И мнемических способностей

Изначальная, сущностная противоречивость психического не позволяет исследовать его, как иные явления: вычленять общее, объективное и работать, опираясь преимущественно на него. Индивидуальное своеобразие психического процесса — это не «шапка» по отношению к общему; индивидуальное везде, оно глубже и поверхностней общего; индивидуальность психического нельзя присовокупить к общему или особенному. Между общим и индивидуальным в психическом процессе существуют определенные отношения, некое динамическое соответствие, некая гармония. Это постоянно проявляется в экспериментальных исследованиях, когда вскрытая объективная закономерность имеет многочисленные варианты проявления. По этому поводу С.Л.Рубинштейн пишет: «Отражая бытие, существующее вне и независимо от субъекта, психика выходит за пределы внутриорганических отношений и выражается в качественно иной, отличной от физиологической, системе понятий; она имеет свои специфические закономерности (курсив мой. — Ч. Л.). Основная, конечная теоретическая задача психологии и заключается в раскрытии специфических психологических закономерностей» [191, с. 39].

Каким образом можно конкретизировать «специфические психологические закономерности»? Выделяя по образцу естественнонаучных дисциплин объективные закономерности в качестве сущности психологического знания, мы тем самым уходим от познания психического, опосредствованного конкретными связями, которое существует как принадлежность конкретной личности. При этом необходимо помнить, что личность не только включается в конкретную жизнь, но и строит свою конкретную жизнь. Можно ли этот уровень психического объяснить с помощью объективных закономерностей, ибо в данном случае личность выстраивает обстоятельства, условия, ситуацию, взаимодействие, деятельность и делает их зависимыми от себя, от своего сознания и самосознания.

Снижение ценности объективных законов ведет к потере мощных методологических позиций естественно-научного знания и замене их сравнительно-эмпирическими методами исследования. Видимо, не стоит противопоставлять методологию поиска объективных закономерностей и проблему анализа, понимания, исследования уникальности того или иного психического явления. Методологические сложности реализации подобного замысла вызваны глобальностью проблем, ибо личность как носитель сознания существует, развивается на уровне индивидуального бытия, в конкретных условиях. На наш взгляд, для анализа сущности общих, частных и специфических законов необходимо исследовать степень зависимости—независимости их проявлений от сознания человека.

Экспериментально-психологическим исследованиям всегда было тесно в рамках жестких объективных закономерностей, и они выходили на типологии психических проявлений, выступающих своего рода конкретизацией объективных закономерностей применительно к какой-либо стороне взаимодействия личности, человека, организма с объективной реальностью. Типы проявлений объективных закономерностей можно назвать иным уровнем закономерного функционирования психического (типы личности, типы когнитивных стилей, типы интеллектуальной активности Д.Б.Богоявленской [36], типы интеллекта М.А.Холодной [246], и Др.). Можно с большой долей уверенности сказать, что поиски типологий — это шаг навстречу психологии индивидуальности. Описание и доказательства типологий — это своего рода конкретизация объективных закономерностей, которые, оставаясь независимыми от сознания, видоизменяются в своей сущности и превращаются в зависимые от каких-либо особенностей субъекта. Их можно назвать субъектными. Субъектные закономерности — это определенный уровень функционирования психического, базирующийся на объективных законах без отрицания при этом действия последних. Субъектные закономерности можно назвать некоторой попыткой конкретизировать философскую категорию «особенное» применительно к психическому. Этот уровень психических проявлений подчиняется своим законам, сущность которых заключается в относительной независимости от сознания, самосознания личности и зависимости от особенностей субъекта деятельности.

Родоначальником субъектно-деятельностного подхода является С.Л.Рубинштейн, который, выявив ключевую проблему, без решения которой кризис в психологии не мог быть преодолен, — проблему сознания и деятельности, сумел вскрыть внутреннюю связь этих категорий благодаря разработке их единства через категорию субъекта. Введя субъекта в состав онтологической структуры бытия, он одновременно стремился углубить и конкретизировать понимание объективности в подходе к субъекту как проблему метода всего гуманитарного знания, и более конкретно — психологии. Понимание деятельности не как замкнутой в себе сущности, но как проявления субъекта (в его историчности, в его системе общественных отношений и т.д., согласно К. Марксу) позволяет С.Л.Рубинштейну сформулировать тезис об объективной опосредствованности сознания, т.е. распространить объективный подход на понимание субъективного.

