Историческое значение битвы

Битва на Куликовом поле необычна по результатам и последствиям. Некоторые из этих последствий имели временный характер; другие по своему воздействию ока­зались обширными и длительными; третьи, сразу назо­вем их морально-патриотическими, живы и сегодня. Ку­ликовская битва явила собой крутой перелом в исто­рических судьбах русских земель, всколыхнула широкие общественные слои, вызвала подъем национального са­мосознания. Куликовская эпопея оказалась выдающейся по своему народно-освободительному характеру. Она открыла новый период русской истории, когда весь народ поднялся к решительной и открытой борьбе против по­работителей.

Исход Куликовской битвы оказал глубокое воздейст­вие на политическое, общественное и культурное разви­тие страны. Возник новый преобразующий фактор — фактор победы, который способствовал освобождению Руси от монголо-татарского ига, ускорил преодоление феодальной раздробленности и создание единого обще­русского государства. Недаром год битвы послужил для летописцев и древних книжников новой вехой отсчета исторических событий. ¹ Каким бы сложным и трудным ни показалось развитие Руси в XV в., оно во многом происходило под влиянием военного успеха, достигну­того в 1380 г.

На Куликовом поле была одержана военная победа и во всем блеске продемонстрированы достижения рус­ского военного дела.² Это прежде всего касалось сбора и организации единого сплоченного войска. В событиях 1380 г. общерусская федеративная армия обнаружила свою жизнестойкость и боеспособность. Такая армия мог­ла решать задачи государственного масштаба. Опережав­шее политическое объединение русских земель создание общерусского войска со всей очевидностью показало, что победа в генеральном сражении может быть достигнута только объединенными усилиями всех частей Руси.

Война 1380 г. основывалась на применении русскими наступательной стратегии, связанной с последователь­ным упреждением действий противника, и концентриро-вании сил на главном направлении удара для завязки генерального сражения. Такой подход к военным опера­циям был новостью XIV в., он опрокидывал укоренив­шиеся представления о военной слабости «русского улу­са», его безысходной подчиненности Золотой Орде Док­трина извечного военного превосходства монголо-татар над их соседями исповедывалась и Мамаем. В результа­те ордынское командование допустило недооценку бое­способности и мобильности русских сил, что повлекло серию роковых просчетов и ошибок. Ордынцам было на­вязано тактически невыгодное для них место сражения. В отношении службы охранения, разведки, выделения общего и частного резервов русские превзошли своего противника.

Действия воинов Дмитрия Донского отличались спло­ченностью, упорством, убежденностью в правоте своего дела. Во главе тактических подразделений были постав­лены умелые, опытные командиры. Большое значение придавалось моральному фактору. Войско было вооду­шевлено идеями борьбы за спасение Родины. Оно не дрогнуло в критический момент сражения. Здесь с небы­валой силой проявился массовый героизм и простых лю­дей, и их командиров. Не случайно Куликовская битва воспета в веках как пример общенародного подвига.

Успех сражения 1380 г. был достигнут благодаря использованию международных по распространению, технически передовых военных средств. Это вооружение не оказалось бы столь эффективным, если бы не соот­ветствовало глубоким традициям местного оружейного мастерства, вековому умению владеть разнообразными средствами ближнего боя.

Война 1380 г. обогатила стратегический и тактичес­кий опыт прежде всего самих победителей. Уроки сра­жения на Дону не были забыты и повлияли на дальней­шее развитие военного искусства как русских, так и их соседей. Стремление разбить противника по частям, ис­пользование крупных сил в одном месте, созыв ратей по городам и областям, комплектование полков нескольки­ми отдельными отрядами — «стягами», определенное по­строение этих подразделений, марши-мобилизации, при-

менение конницы совместно с пехотой, тщательная оцен­ка обстановки и подготовка боя, глубокая разведка, охра­нение войска с помощью передовых отрядов, выделение резервов, создание лично преданных полководцу тяжело­вооруженных соединений, воспитание у бойцов стойко­сти и дисциплины, знание неприятельских приемов боя и его арсенала — все это было известно и до Куликов­ской битвы, но в ней отточено, преобразовано и удержа­лось в последующем полковождении.

