Назад, в будущее

XXXIII

Шмидт не сразу понял, куда они приехали, и молча рассматривал опустевший с наступлени­ем осени дачный поселок, обшарпанные доми­ки, когда-то, должно быть, выглядевшие более чем прилично. Но времена эти прошли дав­ным-давно. Возле одного из них Ольга попро­сила остановиться. Они вышли из машины, и Ольга подвела его к калитке.

— Это мой дом, — сказала она. — Я здесь вы­росла. Зайдем?

Шмидт пожал плечами и следом за Ольгой прошел на участок. Они поднялись по скрипу­чим ступенькам крыльца. Ключ оказался под наличником веранды. Ольга стала открывать замок, но тот не поддавался. Чтобы не мешать ей, Шмидт отошел в сторону, поколупал ног­тем отслоившуюся старую краску и вздохнул.

— Зря ты меня сюда привезла. Это твое про­шлое, и встречаться с ним нужно с глазу на глаз. Без посторонних.

Ольга, наконец, справилась с замком и открыла дверь.

— Ты уже не посторонний, — сказала она. — Проходи.

Из дома пахнуло сыростью и холодом. Чув­ствовалось, что здесь давно никто не живет. Они вошли внутрь. Шмидт, сориентировав­шись в расположении помещении, подошел к печке, открыл чугунную дверцу и обнаружил за ней в топке бог знает с каких пор оставлен­ную кладку березовых поленьев. Пока он пы­тался с помощью зажигалки и старых газет рас­топить печь, Ольга прошлась по комнатам.

Она осторожно ступала по скрипучему по­лу, словно боялась спугнуть витавшие в доме призраки. Все здесь было до боли родным и знакомым. Но Ольгу не оставляло чувство, что на все это она смотрит из какого-то Зазеркалья, как па экспонаты сквозь стекло витрины в музее. Словно между ней и тем, что было, пролег­ла пропасть в несколько веков. Что было, то прошло. Но ведь жизнь продолжается!

Она услышала шаги — это Шмидт, спра­вившись, наконец, с печкой, подошел к ней, замер, не зная, что сказать. Ольга шагнула к нему и закинула руки ему па шею...

Белов остановил «копейку» возле поселка и вылез из нее.

— Оставайся в машине, — бросил он Феде. — Если ее угонят, Степаныч этого не переживет.

Задами он добрался до знакомого дома Ца­ревых, в котором жил когда-то. Двухэтажный дом по-прежнему пустовал и, кажется, оконча­тельно пришел в запустение. На дверях висел ржавый навесной замок. Открыть его было не­возможно, поскольку ржавчина намертво зава­рила замочную скважину. Пришлось обойти дом сзади и разбить одно из окон...

Он прошел в кабинет по захламленным ком­натам. «История Рима» нашлась на книжной полке. Телескоп тоже оказался на месте. При­бор был мощный, снабженный оборачивающей системой. Белов подошел к окну. Перед домом Ольги стоял «мерседес». Когда-то это были его дом и его «мерседес». Но он сам вычеркнул себя из той жизни. А ведь у него остался сын, Вань­ка. На всех остальных Белову было наплевать, даже на себя самого. Но сын... Его будущее бы­ло Александру далеко не безразличным. И ра­ди него он готов был на многое.

Белов стоял и смотрел на окна дома, где сей­час находились Ольга и Шмидт. Окно ее ком­наты было как на ладони. Белов заставлял себя не смотреть на него. Ему казалось унизитель­ным подглядывать за собственной женой. Но все же не удержался, перенес телескоп к окну, сдул пыль с объектива и окуляра, покрутил на­стройку резкости.

Увиденное заставило его вздрогнуть. Ольга и Шмидт — в постели. Шмидт в бешенном рит­ме двигает бедрами, словно пытаясь невиди­мым членом распороть Ольгу посередине сни­зу доверху. Вот Она повернула голову к окну, и по лицу жены Саша понял, что она переживает бешеный оргазм. Телескоп приблизил любов­ников настолько, что, казалось, протяни руку и коснешься разгоряченных тел.

Белов не знал, что это был первый случай близости между его женой и Шмидтом. У него сразу же сложилось впечатление, что их любов­ная связь длится уже давно. А где гарантия, что выстрел, сделанный в Белова по приказу Шмид­та, не есть результат его сговора с Ольгой?

Решение пришло само собой: долой все бла­гостные мысли, хватит с него этих толстовских штучек! Надо спасать сына, надо наказать пре­дателей!

Неожиданно у него пред глазами всплыло изуродованное лицо Лены. Она смотрела на него с укором, будто говорила: «Саша, сколько же можно, остановись...»

Неужели история повторяется? И снова он начнет мстить, и снова польется кровь и правых и виноватых, иначе ведь на войне не бывает!

Саша в сердцах толкнул телескоп так, что тот отлетел в угол. Нет, мстить надо иначе. Во­прос — как? Ладно, потом видно будет...

В окно он больше не смотрел. В несвойст­венной ему апатии он сел в пыльное кресло и просидел без движения с закрытыми глазами около получаса, пока в соседнем доме не хлоп­нула дверь.

Белов встал, выбрался из дома и тем же пу­тем, каким пришел, задами огородов направил­ся к оставленной возле дороги «копейке». Выйди он на дорогу минутой позже, у него бы­ли бы все шансы попасть под сверкающий ла­ком и хромом «мерседес», на бешенной скоро­сти промчавшийся но дороге. Белов заметил его раньше, дождался, пока он скроется за по­воротом, и продолжил свой путь.

Федя околачивался возле «копейки». Бе­лов подошел к нему и увидел, что тот сильно озадачен.

Что случилось? — спросил Александр.

Я узнал «мерин», который сейчас про­ехал, — пробормотал Федя, — и охранника. Это он привез тебя на свалку. В багажнике этого самого «мерина».

Белов со злостью рванул дверцу машины и уселся на место водителя.

Садись, поехали. Там наши, поди, заждались. Степаныч икру мечет.

Икру он будет метать завтра, — возразил Федя. — Сегодня целая фура на южном конце раз­грузилась. Сервелат сальмонелезный, бракованный. Потереть немного, и будет как новый, — он засмеялся, чрезвычайно довольный шуткой.

Но Белов его не поддержал: он сидел за ру­лем мрачный, погруженный в свои мысли. По­том решительно завел машину и рванул с мес­та, как на гонках, за исчезнувшим вдали «мерседесом».

XXXIV

В кабинете Шмидта решался важный во­прос — подготовка места строительства к при­езду рабочих. Шмидт сидел за своим столом, а Николай разместился в кресле напротив него.

Стройку первым делом надо очистить от посторонних, — сказал Шмидт. — А то развели какой-то шанхай. Скоро они там потребуют по­ликлинику открыть и библиотеку. Что это за публика?

Там живут бездомные, бомжи с помойки и нелегалы, — сообщил Колян. — Для них эта свалка — и дом, и средство существования. Просто так они не уйдут.

Шмидт озадаченно почесал кончик носа.

Вот еще, блин, проблема. И куда их девать?

А по-моему, — сказал Колян, — это вооб­ще не проблема. Если бомжам нужна помойка, пусть и отправляются жить на помойку. Зем­лянки строят, шалаши. Мы туда еще не скоро доберемся, хотя свалку тоже надо будет уб­рать... А на стройке чтобы и духу их не было.

Шмидт задумался. Можно было бы отбук­сировать бомжам на свалку часть вагончиков. Там ведь есть и такие, что уже наполовину сгнили или развалились. По так пли иначе, этот вопрос надо будет решать кардинальным образом. На занятие благотворительностью просто нет времени. Зачем откладывать на зав­тра то, что можно сделать сегодня?

— Добро, — сказал Дмитрий, приняв реше­ние. — Поселок очистить от бомжей, старые и сломанные вагончики сжечь. Давай, действуй...

Колян одобрительно кивнул и вышел из ка­бинета...

На следующий день поселок возле свалки переполошила тревожная весть. Прямо посре­ди пустыря, который начинался сразу за посел­ком, остановился черный джип. Из него вылез светловолосый мужчина в кожаной куртке и через установленный на машине динамик предложил всем жителям поселка немедленно собраться на пустыре.

Подтянулось человек пятьдесят. Блондин решил, что этого достаточно, и те, кто пришел, передадут его сообщение остальным. Он из­влек из кармана куртки бумагу — то ли обра­щение, то ли ультиматум, и ознакомил бомжей с его содержанием.