«Диалектика объективирования и субъективирования — это не гегелевское саморазвертывание сущности объекта, — пишут К.А.Абульханова-Славская и А. В.Брушлинский, — а объектив-но-деятельностное и субъективно-сознательное соотнесение данного субъекта с другими, с продуктами его деятельности и отношениями, которые эту деятельность детерминируют» [4, с. 255]. Таким образом, связь сознания и деятельности не просто постулируется, а раскрывается. В работе «Принципы и пути развития психологии» С. Л. Рубинштейн квалифицировал этот принцип следующим образом: «Утверждение единства сознания и деятельности означало, что надо понять сознание, психику не как нечто лишь пассивное, созерцательное, рецептивное, а как процесс, деятельность субъекта, реального индивида, и в самой человеческой деятельности, в поведении человека раскрыть его психологический состав и сделать таким образом самую деятельность человека предметом психологического исследования» [цит. по: 4, с. 250].

Однако следует подчеркнуть, что реализация С.Л.Рубинштейном деятельностного (как его позднее назвали) подхода к сознанию, который фактически совпадал в этом значении с принципом субъекта деятельности, не означала сведения специфики сознания и психики в целом к деятельности. Напротив, принцип единства сознания и деятельности базировался на их понимании как различных модальностей, а деятельностный подход служил цели объективного выявления специфики активности сознания. Целостность, единство, интернальность субъекта есть основание для системности всех его психических качеств, часто весьма противоречивых и трудносовместимых. Этот онтологический план определяет гносеологическую основу психологической науки, т. е. разработка психологии субъекта и есть общий путь к установлению единства нашей науки, в частности к преодолению ее раскола на естественно-научную и гуманитарную ветви.

Как пишет А.В.Брушлинский, в самом предмете психологии человека природное и социальное онтологически нераздельны, т.е. недизъюнктивны [43, 44]. Иначе говоря, на любом этапе развития психики человека природное и социальное едины и неотделимы друг от друга: в ней нет ничего, что было бы только природным (а не социальным) или только социальным (но не природным). Это относится и к высшим уровням духовного развития личности.

Психика человека — всегда и 1) функция мозга, вообще организма, и 2) неразрывная взаимосвязь с внешним миром, поскольку лишь в этой взаимосвязи возникает и формируется сам мозг, а вне его функционирования и развития психика не существует (тем самым такое функционирование не является лишь изнутри детерминированным отправлением мозга). Мозг — только орган (не источник) психической деятельности, человек — ее субстрат. Эта уникальная целостность, составляющая сущность человека и его психики, возникла в ходе антропогенеза и социогенеза и по-прежнему развивается дальше в процессе истории человечества и жизненного пути каждой личности. Тем самым преодолеваются обе крайние точки зрения о том, что младенец еще не человек, а личность (в отличие от человека как индивида) является якобы чисто общественным образованием, в котором уже нет ничего природного. В связи с этим закономерности психологической системы знания имеют следующее онтологическое основание: более общие законы лежащих «ниже», менее сложных сфер бытия сохраняют свою силу для всех лежащих «выше», более сложных областей; распространение общих закономерностей лежащих «ниже» областей на области более специальные не исключает, а, напротив, предполагает существование специфических законов у этих последних. Например, психическое подчиняется специфическим психологическим закономерностям, и в то же время на него целиком и полностью распространяются — вопреки дуализму —- все закономерности «нижележащих» областей: физиологические, физико-химические и т.д. Всегда взаимосвязанные психическое и физиологическое не рядоположны в жизни человека, поскольку между ними существует вышеуказанная иерархия, которая соответственно определяет и соотношение между гуманитарным и естественнонаучным в самой психологической науке.

Субъект, таким образом, представляет собой симптомокомп-лекс объективных закономерностей функционирования психического, взятых в определенных условиях становления и проявления данного психического содержания.

Субъектные характеристики человека проявляются во взаимодействии с окружающим миром, в деятельности. Изначально активный социальный индивид как субъект проявляется и развивается (становится) общественным активным существом посредством разных видов деятельностей.

Человек как субъект — это системная целостность всех его сложнейших и противоречивых качеств, в первую очередь психических процессов, состояний и свойств, его сознания и бессознательного. Такая целостность формируется в ходе исторического и индивидуального развития. Наша наука владеет описанием многих проявлений субъектной активности: концептов личности, стереотипии, операционных механизмов познавательных способностей и других относительно стабильных когнитивно-личностных образований, характеризующих уровень (тип) ментальности личности.