Победа па Куликовом поле впервые после поражения в битве на Калке (1223 г.) нанесла тяжелый удар по са­мому грозному врагу Руси, она вернула народу веру в свои силы и вдохновила его на дальнейшую борьбу за свободу и независимость. На берегах Дона была раз­громлена крупнейшая, существовавшая более 15 лет в качестве государственного образования западноволжская татарская орда.³ Поражение агрессора свидетельствовало о возросшей мощи русского оружия. Русские отряды в 1380 г. оказались сильнее своего самого опасного про­тивника, ибо смогли одолеть его в открытом генеральном сражении. На Куликовом поле был окончательно развеян миф о непобедимости ордынской конной армии.

В результате Куликовской битвы на «повестку дня» был поставлен вопрос о полной ликвидации монголо-та-тарского ига. Многие поколения русских людей мечтали и надеялись, что дождутся своего освобождения. Однако только в эпоху Дмитрия Донского эти ожидания стали сбываться. Освобождение от татарской неволи казалось тогда уже делом ближайшего будущего. Недаром в своем духовном завещании 1389 г. князь Дмитрий Иванович, обращаясь к наследникам, с надеждой писал: «Переме­нит бог Орду, дети мои не имут давати выхода в Орду, и который сын мой возмет дань на своем уделе, то тому и есть».⁴

Разгром Мамаевой орды, однако, не привел к немед-ленному и полному свержению монголо-татарского гнета. В тот период у Руси для этого еще не хватило сил. Борьба потребовала большего времени и напряжения, чем можно было предположить. Пройдет еще сто­летие, прежде чем навсегда будет свергнуто ненавист­ное чужеземное господство. Куликовская битва, таким образом, ознаменовала начало грядущего освобождения страны.

В 1382 г. хану Тохтамышу, собравшему общеордын­ское войско, удалось захватить и сжечь Москву. Русь не была готова к новому отпору. Слишком дорогой ценой досталась Куликовская победа, унесшая цвет русского воинства. Среди князей, узнавших о новом походе татар, возникло «неединачество и неимоверьство».⁵ Они не смогли созвать достаточного войска и уклонились от ге­нерального сражения. О скромной численности их отря­дов можно судить по тому, что пришедший на Волок князь Владимир Андреевич Серпуховский собрал 8 тыс. конных и пеших, а у Дмитрия Ивановича, укрывшегося в Костроме, оказалось только 2 тыс. воинов.⁶

«Тохтамышево пленение» побудило историков обра­тить внимание на отрицательные для Руси последствия Куликовской битвы. Были даже высказаны мнения о том, что это была «одна из тех побед, что близко граничат с поражением», что это военное событие привело к вре­менному ослаблению великокняжеской власти.⁷ Дума­ется, что такие заключения даны излишне жестко и не учитывают всей сложности создавшейся обстановки, в том числе и ряда факторов, вступивших в действие пос­ле 1380 г.

Нет спора о том, что нашествие Тохтамыша на Мо­скву затормозило дело объединения страны и оживило сепаратизм некоторых соперничающих с великим князем местных правителей.⁸ Однако и после похода-реванша 1382 г. в самой Орде стали относиться к Москве более осторожно и осмотрительно. Легитимные права Дмитрия Ивановича на великое княжение были признаны как не­оспоримые. Не претендентам из Твери и Нижнего Нов­города, а победителю Мамая достался в конце 1382 г. ярлык на великое владимирское княжение. В 1389 г. Дмитрий Иванович передал великое княжение сыну Ва­силию как свою «отчину» уже без санкции ордынского хана.

В Куликовской битве было серьезно подорвано дол­говременное военное могущество ордынцев. Грабитель­ский поход Тохтамыша на практически беззащитную тогда страну не может заслонить того факта, что Кули­ковская битва в отношении людских ресурсов на какое-то время ослабила не только победителей, но и побеж­денных. Именно это обстоятельство способствовало то­тальному разгрому Золотой Орды в 1391—1395 гг. Ти-

муром⁹ и ускорило ее окончательный распад на несколь­ко отдельных образований. Воспоминание об исходе Ку­ликовской битвы было, видимо, свежо в 1395 г., когда, громя Тохтамыша, Тимур вторгся в пределы Рязанской земли и захватил г. Елец. Далее замышлялся поход на Москву.