В связи с возобновлением строительства нефтезавода всем лицам, незаконно проживаю­щим в поселке, предлагалось в течение двадцати четырех часов покинуть его территорию. В слу­чае отказа представители администрации стро­ительства не гарантируют самовольным захват­чикам чужого имущества сохранение жизни и здоровья. Закончив читать, блондин спросил.

Все поняли? Вам дается день на сборы. Чтобы завтра здесь никого не было, так всем и передайте. Кого поймаем, я тому не завидую. Вопросы есть?

А где же нам жить-то? — громко спросила какая-то женщина с испитым лицом.

Где угодно, — ответил блондин, ласково улыбаясь. — Свалка большая, как-нибудь пере­кантуетесь. Но скоро и ее накроют, так что луч­ше сразу ищите место потеплее. Или вешай­тесь. Веревка, так и быть, за счет фирмы.

Но тут из толпы вылетел приличных разме­ров булыжник и ударил в боковое окно джипа. Стекло с хрустом провалилось внутрь салона. Оттуда с перекошенным лицом выскочил охран­ник в камуфляже с коротким автоматом в руках.

Какой козел это сделал?! — заорал он.

А ты кого козлом назвал, сучонок?! — Навстречу охраннику двинулся громила, ко­торый недавно пипками гонял Федю по по­селку.

Охранник направил автомат в его сторону и дал короткую очередь по ногам. Гигант со сто­ном завалился на спину. Охранник умел стре­лять: пули раздробили ослушнику ступни, не задев стоявших рядом бомжей. От выстрелов толпа шарахнулась назад, и через несколько се­кунд пространство вокруг джипа опустело, ес­ли не считать лежавшего в пыли истекающего кровью раненого.

Блондин с довольной усмешкой махнул ох­раннику.

— Ладно, садись, поехали. Впечатление, я считаю, мы на них произвели. Завтра ни одно­го здесь не останется. — И джип укатил.

Многие действительно испугались. Обита­тели Карфагена начали паковать чемоданы, точнее, мешки и сумки. Казалось бы, нищему собраться, только подпоясаться. Однако бом­жи за время оседлой жизни обросли каким-ни­каким имуществом, у всех были запасы зимней одежды, какие-то печки, одеяла... Поэтому кар­тина переселения напоминала эвакуацию. Кру­гом стояли плач и скрежет зубовный.

К тому времени, когда Белов, Стеианыч и Витек вернулись из Москвы, половина быто­вок уже опустела. Белов удивился, слыша со всех сторон странные разговоры.

— Пока тепло, как-нибудь перекантуемся, а там видно будет. Может, эта стройка сно­ва медным тазом накроется, — кричал кто-то.

— Мы не бойцы. Пускай Лупу отдувается. А то как права качать — все крутые, а как драться, они в кусты.

Федя разыскал друзей и подробно рассказал о визите блондина и его ультиматуме.

— А Лупу? Чем он занимается? — спросил Белов, — Надо объединиться с ним. Сейчас не­когда выяснять отношения...

Федя посмотрел на Белова с горькой усмеш­кой.

На Лупу не надейся, — сказал он. — Я слы­шал, как он сговаривался, чтобы его с его быка­ми снова на стройку приняли. Молдаванам главное, чтобы работа была. Они без работы не могут. Так что он нам не помощник.

А ты-то с нами? — поинтересовался Белов у бывшего директора, с мрачным видом смот­ревшего на суету вокруг.

Степаныч махнул рукой.

— А куда же мне от вас деваться? Тут мой га­раж, вся моя движимость и недвижимость. От­сюда только в землю.

Белов хлопнул Витька по плечу.

— Значит, будем воевать до полной победы. Ну, пошли, подрывник, наведаемся в твою ла­бораторию.

Утром следующего дня на дороге, ведущей к свалке показался вчерашний черный джип. У него в фарватере плыл по колдобинам мик­роавтобус, набитый людьми в черной форме.

Белов, Витек и Федя, как партизаны, следи­ли за дорогой из кустов. Когда джип оказался в поле их зрения, Федя утвердительно кивнул.

Это они...

Если ты ошибся, я на всю жизнь забуду про спокойный сон, пожаловался Белов. Давай, Витя.

Витек дождался, пока джип наедет на зако­панный в дорожной колее самодельный фугас, и соединил проводки, ведущие от бомбы к ав­томобильному аккумулятору.

Бухнул глухой взрыв. В небо взметнулись прошлогодняя листва и дорожный мусор, но выше всех, вращаясь, как летающая тарелка, взмыло автомобильное колесо. Джип подбро­сило в воздух, он с грохотом опустился на реб­ро и опрокинулся на бок. Обломки и комки земли с тихим шорохом попадали на землю, и на секунду вокруг воцарилась мертвая тишина.

— Неужели всех накрыло? Я так не хотел, — озадаченно прошептал Витек.

Да, переборщили. Нехорошо получилось, -признался Белов.

Но вот со скрипом открылась дверца джи­па, и оттуда с ругаиыо и стопами выбрались блондин, водитель и двое охранников. Жи­вые, хотя и не вполне здоровые. Морды у всех побитые, вид такой, будто в камнедробилке побывали.

Шедший за джипом микроавтобус был бит­ком набит вооруженными людьми. Он остано­вился в десятке метров позади поврежденного взрывом джина.

Белов выругался про себя. Если сейчас бой­цы из микроавтобуса выскочат и прочешут ок­рестность, самодеятельным диверсантам не уй­ти. Витек со своей хромой ногой быстро не по­бежит, а Белов и Федя его одного не бросят, но и быстро тащить не смогут. Что делать? Зата­ривать под грибников?

Но проблема снялась сама собой. Бойцы из микроавтобуса действительно выскочили, но никуда не пошли. Они столпились вокруг сво­его транспортного средства и загоготали, как гуси: «Гады, засада... Здесь засада!» Потом они быстренько затолкали в свой автобус раненых и контуженных при взрыве, погрузились в него сами и уехали.

— Полная победа! — констатировал Федя. Но Белов с сомнением покачал головой.

В этот раз нам просто повезло. Они не знают, что нас так мало. Но они все равно вер­нутся, причем скоро.

Стволы нужны, а их на свалке нет, — посе­товал Витек.

Белов успокоил его.

— Я думаю, что сначала они будут разби­раться с Лупу, а мы тем временем что-нибудь придумаем.

XXXV

Белобрысый Колян, явившись в офис Шмидта, обвинил в организации нападения Михая Лупу. Шмидт был вне себя от негодо­вания.

Что? — чуть ли не орал он. — Какой-то молдаванин-нелегал будет ставить мне уело-вия, взрывать мои машины и убивать моих лю­дей? А после этого он требует, чтобы я взял его на работу? Нет, я ничего не понимаю. Или че­го-то не знаю.

Он протянул руку к телефонной трубке и, чертыхаясь, набрал номер...

Звонок Шмидта застал Введенского за раз­бором полетов в своем отделе. Он прервался на минуту, отпустил сотрудников на перекур, и внимательно выслушал своего конфидента. Шмидт описал положение дел на стройке, а за­тем попросил предоставить материал на Лупу и его людей. Полковник пообещал сделать это в кратчайшие сроки и спросил:

— Ты журналиста Невзглядова с телевиде­ния знал?

Шмидт напряг память.

Это не он снял репортаж о гибели Саши Белова и его семьи?

Он самый. Теперь, как мы с тобой знаем, семья Белова нашлась, сам он то ли мертв, то ли где-то скрывается, а вот Невзглядов погиб.

— Насильственной смертью? - предполо­жил Шмидт.

Введенский сообщил об обстоятельствах ги­бели журналиста. Труп найден в подмосков­ном лесу. Изуродован до неузнаваемости, сле­дов вокруг никаких. Информация об этом убийстве пока закрыта, чтобы волну не поднимать: все-таки известный журналист. Закончив рассказ, Введенский шутливым тоном поинте­ресовался, не Шмидта ли это работа. Тот, есте­ственно, открестился от такого подозрения, но ему показалось, что Введенский ему не очень поверил.

В это же самое время похожая сцена разыг­рывалась в кабинете Виктора Петровича Зори­на. Перед ним стоял, вытянувшись в струнку, Андрей Литвиненко. Лицо его было красным, как от пощечин. Впрочем, упреки шефа вполне можно было бы расценить как моральные по­щечины, затрещины и оплеухи.

Зорин был возмущен и даже не старался это скрыть.

— Как ты, профессионал, мог упустить этого недоумка? Как ты проморгал момент, когда он снюхался с этим отморозком — Кабаном? По­чему его увезли у тебя из-под носа?

Литвиненко понимал, что шеф во всем трижды прав. Больше того, сам он костерил се­бя куда сильнее. Но он не собирался посыпать голову пеплом. Сейчас он сосредоточился на проблеме — где найти Кабана, и как изъять у него интересующую их информацию...

