Письмо 137

От виконта де Вальмона к президентше де Турвель Мне только что вручили, сударыня, ваше письмо. Я содрогнулся, прочтяего, и у меня едва хватает сил написать ответ. Какого же вы обо мне ужасногомнения! Ах, конечно, я совершал проступки такие, каких не прощу себе всюжизнь, даже если бы вы покрыли их своей снисходительностью. Но насколько жевсегда было чуждо моей душе то, в чем вы меня упрекаете! Как, это я унижаю,оскорбляю вас, я, который чтит вас не меньше, чем любит, который узналчувство гордости лишь в тот миг, когда вы сочли его достойным себя? Васввели в заблуждение внешние обстоятельства, и я не отрицаю, что они моглибыть против меня. Но разве в сердце вашем не было того, что нужно для борьбыс заблуждением? И почему оно не возмутилось от одной мысли о том, что можетна меня сетовать? А вы поверили! Значит, вы не только сочли меня способнымна такую гнусность и безумие, но у вас даже возникла мысль, что жертвой еговы стали из-за своей доброты ко мне! Ах, если вы себя считаете до такойстепени униженной любовью, то до чего же я низок в ваших глазах! Удрученный мукой, которую причиняет мне эта мысль, я, отгоняя ее, теряювремя, которое следовало бы употребить на то, чтобы изгладить ее из вашегосознания. Буду откровенен - меня удерживает еще один довод. Нужно лиговорить о событиях, которые я хотел бы предать полному забвению? Нужно лизадерживать ваше внимание - да и мое тоже - на миге заблуждения, которое яхотел бы искупить всей своей остальной жизнью, - причина его мне самому ещене совсем ясна, и воспоминание о нем всегда будет для меня унизительным ипостыдным? Ах, если, обвиняя себя самого, я еще больше распалю ваш гнев,мщение у вас под рукой: достаточно будет предать меня терзаниям моей жесовести. И все же - кто поверил бы? - первопричиной этого происшествия было товсемогущее очарование, которое я испытываю, находясь подле вас. Именно онозаставило меня позабыть о важном деле, не терпевшем отлагательства. Я ушелот вас слишком поздно и не встретился с человеком, которого искал. Янадеялся застать его в Опере, но и эта попытка оказалась тщетной. Тамнаходилась Эмили, которую я знал в дни, когда не имел никакого представленияни о вас, ни о настоящей любви. У Эмили не было кареты, и она попросила меняподвезти ее - она жила в двух шагах от театра. Я не придал этому никакогозначения и согласился. Но тогда-то мы с вами и встретились, и я тотчас жепочувствовал, что вы можете поставить мне это в вину. Страх вызвать вашенеудовольствие или огорчить вас имеет надо мной такую власть, что его нельзяне заметить, и на него, действительно, вскоре обратили внимание. Признаюсь,что он даже вынудил меня попросить эту девицу не показываться. Нопредосторожность, вызванная моей любовью, обратилась против любви.Привыкшая, подобно всем таким женщинам, считать свою власть, всегданезаконную, прочной лишь тогда, когда ею можно злоупотребить, Эмили,конечно, решила не упускать столь блестящей возможности. Чем больше замечалаона, что мое замешательство усиливается, тем больше старалась она, чтобы ееувидели в моей карете. А ее безумный смех, из-за которого я теперь краснеюпри одной мысли, что вы хоть на мгновение могли счесть себя его причиной,вызван был лишь моей жестокой мукой, проистекавшей опять же от моей любви иуважения к вам. До сих пор я, как мне кажется, более несчастен, чем виновен, и тепроступки, единственные, о которых вы упоминаете и которые всегда и всемиосуждаются, - их не существует, и за них меня укорять нельзя. Но напрасноумалчиваете вы о проступках против любви. Я не стану этого делать: нарушитьмолчание вынуждают меня слишком важные соображения. Этим своим поступком, для меня самого невероятным, я смущен и пристыженнастолько, что мне крайне мучительно напоминать о нем. Проникнутый сознаниемвины, я готов был бы нести за нее кару или же дожидаться поры, когда время,моя неиссякаемая нежность и мое раскаяние принесут мне ваше прощение. Но какмогу я молчать, раз то, что мне остается сказать вам, важно именно для вас,касается ваших чувств? Не подумайте, что я ищу каких-либо уверток, чтобы оправдать илиприкрыть свою вину: нет, я ее признаю! Но я не признаю и никогда не признаю,что это унизительное заблуждение может быть сочтено преступлением противлюбви. Что может быть общего между порывами чувственности, минутнымослеплением, которое вскоре сменяется стыдом и раскаянием, и чистымчувством, способным возникнуть лишь в душе, исполненной нежности,поддерживаться лишь уважением и в конце концов дать полное счастье? Ах, неунижайте таким образом любви. А главное - бойтесь унизить себя, смотря сединой точки зрения на вещи несоединимые. Предоставьте женщинам низким,падшим страшиться соперничества, которое, как они невольно чувствуют, всегдаим угрожает, и ощущать муки ревности настолько же жестокой, сколь иунизительной; но вы, вы отвращайте свой взор от того, что может егоосквернить, и, чистая, как божество, карайте, подобно ему же, заоскорбления, оставаясь к ним нечувствительной. Но какую кару назначите вы мне, более тягостную, чем то, что я сейчасиспытываю? Что можно сравнить с сожалением о проступке, вызвавшем ваш гнев,с отчаянием от того, что доставил вам огорчение, с гнетущей мыслью о том,что я стал менее достойным вас? Вы ищете, чем бы покарать меня, я же прошу увас утешений, и не потому, что заслуживаю их, а потому, что они мненеобходимы, и получить их я могу только от вас. Если вдруг, забыв о моей и о своей собственной любви и не дорожа болеемоим счастьем, вы, напротив, желаете ввергнуть меня в верную муку - это вашеправо: наносите удар. Но если, проявляя снисходительность или отзывчивость,вы все же вспомните о нежности, соединявшей наши сердца, о страстномтомлении душ, вечно возрождающемся и все более и более жгучем, о сладостныхи счастливых днях, которыми каждый из нас был обязан другому, о всехрадостях, которые дает одна любовь, - может быть, вы предпочтете употребитьсвою власть на то, чтобы воскресить все это, вместо того, чтобы уничтожать.Что мне сказать вам еще? Я все потерял, и все потерял по своей же вине. Но явсе могу обрести вновь, если на то будет ваша благая воля. Теперь вамрешать. Добавлю лишь одно слово. Еще вчера вы клялись мне, что мое счастьеобеспечено если оно зависит от вас! Ах, сударыня, неужели вы повергнете менятеперь в безысходное отчаянье? Париж, 15 ноября 17...

Дата добавления: 2015-07-18