Создавшаяся ситуация чем-то напоминала времена Куликовской битвы. Не знавшая поражений армия сред­неазиатского завоевателя 15 дней в нерешительности стояла у Дона. Очевидно, рассказы о разгроме Мамая пугали Тимура.¹⁰ Узнав, что великий князь Василий Дмитриевич подошел к Коломне и занял берег Оки, по­бедитель ордынцев отказался от дальнейших наступа­тельных операций и повернул свое войско на юг, хотя и обладал в тот период огромным численным перевесом.

Менее всего Тимур считал себя союзником Москвы. Между тем его успешные боевые действия объективно были на пользу Руси. По невольному стечению обстоя­тельств последовавшие друг за другом разгромы ордын­цев в 1380 г. Дмитрием Донским и в 1391—1395 гг. Ти­муром положили конец великодержавию Золотой Орды и низвели эту державу на уровень второстепенных.¹¹

Успех войны 1380 г. усилил влияние Москвы в укра­инских и белорусских землях, находившихся в то время под властью Литвы. Для православных горожан и духо­венства этого государства Дмитрий Донской олицетворял программу консолидации русских земель ¹² и их воссое­динения в древних незабытых границах. После Куликов­ской победы московское правительство потребовало от Литвы возвращения Витебского, Полоцкого и Киевского княжеств.¹³ По остроумной догадке А. В. Соловьева, у Дмитрия Донского имелся план осторожного, постепен­ного освобождения недавно захваченных Литвой русских областей путем договоров о вассалитете (по образцу та­ких же «докончаний» с Тверью и Рязанью).¹⁴ В 1384 г. великому князю удалось заключить с руководителями Литвы договор, предусматривающий зависимость литов­ских князей от Москвы и их союзное объединение против Тохтамышевой орды.¹⁵ В дальнейшем, однако, названные дипломатические достижения не были реализованы, что надолго задержало освобождение западнорусских земель. Эту задачу разрешит после полного свержения татарского ига лишь единое Русское государство.

Куликовская битва явилась крупнейшей освободи­тельной битвой европейского средневековья. «И Европа, и Азия очутились перед совершившимся событием и по­ставлены были в необходимость серьезно считаться с но­вым фактом мирового значения».¹⁶ По словам Задонщины, весть о битве дошла до Устюга, за Волгу, до чехов и ля­хов, а слава русской военной победы «шибла» к Ургенчу (Орначу), Кафе, Железным Воротам (может быть, не на Кавказе, а на Дунае), Тырнову, Царьграду, Риму.¹⁷

Особое значение побоище на Дону имело для стран Черноморского бассейна и Балканского полуострова, бо­ровшихся с османской агрессией. Успешное выступление Руси против «неверных» вдохновляло славянские народы Южной и Центральной Европы в борьбе с турецкими и немецкими захватчиками.¹⁸ Недаром Куликовская бит­ва воспета в сербском народном эпосе, где она вплета­ется в тему борьбы славянства с османским игом.¹⁹ Серб­ские народные песни о героях-мучениках, погибших в 1389 г. на Косовом поле (в результате этой кровопро­литной битвы Сербия признала себя вассалом султана), очень напоминают некоторые произведения Куликовского

цикла.²⁰

Как военный успех русских над татарами отметили Куликовскую битву немецкие хронисты и писатели. Из вестия о ней проникли на Запад необычайно быстро. Их, возможно, распространили на съезде в Любеке в 1381 г. побывавшие на Руси ганзейские купцы.²¹

Опыт Куликовской битвы прямо или косвенно был использован польско-литовско-русским войском при раз­громе сил Тевтонского ордена при Грюнвальде в 1410 г. В отношении наступательной стратегии, операции по упреждению действий противника, использования в кри­тический момент боя резервов, применения пехоты и кон­ницы, навязывания неприятелю выбранного места сра­жения, привлечения городских и областных ополчений, состоящих из шляхты, мещан и холопов, роли морального фактора Грюнвальдская эпопея поразительно напоминает

Куликовскую.²²

Куликовская битва, по меткому выражению М. И. Ка­рамзина, «еще не прекратила бедствий России, но дока­зала возрождение сил ее».²³ Победа на Дону, несмотря на все последующие неудачи и отступления, резко укре­пила авторитет Москвы как общерусского военного и по-

литического лидера. Примечателен следующий факт. 1 ноября 1380 г., т. е. сразу после битвы, в Москве со­стоялся съезд князей, смысл которого раскрыт в труде В. Н. Татищева: «Вся князи рустии сославшеся межи собою, учиниша межи собою любовь и закляшася всип друг под другом ничего не искати, татаром не клеветати и на Русь не наводити, и асче на кого будет беда от та­тар, всем заедин стояти».²⁴ На этом съезде было, как ви­дим, подтверждено и узаконено то федеративное сооб­щество, которое московское правительство в интересах борьбы с внешней опасностью успешно укрепляло в 1360—1370 гг. Этот порядок, обеспечивавший широкое единение сил, получил отныне новое общерусское при­знание.

