Справедливое уравновешивание, цена и выгода

В душе действует глубокая потребность в уравновешивании и справедливости. Мы знакомы с ней на сознательном уровне в самых различных формах уравновешивающего «давать» и «брать» в отношениях, мы воспринимаем ее как вину, как долги, их возмещение и восстановление равновесия, как потребность в мести и искуплении. Мы ощущаем дисбаланс и несправедливость благодаря нашей совести и хотим, чтобы отношения восстановились при помощи уравновешивающего и справедливого действия. И в близких отношениях мы опасаемся разницы в счастье и здоровье. Если, например, один партнер утром говорит: «Я очень плохо спал», — другой часто отвечает на это: «Мне тоже что-то плохо спалось», даже если он, возможно, хорошо спал.

Универсальный человеческий опыт показывает, что мы — осознанно или бессознательно — являемся пленниками судьбоносных движений уравновешивания. Как будто сплоченности группы диктует: если у одного человека судьба хорошая, то у другого она плохая. Словно существует определенный энтропийный закон души, по которому жизнь и порядок тяготеют к смерти и разрушению. Или как будто существует определенный порядок, ведущий к краху и к смерти, который разрушает порядки жизни и успеха. Мы не можем вернуть кого-либо к жизни, но можем сами уйти в небытие.

Если человек имеет выгоду в своей жизни или судьбе потому, что другой заплатил за это высокую цену — свою жизнь и судьбу, он часто хочет вернуть равновесие таким образом, что он еще раз платит эту цену. Это давление чувствует, например, ребенок, у которого умерла мать при его рождении; вторая жена человека, у которого первая жена покончила жизнь самоубийством; наследники большого состояния, нажитого благодаря несправедливости и эксплуатации других людей; новый начальник, который получил свое место, потому что его предшественника травили и дискредитировали. Такой вид уравновешивающего движения зачастую длится на протяжении многих поколений.

На одном семинаре в Мехико молодой мексиканец хотел сделать расстановку. Терапевт еще раньше обратил на него внимание, так как его часто выбирали заместителем, и во всех расстановках он всегда с сияющим лицом падал на пол. Это соответствовало основной динамике расстановок, но выглядело излишне драматичным. Расстановки проводились на сцене, и людям приходилось подниматься по небольшой лестнице. Когда этот молодой мексиканец взбегал по лестнице, он споткнулся и вытянулся во весь свой рост. Но он, по-прежнему сияя, поднялся и сел рядом с терапевтом. Тот посмотрел на него и сказал: «Да ты — камикадзе!». Молодой человек немного вздрогнул. «И живешь ты опасно». Мексиканец отрицательно покачал головой и сказал: «Совсем нет». Но его подруга, сидящая внизу, крикнула: «Конечно, ты живешь опасно. Ты так гоняешь на машине, что я уже несколько раз отказывалась ехать с тобой». После небольшого опроса стало ясно, что молодой человек летает на дельтаплане, и уже два раза падал, пока без серьезных повреждений. Терапевт посмотрел на мужчину и сказал ему: «И, кроме того, ты выглядишь как японец, а не как мексиканец».

Тогда молодой человек рассказал следующую историю. Его дед был японцем. Во время войны ему исполнилось шестнадцать лет и он записался добровольцем в летчики-камикадзе, то есть, в подразделение самоубийц, летчики которого направляли свои самолеты на цель для того, чтобы точно поразить ее и взорвать взрывчаткой, находящейся на борту. Когда прадед узнал об этом, он, чтобы спасти сына, сразу же переправил его на корабле в Мексику. Позже дед женился там на японке, и у них родилась мать молодого человека. Неизвестно, вышла ли эта женщина затем за японца или за мексиканца. Но молодой человек был похож на японца.

Терапевт выбрал заместителя для одного из летчиков-камикадзе, которые отдали свои жизни за свою страну, и попросил его лечь на пол. Затем он поставил заместителей прадеда, деда и внука перед ним. Летчика-камикадзе начало трясти от гнева. Его буквально кидало из стороны в сторону. Дед отвернулся и отошел на несколько шагов. Прадед начал хлопотать над летчиком-камикадзе. Но это вызвало только усиление гнева летчика, тогда прадед беспомощно оглянулся и отошел на несколько шагов. А заместитель молодого мексиканца, улыбаясь во весь рот, лег рядом с летчиком. Так проявилась душевная динамика. Ее действие выражалось в том, что молодой мексиканец мог принять свою жизнь, полученную благодаря спасению деда за счет страны и за счет «предательства» других летчиков, только если он сам умрет (возможно, во время полета на дельтаплане).

