Численность, структура, соотношение с другими жителями поселения

Прежде всего необходимо еще раз подчеркнуть, что в данном исследовании речь идёт о сельских общинах староверов. Целью экспедиций было изучение форм самоуправления именно в сельских поселениях, которые в отличие от городских общин представлялись более автономными от известных систем социального управления и обеспечения, и в которых члены общины более близки друг другу социально, коммуникационно и родственно, чем в городе. Все это создает более высокий потенциал самоуправления, и, на наш взгляд, эта гипотеза подтверждалась опрошенными экспертами[2]. Одно из немногих общих черт социально-религиозной практики сельских и городских общин - пересечение образования и религии в виде воскресных школ для детей.

Исторически староверы довольно часто селились на новом месте, то есть основывали совершенно новое поселение. В таких случаях изначально численность таких сёл была небольшой. Зачастую «инициативная группа» состояла из одной или нескольких семей. До сих пор существуют отдельные скиты, в которых живёт только одна семья. «Скитовские» общины отличаются от сельских, однако они не были изучены в рамках этого проекта.

В настоящее время многие староверческие поселения разрослись, и составляют от 500 до 1500 человек. Причин увеличения староверческих сёл несколько.

Во-первых, поселение может увеличиваться за счёт притока новых староверов. Время от времени в такие сёла приезжали и подселялись другие староверческие семьи, женились дети и приводили невест/женихов.

Во-вторых, староверы не всегда являются закрытым сообществом, не позволяющим чужакам селиться рядом. Те поселения, которые нам удалось посетить в рамках двух экспедиций, состоят не только из староверов. Эта открытость характерна не только для настоящего времени. В частности, в Верх-Уймон Республики Алтай в 1926 году приезжал Николай Константинович Рерих и останавливался на постой на довольно продолжительное время. Таким образом, селиться рядом со староверами могут как представители других конфессий, так и атеисты.

В-третьих, укрупнению сёл способствовали также две волны объединения колхозов, не учитывавшие религиозные особенности и приведшие к смешению религий.

Таким образом, изученные нами сёла представляют собой скорее открытые поселения с активной общественной жизнью.

В настоящее время в таких укрупнённых сёлах «истинные староверы» не акцентируют своё внимание на приезжающих, и даже не могут точно сказать, какой процент в их поселении составляют староверы (так как не все посещают службы), и сколько людей исповедует другую религию. Если в советское время это было связано с необходимостью скрываться, то сегодня – скорее с размытостью понятия «староверческая община». Обычно известна только активная часть общины («ядро»), составляющая в разных поселениях от 10 до 30 человек. Есть какая-то доля «приобщённых», то есть посещающих службы по праздникам, и численность этой доли может доходить до 100 человек. Эта доля крайне неопределённая, меняющаяся в зависимости от важности праздника, от свободного времени в конкретный день у конкретного индивида. Таких общин может быть две или больше (поповская и одна или несколько беспоповских). Однако есть и «периферия» общины: другие жители поселения, крещёные в староверческой вере, но не посещающие молельные дома и храмы. Такие люди, тем не менее, тоже считают себя староверами. Судя по глубинным интервью, это основная часть староверческого поселения, не менее половины поселения, а может быть, и доходящая до 80-90%. В разных сёлах это соотношение может быть разным.

Однозначно понять, относится ли человек к староверам или нет, нельзя. Нет никаких внешних признаков (особенности внешнего вида дома или человека), позволяющих визуально идентифицировать принадлежность к вере. Даже стоящая рядом с домом спутниковая тарелка не отрицает наличия в доме крещёного старовера. Этот старовер может (и часто очень хочет) со временем превратиться в активного члена общины, отказаться от телевидения и от других благ цивилизации, которыми он в настоящее время пользуется. Многие работающие староверы сейчас «грешат», в надежде спастись молитвами и покаянием при выходе на пенсию.

Не всегда эта основная (староверческая) часть поселения однородна. Жители поселения могут делиться на поповцев и беспоповцев, беспоповцы тоже могут делиться на приверженцев различных согласий. В каждом поселении свои соотношения и способы общения.

Кроме староверов, в поселении могут жить православные РПЦ, атеисты, а также представители других верований, иногда довольно экзотичных (например, рериховцы).

