. Оба в старинных одеждах. А за ними то ли столб, то ли какая-то колонна. А перед колонной и на колонне — кусты. Но самое интересное даже не это, — продолжал Олег. — Понимаете, одна из этих картин старая. А дру­гая ничем от нее не отличается. Кроме того, что недавно написана.

— Откуда ты знаешь, что недавно? — не поняла Катя.

— А чего тут знать, когда на второй карти­не даже краска еще не высохла. Можешь сама убедиться.

И Олег продемонстрировал Кате испачкан­ный в краске палец.

— Ну и подумаешь, — вмешался Тема. — Может, Максиму кто-нибудь заказал копию этого самого Франсуа.

— Если бы копию, — с победоносным видом взглянул на друзей Олег, — то она бы отличалась форматом. Хоть немного, но отличалась бы, — подчеркнул он. — Так пола­гается. Копия никогда не должна полностью совпадать с оригиналом.

— И подписи автора оригинала на копии стоять не должно, — вспомнила Таня.

— Вот именно, — продолжал Олег. — А у Максима все совпадает. И формат. И подпись. Наверняка он изготовлял подделку. У него еще в углу мастерской есть огромный стол. А там лежал очень старый холст. Вернее, бывшая картина, с которой наполовину содрали краску.

— Наверное, он просто эту картину рес­таврирует, — предположил Темыч.

— Не думаю, — покачал головой Олег. — Реставраторы так варварски с живописью не обращаются.

— Я думаю, Максиму зачем-то понадобил­ся старый холст, — сказала Катя.

— Мне тоже так кажется, — согласился Олег.

— Ты хочешь сказать, он изготовляет под­делки? — посмотрела на мальчика Таня.

— Чего же он так паршиво живет? — вме­шался Пашков. — Если у него хорошо полу­чаются подделки шедевров, их можно за ты­сячи и миллионы баксов запаривать.

— Можно-то можно. Но не так просто, — отвечал Олег. — А потом, откуда мы знаем. Вдруг какому-нибудь коллекционеру при­шлось расстаться с оригиналом. Вот он и за­казал точную копию. Тогда никто из его зна­комых не заметит, что настоящей картины Уже нет на месте. А за такие заказы много Платить не будут.

Олег снова на какое-то время умолк. За­тем добавил:

— Кстати, в квартире еще есть одна ком­ната. Но она была заперта.

— Что же, интересно, у него там такое? — широко раскрыла глаза Таня.

— Ну, может, Максим кому-нибудь сдает комнату, — ответил практичный Темыч. — Деньги, конечно, небольшие, но лучше, чем ничего.

— Не думаю, — возразил Олег.

— Наверное, Максим Леонидович в этой запертой комнате что-нибудь прячет, — заго­релись глаза у Пашкова.

— Чем-то странным Максим Леонидович занимается, — тихо сказала Таня.

— Кстати, Танька, — строго взглянул Олег на девочку. — Я как-то не врубился, зачем ты художнику дала все координаты Веры Андреевны?

— Но нам же надо было с ним разгово­риться, — ответила Таня. — А его, кроме собственного творчества, ничего не волнует. Вот я и придумала...

— Тем более тоже мне тайна, — вступи­лась за подругу Катя. — Галерея «Суок» рядом с домом Максима. Зайти и выяснить имя владелицы ему вообще ничего не стоит.

— Все равно, — стоял на своем Олег. — Подобных типов не следует наводить на сво­их родственников.

— Приехали, — обиделась Таня. — Сейчас мы дойдем до того, что я вообще наводчица.

— А, между прочим, — поглядел на нее исподлобья Темыч, — лев-то сейчас у твоей тети. И если они, к примеру, его ищут, а Максим к ней зайдет и случайно его увидит, то твоя тетя может сильно пострадать.

— Ой! — схватилась за голову Таня. — Об этом я не подумала. Что же теперь делать?

— Надеюсь, ничего страшного не случит­ся, — успокоил ее Олег. — Не будет же твоя тетя каждому встречному-поперечному де­монстрировать содержание сейфа. Но на бу­дущее запомни: нужно быть осторожнее.

— А, кстати, — посмотрел Женька на Таню. — Твоя тетя, наверное, уже ходила к своему эксперту.

— Она собиралась его прямо утром дома застать, — подтвердила девочка. — Сразу, как он прибудет в Москву.

