Математика Монте-Карло

Это факт, что "истинные" математики не любят методы Монте-Карло. Они полагают, что такие методы крадут у нас изящество и элегантность математики. Они называют это "животной силой", поскольку мы можем подменить знания симулятором. Но умственные способности и интуиция некоторых людей ориентированы таким способом, что они более восприимчивы к получению знаний именно в таком виде (я считаю себя одним из них). Компьютер возможно, не естественен для нашего человеческого мозга, но не более неестествен, чем математика.

Я - не математик «от бога», то есть я говорю на языке математики не как на родном языке, но со следами иностранного акцента. Сами по себе математические изыски меня не интересуют, только их применение, в то время, как математик интересовался бы улучшением математики (через теоремы и доказательства). Я оказался неспособным к концентрации на расшифровке отдельного уравнения, если я не мотивирован реальной проблемой (и толикой жадности). Поэтому опционы подтолкнули меня, к изучению вероятностной математики. Многие маниакальные игроки имели бы посредственные знания в теории вероятности, если бы не приобрели замечательные навыки подсчета карт, благодаря своему азарту и жадности.

Другую аналогию можно провести с грамматикой, которая часто более понятна и менее скучна, чем математика. Есть те, кто заинтересован грамматикой для пользы грамматики, и те, кто заинтересован в отсутствии ошибок при письме. Это как с "квантами" - подобно физикам, мы больше заинтересованы в использовании математического инструмента, чем в самом инструменте непосредственно. Математиками рождаются, но никогда не становятся. Я не забочусь об "элегантности" и "качестве" математики, которую я использую, я забочусь о том, чтобы получить правильный вывод. Я обращаюсь к помощи методов Монте-Карло всякий раз, когда это возможно. Они могут сделать работу и они наглядны, что позволяет мне использовать их в качестве примеров.

Действительно, вероятность - это интроспективная область вопросов, поскольку она затрагивает более, чем одну науку, даже если эта наука — мать всех наук. Невозможно оценить качество наших знаний без оценки случайности в методах его получения и аргументов в пользу случайных совпадений при его строительстве. В науке вероятность и информация рассматриваются в одинаковой манере. Буквально каждый большой мыслитель интересовался этим, и большинство из них было буквально одержимо вопросами вероятности. Два самых грандиозных ума, Эйнштейн и Кейнс, оба начали свои интеллектуальные путешествия с вероятности.

Эйнштейн написал свою главную работу в 1905, в которой он, почти первым, исследовал в вероятностных терминах последовательность случайных событий, а именно, эволюцию задержанных частиц в стационарной жидкости. Его работа по теории броуновского движения может использоваться в качестве основы для теорий случайных отклонений, используемых в финансовом моделировании. Что касается Кейнса, то для образованного человека, он — не тот политический экономист, на которого любят кивать одетые в твид левые, а автор авторитетного, интроспективного и мощного Трактата о вероятности. Прежде, чем окунуться в темную область политической экономии, Кейнс был вероятностником. У него были и другие интересные особенности, например, он "взорвал" торговлю на своем счету после достижения чрезмерного богатства — понимание людьми вероятности не всегда переходит в их поведение.

Читатель может предположить, что следующим шагом после такого вероятностного самоанализа, должно стать вовлечение философии, в особенности раздела философии, занимающегося знанием, как таковым, и который называется эпистемологией, или методологией, или философией науки, которую популяризируют такие люди, как Карл Поппер и Джордж Сорос. Мы затронем эту тему дальше.

Дата добавления: 2015-07-15