Глава тринадцатая. Фанатки начали появляться сразу же

Фанатки начали появляться сразу же. Или, может, они были всегда, просто я не замечал. Но как только мы стали гастролировать, они разжужжались, как колибри, сующие свои клювики в весенние цветы.

Первое, что мы сделали, как только подписали контракт со звукозаписывающим лейблом — наняли Олдоса, вести наши дела. "Возмещение ущерба" должен был выйти в сентябре, и студия запланировала на конец осени скромный тур, но у Олдоса было иное мнение.

- Вам, ребята, нужно вернуть уверенность в себе, — сказал он, когда мы закончили миксовать альбом. — Вам нужно вновь начать колесить по стране.

И когда альбом вышел, Олдос подписал нас на серию из десяти концертов по всему западному побережью, в клубах, в которых мы уже играли раньше, чтобы вернуть своих фанатов — или напомнить им, что мы до сих пор существуем — и чтобы снова чувствовать себя комфортно, выступая перед публикой.

Студия арендовала для нас классный минивэн Эконолайн[19], оборудованный кроватью в задней части кузова и прицепом для перевозки наших инструментов и прочего скарба. За исключением этого шикарного транспорта гастрольный тур ничем не отличался от тех концертов, что мы давали раньше.

Но при этом все было совершенно иначе. Во-первых, непонятно почему, сингл "Живой" сразу же стал хитом. Даже на протяжении двухнедельного тура нарастала его популярность, и ее отголоски мы чувствовали на каждом последующем выступлении. Сами концерты проделали путь от площадок с неплохой заполняемостью до полных залов, до аншлаговых шоу, до того, что очереди уже огибали здания, до того, что пришлось появиться ребятам из пожарной охраны. И все это в течение двух недель.

И энергетика. Она была словно живой огонь, будто все в зале знали, что мы уже на грани, и хотели стать частью этого, частью нашей истории. Казалось, что мы все вместе принимали участие в каком-то таинстве. Может быть, поэтому то были лучшие, самые безумные, самые потрясные концерты, которые мы когда-либо давали — бесчисленное количество ныряний со сцены в толпу, публика, которая громко подпевала, хотя никто из них прежде не слышал ни одной из наших новых песен. И я чувствовал себя великолепно, я чувствовал себя оправданным, потому что, не смотря на то, что успех группы был просто подвернувшейся удачей, я хотя бы ничего не запорол в этот раз.

Поклонницы представлялись частью этой мощной энергетики, этакой разрастающейся фанатской опухолью. Сначала я даже и не думал о них как о поклонницах, потому что многих девушек смутно помнил еще по прошлым выступлениям. За исключением того, что раньше они вели себя дружелюбно, а сейчас нагло флиртовали. После одного из наших первых выступлений в Сан-Франциско, за кулисы пришла девица по имени Вив, которую я знал уже несколько лет. У нее были глянцевые черные волосы и жилистые руки, покрытые гирляндами из татуировок. Она крепко обняла меня, а затем поцеловала в губы. Всю ночь она тусила рядом со мной, а ее рука покоилась на моей пояснице.

К тому моменту я уже более года был в «зачехленном» состоянии. Мы с Мией, в общем, сначала она лежала в больнице, потом в реабилитационном центре, и даже если бы она не была вся покрыта швами, гипсом и фиксирующими повязками, мне бы все равно ничего не обломилось. Все эти сказочки об эротичных обтираниях больничной губкой — вранье, не существует места наименее возбуждающего, чем больница. Один только запах гниения вызывает совершенно противоположное желание.

Когда она вернулась домой, ее поселили в комнату на первом этаже, которая служила ее бабушке швейной мастерской и которую мы переделали под спальню для Мии. Я спал на ближайшем диване, стоящем в гостиной. На втором этаже были свободные комнаты, но Миа по-прежнему передвигалась с помощью трости и первое время не могла подниматься и спускаться по лестнице, а я не хотел быть так далеко от нее.