Тем временем виновник скандала Кабан мо­тался по городу и опрашивал своих информа­торов. За надежные сведения о Белове он по­обещал выплатить солидную сумму. Но пока никто на эти деньги не претендовал.

Изъятая у журналиста кассета утвердила Кабана во мнении, что Белов не погиб. Но как он и его люди ни выбивали из журналиста хоть какие-то сведения о том, где Белов находится в настоящее время, так ничего и не узнали. Сдох журналист, но не раскололся, падла. А может, и правда не знал?

Наконец в одном из питейных заведений са­мого низкого пошиба, куда даже бродяги без опаски могли зайти в поисках дозы наркоты, знакомый вышибала сообщил, что его спраши­вал какой то придурок по прозвищу Бакен. Буд­то бы у него есть информация насчет Белова.

Кабан наморщил низкий лоб.

Что за Бакен? Не знаю такого.

Говорит, от Лупы, — пояснил вышибала.

Какая еще залупа? — скаламбурил Кабан. — Это не тот Лупу, что на свалке мазу держит? Ладно, показывай, где твой Бакен торчит.

Кабан прошел в угол к указанному вышиба­лой столу. За ним сидел бледный опустивший­ся тип. Тип курил самокрутку, судя по запаху — с анашой. Время от времени он откидывал со лба длинные пряди жидких волос.

Кабан подошел, ногой подвинул соседний стул, сел на него верхом, положив короткие толстые лапы на спинку.

— Ты Бакен? — спросил он требовательно.

Бледный поднял на него бесцветные водя­нистые глаза. Поняв, что перед ним Кабан, рав­нодушным тоном поинтересовался:

— Ты этого пацана ищешь? — и протя­нул Кабану сложенную вчетверо листовку «Криминал рвется к власти», на которой Саша Белов целился из пистолета в электо­рат...

XXXVI

Муса Джохаров стоял у выходившего на ре­ку окна и делал вид, что внимательно разгля­дывает ярко подсвеченный прожекторами па­мятник Петру Первому. Был поздний вечер. За его спиной Асланбек Мокоев безуспешно обра­батывал господ Райнеке и Шнапскопфа, пыта­ясь склонить их на свою сторону. Но тс были неумолимы, как крестоносны: их условия оста­вались прежними. Или все акции российской стороны, или ничего.

То, что переговоры вел Асланбск, оскорбля­ло Мусу до глубины души, но он ни за что не показал бы этого никому, особенно тому же Ас-ланбеку. В их паре Муса всегда был вторым, всегда подчиненным. Такое положение опреде­лялось не только его возрастом.

В отличие от Асланбска, Муса был родом из малочисленного тейпа, давно утратившего свою силу и значение. Поэтому будь он даже старше Асланбска, тот все равно был бы на­чальником, а Муса на посылках.

И ничто не могло изменить этого положе­ния дел, кроме разве что... физического устра­нения Мокосва.

Время от времени к их группе присоединял­ся восемнадцати летний племянник Асланбека Каюм. И тогда дядя с племянником вели себя так, словно он человек второго сорта и создан Аллахом, чтобы должен им прислуживать.

Вот и сейчас делами занимался Асланбек, а Муса был у него вроде как на побегушках.

Значит, вы требуете все акции? — уточнил Асланбек.

Все до последней, — подтвердил Райнеке.

А если вы получите эти акции не от Шмидта, а от нас, вас это устроит?

Вы хотите сказать, что герр Шмидт не со­гласился продать акции нам, но продаст их вам? — Райнеке не счел нужным скрывать не­доверчивую улыбку.

Асланбек прикусил язык. А эти немцы не та­кие лохи, какими кажутся на первый взгляд. Для них главное, чтобы ни один суд не мог впос­ледствии доказать, что при заключении сделки имел место хоть какой-то намек на криминал.

Как бы читая его мысли, к разговору под­ключился герр Шнапскопф.

— Я не сомневаюсь, господин Мокоев, что сделка со Шмидтом с вашей стороны будет со­вершена законными методами. Это наше поже­лание. Все остальное — ваше личное дело. Весь «русский пакет» должен быть у нас.

Не дослушав коллегу, Райнеке возмущенно фыркнул и ушел в другую комнату. Через секун­ду оттуда послышался возбужденный женский голос. Шнапскопф выразительно посмотрел на гостей и пожал плечами. Дескать — сами видите, разговор окончен. Чеченцы тактично поднялись и направились к выходу из квартиры.

В лифте оба молчали. Кто их знает, этих не­верных, не напихали ли они микрофонов и в лифте? Только выйдя на улицу, Муса спросил Асланбека.

— Что будем делать?

— Там видно будет, — ответил тот, — скорее всего Длинного, если будет мешать, придется замочить, а с толстяком договоримся. Он, я за­метил, очень любит деньги. — Мокоев посмот­рел на часы.

Пора было ехать на встречу. Эмиссары жда­ли приезда боевиков из Ичкерии. Без них Асланбек был сейчас как без рук. Правда, он не до конца понимал — будет ли он командовать группой или сам поступит в подчинение воз­главляющего боевиков арабского инструктора, ваххабита Омара.

Полученные Асланбеком от Басаева на этот счет инструкции были весьма туманными и расплывчатыми. Он решил до времени не заос­трять этот вопрос и посмотреть, как все будет выглядеть на практике. Во всяком случае, он не собирался позволять арабу диктовать ему свои условия...

Боевики прибыли рано утром. Они приеха­ли на двух микроавтобусах «Газель». Муса встретил их на въезде в Москву, провел через милицейские посты и проводил на скромной «восьмерке» до района новостроек, где для прибывших были сняты четыре квартиры на одном этаже. Новый дом и отсутствие соседей должны были компенсировать риск содержа­ния всех боевиков в одном месте.

В обозримом будущем планировалось пере­везти их в загородный дом, Муса сейчас как раз подыскивал такой вариант. Расселять прибыв­ших по разным квартирам в Москве по двое-трое человек было нереально. Они не ориентирова­лись в городе и не смогли бы быстро собраться по сигналу тревоги. Кроме того, их внешность и поведение могли привлечь внимание соседей и милиции, а этого допустить было никак нельзя. Асланбек уже ждал их в одной из квартир.

— Салам! — поприветствовал он шедшего пер­вым командира боевиков Омара, высокого парня лет тридцати почти европейской внешности.

Тот ответил на приветствие. Асланбек внеш­не излучал дружелюбие, внутренне же весь сжался как пружина. Омар ему очень не понра­вился: слишком самоуверенный и, видно, лю­бит командовать.

Асланбек вообще не любил арабских ваххаби­тов, которые с недавних пор стали все чаще по­являться в чеченских горах. Узнать их можно было по коротко подстриженным усам и длин­ным бородам. Сектанты, одно слово. Па обыч­ных мусульман смотрят свысока, как на грешни­ков. А ведь если бы не нашли англичане в их пу­стыне нефть, они бы и сейчас верблюдов пасли.

А па что они тратят свои халявные нефте­доллары? Сады и дворцы в пустыне строят. У них нищие на «мерседесах» разъезжают. До­шло до того, что воду в прудах замораживать стали, чтобы при тридцатиградусной жаре ры­бу подо льдом ловить и на естественных катках на коньках кататься!

Сам Асланбек считал себя суфием. Он не падал в обморок, если ему случалось пропус­тить время молитвы, и в глубине души превы­ше Мохамеда, мир ему, почитал святых героев Кавказа — Кази-муллу и Шамиля. Главным же в жизни он считал тарикат — путь борьбы с неверными. Впрочем, здесь их позиции схо­дились.

Внешне Омар ничем не напоминал религи­озного фанатика. Никакой бороды и стриже­ных усов. Он выглядел, как интеллигент. С ним приехали четырнадцать бойцов. Это были мо­лодые парни из горных аулов и две женщины: Сажи и Айза.

— У той, что постарше, федералы убили му­жа, младшая — ее сестра, — пояснил Омар.

Распределив боевиков на постой, Муса оста­вил их размещаться, а сам вышел из квартиры и спустился вниз. «Гостям столицы» категори­чески запрещалось выходить из дома, поэтому их снабжение целиком лежало на нем. Правда, холодильники в квартирах были под завязку набиты продуктами, но ему предстояло сделать дополнительные покупки.

Отъехав от дома, Муса достал трубку теле­фона и набрал номер. Мобильник был самый обыкновенный, и номер его ничем не отличал­ся от других семизначных номеров. Особен­ность была в том, что мобильник не фиксиро­вал в своей памяти этот номер — ни как входя­щий, ни как выходящий. И прослушивать его смог бы только один человек, тот, которому Муса сейчас и звонил.