Терапевт спросил молодого человека, был ли он хоть раз в Японии. «Еще нет», — ответил тот. На это терапевт сказал: «Лучше всего для тебя будет когда-нибудь слетать в страну твоих предков. Там, наверняка, есть какой-нибудь памятник этим летчикам-камикадзе. Возложи цветы к этому памятнику и скажи им внутренне, что ты уважаешь жертву, которую они принесли, и что в память об этой жертве ты будешь особенно ценить свою жизнь. И, возможно, ты сделаешь что-нибудь небольшое и хорошее для Японии». В расстановке летчик-камикадзе немного успокоился в руках у «Японии» и после того, как трое мужчин поклонились «Японии» и им, как представителям всех летчиков. Тогда молодой человек стал совершенно серьезным и задумчиво вернулся на свое место.

Во введении я коротко упомянул о трогательном примере бразильянца, отец которого выгнал его мать-индианку, когда мальчику было два года. В расстановке очень трогательно проявилась глубокая боль этой матери из-за потери ребенка, которого ей никогда больше не позволили увидеть. Она умерла, когда мальчику было около восьми лет.

В группу пришел бразилец со своей женой, потому что последствия тяжелых профессиональных неудач мужа очень сильно обременяли их отношения. Бразилец получил от своего отца, успешного предпринимателя, одну из двух его фирм. Сын с успехом продолжал управлять ей, но однажды из-за короткого замыкания произошел пожар и фирма сгорела. Фирма была не застрахована, и мужчина разорился. Тогда отец передал ему вторую фирму и ушел на покой. Этой фирмой сын тоже руководил с успехом. Но над ним как будто нависло проклятье. Вторая фирма тоже сгорела дотла, причина пожара так и не была установлена. Так этот человек разорился во второй раз. Остальное наследство отца, который к тому времени уже умер, было инвестировано в эту вторую фирму. Сейчас мужчина, прилагая большие усилия, при поддержке своей жены вел маленький бизнес, который обеспечивал их семье только самое необходимое для жизни.

Расстановку начали с него и его жены, затем в нее добавили его отца и мать. Потом терапевт поставил туда заместителей обеих фирм. Сначала расстановка выглядела совершенно застывшей, за исключением реакции матери, которая глубоко трогала. Но когда были поставлены фирмы, возникло неожиданное движение. Заместитель первой сгоревшей фирмы вдруг улегся к матери и прижался к ней как ребе- '• нок.

На вопрос терапевта, была ли у отца прочная связь до матери, мужчина сказал, что у его отца раньше была семья, и в ней было два сына. Что там произошло, он не знал. Он не был знаком со своими

братьями и никогда с ними не встречался. В расстановку поставили еще первую жену отца и двоих его сыновей. Тогда заместитель второй фирмы спонтанно подошел к первой семье отца, стал за ними и обнял всех троих.

Подобные процессы воздействуют странно и тревожно. Как будто случай и системная необходимость действуют сообща для того, чтобы привести что-то в равновесие, вне зависимости от реальных последствий для участвующих лиц. Отец бразильца дважды поступил несправедливо. Он отверг мать своего сына, лишил его контакта с матерью и исключил сыновей от первого брака, лишив их наследства. Его младший сын, его любимчик, получил все, что создал отец. Но у него ничего не осталось. Слишком большую цену заплатила его мать и его братья. Так «выгода» улетучилась, обе фирмы сгорели, и мужчина стал ровней тем, кто ранее понес убытки. Когда бразильца подвели к его матери, и она обняла его, как маленького ребенка, возобновился поток так долго сдерживаемой боли и любви к матери. Он неудержимо плакал, в то время как его мать сияла и утешала своего ребенка. Жена мужчины тоже плакала, но с открытыми глазами и с любовью к своему мужу и к его матери. В конце расстановки мужчину поставили напротив его братьев, и они с сочувствием обняли своего младшего брата. Но обе фирмы отошли к краю расстановки. У отца тоже на глазах выступили слезы. Он склонил свою до этого высоко поднятую голову. Он подошел к своему сыну, обнял его и затем встал рядом со своими двумя фирмами.

Когда на консультацию или в группу приходит человек с жалобами, что в его жизни что-то необъяснимым и странным образом теряется, или не удается, или постоянно рушится, имеет смысл заняться поиском в семейной системе тех лиц, которые своей судьбой заплатили высокую цену, так что другие, глядя на это, с трудом могут принять свою жизнь и счастье.