В свете провозглашенного на съезде единства анти­ордынских действий становится понятной загадочная фраза, записанная в Слове о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича: «Ты (великий князь.— А. К.) столп нечестья раздрушил, еси в Руской земли, и не примеси себе к безумным странам на кре-стианьскую погибель».²⁵ «Столпом нечестья» иносказа­тельно обозначен сепаратный сговор с врагом, пригла­шение ему вмешаться во внутренние дела страны. Этот старый порок «наводить паганые» осуждался со времен Киевской державы, но в 1380 г. такое осуждение сопро­вождалось союзной клятвой и поэтому проведено, пожа­луй, наиболее последовательно.

Куликовская победа укрепила престиж и влияние ее главного организатора — Дмитрия Донского, которого стали именовать в документах князем великим «всея Русии»,²⁶ «царем русским». События 1380 г. как бы сое­динили порванную связь времен между Московской и Киевской Русью. В исторических воспоминаниях ожили образы собирателей и охранителей земли. В Задонщине и Слове о житии князь Дмитрий Иванович был сравнен с великими основателями Руси Владимиром Киевским и Ярославом Мудрым. Такое сопоставление подчеркива­ло единство русской истории, политическую преемствен­ность ее наиболее выдающихся династов и сопровожда­лось многозначительными словами: «Стреляй, князь ве­ликий, но всем землям».²⁷

Со времен Куликовской битвы окончательно утвер­дился во внутрикняжеских отношениях, по выражению

С. М. Соловьева, «новый порядок вещей».²⁸ Великий князь выступал по отношению к членам федерации — независи­мым соседям и удельным властителям — как признанный глава Русской земли — брат старейший. Окружавшие его как сюзерена «братья молодшие» оказались на по­ложении подручных князей. Эта система феодально-ие­рархического соподчинения сложилась с помощью, как упоминалось выше, двусторонних вассальных договоров еще в предкуликовскую пору. Последующие события ее более укрепили. Таким путем создавалось крепнущее по­литическое и военное единство русских земель.

В процессе единения частей Руси послекуликовские годы характеризовались переходом московского прави­тельства от борьбы с правителями других княжеств за

великокняжеский стол к подчинению их своей власти.²⁹ Несмотря на временное оживление в начале 80-х гг. XIV в. сепаратистских тенденций, правители Рязани и Твери признали себя по отношению к великому князю «молодшими братьями». Москве удалось порвать связи Рязани и Твери с Литвой и в конце концов привести их к признанию великокняжеской власти. Усилилась зависи­мость от великорусского политического центра и Нижего­родского княжества.³⁰ В итоге главные политические сопер­ники Москвы постепенно сходили с исторической сцены.

Потери 1380 г. и поражение 1382 г., казалось бы, не­поправимым образом должны были нарушить механизм сбора общерусской армии. Однако уже в 1386 г. Дмит­рию Донскому удалось привлечь для похода на Новгород Великий внушительное число участников — 29 ратей. Свои отряды выставили крупнейшие города Северо-Вос­точной Руси.³¹ 24 из них знакомы нам по Куликовской битве. Мобилизация 1386 г. не достигла уровня 1380 г., но с очевидностью свидетельствовала о воссоздании в кратчайший по тому времени срок — четыре года — бое­способного федеративного войска.

