Классификация чувств

Критерием оценки разных чувств становится для него как раз степень их способности порабощать душу, т.е. подчинять себе личность человека, или, наоборот, способности освобождать ее от рабства страстей и аффектов.

В результате он выделяет 4 класса чувств, выстраивая их именно по этой линии и одновременно учитывая историческую эволюцию чувственной сферы человеческой психики.

1. ЧУВСТВА ОРГАНИЧЕСКИЕ (или "биологические"). Это, так сказать, чувства "телесные" (здоровье – нездоровье), голод, жажда, сытость, половое влечение и т.п. При нормальных условиях, т.е. при физическом и душевном здоровье, эти чувства не порабощают душу. Но при условиях ненормальных, особенно при душевном нездоровье, они вырастают в аффекты, порабощающие мысль, волю, другие чувства. Психозы есть крайнее выражение этих ненормальных условий.

2. ЧУВСТВА "НАД-ОРГАНИЧЕСКИЕ". Они возникают как сложная психическая надстройка над биологическими чувствами, рождаются, вырастают из них, но к ним отнюдь не сводятся. Важнейшее из таких чувств – любовь между мужчиной и женщиной. Оно родилось из биологического – полового – чувства, но само оно уже иное чувство – высокое, идеализированное; на высшей ступени развития оно может даже стать антиподом примитивного полового чувства или инстинкта размножения.

Любопытна характеристика этого чувства Овсянико-Куликовским: "Это, бесспорно, одно из порабощающих чувств… Поэты всех времен (надо отдать им справедливость) сделали очень много для идеализации и облагорожения любви-страсти. В смысле украшения и поэтизации жизни это чувство имеет свою ценность. Но в общем придется сказать, что оно приносит больше зла, чем добра. Вполне уместное и благородное в юном возрасте, оно простирает свою власть и на старшие поколения, где оно – излишне и, как все излишнее, вредно. Известно, что глупостям, совершаемым людьми умными под властью этого чувства, имя – легион" [1, 44]. Таким образом, Пушкин, в отличие от автора оперы "Евгений Онегин", прав и в том, что "любви все возрасты покорны", и в том, что отнюдь не для всякого возраста "ее порывы благотворны". Сравним:

В опере Чайковского: В романе Пушкина:

Любви все возрасты покорны, Любви все возрасты покорны,

Ее порывы благотворны Но юным, девственным сердцам

И юноше, в расцвете лет, Ее порывы благотворны,

Едва покинувшему свет, Как бури вешние полям:

И закаленному судьбой В дожде страстей они свежеют,

Бойцу с седою головой… И обновляются, и зреют –

Онегин, я скрывать не стану… И жизнь могущая дает

и т.д. И пышный цвет и сладкий плод.

Но в возраст поздний и бесплодный,

На повороте наших лет

Печален страсти мертвой след:

Так бури осени холодной

В болото обращают луг

И обнажают лес вокруг.

Овсянико-Куликовский, между прочим, даже осмелился дать весьма неутешительный для этого чувства прогноз: "Едва ли можно сомневаться в том, что в будущем оно подвергнется значительным изменениям в своем составе, характере и силе и потеряет ту власть и популярность, какими оно пользуется до сих пор. Уже одно уравнение женщин с мужчинами на почве общего труда и развития внесет коренные изменения в порядке любовных чувств, подогреваемых, как известно, различием вторичных половых признаков, – а эти признаки в известной мере уравняются в общем царстве труда и мысли. Женщина будущего – равноправный товарищ мужчины на всех поприщах общественной деятельности – потеряет те утрированные и условно красивые черты так называемой "женственности", которые ни с физической, ни с духовной стороны не могут считаться положительным приобретением цивилизации" [1,44]. Здесь Овсянико-Куликовский рассуждает почти как женофоб Отто Вейнингер, автор известной книги "Пол и характер" (он ее написал, опубликовал и тут же покончил жизнь самоубийством в возрасте 22 лет).

Но сам Овсянико-Куликовский отнюдь женофобом не был и в чувстве любви и в женщинах понимал немало, о чем свидетельствуют его глубокие и тонкие анализы любовных коллизий и переживаний героев литературных произведений, а также, например, характеристики тургеневских женщин. Но как теоретик он тут, пожалуй, немножко "зарапортовался". Бывает!

3. ЧУВСТВА СОЦИАЛЬНЫЕ: семейные, общественные, правовые, политические. Их сфера огромна. Они различны и по интенсивности: тут есть и обыкновенные чувства, и аффекты, и страсти. В процессе эволюции человеческой психики именно возникновение этого класса (уровня) чувств – социальных – формируют личность. До этого человек – либо стадное существо, подчиненное органическим (биологическим) инстинктам и чувствам, либо особь, индивид, который еще вне стада не существует.

Предпосылка возникновения личности – сначала ощущение, затем все более явственное осознание своего социального положения, своего места в общей организации.

"Только с появлением личности становится возможной антитеза: я и общество. Индивид, не имеющий личности, этой антитезы не знает: он не противопоставляет себя обществу, – он тонет в нем… Есть особи, но нет психологической индивидуальности, нет того обособления личной психологии, в силу которой становится возможной антитеза: я и общество" [1, 46].

Смена социальных систем – это есть одновременно смена социальных типов личности [1, 53].

4. ЧУВСТВА НАД-СОЦИАЛЬНЫЕ. Они возникают из социальных. Но, подобно тому, как чувства над-органические далеко не сводятся к их первоисточнику – чувству органическому (любовь и половое влечение), так и над-социальные чувства приобретают особое содержание, особое значение и назначение и особую силу. Все это далеко не умещается в рамки явлений чисто социальных.

К этой категории относятся чувство религиозное и чувство нравственное. Они сверх-социальны. "Религия и этика метят куда-то выше общества и нередко вступают в конфликт с другими чисто социальными психическими образованиями. Все более и более сфера их действия переносится в самый центр личности, в индивидуальное "я". Образуется религиозное сознание и нравственный императив, как интимное достояние личности, над которым общество не властно и развитие которых может поднять личность выше общества" [1, 56]. Следовательно, религиозное чувство и нравственный императив – это психические образования особого порядка. Дело не только в том, что сфера их действия – индивидуальное "я", центр личности, но и в том, что они представляют собой не только чувство, но и мысль, которые в этих психических явлениях неразложимы [1, 56]. Это как бы "психические атомы", как говорит Овсянико-Куликовский, той новой, "третьей души", к которой эволюционирует человечество и в которой снова неразделимы будут сферы чувств и мыслей.

Таким образом и по такой логике формируется постепенно у Овсянико-Куликовского центральное понятие его психологической литературоведческой концепции – понятие личности. Методология психологического литературоведения прежде всего предполагает исследование литературных произведений в теснейшем соотношении с анализом личности их творца, потому что психология автора определяет психологию его творчества и обязательно находит отражение в произведении. Но, с другой стороны, и герои литературных произведений интересуют литературоведа "психологического направления" тоже прежде всего как личности.

Это программное положение психологического метода в литературоведении. Поэтому проблема личности, как психологическая проблема, и само понятие личности приобретают для Овсянико-Куликовского особое, определяющее значение.

Дата добавления: 2015-07-26