Хоть я и проводил каждую ночь в доме Мии, официально я так и не переезжал из Дома Рока, и однажды ночью, спустя несколько месяцев после того, как Миа вернулась к своим бабушке и дедушке, она предложила пойти туда. После обеда вместе с Лиз и Сарой, Миа потащила меня в мою комнату. В ту же секунду, когда дверь за нами захлопнулась, она накинулась на меня и начала целовать, широко открыв рот, словно пыталась проглотить меня целиком. Я был потрясен и ошарашен этой внезапной вспышкой страсти, опасаясь, что для нее это может быть болезненно, а также ничуть не желая смотреть на красный выпирающий шрам на ее бедре, откуда ей трансплантировали кожу или натыкаться на шрам на другой ноге, на ощупь напоминающий змеиную кожу, даже если она не станет снимать с него фиксирующую повязку.

Но когда она начала целовать меня, тело отозвалось на ее зов, а вместе с этим ускользнул и разум. Мы легли на футон. Однако в самый ответственный момент она начала плакать. Я не сразу это заметил, потому что ее тихие всхлипы звучали так же, как и стоны, которые она издавала несколько мгновений назад. Но потом ее рыдания стали громче, из горла вырывался какой-то ужасный и звериный рык. Я спросил, не причинил ли ей боль, она ответила, что дело не в этом, и попросила меня оставить ее одну. Когда она вышла, полностью одетая, то попросила отвезти ее домой.

После этого случая однажды она вновь решилась повторить попытку. Одной летней ночью, за несколько недель до того как она уехала в Джуллиард. Бабушка с дедушкой уехали навестить ее тетю Диану, так что дом был в нашем полном распоряжении на всю ночь, и Миа предложила лечь спать в одной из спален наверху, так как к тому времени уже не испытывала проблем с подъемом по лестнице. Было жарко. Мы открыли все окна, сбросили антикварное одеяло и легли под простыней. Я помню, мне было неловко лежать с ней в одной постели после всего, что произошло. Поэтому захватил для себя книгу и подложил горку подушек под ногу Мии, как она любила делать по ночам.

- Я еще не готова лечь спать, — сказала она, проводя пальчиком по моей обнаженной руке.

Она наклонилась, чтобы поцеловать меня. И не обычным легким поцелуем в губы, а глубоким, ненасытным, ищущим. Я ответил на ее поцелуй. Но потом вспомнил ту ночь в Доме Рока и те животные звуки, и выражение ужаса в ее глазах, когда она вышла из спальни. Я бы ни за что не хотел, чтобы она снова пережила подобное. Я и сам бы ни за что не хотел еще раз это пережить.

Однако, в ту ночь в Сан-Франциско, когда рука Вив лежала на моей пояснице, я жаждал продолжения. Я провел с ней ночь в ее квартире, и наутро она вышла со мной к завтраку вместе с группой, после чего мы отправились к следующему пункту назначения.

- Позвони мне, когда снова будешь в городе, — шепнула она мне на ухо на прощание.

- Эй, мужик, снова в седле, — похвалил Фитци, протягивая мне пятерню, когда наш минивэн двинулся на юг.

- Да, мои поздравления, — сказала Лиз с легкой грустью. — Только не хвастайся этим.

Сара недавно закончила юридическую школу и работала в организации по правам человека. В списке участников тура на имя Лиз больше не значилось "плюс один".

- Только потому, что вы с Майки навеки связаны обязательствами, не причитай над нами, — сказал Фитци. — Тур — это время развлекаться, верно, Дикарь?

- Дикарь? — переспросила Лиз. — Так вот как следует тебя называть?

- Нет, — возразил я.

- Эй, если имя подходит… — возмутился Фитци. — Хорошо хоть перед отъездом я развел Фреда Мейера на дешевую коробку презервативов.

В Лос-Анджелесе меня ждала еще одна девушка. И еще одна в Сан-Диего. Но это отнюдь не казалось отвратительным. Элли, девушка в Лос-Анджелесе, была давней подругой, а Лайна, которая из Сан-Диего, была аспиранткой: умной, сексуальной и взрослой. Ни одна из них не питала никаких иллюзий насчет того, что эти ночи перерастут в серьезный роман.