Если бы Асланбек услышал этот разговор, Муса не прожил бы и минуты после этого. Дождавшись длинного гудка, Муса нажал звез­дочку и набрал цифровой код. Трубку сняли сразу.

— Алло, Игорь Леонидович, — сказал зво­нивший, — Муса говорит...

И он подробно доложил полковнику о при­езде боевиков, назвал номера их машин и ад­рес, по которому их можно найти.

— Цель приезда пока неизвестна, — закон­чил он свой доклад. — Когда узнаю, сообщу...

Введенский завербовал Мусу давно, вскоре после того, как тот впервые приехал в Москву. Тогда, после перестрелки с ореховскими, тот оказался в одной камере с четырьмя братками. Жить ему оставалось — до утра в лучшем случае.

С ним могло произойти все что угодно. Он мог упасть со шконки высотой двадцать санти­метров над полом и разбиться насмерть. Он мог выдохнуть, а потом забыть вдохнуть. Мог вены вскрыть или сам себе горло перерезать. Да мало ли, что может случиться с человеком в тюрьме?

Введенский забрал Мусу из камеры в по­следний момент, когда братки собирались его разорвать — в буквальном смысле — на две по­ловины, как древляне князя Игоря. Сил ореховским было не занимать, ненависти — тоже.

Дело полковник порвал у Вахи на глазах, а его самого отпустил. Как и в случае со Шмидтом, фээсбэшник не стал мелочиться. Он не только спас жизнь молодому горцу, но и по­мог сохранить ему чувство собственного до­стоинства. Он вел себя и говорил с Мусой с огромным уважением, с необычайным так­том. Это было то, чего никогда не делал Асланбек. Поэтому чем сильнее в сердце Мусы крепла обида на Мокоева, тем охотнее он со­трудничал с полковником Введенским.

XXXVII

Белов достал из кармана ключ. Обычный плоский ключ от квартирного замка был надежно спрятан в выемке под стелькой его крос­совок. Теперь ее пришлось оторвать. Он до по­следнего момента не хотел им воспользовать­ся, этим ключом, но обстоятельства вынудили. «Ключ от квартиры, где деньги лежат», — поду­мал Саша.

Здесь его действительно ждали деньги, ору­жие и чистые документы. Или засада. Он учи­тывал это, но выбора не оставалось. Приходи­лось рисковать.

Квартира была куплена на окраине Москвы на чужое имя. Предназначалась она для того, чтобы в случае крайней необходимости можно было уйти на дно, пересидеть какое-то время. На всякий пожарный случай. На покупке та­кой квартиры настоял в свое время Космос. А выбирал и покупал ее Шмидт, тогдашний начальник службы безопасности Бригады. Это обстоятельство и удерживало Белова от небезопасного визита.

Вполне возможно, что Шмидт уже забыл об этом незначительном эпизоде в своей жизни, Но мог и не забыть и оставить там комитет для встречи. Или забыть, но вспомнить после визи­та Белова. И тогда он точно будет знать, что Белов жив.

«Да? Ну и черт с ним, — подумал вдруг Александр. — Пусть узнает...».

До города он доехал вместе со Степанычем и Витьком. У ближайшего входа в метро попро­сил остановить машину, вышел, прихватив с собой большую туристическую сумку. На про­щанье назвал место встречи; перекресток возле дома с «квартирой, где деньги лежат».

— Ровно в три я вас там жду, — сказал он Степанычу. — Постарайтесь не опаздывать, — и добавил: — Если меня повяжут, то уже не выпустят.

Когда «промышленники» уехали, он безза­ботным жестом закинул сумку за плечо и направился ко входу в метро. До квартиры добрался без помех. По дороге зашел в овощной магазин и купил гранаты и апельсины, несколько кило фруктов отлично уместились на дне его сумки, А потом, заметив на улице лоток с мороженым, купил и его. Когда же он ел мороженое в последний раз? Сто лет назад, в прошлой жизни,..

Войдя в подъезд, он поднялся на лифте на этаж выше своей квартиры. Спустился к ней по лестнице, приваливаясь к доносившимся из-за дверей звукам. Ничего подозрительного. Он не сразу решился войти. Вставил ключ в замоч­ную скважину, повернул и с замиранием сердца толкнул дверь.

Ничего не произошло. Засады не было. Александр прикрыл за собой дверь и неспеша прошелся по квартире. Она напомнила ему его собственную, в которой он когда-то жил с ма­мой. Такой же панельный дом, низкие потол­ки, крохотная кухня. Только там из окна были видны трубы ТЭЦ, а здесь — кольцевая автодорога.

Предаваться воспоминаниям было некогда. В кухне было тесно: изрядную ее часть занимал большой старый холодильник «ЗИЛ». Белов отодвинул его от стены и отверткой, которую принес с собой, принялся отвинчивать крепле­ние задней стенки с холодильным агрегатом.

Собственно, никакого агрегата там и не бы­ло. Под панелью задней стенки был оборудо­ван тайник. Место было надежное. Вряд ли ко­му-то понадобилось бы копаться во внутренно­стях старого сломанного холодильника, а тем более выносить его из чужой квартиры.

Белов открыл тайник. Сначала извлек упа­ковку с долларами. Кажется, там было тысяч сто, пересчитывать он не стал. Затем забрал пап­ку с документами, и нашел в ней паспорт со сво­ей фотографией, выправленный на чужое имя.

Загвоздка была в том, что с момента поку­шения в аэропорту Саша ни разу не стриг во­лос на голове и оброс, как Тарзан. Брился каж­дый день, а стричься — не хотелось. Длинные волосы придавали ему романтичный вид и сильно изменяли внешность. Ну ничего, мож­но будет связать их резинкой на затылке в хво­стик а-ля Бандерас. Чтобы восстановить сход­ство с фотографией на паспорте...

Из среднего отделения тайника Белов до­стал металлическую коробку. По весу можно было ожидать, что она набита золотом. Но внутри лежали два пистолета ТТ. Здесь же на­ходились восемь полностью снаряженных ма­газинов.

И, наконец, из самого нижнего отделения, которое занимало половину всей площади тай­ника, Александр извлек разобранный нарезной карабин «Сайга» и патроны к нему.

Оружие он тщательно упаковал в большую сумку, документы и деньги рассовал по карма­нам куртки. И, наконец, забрал последнее — ключи от гаража. Там, на противоположной ок­раине города, смазанная и заправленная, его ждала белая «пятерка». В бардачке должны бы­ли лежать ключи и документы. Но за машиной Белов собирался съездить в следующий раз...

Степаныч подъехал к перекрестку без опоз­дания. Витек подозрительно оглядел сумку, которую Белов плюхнул рядом с ним на заднее сиденье, садясь в машину.

Это что? Картошка? — спросил он.

Угадал, — Белов широко улыбнулся и рас­крыл. — Угощайся. И Степаныча можешь уго­стить.

В сумке и в самом деле сверху лежали яр­ко-оранжевые и красные плоды — для кон­спирации.

— Только бы менты не замели с вашими гра­натами, — пробормотал Степаныч, заметив вы­пиравший из сумки приклад карабина.

Им повезло, их не остановили, и они бла­гополучно добрались до своего поселка. Сво­его ли? Этот вопрос и предстояло решить в ближайшее время.

XXXVIII

Асланбек понимал, что поставил перед со­бой невыполнимую на первый взгляд задачу. Он знал, что Шмидт не станет продавать своих акций ни в каком случае. Надавить на Ольгу, пока тот жив, также не представлялось воз­можным. Убийство же Шмидта он считал пока преждевременным.

Слабым звеном в ближайшем окружении Шмидта был вор Тариэл. Правда, он также ка­тегорически возражал против продажи всех ак­ций немцам, но Асланбек считал, что за хоро­шие деньги вор изменит свое решение. К тому же он искренне презирал грузин и считал их трусливыми торгашами, готовыми продать все, что угодно. И кого угодно, лишь бы цена оказа­лась подходящей. К тому же трусы. Недаром его любимый поэт Лермонтов написал о них в одном из стихотворений: «Бежали робкие грузины...».

Асланбек встретился с Тариэлом в рестора­не «Казбек». Место должно было ему понра­виться. Кавказский колорит — плетеные из ло­зы стены, национальная кухня. Тихо звучала арабская музыка, создавая неповторимую ат­мосферу Востока. Это настроение поддержи­вал густой запах печеного мяса. Посетителей было немного.