В целях все более глубокого изучения собственно психологического аспекта субъекта, его деятельности и ее компонентов С.Л.Рубинштейн со второй половины 1940-х гг. начал разрабатывать теорию психического как процесса — живого, предельно пластичного, непрерывного (недизъюнктивного), никогда изначально полностью не заданного, а потому формирующегося и развивающегося субъектом в ходе деятельности, общения и т.д., порождающего те или иные результаты или продукты (понятия, решение или нерешение мыслительной или мнемической задачи и т.д.).

Психическое существует как процесс (несводимый к последовательности стадий во времени) потому, что оно всегда формируется субъектом в ходе непрерывно изменяющегося взаимодействия (деятельности, общения и т.д.) с внешним миром и, следовательно, само непрерывно изменяется и развивается, все более полно отражая эту динамичность окружающей действительности и тем самым участвуя в регуляции всех действий, поступков и т.д.

Процессуальное означает: 1) предельно пластичное, 2) непрерывное и 3) первичное по отношению к любой системе интеллектуальных операций и умственных действий (А. В.Брушлинский). Способности, как было отмечено выше, представляют собой такую психическую реальность, которая осуществляется как процесс и объективируется в результатах деятельности. При этом дея-тельностные аспекты анализа функционирования способностей (действия, этапы, операции и т.д.) переплетаются с личностными условиями (мотивы, цели, рефлексия и т.д.) в едином, непрерывном, пластичном процессе.

Детерминация процесса проявления и функционирования способностей может быть столь же разнообразной, как и сама жизнь. Способности обеспечивают оперативный, индивидуализированный контакт субъекта с окружающей действительностью. Это процесс непрерывного взаимодействия внешних и внутренних условий жизни человека. Взаимосвязь внешнего и внутреннего обобщается универсальной формулой детерминизма. Внутренние условия, составляющие основание развития, — это исходные наследственные (генетические) и врожденные задатки, мотивация, прошлый опыт и целостная система многообразных видов активности субъекта на данный момент его жизненного пути. В экспериментах по психологии мышления отчетливо проступает активная роль внутренних условий, опосредствующих все внешние воздействия и тем самым определяющих, какие из внешних причин участвуют в едином формирующемся, изначально не заданном процессе детерминации всей жизни субъекта. В таком смысле внешнее, действуя только через внутреннее, существенно зависит от него. Следовательно, как пишет А. В. Брушлинский, нет противопоставления и альтернативы между двумя формулами детерминизма: 1) внешнее через внутреннее и 2) внутреннее через внешнее. При объяснении любых психических явлений личность выступает как целостная система таких внутренних условий, необходимо и существенно опосредствующих все внешние причины.

По нашему мнению, в данном положении может иметь место уточнение: личность выступает как целостная система разноуровневых (разнопорядковых) условий. Каковы могут быть критерии этих разноуровневых условий? В качестве одного из возможных целесообразно выделить степень осознаваемости — неосознавае-мости психического процесса. Осознаваемое и неосознаваемое неразрывно связаны, что особенно существенно для обеспечения непрерывности психического как процесса. Нельзя игнорировать бессознательное, или неосознаваемое в способностях, в противном случае возникает грубое искажение внутреннего мира личности, грубое искажение образа душевной жизни человека. Нам представляется, что односторонний или поверхностный взгляд на роль неосознаваемых моментов психологии способностей затрудняет перспективы исследования детерминации деятельности и поведения человека; более того, мешает распознавать роль, которую играют в этой детерминации, сложно взаимодействуя друг с другом, факторы объективного и субъективного (собственно психологического) порядка.

Современное состояние нашей науки дает основание провозгласить, что осознаваемое и бессознательное качественно разнотипны по своей природе и функциям. Утверждая это, можно опираться на: а) результаты множества выполненных экспериментальных работ по проблеме восприятия (в них было показано, что осознается только часть воспринятого, пропускаемая через контролирующий фильтр «значимости», учитывается же и отражается на поведении многое из того, что было воспринято неосознаваемым образом); б) исследования структуры разнообразных форм мыслительной активности (установившие, что переработка воспринятой информации становится осознаваемой при решении сложных задач только тогда, когда уже недалек конечный, завершающий этап формирования мысли); в) работы по экспериментальной психологии эмоций, их условных и безусловных факторов; связи эмоций с механизмами защиты; г) исследования неосознаваемой мотивации и ее влияние на поведение; д) психолингвистические работы (например, исследования Н.Хомского); е) работы клинические и т.д. [25].