Так и было вплоть до нашего предпоследнего концерта, где я встретил девушку, чье имя я так и не узнал. Я заметил ее со сцены. Она все выступление не сводила с меня глаз, откровенно пялясь. Это приводило меня в замешательство, но и воодушевляло. В том смысле, что она практически раздевала меня глазами. Я не мог не чувствовать прилив сил и возбуждения, и было приятно вновь осознавать, что тебя хотят.

Наш лейбл обязал нас явиться после концерта на вечеринку по случаю выхода диска, на которую пускали только по приглашениям. Я не ожидал встретить ее там. Но спустя несколько часов увидел ее, направляющуюся ко мне, в одежде, частично напоминающей наряд проститутки, частично — супермодели: коротенькая юбочка и сапоги, которые с тем же успехом могли быть частью военной амуниции.

Она подошла прямо ко мне и заявила, не особо пытаясь говорить тихо:

- Я проделала долгий путь из Англии, чтобы трахнуть тебя.

С этими словами она схватила меня за руку и повела сначала к выходу, а потом в свой гостиничный номер.

Следующее утро было таким неловким, каким прежде не было ни одно утро. Я стыдливо удрал в ванную, поспешно оделся и попытался незаметно ускользнуть, но она уже тоже проснулась, оделась и была готова к выходу.

- Что ты делаешь? — спросил я.

- Собираюсь поехать с тобой, — сказала она, как если бы это было очевидно.

- Поехать со мной куда?

- В Портленд, любовь моя.

В Портленде должен был состояться наш последний концерт и своего рода возвращение домой, так как именно там мы все теперь базировались, а не в коммунальном Доме Рока. Лиз и Сара жили отдельно. Майк переехал к своей подружке. А мы с Фитци снимали дом на двоих. Но мы по-прежнему жили в одном районе, в нескольких минутах ходьбы друг от друга и от нового зала для репетиций, которой там арендовали.

- Мы разъезжаем в минивэне. А не в туристическом автобусе, — сказал я ей, глядя на свои конверсы. — И в Портленде наше последнее выступление, что-то вроде частного концерта для семьи и друзей. Ты не должна приходить. И ты не моя любовь.

Она нахмурилась, и я выскользнул за дверь, подумав, что на этом все закончилось. Но когда я явился на саундчек в Портленде, она уже была там, ожидая меня в клубе Сатирикон. Я не очень вежливо попросил ее уйти. В духе: твоему поведению есть название — это домогательство. Я знаю, что вел себя как мудак, но я устал. Я просил ее не приезжать. И она изрядно меня достала. И не только она. Четыре девчонки за последние две недели были моей головной болью. Мне нужно было побыть одному.

- Да пошел ты, Адам. Ты еще даже не признанная рок-звезда, так что перестань вести себя как самовлюбленный мудак. И в постели ты не блещешь, — прокричала она на глазах у всех.

В общем, мне пришлось попросить администраторов вышвырнуть ее. Она кричала и сыпала оскорблениями в адрес меня, моих сексуальных талантов и моего эго.

- Вот уж действительно дикарь, — кивнула Лиз, вскинув бровь.

- Да уж, — сказал я, чувствуя себя совсем не диким, а как раз наоборот, и желая лишь прошмыгнуть в свой номер и спрятаться там.

Тогда я этого еще не знал, но как только начался настоящий тур — тот, на который лейбл послал нас после того, как новый альбом набрал обороты, пятимесячный промотур с изматывающими аншлаговыми выступлениями и толпами поклонниц — все, чего я хотел, это спрятаться. Учитывая мои затворнические наклонности, можно было подумать, что этот случай научил меня отныне и навсегда держаться подальше от бесплатной любви. Но после шоу я желал почувствовать кого-нибудь рядом с собой. Жаждал ощутить вкус пота и мягкость кожи другой женщины. И если это не могла быть ее кожа, значит пусть будет любая другая… лишь на несколько часов. Но один урок я усвоил твердо — больше никаких ночевок.

Может та ночь в Сиэтле и была первой, когда я стал Парнем. Но точно не последней.

Дата добавления: 2015-07-17