Асланбек заказал шашлык, на закуску саци­ви, много зелени. Из напитков хотел было взять настоящей «Хванчкары», но потом поду­мал, что вору, даром что грузин, наверняка привычнее водка. Да и ему, Асланбеку, греха не будет. Аллах вино пить запретил, а про водку в Коране ничего не сказано.

Точность — вежливость королей и воров. Тариэл пришел минута в минуту. Начали с приветствий, потом перешли к общему разго­вору ни о чем. Тем временем выпили, закуси­ли, выпили еще. Наконец Асланбек решил, что настало время поговорить о делах.

— Батоно Тариэл, — начал он. — Я немного удивился, когда узнал, что ты связался со Шмидтом. Если у тебя имелся интерес к неф­тяному заводу, почему ты не обратился ко мне? Мы же с тобой кавказцы. А кто такой Шмидт? Русская свинья. Даже не русская, немецкая. Поэтому он быстро снюхается с немцами, если уже не снюхался. А нас кинет. Кто мы для них? Черножопые!

Тариэл еле сдерживаясь слушал собеседни­ка, несколько раз ему хотелось прервать его — не позволило кавказское воспитание и чувство собственного достоинства. Однако последняя фраза его возмутила.

— Может быть, ты и черножопый, извини, не знаю. Мало ли что дураки говорят, их везде неме­рено. Но я вор. И если я говорю да, то это да, а если я говорю нет, то это нет. И если вчера я сказал тебе пет, то же самое скажу и завтра. Пусть толь­ко Шмидт попробует меня кинуть, он об этом очень скоро пожалеет. Но я обещаю тебе, что се­годня же перетру с ним эту тему. И если ты, ува­жаемый, гонишь порожняк, гола базар ответишь. А теперь благодарю, все было очень вкусно.

Он поднялся и вышел. Асланбек чуть зуба­ми не заскрипел от досады. Надо же так проко­лоться! А все из-за недостатка времени. Но те­перь придется исправлять ситуацию.

Асланбек посмотрел па часы, потом на на­крытый стол. Не пропадать же добру. Он до­стал мобильник и набрал номер Омара.

— Ты не мог бы подъехать прямо сейчас в одно место? — сказал он торопливо, как только араб поднял трубку. — Надо поговорить. Да, есть срочное дело. Хорошо, я жду. За тобой приедет Муса.

Он подозвал официанта и велел ему унести горячее, чтобы немного подогреть. Одновре­менно он попросил забрать водку и принести взамен минеральную воду. И стал звонить Му­се, чтобы тот съездил за Омаром...

Они появились в ресторане минут через двадцать. Подогретый шашлык снова дымился на тарелках, а в стеклянной бутылке торопливо бежали наверх веселые пузырьки минералки.

Как раз в этот момент на небольшую сцену в конце зала вышла довольно легко одетая девуш-ка европейского типа и запела, пританцовывая, какую-то попсовую песню о любви. Аккомпани­ровал ей небольшой оркестрик, почти все музы­канты которого были выходцами с Кавказа. Из-за этого сочетания дурацкая песня приобрела ка­кой-то восточный колорит, и зазвучала гораздо глубже и интереснее своего эстрадного прототи­па. Все мужчины в зале уставились па сцепу.

Омар с недовольным видом оглядел зал рес­торана, но ничего не сказал. Подошел и молча сел напротив Аслаибска. Муса замешкался на секунду и занял место рядом с инструктором.

Понимаю твое возмущение, уважаемый Омар, — посочувствовал ему Мокоев. — Среди этих людей, он ткнул пальцем куда-то за см и ну, указывая на выпивающих посетителей, немало моих земляков и даже единоверцев. Я сам вынужден бывать здесь, чтобы не вызы­вать подозрений.

Омар недовольно поджал губы. Его раздра­жал это Асланбек, по нему было видно, какой он правоверный мусульманин, лицо красное от алкоголя, водкой песет, как от русского!

— Надеюсь, ты вызвал меня не для того, что­бы пожаловаться на земляков? холодно спросил он.

Асланбек покачал головой.

— К сожалению, среди них находятся и пре­датели нашего дела. Я прошу тебя устранить одного такого. Вот его фотография, протя­нул арабу поляроидный снимок Тариэла.

Ты хочешь поднять руку на единоверца? — поинтересовался Омар.

Нет, он грузин, следовательно, либо хрис­тианин, либо вовсе не верит в Бога. Он из тех шакалов, что не просто воруют, но еще и гор­дятся этим.

Омар прикрыл глаза.

Что за удивительная страна? — удивился араб. — У меня на родине ворам отрубают руки, а здесь воровство в почете.

Этому следовало бы отрубить руки по ло­коть и ноги до колена, — сказал Асланбек, по­казав на фотографию, — но я прошу тебя про­сто убить его. Этот ишак может сорвать нашу сделку с немцами по нефтяному проекту. Мы не получим денег, которые так нужны для свя­щенной войны с неверными.

Хорошо, — согласился Омар.— Когда надо это сделать?

Вчера, — ответил Асланбек и объяснил, как лучше выполнить это задание.

Омар молча выслушал работодателя, встал и вышел, даже не прикоснувшись к еде. Муса кив­нул и последовал за ним. Асланбек посидел немного и тоже поднялся. Дважды приготовлен­ный и не съеденный шашлык так и остался остывать па столе...

XXXIX

Шмидт обсуждал с оправившимся от контузии Коляном детали предстоящей операции по очищению стройки от бомжей. Звонок Тариэла оторвал его от дела и заставил его поморщить­ся. Но сообщенные вором сведения заставили его забыть о бомжах как о второстепенной про­блеме. Его не удивило, что чеченцы строят коз­ни за его спиной. Но он не ожидал, что они возьмутся за дело так скоро и с такой энергией. Пожалуй, даже слишком скоро. С грузином они явно поторопились.

Сейчас у Шмидта появилось преимущество, правда, очень небольшое. И его следовало срочно реализовать.

— Приезжай прямо сейчас ко мне, — сказал Тариэл. — Расскажу все в подробностях. Нам надо обсудить наши дальнейшие действия. До­рогу в мою сауну не забыл? Тогда жду.

Но выехал Шмидт не сразу. Сначала он вы­звал усиленную охрану. Только дождавшись приезда подкрепления, он выехал на встречу с вором. Его сопровождали два джипа с телохра­нителями.

Подъезжая к сауне, где его должен был ждать Тариэл, Шмидт вдруг увидел перед зда­нием непонятное оживление, если не сказать — суматоху. Возле входа стояли машины с сини­ми мигалками, милицейское оцепление отго­няло любопытствующих прохожих.

«Что за ерунда? — подумал Шмидт. — На милицейскую облаву не похоже».

Он приказал остановиться на противопо­ложной стороне улицы и в сопровождении не­скольких телохранителей направился к черной «ауди» с номерами прокуратуры. Возле маши­ны прохаживался молодой парень с бледно-зе­леным лицом, судя по виду — следователь-ста­жер. Шмидт обратился к нему.

— Здравия желаю, Шмидт из управления спецслужбы, — он показал свое старое удосто­верение, которое «забыл» сдать при увольне­нии. — Что тут стряслось?

Молодой человек и впрямь оказался следо­вателем прокуратуры. Правда, не стажером, но новичком. При обследовании места происше­ствия беднягу с непривычки вырвало, и стар­шие товарищи отправили его на улицу поды­шать свежим воздухом. Он поведал об этом с немного смущенной улыбкой.

А что там такого страшного? — сделал удивленное лицо Шмидт.

Кошмар, «Бойня номер пять». Читали та­кое? Так вот, здесь гораздо хуже. Если слыша­ли выражение «море крови», то это оно и есть. Хотите полюбоваться, пройдите, — он махнул стоявшим в оцеплении милиционерам: — Про­пустите, это наши!

Шмидт, а за ним Колян вошли в помещение сауны. В нос ударил неприятный запах вспоро­того человеческого тела. По предбаннику сно­вали хмурые люди. На Шмидта и Коляна они не обратили никакого внимания. Над входом в парилку висел плакат с надписью: «Баня со­храняет здоровье и продлевает жизнь». Судя по всему, Тариэлу она жизнь не продлила, а да­же наоборот.

Шмидт не стал мешать сыщикам и кримина­листам выполнять их рутинную и малоприят­ную работу. Он только мельком заглянул в зал с бассейном и в комнату отдыха. Этого было достаточно. Молодой следователь ничуть не преувеличил. Ну, если не морс крови, то пол­ный бассейн — это точно!

— Пошли отсюда, — сказал он Коляну.— Все ясно.

На улице они смогли наконец перевести дух. Шмидт кивнул на прощанье начинающему следователю и сел в машину. Здесь он достал мобильник и набрал номер Алмаза.