Ф. В. Бассин, А. С. Прангишвили, А. Е. Шерозия, обсуждая проблему собственно психологической закономерности, утверждают, что «осознаваемое», хотя и детерминируется бессознательным, менее всего отождествляется с ним в отношении своих функций, которые связаны с опорой на речь и со всем тем специфически человеческим, что из этой вербализации вытекает. Адекватное понимание структуры и динамики психических процессов, их возможностей и задач в отношении управления поведением достигается поэтому только при учете реальности всех как осознаваемых, так и неосознаваемых компонентов психической деятельности только при понимании того, что каждый из этих компонентов выполняет специфическую для него и незаменимую роль [25].

Проблема собственно психологических закономерностей не может быть понята без концепции установки Д. Н. Узнадзе, которая позволяет исследовать разнообразные психологические феномены в связи со становлением и преобразованием осознаваемых и неосознаваемых психологических установок, поддающихся строгому анализу. Установка — это механизм (один из механизмов) тех внутренних условий, через которые действуют внешние условия. Установка — это механизм преобразования значимости окружающего, и если она апеллирует к активности, то ставит перед субъектом «главную» (наиболее значимую на «данный» момент, на момент ее действия) задачу. Если задача решается, установка тем самым себя изживает; если же такой реализации не происходит, то нарушается «порядок» в переживаниях субъекта, возникают их дезорганизация, конфликты, которые устраняются определенным («защитным») изменением других (предшествующих) установок. В этом смысле установка — фактор, всегда исходно ориентированный не геэнтропически, направленный на устранение вероятности возникновения «беспорядка» как в отношениях между человеком и миром, так и в душевной жизни самого человека [25]. Строго говоря, любая сложная деятельность выступает как своеобразно квантованная, состоящая из последовательно сменяющих друг друга «неделимых» эпизодов реализации установок, которые направляют развертывание деятельности.

Таким образом, установка— это один из подходов (вариантов) к объяснению механизма действия субъектной закономерности. Субъектные закономерности представляют собой такой уровень функционирования психического, который в большей степени обусловлен особенностями онтогенеза, условиями созревания мозга, обучением и воспитанием личности. Исследование субъектных закономерностей — это поиск неких стереотипов, которые можно охарактеризовать как системы обобщенных смыслов, знаний, установок. Субъектные закономерности вскрывают необходимые, устойчивые для данной личности тенденции, регулярно повторяющиеся, которые могут характеризовать ее индивидуальный, познавательный, личностный, субъективный опыт, накладывающий отпечаток на поведение, минуя сознание. Однако понятие субъекта как высшей целостности означает, что на качественно новом этапе его развития соответственно видоизменяется (может видоизменяться) вся основная система его психических процессов и свойств. Это иной уровень функционирования субъекта — личностный, субъективно-личностный. Личностные тенденции (система ценностей, духовные искания, жизненные цели и стратегии, желание самоутвердиться и желание самовыразиться, обрести смысл жизни и т.д.) — это как раз то, что может изменить поведение субъекта как системной целостности в нужном для личности направлении. Это уровень осознания личностью своего поведения как субъекта деятельности и жизнедеятельности. При этом сознательное и бессознательное — это неотъемлемые уровни взаимодействия субъекта с объективной реальностью, взаимопроникающие, недизъюнктивные, как пишет А. В. Брушлинский.

В любом психическом явлении бодрствующего человека нет ничего, что было бы целиком и полностью осознанным, поскольку в нем всегда есть и нечто неосознанное; вместе с тем в нем никогда нет и полностью бессознательного, поскольку хоть какие-то моменты частично всегда осознаются. Для человека как субъекта деятельности и поведения (на уровне субъектных закономерностей) сознание приобретает определяющее значение и выступает как детерминанта в той мере, в какой рефлексирующий субъект формулирует цели своей деятельности. В том случае, когда субъект осознает, осмысливает, понимает свои мотивы, последствия своих действий, смысл совершаемых поступков, целесообразность своей жизненной активности в целом, оценивает ее, анализирует через призму смыслообразующих ценностей, это высший уровень функционирования психического, субъективно-личностный. Появление этого уровня функционирования психического объективно закономерно, но механизмы, содержание и характер функционирования определяются закономерностями иного уровня; назовем их личностными или субъективно-личностными.