Куликовская битва явилась результатом величайшего подъема общенародных сил средневековой Руси. Она не только выявила мужество и стойкость народа, но и спло­тила его вокруг идеи единства всей Русской земли. Обод­ряя воинов, Дмитрий Донской говорил им на Куликовом поле: «Вси бо есмы от мала и до велика братиа едини... род и племя едино, едино крещение, едина вера христи­анокаа». ³²

Призыв к национальному единению страны родился отнюдь не на Куликовом поле. Исторически он не забы­вался с момента возникновения Древнерусского государ­ства, и новый интерес к нему пробудился в предкули-ковское время. В этот же период ширится духовное обновление Руси, что нашло отражение в искусстве, лите­ратуре, архитектуре. Культурный подъем страны выдви­нул таких знаменовавших собой художественное станов­ление нации людей, как художники Феофан Грек, Андрей Рублев, Даниил Черный, писатель Епифаний Премуд­рый.³³ Война 1380 г. не остановила наметившегося ранее подъема монументального строительства, что всегда точ­но отражало восстановление экономики, распространение инженерных знаний, появление выполнявших правитель­ственные заказы мастеров каменного дела. В 80—90-х гг. XIV в. в северорусских областях становится обычным сооружение каменных крепостей. В Москве, Коломне, Серпухове и других городах Великороссии строятся ка­менные храмы. Эти постройки, «освещая освободитель­ную борьбу, напоминали языком камня, что настало вре­мя решительной схватки „за землю Русскую, за веру христианскую" против „безбожных агарян"».³⁴ В области литературы национальный подъем отмечен созданием обширных московских летописных сводов. Повышается интерес к произведениям домонгольской письменности и былинному эпосу. Образы киевского кпязя Владимира Святославича и защитников Русской земли от половцев символизировали борьбу страпьт за независимость и един­ство. В подражание Слову о полку Игореве создается Задонщина, в которой поражение на р. Каяле оберну­лось победой на Куликовом поле. Стремление к духов­ному обогащению породило переводы с греческого и юж­нославянских языков. Характерно, что «ни в это, ни в предшествующее время ненависть к чужеземному игу как таковому никогда не переходила в русской литера­туре в чувство расового или национального превосход­ства над любым из народов, входивших в государствен­ное объединение Золотой Орды».³⁵

Веротерпимость и отсутствие расовой исключитель­ности вообще были присущи русскому обществу эпохи зрелого средневековья. Иноземное порабощение духовно не ожесточило парод, что в сравнительном плане пред­ставляет своеобразный исторический феномен. Летописцы

и книжники не один раз призывали к борьбе с не­приятелем, сокрушались о «русских сынах», что шли «на острые копья», высмеивали заносчивых воителей, но они ни разу не призвали к уничтожению и гибели враж­дующих с Русью стран и их народов. Русским людям Куликовская победа не принесла ни пяди чужой земли, не поработила никакого народа или государства. Это судьбоносное свершение утвердило право народа-победи­теля на жизнь и самостоятельное развитие. Именно по­этому Куликовскую битву поколения людей вспоминали без чувства шовинизма, с преклонением и гордостью за великий подвиг, выпавший на долю их мужественных предков.

Войны 1380 и 1382 гг., временно ослабив страну, не прекратили ее поступательного развития. Возрождение Руси оттеняет могучая фигура передового деятеля своей эпохи, талантливого полководца и умелого строителя об­щерусского государства Дмитрия Ивановича, после Ку­ликовской победы прозванного Донским. Не считаясь с кастовыми предрассудками, великий князь в решающий момент правления обратился к помощи широких на­родных масс и собрал общенародное войско. В качестве главнокомандующего Дмитрий Иванович считался с тра­дицией, тщательно оценивал обстановку; одновременно он был чужд шаблону и выступил как творец новой военной наступательной доктрины. Глава Руси, человек недюжинного ума и неукротимой воинской отваги, был мудрецом в одежде воина. Он понимал насущные задачи страны, ценил не только звон оружия, но и мирные дни. Чувствуя достаточную силу, князь Дмитрий тем не ме­нее предлагал мир Мамаю, а во время похода к Дону, отдал войску приказ не разорять Рязанскую землю, счи­тался с мнением политических соперников, избегал не­нужного кровопролития и казней. Итог его усилий, пре­вративших Русь в подчиненное единой воле государст­венное сообщество земель и княжений, был осознан не далекими потомками, а уже современниками и выражен в следующих справедливых словах: «Противным стра­шен бых в бранех и поганыа низложих божиею помощью, враги покорих, княжение укрепих, и мир и тишину зем­ли створих».³⁶

В 1980 г. Куликовской битве исполнилось 600 лет. Это событие священно для русской истории, оно незабы-