— Ты в курсе, что Тариэла убили? — спро­сил он.

Старый вор был поражен этим известием.

Кто посмел поднять руку на вора? — чуть не задохнулся он от возмущения. — Да за та­кое...

Я думаю, это чеченцы, — прервал его Шмидт. — Мы с Тариэлом пересеклись с ними в одном непростом вопросе по бизнесу.

А, бизнес этот треклятый! Я ведь его пре­дупреждал! Пусть барыги бизнесом занимают­ся! Западло это, — сокрушался Алмаз.

Потом замолчал. Шмидт даже испугался — может его там кондратий хватил? Но тут снова услышал дребезжащий голос старика.

Как он умер?

Страшно, — признался Шмидт. — Он, охрана, девки — у всех горло перерезано.

Да, это чечены, — согласился Алмаз. — Та­кое нарочно не изобразишь. Им всегда крови мало.

Шмидт подумал, что при желании мог бы изобразить еще и не такое, но возражать не стал.

Вернувшись в офис, он велел Николаю срочно собрать командиров боевых групп, а сам поднялся к Ольге в кабинет.

— Тебе нужно срочно уехать, — сказал он ей с порога. — И Ваньку забрать с собой. Здесь на­чинается война. — И шагнул вперед

Он рассказал ей о резне в сауне, опустив на­иболее отталкивающие подробности, и замол­чал. Они стояли друг против друга посреди комнаты. Ольга обхватила себя руками, будто ей стало зябко, и так же молча смотрела на Шмидта.

— Дмитрий Андреевич, — Колян просунул в дверь голову. — Все собрались.

Шмидт повернулся, чтобы идти в зал и об­наружил, что Ольга двинулась за ним.

— Ты что, не поняла? — спросил он недо­вольно. — Ты уезжаешь!

Но Ольга отрицательно покачала головой. В глазах ее Шмидт прочитал упрямство, кото­рого ему раньше видеть не приходилось.

— Я остаюсь, — твердо заявила она. Шмидт шагнул к Ольге и обнял ее так, что у

нее перехватило дыхание.

— Если с тобой что-то случится, я себе это­го никогда не прощу, — прошептал он ей на ухо. — А теперь поступай как знаешь. — И бы­стро, не оглядываясь, вышел из ее кабинета...

На общем совете решено было провести мо­билизацию и подготовиться к войне с чеченца­ми, усилить охрану объектов и руководства фирм. Но наряду с этим Шмидт дал Коляну особое поручение — в кратчайший срок, фор­сированно очистить территорию стройки от се нелегального населения.

XL

На обратном пути Белов продумал свои дальнейшие действия. Ему вдруг захотелось сорвать всю эту сделку Шмидта с немцами. По­чему, зачем? Какая разница? Просто, чтобы окончательно порвать со своим прошлым.

В какой то книге он читал о полковнике ге­нерального штаба царской армии, перешедшем во время Гражданской войны на сторону, как тогда говорили, трудового народа. В горячке боя тот вынужден был заменить убитого пуле­метчика, сам лег за «Максим» и первой же оче­редью срезал шагавшего впереди наступающей цепи белогвардейца в золотых погонах. И по­казалось ему, что это он себя самого расстре­лял, того, прежнего...

Пусть будет так. Эти бездомные нищие нуж­даются в защите, и он им эту защиту предоставит! Хотя бы потому, что знает как.

По прибытии в поселок Белов предложил Витьку отнести оружие землянку, в который тот выплавлял взрывчатку. Все бродяги знали, чем Витек занимается в свободное время, по­этому лабораторию его обходили стороной, как чумной барак или лепрозорий.

В землянке Белов с Витьком тщательно ра­зобрали оружие, очистили его от смазки и со­брали снова.

Надо идти к Лупу, договариваться о сов­местных действиях, — решил Белов.

Ха! Ну, сходи, — отозвался Витек. — Если Лупу узнает, что это мы устроили взрыв на до­роге, то наши головы отрежет и Шмидту отне­сет. Вместе с заявлением о приеме на работу. Нет уж, давай лучше подождем, когда этот бе­лобрысый хмырь сам на молдаванина наедет. Вот тогда тот сам за помощью приползет и в задницу нас расцелует.

Белов не мог не признать за ним правды. Он пересчитал оружие и боеприпасы. Со старым Витькиным наганом получался солидный арсенал.

— Кого вооружим? — спросил Белов. Витька задумался.

— Федя отпадает. У него на войну аллергия. Степаныч староват, чтобы по кустам со шпалером бегать. Я бы Ватсона подписал, но он со­рваться может.

Белов вспомнил последний разговор, когда доктор предупредил его о намерении Михая убрать его. Тогда он выразил твердое намере­ние отказаться от наркотиков. Белов сказал об этом Витьку. Тот в ответ лишь рассмеялся.

— Да он это твердое намерение высказывает за год раз по десять! Нашел, кого слушать. Но, вообще-то, его можно иметь в виду на крайний случай. У него есть опыт боестолкновений, он сам мне рассказывал. Опять же, если он уже вмажется и будет в хорошем настроении, то может с нами заодно и повоевать. Стрелять он умеет.

На этом они закончили свой военный со­вет, и Белов отправился к себе спать, прихва­тив с собой на всякий случай два пистолета и карабин.

Ночью его разбудили выстрелы и крики. Он вскочил, как по тревоге, быстро, по-солдатски оделся, сунул два ствола за пояс, и, с караби­ном в руке, выскочил из бытовки. Было темно, между вагончиками сновали испуганные жите­ли поселка.

Со стороны кирпичного домика стройкон­торы, который служил Михаю Лупу штаб-квартирой, раздавалась частая стрельба. Бе­лов сильно беспокоился о Лене. Он знал, что она находится где-то там. Но одновременно подумал, что сейчас ей ничем не поможет, и рванул в сторону землянки Витька. Тот тоже не спал. При свете старинной керосиновой лампы он вставлял запалы в самодельные гранаты.

Поскольку от старого «нагана» с четырьмя патронами толку было немного, Белов сунул Витьку второй ТТ.

В это время в землянку ввалился Степаныч. Он тяжело дышал с непривычки после долгой пробежки.

— А вот и главные силы подоспели, — още­рился Витек. — Слышь, Степаныч, ты доктора не видал? Мы ему «парабеллум» хотели дать. От «Союза меча и орала».

— Ломает его, — до Степаныча Витии юмор не дошел, — он вам нынче не помощник. Давай­те мне, может, и я на что сгожусь?

Белов с Витьком удивленно перегляну­лись.

— А ты что, стрелять умеешь? Оказалось, что Степаныч в молодости был

спортсменом-пятиборцем, за это его, бестолко­вого, и в вечернюю школу, и в институт приня­ли, и дальше по партийно-хозяйственной ли­нии продвигали.

Тогда держи, самозарядный, — Белов про­тянул ему карабин. — Справишься?

Обижаешь, — проворчал старик. — Только вы это, не так быстро бегайте, а то я за вами не угонюсь.

От землянки они двинулись лесом. Помой­ку обошли по краю. Когда они приблизились к поселку с противоположной стороны, выстре­лы понемногу начали стихать. Но бойцы Лупу все еще упрямо сопротивлялись.

На опушке леса виднелись четыре джипа. Возле них суетились трое братков с крутыми затылками, вооруженные автоматами. Осталь­ные боевики сконцентрировались вокруг зда­ния конторы, где забаррикадировался Лупу со своими людьми. Именно оттуда доносились выстрелы и автоматные очереди.

Белов повернулся к Степанычу.

— Мы с Витьком сейчас зайдем в тыл этим, что нашего молдаванина осаде держат, а ты дождись, пока мы начнем, и постреляй немно­го по машинам.

— Может, их взорвать на хрен? — предло­жил Витек: на него напало вдохновение.

Степаныч горячо поддержал идею, но Белов

его одернул.

— Ни в коем случае! Только стекла побей, двери продырявь. Но так, чтобы все тачки на ходу остались. Я бы им, Степаныч, еще твою «ласточку» напрокат дал, лишь бы быстрее от­сюда убрались. Рано нам еще тут бойню устра­ивать.

Белов с Витьком снова углубились в лес и вышли как раз в оперативном тылу белобрысо­го Коляна. Тот из-за толстого дубового ствола руководил осадой здания стройконторы.

По команде Белова Витек с криком «пусть меня задавят танком, все равно останусь пан­ком» одну за другой метнул в спину атакую­щим две гранаты. Обе разорвались неподалеку от Коляна, несколько атакующих были ране­ны, но самого его даже не задело

Вслед за этим укрытые в чаще партизаны от­крыли по осаждающим огонь из пистолетов.