Основу для появления этого уровня тенденций психического составляет совокупность (система) объективных и субъектных закономерностей. Но система независимых и относительно независимых от сознания человека переменных не есть личность. Личность — сознательно активный, творящий и понимающий субъект, поэтому, для того чтобы охарактеризовать этот уровень психического, необходимо вскрывать закономерности поведения и организации деятельности, зависящие от сознания человека. Субъективно-личностные закономерности — существенная и устойчивая связь психических явлений, которая обусловливает их сознательно упорядоченное изменение, это некая устойчивая тенденция (направленность), обусловливающая изменения поведения, деятельности или жизнедеятельности личности, предопределенная ее сознанием (самосознанием).

В свое время С.Л.Рубинштейн сказал, что всякая деятельность исходит от личности как ее субъекта и, таким образом, на каждом данном этапе личность является исходным, психология личности в целом является итогом, завершением всего пройденного познанием пути, охватывая все многообразие психических проявлений, последовательно вскрытых в ней психологией познания в их целостности и единстве [191]. Данное высказывание С.Л.Рубинштейна имеет гносеологическое значение. Онтологический ракурс проблемы иной и требует системного анализа психического. Анализируя сущность и происхождение личностного в человеке, С. Л. Рубинштейн делает весьма важное для контекста наших рассуждений замечание: «Личность как субъект осознает не только окружающее, но и себя в своих отношениях с окружающим» [192, с. 238].

Для современной психологии это положение носит аксиоматический характер. Работы, посвященные исследованию психических процессов и состояний как процессов и состояний личности (Б.Г.Ананьев, С.Л.Рубинштейн, К.К.Платонов, Б.Ф.Ломов и др.), труды по проблемам межличностных отношений (Г. М.Андреева, А.А.Бодалев, А.Г.Ковалев, Е.С.Кузьмин, Б.Д.Парыгин, А. В. Петровский, А. С. Чернышев, Е. В. Шорохова и др.), исследования взаимоотношений личности и деятельности (В. Д. Шадри-ков, А. Н.Леонтьев, В. В.Давыдов, Д. Б. Эльконин и др.), личности и общения (К.А.Абульханова-Славская, Б.Ф.Ломов и др.), гуманистическая психология и др. позволяют рассматривать личность как индивидуально самосознающего субъекта, создающего определенный уровень закономерностей поведения каждого человека. Конечно, анализируя психологический склад личности, т.е. интеллектуальные особенности (способности, одаренность, тип интеллекта, когнитивные стили и т.д.), эмоциональные процессы и мотивационные образования, волевые качества и ^-концепцию, вряд ли возможно обойтись без рассмотрения ее ценностных ориентации, привязанностей, симпатий и антипатий и ряда других характеристик, которые хотя и связаны и с потребностями, мотивами, целями и результатами деятельности, но не сводятся к ним. Другими словами, имеются в виду те качества (характеристики, свойства) личности, которые сознательно регулируют, личностно направляют субъектно упорядоченное поведение человека. По мнению Б.Ф.Ломова, наиболее общим понятием, обозначающим перечисленные выше характеристики, является понятие «субъективные отношения личности». В данном случае термин «отношение» подразумевает не только и не столько объективную связь личности с ее окружением, но, прежде всего, ее «субъективную позицию» в этом окружении. «Отношение» здесь включает момент оценки, выражает пристрастность личности [137, с. 326].

Б.Ф.Ломов, приняв за основу схему, предложенную В.Н.Мя-сищевым, рассматривает в качестве главных измерений (параметров) субъективных отношений следующие:

• модальность (положительная, отрицательная, нейтральная или амбивалентная);

• интенсивность;

• широта (богатство или узость той совокупности объектов или сторон деятельности, к которым личность относится субъективно);

• степень устойчивости.

Перечисленные измерения субъективных отношений являются базовыми и представляют собой как бы первый их уровень. Следующий уровень, производный от первого, дает еще целый ряд качественных характеристик субъективно-личностных отношений: доминантность; когерентность (внутренняя связанность всей системы субъективных отношений, определяющая гармоничность, цельность личности или ее раздвоенность); эмоциональность; степень обобщенности; принципиальность; степень активности.

