Письмо 141

От маркизы де Мертей к виконту де Вальмону Боже мой, виконт, до чего мне надоело ваше упорство! Не все ли вамравно, что я молчу? Уж не думаете ли вы, что я молчу потому, что мне нечегосказать в свою защиту? Если бы все было в этом! Но дело в том, что мнетрудно об этом писать! Скажите мне правду: сами вы себя обманываете или меня хотите обмануть?Ваши слова и поведение настолько противоречат друг другу, что у меняостается выбор лишь между этими двумя мнениями: какое из них - истинное? Чтовы хотите от меня услышать, когда я сама не знаю, что и думать? Вы, как видно, вменяете себе в великую заслугу последнюю сцену междувами и президентшей. Но что она доказывает в пользу вашей системы или противмоей? Уж наверно, я никогда не говорила вам, что вы любите эту женщинунастолько, чтобы не изменять ей, чтобы не пользоваться любым случаем,который покажется вам приятным или удобным. Я не сомневалась даже, что вамболее или менее безразлично утолять с другой, с первой попавшейся женщинойдаже такие желания, которые могла возбудить в вас только эта. И я неудивлена, что благодаря своему душевному распутству, оспаривать которое увас было бы несправедливо, вы однажды совершили вполне обдуманно то, чтосотни раз делали просто так, при случае. Кому не ведомо, что так вообщепринято в свете, что таков обычай, которому следуете вы все, от негодяя досамого избранного? Кто в наши дни от этого воздерживается, слыветмечтательным. А я, кажется, вас за этот порок не упрекаю! Тем не менее я говорила, и думала, и теперь еще думаю, что вы своюпрезидентшу любите. Конечно, не слишком чистой и не слишком нежной любовью,но такой, на какую вы способны. Такой, к примеру, которая заставляет васобнаруживать в женщине прелести и качества, коих на самом деле у нее нет,ставить ее на особое место, а всех других отодвигать во второй разряд.Словом, такой, какую, по-моему, султан может питать к любимой султанше, чтоне мешает ему порою предпочесть обыкновенную одалиску. Сравнение этопредставляется мне тем более верным, что, подобно восточному султану, выникогда не бываете возлюбленным или другом женщины, а всегда ее тираном илирабом. Поэтому я совершенно уверена, что вы бесконечно унижались ираболепствовали, чтобы вновь войти в милость у этого предмета вашей страсти,и, охваченный ликованием, что это вам удалось, вы, как только, по вашемумнению, наступила минута прощения, оставляете меня ради этого великогособытия. И если в своем последнем письме вы не говорите исключительно об этойженщине, то потому, что не хотите беседовать со мной - о самых важных своихделах. Они представляются вам столь значительными, что в своем молчании наэтот счет вы усматриваете какое-то наказание мне. И после того как вы далисотни доказательств решительного предпочтения, отдаваемого вами другойженщине, вы спокойно спрашиваете меня, имеются ли у вас со мной сейчаскакие-либо общие интересы? Берегитесь, виконт, уж если я вам отвечу, тосказанного обратно не возьму. И я уже слишком много говорю, если остерегаюсьдавать сейчас ответ. Поэтому я твердо решаю умолкнуть. Все, что я могу сделать, - это рассказать вам одну историю. Может быть,у вас не хватит времени прочесть ее или уделить ей внимание, необходимое длятого, чтобы понять ее как должно? Что ж, воля ваша. В худшем случае мойрассказ пропадет даром. Один мой знакомый, подобно вам, вступил в связь с женщиной, недоставлявшей ему много чести. Временами у него хватало ума понимать, чторано или поздно от этого приключения ему будет один вред. Но хоть он истыдился, а мужества для разрыва у него не хватало. И положение егооказывалось тем сложнее, что он хвастался перед своими друзьями, будто ничтоне стесняет его свободы, а ведь он отлично знал, что чем яростнеезащищаешься от обвинения, что сделал глупость, тем становишься смешней. Такон и жил, не переставая изображать собою дурака, а затем говорить: "Не моя втом вина". У этого человека была приятельница, которая едва не поддаласьсоблазну выставить его всем напоказ в этом состоянии опьянения и тем самымраз и навсегда сделать его смешным. Все же великодушие пересилило в нейковарные поползновения, а может быть, оказались иные причины - и онапопыталась использовать последнее средство, чтобы при всех обстоятельствахиметь право сказать, как ее друг: "Не моя в том вина". С этой целью онапослала ему без всяких пояснений нижеследующее письмо, как лекарство,которое могло бы оказаться полезным при его недуге: "Все приедается, мой ангел, таков уж закон природы: не моя в том вина. И если мне наскучило приключение, полностью поглощавшее меня четырегибельных месяца, - не моя в том вина. Если, например, у меня было ровно столько любви, сколько у тебядобродетели - а этого, право, немало, - нечего удивляться, что первой пришелконец тогда же, когда и второй. Не моя в том вина. Из этого следует, что с некоторых пор я тебе изменял, но надо сказать,что к этому меня в известной степени вынуждала твоя неумолимая нежность. Немоя в том вина. А теперь одна женщина, которую я безумно люблю, требует, чтобы я тобоюпожертвовал. Не моя в том вина. Я понимаю, что это - отличный повод обвинить меня в клятвопреступлении.Но если природа наделила мужчин только искренностью, а женщинам далаупорство, - не моя в том вина. Поверь мне, возьми другого любовника, как я взял другую любовницу. Этохороший, даже превосходный совет. А если он придется тебе не по вкусу, - немоя в том вина. Прощай, мой ангел, я овладел тобой с радостью и покидаю без сожалений:может быть, я еще вернусь к тебе. Такова жизнь. Не моя в том вина". Сейчас не время, виконт, рассказывать вам о том действии, котороевозымела эта последняя попытка, и о ее последствиях, но обещаю сообщить вамоб этом в ближайшем же письме. В нем же вы найдете и мой ультиматумкасательно вашего предложения возобновить наш с вами договор. А до того -говорю вам просто: прощайте... Кстати, благодарю за подробности относительно малютки Воланж. Это -статейка для газеты злословия, мы пустим ее на другой день после свадьбы.Пока же примите мои соболезнования по случаю утраты наследника. Добрыйвечер, виконт. Из замка ***, 24 ноября 17...

Дата добавления: 2015-07-18