Сразу после этого с опушки, где стояли ма­шины агрессоров, так же послышались одиноч­ные выстрелы, сменившиеся автоматными оче­редями.

Часть пуль, выпущенных охранниками джи­пов, досталась их же коллегам. Охотничий азарт атакующих сменился паникой. Разда­лись крики: '

Атас! Нас окружают!

По машинам бьют! Не уйдем! Всех тут по­ложат!

— Валим, братва!

Последнее прозвучало как руководство к действию. Бегство было массовым и носило ха­рактер соревнования. Колян в отчаянии уда­рился лбом в дерево, потом плюнул и тоже по­следовал за своим воинством.

Степаныч выполнил задачу на отлично. Все машины имели повреждения — пробитые стек­ла, дырки от пуль в дверях и крыльях. Но заве­лись они сразу и рванули с места на скорости, едва бегущие бойцы успели в них попрыгать, как рейнджеры в голливудском боевике.

Когда шум двигателей затих вдали и пыль, поднятая их колесами, улеглась, из-за деревьев показался Степаныч. Белов бросился к нему.

— Молодец, старик! Тебя не ранило?

— У них еще то место не выросло, которым они меня ранить смогут, — недовольно провор­чал Степаныч, но на лице его сияла улыбка торжества.

Как ему и было приказано, он сделал по ма­шинам братвы несколько прицельных выстре­лов, стараясь попасть по стеклам и дверям, по­сле чего залег в глубокую канаву. Ответный огонь оставленных возле джипов охранников прошел над его головой, не задев.

Белов с Витьком тоже не пострадали. Их действия носили демонстративный характер. Они могли стрелять, не показываясь из-за ук­рытия. Но и они рисковали попасть под шаль­ную пулю. К счастью, им повезло.

Белов посчитал патроны.

— У меня целых четыре осталось, — сказал он.

А у меня только один, как раз застрелить­ся хватит, — уныло сообщил Витек.

Пошли к молдаванам, — решил Белов.

И они направились к изрешеченному пуля­ми строению строительной конторы.

Белов вышел на открытое место перед стройконторой, подняв руки, и крикнул.

— Эй, румыны, не стреляй! Свои!

Из-за закрытой двери конторы послышался хриплый голос.

Ты один?

Витек со мной!

А эти козлы где?

Уехали!

Заходите.

Прошитая крест-накрест автоматными оче­редями дверь приоткрылась, и Белов с Вить­ком смогли войти внутрь помещения. Здесь было темно. Все окна были заложены столами и деревянными щитами. Свет поступал толь­ко через многочисленные пулевые отверстия в стенах и даже в потолке. Белов подождал, пока глаза привыкнут к полумраку и шагнул вперед.

Лупу без штанов сидел посередине комнаты на облезлом антикварном стуле с высокой спинкой. Лена бинтовала ему раненую ногу. На полу лежало несколько убитых. В доме ца­рило настроение уныния и подавленности. По количеству пулевых пробоин было видно, что нелегалам тут пришлось несладко. Белов с тре­вогой посмотрел на Лену — не ранена ли она? Кажется, нет.

Лупу поднял на вошедших тяжелый взгляд.

— Это вы нам помогли? Вовремя подключи­лись. Без вас нам бы совсем кердык настал. Ты чего пришел?

Белов остановился напротив предводителя молдавских команчей и негромко произнес.

— Они вернутся.

Лупу презрительно усмехнулся.

И что? Я и без тебя знаю, что они вернут­ся. Я не могу с ними воевать. У меня полно идиотов, но мало оружия. А чтобы купить, баб­ки нужны.

Деньги будут, — твердо сказал Александр, — и твоих ребят я вооружу.

Лупу с подозрением уставился на Белова.

И что взамен хочешь? Александр кивнул в сторону Лены.

Ее. Она вернется со мной.

Лупу нахмурился. В доме воцарилось на­пряженное молчание. Наконец он вздохнул тя­жело, громко, как морж в зоопарке, и неожи­данно рассмеялся.

— Обмен игрушками? Ладно, забирай! Обиженная этим беспринципным торгом Лена с вызовом посмотрела на Белова, повер­нулась и ушла в соседнюю комнату. Это сцена оставила у него в душе неприятный осадок, но он ни о чем не жалел.

Люди Михая оживились. Надежда получить оружие взбодрила их и вселила новые силы. И никто не обратил внимания на то, как в углу что-то злобно ворчал Бакен. Он-то надеялся, что когда Лена надоест вожаку, она снова вер­нется к нему. Собственно, к Михаю он пристал главным образом из-за нее. Лупу заметил Ба­кена и подозвал его небрежным жестом.

— Ты говорил, что знаешь тех, кто стволы достать может? Свяжешь Серого с ними. И чем быстрее, тем лучше.

На лице Бакена появилась радостная ух­мылка. Белову она не понравилась, но он про­молчал. Договорились, что Бакен выедет в Москву заранее, чтобы договориться с по­ставщиком оружия предварительно, а Белов подъедет позже с деньгами.

XLI

Наутро Белов и Федя выехали в столицу со Степаиычем. Витек остался охранять поселок и, по просьбе Белова, Лену. Она, как и пообе­щал Лупу, возвратилась в свой вагончик в тот же вечер. Но со спасителем своим не обменя­лась ни единым словом. Так же она вела себя и утром. Саше было некогда выяснять отноше­ния, и он отложил эту малоприятную процеду­ру до лучших времен.

Степаиычу не нравились наступившие пере­мены, особенно крах налаженного бизнеса. По дороге он непрерывно бубнил.

— Нет, никакого оружия я больше не повезу. Стрелять — это еще куда ни шло. Но оружие возить — ни за что! Обратно, если загрузитесь, такси берите. А то сегодня оружие, завтра ме­шок маковой соломки, послезавтра труп в ба­гажнике...

Он поперхнулся и закашлялся, косо взгля­нув на Белова. Но тот на него не обиделся, а лишь заметил.

— Да в твой багажник труп не влезет. Так что и не мечтай. Обратно я на своей тачке по­еду.

Степаныч только головой покрутил с усмеш­кой, мол, вот заливает парень. Но Белов не шу­тил. Когда Степаныч довез их до гаражей, он без труда нашел нужный бокс. Смазанный за­мок легко открылся. В гараже его ждала светло-серая, почти белая пятая модель ВАЗа с затем­ненными стеклами. Под удивленно-недоверчи­вым взглядом Степаныча Белов запустил двигатель. Машина завелась легко, что называ­ется — с пол оборота. Белов проверил бензин, масло, немного подкачал колеса.

Убедившись, что ни буксир, ни другие сред­ства помощи не понадобятся, он отпустил Сте­паныча подкалымить напоследок. Тот ин­стинктивно почувствовал в Белове вожака и, несмотря на солидный свой возраст, подчинял­ся ему безоговорочно. Разве что позволял себе немного поворчать под нос. Белов проверил права и документы на машину и вписал в их бланки данные своего нового паспорта.

Затем Белов принялся инструктировать Фе­дю. Тот немного умел водить машину и, плани­руя предстоящую операцию по покупке оружия, Александр отводил Феде не последнюю роль.

Белов проверил, насколько Федя в состоя­нии управлять автомобилем. Оказалось, тот может запустить двигатель, тронуться с места, перейти на вторую и даже третью передачу, вписаться в поворот и остановиться, если и не в нужном месте, то недалеко от него.

В первом же магазине он купил Феде элек­тронные часы. На место встречи с Бакеном они приехали почти на час раньше. Здесь Белов пе­ресадил Федю за руль и заставил еще раз по­вторить все, что тот должен был сделать.

— Имей в виду, нас могут кинуть. Тогда не будет ни бабок, ни оружия — они нам и не по­надобятся, — предупредил его Белов.

Он оставил Федю в «пятерке», а сам вышел и скрылся в ближайшем переулке. Бакен не должен был знать, что у него есть машина. Бе­лов сделал большой круг, чтобы попасть на ме­сто встречи с противоположной стороны. Баке­ну он не доверял. Традиционно. Его удивляло, что тот до сих пор его не сдал кому-нибудь за тридцать сребреников...

Он вышел на условленное место, возле авто­бусной остановки, минут за десять до назна­ченного времени и принялся с беспечным ви­дом разглядывать яркую афишу какого-то пев­ца. Бакен подошел сзади, обдав Белова запахом перегара.

Бабло при тебе? — спросил он вместо при­ветствия.

А как же? — Белов молча похлопал себя по карману куртки.

Бакен одобрительно кивнул.