Отношение староверов к представителям других верований очень спокойное. Как сказала одна из респонденток, «потому что если человек держится за веру [за любую] – значит, это человек, а не болтается как … в проруби». К тому же в Сибири староверы часто приходили в земли с другими религиозными традициями (шаманизм, буддизм и т.д.), что заставляло их быть терпимыми, чтобы жить в мире с соседями. Судя по посещённым нами поселениям в Республике Алтай, в них всё-таки не живут коренные жители этих земель алтайцы, но при этом сёла соседствуют, а в прежние времена необходимость договариваться была жизненно необходимой.

3.1.2. Понятие «община». Критерии идентификации общины и самоидентификация старообрядцев относительно принадлежности к общине

Понятие «община» оказалось сложным как для исследователей, так и для жителей изучаемых нами сёл. Можно выделить два подхода к определению членства в общине, которые имеют в свою очередь ряд ограничений.

1) Формальное. Если община зарегистрирована, то в ней есть реестр её членов. Однако не все общины зарегистрированы, особенно это касается беспоповских общин. И не все члены общины входят в такой реестр, даже если он существует.

2) Внешнее признание. В этом случае членство обуславливается посредством общественного признания со стороны уставщика, наставника, священника и/или других членов общины.

3) Самоидентификация, на основе самоощущения (иногда и вопреки общественному признанию).

Кроме этого, существует «периферия»: индивида не признают как члена общины, и сам индивид не относит себя к общине. Однако это крещёный старообрядец, видящий своё будущее в общине, но считающий себя недостойным в настоящее время.

Разные подходы к описанию общины дают разное количество её членов.

В артикуляциях общины беспоповскими респондентами наиболее приемлемыми оказались понятия «собор», «добренькие» (специфично для алтайских сел), которые обозначают наиболее активных членов («ядро» общины).

«Собор» в изученных нами поселениях крайне мал. К «добреньким» могут относиться только следующие жители:

· крещёные по старообрядческим канонам,

· посещающие все службы и исполняющие все обряды и молитвы,

· исполняющие все установленные поведенческие нормы и предписания.

Особенную трудность для работающего человека составляют многочисленные запреты. Нельзя смотреть телевизор, читать газеты, стричь волосы, пользоваться сотовым телефоном, есть ряд продуктов, носить брюки женщинам, принимать лекарства и т.д. Даже потребление обычного чёрного чая до некоторых пор в отдельных семьях считалось грехом. В каждой беспоповской общине может быть свой перечень таких запретов, передающихся из поколения в поколение. Современный человек с таким количеством запретов выпадает либо из общественной жизни, либо из религиозной. К тому же работающему человеку довольно сложно уделить много времени молитвам, учитывая тот факт, что староверы работают очень много, и помимо занятости на стандартной работе, держат скот, пчёл, собирают травы и ягоды и т.д.

Именно поэтому работающие люди не могут отнести себя к «собору», а члены общины не могут считать верующего, но не соблюдающего все положения человека своим членом. Работающие люди считают себя только «приобщёнными», но недостойными. К тому же «добренькие» (в алтайских общинах) могут вести себя довольно агрессивно по отношению к «недостойным». Молодёжь откровенно побаивается таких бабушек. Это мешает объединению общины и автоматически уменьшает количество членов общины. При этом часть приобщённых ходят на все праздники в молельный дом, а часть ходят время от времени или не посещают совсем (но не отрицают, временно молятся только дома).

Большинство молодёжи и работающих людей в изучаемых общинах считают себя староверами, потому что крестились в староверческой традиции, веруют в Бога именно в такой традиции, молятся как полагается, и по сути, как могут, выполняют положенные поведенческие нормы. К примеру, они молятся земными поклонами, учат и читают старославянские книги, воспитывают детей в труде, трудятся сами, не пьют, не врут, стараются лечиться только травами и т.д. Они считают, что на пенсии они смогут наконец-то быть достойными, когда отмолят все свои грехи (под грехом понимается несоблюдение каких-то незначительных, с точки зрения атеиста, условностей). Это и составляет «периферию» общины с очень размытыми границами.

Однако поповские общины (белокриницкое согласие) несравненно терпимее к своим членам. Старообрядческая церковь сняла ряд запретов, не соответствующих нынешним реалиям. К членам поповской общины, тем не менее, предъявляются те же требования, что и перечисленные для беспоповской, однако запретов и норм меньше, что делает их соблюдение проще для каждого отдельного члена. Это сильно облегчает самоидентификацию членов прихода, и в частности по этой причине тоже поповские общины больше по численности.

Итак, рабочим определением в данном проекте будем считать широкую трактовку понятия «община», как совокупность старообрядцев (по крещению), проживающих на определенной территории, которые с разной регулярностью посещают церковь (молельный дом).

Дата добавления: 2015-07-15