Нет цветов в Афганистане

Итак, цветы. Я их дарил любимой

и нелюбимой тоже их дарил

и, что уже совсем необъяснимо,

одни и те же фразы говорил.

Еще я приносил их на могилы

и возлагал, как пишется подчас.

Все это было, ну конечно, было,

и не один, а очень много раз.

Речь не о том, что страсть и смерть похожи,

вернее – отношенье наше к ним,

хотя об этом поразмыслить тоже,

пожалуй, не мешало бы живым.

Речь о цветах. Как таковых. В природе.

На что угодно спорить я готов:

в афганском затянувшемся походе

все девять лет не видел я цветов.

Не верите? Я сам не верил яро,

я вспоминал «зеленку» вдоль дорог,

пески Газни, кабульские базары –

цветов нигде припомнить я не смог.

Так были или нет? Возможно, были,

в каких-нибудь оазисах росли,

проглядывали из столетней пыли,

из трещин скал и высохшей земли.

Но на лотках, в руках, на пьедесталах –

без оговорок продолжаю спор –

цветов в Афганистане не бывало,

и нет в Афганистане до сих пор.

Какой же вывод? О войне, наверно,

о нас, о наших взглядах на войну,

о том, что воевали мы на нервах

и чувствовали смутную вину.

И об афганцах – доблестном народе,

живущем в нищете, в поту, в крови,

талантливом и смелом по природе,

не верящем ни смерти, ни любви.

Февраль 1989.

НА КРУГИ СВОЯ

Вернуться на ту же войну,

которую видел и знаешь,

которую, как седину,

от юной подружки скрываешь.

Я старше почти на века,

я даже для сверстницы старый,

хоть роль удается пока

певца с шестиструнной гитарой.

Вернуться на те же круги,

которые пройдены маршем,

где, бой продолжая, враги

меня, постаревшего, старше.

Попомнится год без войны,

романсы мои и забавы!..

И даже на клок седины

потеряно временно право.

1981.

* * *

Ах, Восток. Как он мучает душу,

выворачивает почти.

Ярче звезд, чем над Гиндукушем,

и тревожнее не найти.

Здесь воистину небо – сфера

над семью поясами гор,

голубая звезда Венера

с лунным диском заводит спор.

А Медведицы, как в берлогу,

вжались в северный небосклон:

Южный Крест перекрыл дорогу,

не уступит владений он.

Окруженный тропой небесной,

на вершинной тропе стою

возле птицы своей железной,

сбитой в звездном ночном бою.

6-7 августа 1985.

БЕРЕЗА

Там было экзотики много,

но тронули душу всерьез

блеснувшая лужей дорога

и мокрые плоти берез.

За острый хребет Гиндукуша

судьба ведь недаром ввела.

А надо же, тронули душу

такие простые дела.

Знать, родина помнится всюду,

чем дальше она, тем милей.

И я никогда не забуду

проселков ее и полей.

Но эти огромные горы,

глубокие чаши долин,

высокие звездные хоры,

поющий во тьме муэдзин,

развалины древней мечети,

кочевных становий костры,

кровавый зубец на рассвете

подсвеченной снизу горы,

нависшие грозные скалы,

в ущельях сквозные ветра –

да разве же этого мало?..

Березу увидел вчера.

1980.

ДЕСАНТ

Ночной вертолетик летит по войне,

огни потушив бортовые.

И страшно немного, и радостно мне,

что мы в небесах, что живые.

Десантники спят на скамьях, на полу,

обнявши стволы и приклады,

фонариком высветил карту в углу

начальник разведки бригады.

Под нами незримые горы плывут,

враждебные черные горы,

куда мы шагнем через двадцать минут,

рванув перед боем затворы.

И будет стрельба, будет мат-перемат,

сухие гранатные взрывы…

И трое из ныне вздремнувших ребят

навеки останутся живы.

1 декабря 2002.

Дата добавления: 2015-07-20