Основным измерением высшего уровня интеграции субъективных отношений является степень их осознанности. Специфическое сочетание перечисленных измерений определяет особенности психологического склада конкретной личности и меру ее общественной активности. Совершенно очевидно, что многообразные виды и уровни активности, образующие целостную систему внутренних условий субъекта, существующую независимо от сознания и самосознания личности, и составляющие уровень субъектных закономерностей, довольно сложно отдифференцировать от тех или иных проявлений субъективных отношений личности. Это представляет собой самостоятельную научную задачу. В качестве оснований для решения этой проблемы будем рассматривать степень осознанности того или иного проявления и меру его индивидуального своеобразия. Субъективные отношения личности, составляющие уровень субъективно-личностных закономерностей, так или иначе проявляются в любом ее действии. Но наиболее полное выражение они находят в поступках, которые, как отмечал С.Л.Рубинштейн, являются «единицами» поведения личности. «Поступком, в подлинном смысле слова, — писал он, — является не всякое действие человека, а лишь такое, в котором ведущее значение имеет сознательное отношение человека к другим людям, к обществу, к нормам общественной морали» [192, с. 537]. Поступок — это общественный акт, демонстрация личностью ее субъективных отношений. В своих поступках личность либо утверждает существующую форму общественных отношений и свою позицию в их системе, развивает их, либо стремится их изменить (или изменить свое положение в этой системе).

В этой связи Б.Ф.Ломов подчеркивает, что в анализе поступка важно иметь в виду не только его значение для самой личности, но и его общественный эффект, определить конкретную сферу общественных отношений, на развитие которой он оказывает (или может оказать) влияние, длительность и глубину этого влияния, а также его общественный «резонанс» [137]. Тенденции данного уровня (закономерности поведения конкретной личности) нуждаются не только в исследовании, объяснении, но и в понимании индивидуальности, ибо в данном случае нельзя применить знае-мое по отношению к конкретной личности, необходимо сотворить, создать новое знание, которое и сможет во всей полноте объединить объективное, субъектное и субъективное в личности, явлении или процессе.

В связи с необходимостью в каждом конкретном случае выстроить субъективно-личностные закономерности поведения человека и опасностью спуститься на ненаучный, описательный или сравнительно-эмпирический уровень анализа со всей очевидностью встает проблема единицы, «клеточки» анализа и методов ее выделения, исследования. Этот вопрос абсолютно уместен в рамках естественно-научного мировоззрения. Клетка, безусловно, должна быть многогранной, ибо призвана отражать постоянно меняющийся объект. Субъективно-личностные закономерности вскрывают устойчивые для данного человека тенденции, необходимые, регулярно повторяющиеся, которые могут характеризовать ее индивидуальный, познавательный, личностный, субъективный опыт, накладывающий отпечаток на поведение в целом, благодаря рефлексии и самосознанию.

Каков механизм субъективно-личностных закономерностей? Не исключено, что и здесь присутствует установка. Она может присутствовать в скрытой форме как психологический «подтекст» при развертывании самых различных видов психической деятельности, ее можно прослеживать вопреки ее завуалированности во всем многоцветии, в беспредельной полифонии содержательных переживаний человека, в структуре любых форм его поведения, при каждом способе его деятельностного отношения к окружающей его действительности. И вместе с тем универсально представленная динамика и многообразие установок «словно отливаются иногда в определенные, особенно часто наблюдаемые характерные формы, в своеобразные как бы "модельные" типические изменения личностных установок, закономерно возникающие и отчетливо проявляющиеся при определенных жизненных условиях, систематически повторяющиеся в поведении человека и делающие поэтому поведение — даже в его высших формах — до известной степени предсказуемым» [25, с. 90 — 91].

Закономерности изменения установок — это высшее проявление субъективно-личностных тенденций. Закономерные изменения установок — это одновременно закономерные изменения обусловливаемых установками значений, т. е. не «объективных», внешних для человека процессов как таковых, а прежде всего отношений человека к подобным процессам. В этом смысле они всегда остаются закономерностями чисто психологическими, не тождественными никаким внепсихологическим категориям, т. е. закономерностями качественно особого, собственно психологического порядка. Вспомним высказывание Ж. Пиаже о том, что любое объяснение в психологии — это неизбежно редукция: к физике, физиологии, генетике, социологии или к логическим моделям. В связи с этим доказательство существования закономерностей, анализ которых может и должен производиться без выхода за рамки психологии, является одним из наиболее сильных аргументов в споре со сторонниками психологического редукционизма.