— Тогда пошли к ней! — вскочил со ска­мейки Женька. — Вдруг про льва уже что-нибудь стало известно?

Остальные тоже поднялись на ноги и бы­стро пошли по направлению к Пушкареву переулку.

Вера Андреевна оказалась на месте.

— Мой знакомый приехал, — сообщила она ребятам. — Но до завтра мы с ним не уви­димся.

— Жалко! — с горестным видом выпалил Женька.

— Он завтра ко мне обещал сам заехать, — продолжала Вера Андреевна. — А до этого...

Она замялась, словно решая, стоит ли де­литься с юными детективами своими подо­зрениями.

— Что до этого? — переспросила Таня.

— Ну у нас какой-то странный разговор вышел, — начала объяснять тетя. — Сперва Валерий Николаевич почему-то удивился.

— Удивился? — хором воскликнули юные детективы.

— Он сказал, что такого не может быть и поэтому...

— Какого такого? — перебил Женька. Вера Андреевна улыбнулась. Женькина

нетерпеливость была ей давно известна.

— По словам Валерия Николаевича, полу­чается, что бронзовый лев работы Джузеппе Ровелли у меня никак не мог оказаться.

— Почему? — удивилась Катя.

— Вот и я о том же спросила Валерия Ни­колаевича, — кивнула Вера Андреевна. — Ко мне столько всего приносят. Почему бы в конце концов и не фигурку Ровелли? А Вале­рий Николаевич снова начал меня уверять, что такого случиться не могло.

— Странно! — воскликнул Олег.

— А Валерий Николаевич объяснил, отче­го так уверен? — полюбопытствовала Таня.

— Нет, — покачала головой Вера Андреев­на. — Просто еще несколько раз повторил, что это невозможно. Я ему на это возразила: «Но ведь бронзовый лев у меня». А он мне от­ветил, что мне принесли подделку. А потом вдруг заставил меня дать честное слово, что я никому, кроме него, про льва рассказывать не буду. Он, мол, сам завтра приедет и как следует во всем разберется.

— Бред какой-то, — пожал плечами ма­ленький Темыч.

— Валерий Николаевич никогда себя так раньше не вел, — отозвалась хозяйка гале­реи. — А мы с ним уже много лет знакомы. Очень четкий и очень обязательный человек. И в художественном антиквариате велико­лепно разбирается.

— Может быть, ему что-то известно про этого льва? — предположил Олег.

— Кто знает, — ответила Вера Андреев­на. — Мне Валерий Николаевич ничего объ­яснять не стал. Он очень куда-то торопился. В общем, придется подождать до завтра.

Ребята с тоскою переглянулись. Ждать не было никаких сил.

Они попрощались с Верой Андреевной и пошли к Олегу.

— Сегодня-то у тебя можно поесть? — спросил по дороге Женька.

— Мы обедали, — удивился тот.

— Это было давно, — ответил долговязый мальчик.

— Потерпишь, — не сдавался Олег. — У меня предок с позавчерашнего вечера в не­устойчивом равновесии.

— Тогда давайте хоть булочек купим, — решительно завернул Женька в круглосуточ­ный гастроном на углу Ананьевского переулка.

Там взгляд долговязого мальчика немед­ленно упал на большие круглые пироги с по­видлом и перекладинами из теста.

— Класс! — заорал Женька. Продавщица, державшая на весу ящик с

хлебом, вздрогнула. Ящик грохнулся на пол.

— Ты чего хулиганишь? — сердито взгля­нула она на Женьку.

— Я не хулиганю, а радуюсь, — обезору­живающе улыбнулся тот. — Мои любимые пироги!

— Сколько вам? — уже оттаяла продав­щица.

— Два! — потребовал Женька.

Порывшись в карманах, он наскреб деньги только на один пирог. Второй оплатил Олег.

— Теперь можно и к тебе, — с довольным видом вышел на улицу Женька.

Вскоре они уже сидели у Олега. Женька во мгновение ока умял целый пирог.

— Теперь мне понятно, почему он два по­просил, — сказала Катя.

— Конечно, усмехнулась Таня. — Женька об остальных заботился. Чтобы каждому хоть по кусочку досталось.

— Да ладно вам издеваться, — отмахнул­ся Женька.

Тут зазвонил телефон. Олег поднял трубку.

— Вера Андреевна? — услыхали ребя­та. — Ну да. Мы все тут. А что такое?.. Не может быть!

Дата добавления: 2015-07-20