Например, это может быть невеста отца, которая покончила жизнь самоубийством, после того, как отец ушел от нее. Как чувствуют себя его жена, на которой он затем женился, и дети от этого брака? Вне зависимости от того, знают ли они о самоубийстве невесты, и что на самом деле было причиной самоубийства, новым браком и своей жизнью они обязаны тому, что отец расстался с этой женщиной. Если расставание ни для кого не имело болезненных последствий, тогда «благодарность» пришедших позже не имеет такого большого веса. Но что происходит, если расставание отягощено последствиями? Вне зависимости от причины и воздействия душа соединяет судьбы таким образом, что самоубийство невесты как «цена» тяжело отягощает «выгоду» семьи, образовавшейся позже. Для того чтобы избежать дисбаланса между ценой и выгодой, члены семьи, пришедшие в этот мир позже, ищут возможность уравновешивания. Но невесту невозможно вернуть к жизни. Тогда уравновешивание происходит за счет собственной потери путем уменьшения выгоды или отказа от нее. Так, вполне возможно, жена из солидарности с невестой разрушает отношения со своим мужем, и они расстаются. Или дочь в будущем находит себе мужчин, которые бросают ее, и в итоге она останется одна, или она чувствует сильное желание покончить с собой. Возможно, она так и поступит. И, может быть, никому и в голову не придет искать взаимосвязь с невестой отца. Потому что подобные движения уравновешивания в плохом действуют совершенно бессознательно и «безличностно».

В группу пришел один немецкий художник. Он жил в Италии совершенно уединенно, в маленькой хижине в лесу и едва сводил концы с концами только благодаря небольшой социальной помощи. Выглядел он затравленным, как человек, спасающийся бегством. Перед смертью отец рассказал ему, что незадолго до окончания войны он был в Италии, в той же итальянской провинции, в которой сейчас жил его сын. Начальник приказал ему преследовать дезертиров и расстреливать их на месте. В расстановке, в которой было три человека — отец, сын и дезертир — дезертир в отчаянии пытался скрыться от отца. Но ничего не помогало. А затем сын к ужасу отца лег рядом с дезертиром. В реальности сын так же, как дезертир, «спрятался» в своей итальянской лесной хижине. Его творчество не приносило успеха и не обеспечивало куска хлеба. Этот мужчина стал похожим на дезертира, спасающегося бегством, во всем, вплоть до своей внешности.

Другой мужчина в течение долгого времени чувствовал недомогание, не мог построить отношений ни с одной женщиной, никогда не работал и уже много раз пытался покончить жизнь самоубийством. Незадолго перед расстановкой он провел расследование в своей семье и узнал, что он еврей. Родители его матери были евреями, но им удалось так искусно подделать свои документы, что они выжили. Но и после того, как опасность миновала, они продолжали скрывать свое еврейское происхождение. Однако это не помогло. Мужчина чувствовал, что его каким-то необъяснимым образом всегда тянуло ко всему еврейскому. И в расстановке он смог с болью и в то же время с освобождением почувствовать, как сильно он был связан с уничтоженными евреями.

Душа на определенном уровне слепо и безличностно смотрит на уравновешивающую справедливость. Это становится особенно ясно тогда, когда речь идет о судьбах жертв и преступников. Я уже обращал внимание на то, что в семьях жертв рожденные позже замещают преступников, а в семьях преступников — жертв. Чаще всего это происходит в поколении внуков и правнуков. Когда речь идет о жизни и смерти, о месте для жизни и материальных основах, события, в которых совершается несправедливость, соединяют жертв и преступников друг с другом вне зависимости от того, хотят они этого или нет. Эта связь осуществляется посредством самих событий, независимо от личной вины или ответственности. Если эту связь не признают — а это, конечно, трудно сделать самим жертвам и преступникам и их непосредственным потомкам, — тогда коллективное бессознательное принуждает рожденных позже членов семьи замещать исключенных жертв и преступников, которых вытеснили из сознательных воспоминаний, и еще раз продолжить их судьбу своей собственной жизнью. Как будто это единственный путь, который может привести к примирению между жертвами и преступниками.

Особенным здесь является то, что в расстановках самым сильным является движение уравновешивания между жертвами и их непосредственными исполнителями преступления. Так называемые «кабинетные преступники» или политики, работающие в тени и не соприкасающиеся с жертвами непосредственно, часто в семейных системах не имеют такого действия на жертв как преступники, которые, часто по приказу, жестоко ранят, наносят ущерб, унижают и убивают своих жертв. Судя по всему, самое большое душевное воздействие на индивидуальное и семейное движение уравновешивания имеет непосредственная, хладнокровная, полная ненависти энергия убийцы, вне зависимости от политического и общественного контекста, «объективных» — справедливых и несправедливых — политических подоплек.

В автокатастрофах решающими являются ее негативные последствия и смерть. Они связывают участников аварии. Личная вина усиливает эту динамику, но для привязывания она не обязательна. Человеческий прогресс с его техническими и медицинскими возможностями расширяет сферы получения выгоды и убытка, например, трансплантация органов. Судьба все больше становится судьбой, созданной самим человеком. Чем в большей степени мы можем сделать ответственными за нашу судьбу отдельного человека и группу, чем сильнее мы становимся связанными друг с другом через выгоду и убыток, тем более широкими становятся сферы душевных движений уравновешивания.

Дата добавления: 2015-07-18