ваемо и принадлежит вечности. Куликовская эпопея воскрешает великую историческую истину о том, что, не­смотря ни па какие страдания и террор, невозможно сло­мить народ, поднявшийся к борьбе за свое освобождение. Недаром в трудное для нашей страны время — осенью 1941 г.—Дмитрий Донской был назван в числе великих предков, которые своим мужественным примером вдох­новляли воинов в Великой Отечественной войне. В этой войне как частица огромного целого напомнили о себе и жители окрестностей Куликова поля. Из ушедших на фронт мужчин д. Монастырщины не вернулся почти никто, и из 600 домов деревни уцелело лишь 150.³⁷ Ге­рои Куликовской битвы как бы передали своим потом­кам эстафету мужества. Образы защитников Родины всегда будут звать к подвигу и напоминать о том, какой ценой нашему народу приходилось отстаивать мир и не­зависимость.

Уместно вспомнить, что 600-летие Куликовской бит­вы совпало с 500-летием еще одного памятного события — окончательного свержения в октябре—ноябре 1480 г. монголо-татарского ига. В тот год хан Большой орды Ахмат в ответ на прекращение Иваном III выплаты дани предпринял большой поход на Москву. 8 октября татар­ская конница была встречена у впадения р. Угры в р. Оку сыном великого князя Иваном Ивановичем и братом Андреем Васильевичем Меньшим. Четыре дня продол­жалась перестрелка ратей, стоявших по обоим берегам реки: «И многих побиша татар стрелами и пищалями, и отбиша их от брега».³⁸ Данный эпизод знаменателен еще и тем, что представляет первый, зафиксированный летописью массовый случай применения огнестрельного оружия в своеобразном полевом бою. Татары были вы­нуждены отойти от реки. Тем временем русское войско пополнялось новыми подкреплениями. «Стояние» на Угре окончилось 11 ноября отступлением, почти бегст­вом татарской орды. В бессильной злобе Ахмат послал Ивану III ярлык с угрозой нового похода: «А минет сердце зимы 90 дней, и яз опять на тебя буду, а пить ти у меня вода мутная».³⁹ Обещанное не сбылось. Орда уже не могла военным путем сломить единую Русь. Да и сам автор ярлыка вскоре погиб в придонских степях. Так завершилось великое дело освобождения страны, начало которому было положено 8 сентября 1380 г. на Кули-120

ковом поле: «И тогда великая наша Русская земля ос-вободися от ярма и покорения бусурманского, и начат обновлятися, яко от зимы, и на тихую весну прелага-тися».⁴⁰

По поводу «стояния» на Угре летописец записал сле­дующие, полные глубокого смысла слова: «О храбрии, мужествении сынове Русстии! Подщитеся съхранити свое Отчьство, Русскую землю, от поганых, не пощадите своих голов, да не узрять очи ваши пленения и грабле-ния святым церквам и домом вашим, и убиение чад ва­ших, и поругания женам и дщерям вашим».⁴¹ Таков от­мечающий крупнейшее освободительное событие завет русской истории, обращенной к грядущим поколениям.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Слово о полку Игореве и памятники Куликовского цикла. М.; Л, 1966, с. 550.

² Ср.: Разин Е. А. История военного искусства. М., 1957, т. 2, с. 288—291.

³ Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960, с. 136.

⁴ ДДГ, № 12, с. 36.

⁵ Никоновская летопись. — ПСРЛ, СПб., 1897, т. 11, с. 72.

⁶ Татищев В Н. История Российская. М.; Л., 1965, т. 5, с. 152, ср. с. 156.

⁷ Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1880, т. 3, с. 340; Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918, с. 329.

⁸ Подробнее см.: Черепнин Л. В Образование Русского цент­рализованного государства в XIV —XV веках. М., 1960, с. 647—652.

⁹ Греков Б. Д, Якубовский А. Ю. Золотая Орда и ее паде­ние. М.; Л., 1950, с. 374.

¹⁰ Там же, с. 370.

^п Там же, с. 373. — Характерно, что с 1390 до 1408 г. князь Василий Дмитриевич не ездил в Орду и не платил дани. Только после нашествия Едигея выплаты были возобновлены, и в 1412 г. пришлось поехать в Орду.

¹² Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975, с. 137.

¹³ Соловьев А. В. Автор «Задонщины» и его политические идеи. — ТОДРЛ, М.; Л., 1958, т. 14, с. 186.