— Тогда попилили, — он повернулся и уве­ренно пошел в сторону неказистых строений.

Белов боялся одного — что придется куда-то ехать. Он сомневался в способностях Феди вы­полнять столь сложные маневры, да еще сле­дить за ними. Но ему повезло. Сразу за киоска­ми Бакен свернул в широкий проулок между высокими бетонными заборами. По обе сторо­ны от проулка тянулись склады и гаражи. Обычная промзона. Краем глаза Белов заме­тил, что Федя успешно тронулся с места и со­провождает их на достаточно большом удале­нии. Мысленно он похвалил горе-философа.

Бакен остановился возле железной калитки и постучал в нее. Чуть подальше, на обочине дороги, стояла старая «Волга» с открытым ба­гажником. Возможно, благодаря этому Белов услышал как с другой стороны, из-за забора до­несся смутно знакомый голос:

— Не волнуйся, командир, упакуем клиента в лучшем виде. Через полчаса получишь теп­леньким.

На стук Бакена калитка распахнулась, и они вошли. В узком дворике, заставленном боль­шими контейнерами, их ждали трое. Вид их Белову не понравился — типичные отморозки. Хотя, кто их знает, этих торговцев оружием? Почему бы этим не выглядеть именно так?

Один из тройки, коренастый качок, как раз убирал в карман трубку мобильника. Вероят­но, это он обещал своему телефонному собе­седнику упаковать и доставить клиента. Кто этот клиент, сомнений не возникало.

Лицо парня с мобильником было наполови­ну закрыто вязаной шапкой-маской. Возмож­но, это был работник милиции или армейский офицер, который толкает украденное на служ­бе оружие и боится, что его могут узнать. Но Белову он показался знакомым.

— Бабки принес? — спросил один из парней.

Похоже, ничто другое в этой жизни не инте­ресует. Белов снова кивнул и похлопал себя по карману куртки.

— Выкладывай! — прохрипел человек в маске. Снова тот же знакомый голос, который гово­рил по телефону. И тут Белов узнал его.

— Кабан?!

— Да, Белый, это я, Кабан стянул маску, в которой больше не было надобности. — Дав­ненько не виделись. С самой твоей смерти. Не­хорошо, Саша. Тебя ведь люди ищут. Убить хо­тят, только по-настоящему. Хорошие бабки за твою голову обещают. Только вот я теперь и сам не знаю, кому твою бестолковку предло­жить. Ладно, посидишь пока у меня, а я аукци­он устрою кто больше даст. А сейчас доста­вай бабки, которые принес. И не дергайся, а то у меня пацаны нервные, раньше времени тебя грохнуть могут. А это, сам понимаешь, может привести к падению цен.

Белов сунул руку в карман куртки, по кото­рому перед этим так многообещающе похло­пал. Появление на свет божий «нагана» оказалось для бандитов сюрпризом.

Помощники Кабана, выхватывая пистолеты, кинулись на Белова, и два из четырех оставшихся в барабане патронов достались им. Остальные ушли в молоко. Белов швырнул бесполезное оружие в голову Кабану и бросился к калитке. Возле его головы просвистели и впились в бетон две пули, выпущенные из своего пистолета Кабаном.

Возле калитки Белов замешкался — не сразу удалось справиться с запором. Уже открывая ее, он почувствовал сильнейший удар по голо­ве. Это Бакен с размаху опустил на темя своего врага обрезок водопроводной трубы.

Белов почувствовал, что сознание уходит... Очнулся он скоро. Бакен, наклонившись, ощупывал карманы его куртки.

- Блин! У него с собой ничего нет! — с возмущением крикнул он Кабану. — Наколол, сука!

И со злостью пнул его ботинком под ребра. Кабан одернул сообщника.

Хорош в футбол играть, грузи его в ба­гажник! — он снял с трупа своего помощника вязаную шапку и натянул ее Саше на голову и лицо.

Саша почувствовал, как его поднимают за руки и за ноги и несут, потом откуда-то донесся рев мотора, взвывшего на первой передаче... Его грубо бросили на землю, он услышал уда­ляющийся топот ног, а потом визг покрышек, удар и чей-то крик. И все стихло.

Кто-то снял с него шапку, похлопал по ще­кам, чтобы привести в чувство. Открыв глаза, Белов увидел над собой размытое, как на пло­хой фотографии, лицо. Он напряг зрение: это был Федя.

Ты как? — поинтересовался он.

Отлично, — сказал Белов. — Лучше, чем до того! — и попытался подняться.

Не сразу, но у него получилось. Он встал, оперся на капот машины и с интересом посмо­трел на Федю, похоже, тот не меньше Белова был удивлен своей прытью.

Где эти уроды? — спросил у него Саша.

Не знаю, — пожал плечами философ. — Одному я, кажется, наехал на ногу... Они сва­лили... Я их пуганул маленько вот этим, — он показал Саше черный ТТ, с помощью которого заставил убийц ретироваться, и неловким жес­том сунул его за пояс.

Белов, кряхтя от боли, открыл дверцу маши­ны, опустился на водительское сиденье.

— Садись, поехали, — сказал он нетерпеливо Феде, и тот послушно выполнил команду.

Они выехали из проулка на улицу и двину­лись в том же направлении, в котором отбыли Кабан и его напарник.

А они нас не найдут? — с запозданием ис­пугался Федор.

Не волнуйся, — успокоил его Белов, пере­ключая скорость. — Белых «пятерок» на доро­ге — каждая вторая. Надеюсь, номер нашей тачки они разглядеть не успели?

Федя задумался на секунду.

— Полагаю, им было не до этого, — неуве­ренно сказал он.

Белов все еще не мог прийти в себя после случившегося: после удара болела жутко, на темени выросла не то что шишка, сопка.

Он то и дело отвлекался от дороги, чтобы взглянуть на своего спасителя: философ ока­зался человеком дела, кто бы мог подумать? Перешел, так сказать, из партии скрещенных рук в партию активных действий. Впрочем, Федя сам неоднократно говорил Белову, что способности человека проявляются в экстре­мальной ситуации.

Нет, ну как же ты, толстовец хренов, по­смел давить машиной живых людей? И откуда у тебя тэтэшник?

А, этот? — Федя вытащил пистолет и, сме­ясь, щелкнул курком: на затворе пистолета вспыхнул маленький язычок пламени. — Так это же пугач, я его на свалке подобрал, а Витек починил, он же у нас на все руки мастер. Да он мне и не нужен совсем. Для зажигалки слиш­ком велик.

Федя открыл бардчок, сунул туда громозд­кую машинку и, когда захлопывал дверцу, за­метил идущую впереди знакомую машину.

— Смотри, вон там, впереди, «Волга»едет, — он пихнул Сашу в бок. — Это же та самая, в ко­торой тебя чуть не увезли.

Но Белов уже крутил руль, чтобы уйти в ле­вый ряд. Ему не составило труда держаться на хвосте старой «Волги», в салоне которой Кабан и Бакен так поспешно покинули место стычки. Машина шла неровно, видно, Федя и впрямь от­давил Кабану колесом его копыто. Ничего не ска­жешь, проявил ювелирное мастерство вождения!

Старая «Волга» привела их в центр города. Здание, возле которого она остановилась, было хорошо знакомо Белову. Это был центральный офис Фонда «Реставрация», хозяином которо­го Белов был до недавнего времени...

XLII

Дмитрий Андреевич, охрана докладывает, что к вам какой-то Кабан рвется, — доложила Шмидту секретарша. — С ним еще один, он не представился. Приглашать?

Впусти обоих и позови Колю, — распоря­дился Шмидт.

Чай, кофе? — уточнила секретарша.

Веник и пылесос, чтобы убрать после них, — пошутил Шмидт.

Кабан вошел в кабинет вразвалку, с наглова­той ухмылкой. За этой показной крутостью он сейчас прятал страх и неуверенность. Бакен изо всех сил старался ему подражать, но полу­чалось не очень убедительно.

Шмидт не предложил им сесть, напротив, сам встал с из-за стола, показывая тем самым, что разговор будет коротким.

Где Белов? — спросил он.

С Кабана мигом слетела спесь. Он шмыгнул носом, как двоечник у школьной доски, и про­мямлил.

Мы его, значит, это, взяли. Почти взяли. Он, сука, двоих моих пацанов наглухо завалил. Кореш его выручил, наехал на нас. В прямом смысле наехал. Но мы знаем, где его найти! Так это... Аванс бы получить...

Шмидт подошел к Кабану вплотную, взял за пуговицу и тихо, с трудом сдерживая раздра­жение, произнес:

Дата добавления: 2015-07-26