¹⁴ Там же, с. 187.

¹⁵ Там же, с. 187; Греков И. Б. Указ. соч., с. 174.

¹⁶ Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Указ.соч., с. 243.

¹⁷ Моисеева Г. Н. К датировке Задонщины. — ТОДРЛ, Л., 1979, т. 34, с. 224 (рис.).

¹⁸ Тихомиров М. Н. Куликовская битва. — В кн.: Повести о Куликовской битве. М„ 1959, с. 375; Соловьев А. В. Епифаний Премудрый как автор «Слова о житии и о преставлении вели-

кого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго». — ТОДРЛ, Л., 1961, т. 17, с. 103 ел.

¹⁹ Пашуто В. Т. «И въскипе земля Руская...».—Ист. СССР, 1980^ № 4, с. 89.

²⁰ Ср.: Флоринский Т. В память пятисотлетия Косовской битвы.—Унив. изв., 1889, XXIX, ноябрь, № 11, с. 73—100.

²¹ Бегунов Ю. К. Об исторической основе «Сказания о Ма­маевом побоище».—В кн.: Слово о полку Игореве и памятники Куликовского никла. М.; Л., 1966, с. 507—509.

²² Ср.: Kaczynski S. М. Wielka wojna z zakonem krzyzackim w latach 1409--1411. Warszawa, 1966, p. 371.

²³ Карамзин М, П. История государства Российского. СПб., 1836, т. 5, с. 70.

²⁴ Татищев В. Н. История Российская, с. 151; ср.: Никонов­ская летопись, с. 69. — Высказано мнение, что съезд князей со­стоялся не в 1380, а в 1381 г. {Греков И. Б. Указ. соч., с. 148).

²⁵ Ср.: Салмина М. А. «Слово о житии и о преставлении ве­ликого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго». — ТОДРЛ, М.; Л., 1970, т. 25, с. 102—103.

²⁶ Соловьев А. В. Автор «Задонщины»..., с. 196.

²⁷ Повести о Куликовской битве. М., 1959, с. 16.

²⁸ Соловьев С. М. Указ. соч., с. 340.

²⁹ Черепнин Л.В. Указ. соч., с. 660.

³⁰ Пресняков А. Е. Указ. соч., с. 323—324; ДДГ, № 10, с. 29— 30. — После 1382 г. союз Москвы и Нижнего Новгорода распался, но в 1392 г. Суздальско-Нижегородское княжество утратило свою независимость.

³¹ Приводим список ратей: коломенская, звенигородская, мо­жайская, «волоческая», ржевская, серпуховская, боровская, дмит­ровская, переяславльская, владимирская, юрьевская, муромская, мещерская, стародубская, суздальская, городецкая, нижегород­ская, костромская, угличская, ростовская, ярославская, модож-ская, галичская, бежецкая, белозерская, вологодская, устюжская, новоторжская, московская (Вологодско-Пермская летопись. — ПСРЛ, М., 1959, т. 26, с. 153—154).

³² Никоновская летопись, с. 58.

³³ Тихомиров М. Н. Андрей Рублев и его эпоха. — ВИ, 1961, № 1, с. 3 ел.; Вагнер Г. К. О некоторых чертах старого и но­вого в московской архитектуре эпохи Андрея Рублева. — В кн.:

Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 119 ел.

³⁴ Воронин Н. Н. Андрей Рублев и его время (к 600-летию художника).—Ист. СССР, 1960, № 4, с. 55—56.

³⁵ Лихачев Д. С. Куликовская битва в истории русской куль­туры. — В кн.: Памятники Отечества. М., 1979, кн. 4, с. 256.

³⁶ Новгородская 4-я летопись. — ПСРЛ, Л., 1925, 2-е изд., т. 4, вып. 2, с. 357.

³⁷ Крупин В. Здравствуй, поле Куликово. — Правда, 1979, 25 окт.

³⁸ Московский летописный свод конца XV в. — ПСРЛ, М.; Л., 1949, т. 25, с. 328.

³⁹ Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизо­ванного государства. М., 1952, с. 165.

⁴⁰ Казанская история. М.; Л., 1954, с. 57. ⁴¹ Львовская летопись. — ПСРЛ, СПб., 1910, т. 20, 1-я пол., с. 347.

Дата добавления: 2015-07-26