Объединяет изменения личностных установок, регулируемых собственно психологическими закономерностями, то, что они всегда связаны с преобразованием значимости для субъекта каких-то элементов, сторон, аспектов, предметов, явлений окружающего мира, иными словами, смысловой картины этого мира. А дифференцируют их конкретные «задачи», на решение которых эти изменения установок направлены, их связь с разными сторонами душевной жизни человека и его деятельности, несходство их роли в структуре поведения, а иногда и своеобразие их собственной организации.

Совершенно неоспорима исключительная широта проявления этих субъективно-личностных тенденций. Мы встречаемся с ними во всех, по существу, областях личностной активности. Если, например, речь идет об ответах личности на возникновение неблагоприятных для нее обстоятельств (разлука, разочарование, оскорбление, измена, обман, одиночество, инвалидизация и т.д.), то они выступают как закономерности «психологической защиты», как разнообразные формы специфической перестройки личностных установок, изменяющие значимость для субъекта («личностный смысл») того, что его окружает, и тем самым снимающие или, по крайней мере, ослабляющие патогенное воздействие, оказываемое на него травмировавшими его элементами социальной среды. Подобные перестройки могут возникать «автоматически». В этом случае гораздо больше оснований говорить о субъектных закономерностях. В тех случаях, когда перестройки личностных установок происходят с участием сознания, можно квалифицировать их как уровень субъективно-личностных тенденций. Оба варианта являются типичными примерами сдвига «собственно психологического» порядка, поскольку они определяются и направляются не объективным событием как таковым, а «значимостью» этого события для субъекта, или, иначе говоря, отношением, которое существует между объективным фактом и переформированными психологическими установками субъекта. Именно это отношение предопределяет всю последующую картину поведения, и поэтому зависящая от него деятельностная реакция субъекта на один и тот же объективный факт может иметь в разных случаях диаметрально противоположный характер.

Закономерности собственно психологического типа принимают особенно яркий характер, когда они относятся к эмоциональной жизни субъекта. Здесь они проявляются иногда в столь же жесткой, императивной форме, как и закономерности «защиты», но их направленность, а тем более их внутренний «механизм» (в психологическом понимании этого термина), факторы, непосредственно обусловливающие их возникновение, остаются далеко не во всем понятными. Здесь перед нами, скорее, феноменология динамики личностных установок, нежели возможность подлинного теоретического раскрытия стоящих за этой динамикой и детерминирующих ее психологических процессов.

В этих ситуациях, по-видимому, имеет место теснейшее переплетение субъектных и субъективно-личностных закономерностей. Известно, например, что формирование у субъекта эмпатической, эмоционально положительной установки по отношению к другому лицу значительно облегчается, если это другое лицо становится предметом деятельной заботы о нем со стороны данного субъекта. Наблюдаются вместе с тем (по данным систематического исследования так называемых патографий — биографий, разработанных по методу, предложенному Л. Бинсвангером) и противоположные отношения. Субъект оказывается значительно более способным к формированию определенной психологической установки по отношению к другим лицам, если он сам был в свое время объектом аналогичной установки. Созревание подобных аффективно-позитивных и аффективно-негативных тенденций носит субъектный характер (относительно независимый от сознания, но зависящий от особенностей субъекта). Однако содержательная динамика подобных установок, скорее всего, контролируется сознанием личности в соответствии с ее отношениями, индивидуальным мировоззрением и т.д.

В условиях малых коллективов собственно психологические закономерности часто проявляются в форме усвоения субъектом психологической установки, входящей в структуру поведения настолько прочно, что она обрисовывается как выполнение субъектом характерной «роли» в межиндивидуальных контактах или как ориентация на определенную иерархию ценностей. В подобных случаях с особой отчетливостью выступает зависимость деятельности субъекта от усвоенной им установки, которая может или вовсе не осознаваться, но тем не менее оставаться непреклонным законом его поведения [25]. Поведение человека в соответствии с той или иной «ролью» — это не что иное, как проявление субъектных закономерностей, но процесс формирования «роли», образца поведения подчиняется и субъектным, и субъективно-личностным закономерностям.

Собственно психологические закономерности (субъективно-личностного плана) изменения установок выявляются иногда вследствие нарушения основного принципа организации самих установок: создаваемой ими тенденции к реализации действий, направленных на решение специфических для них задач. В тех случаях, когда эта тенденция нарушается вследствие насильственного переключения внимания с более значимого (каким в фазе реализации установки всегда является решение «данной» задачи) на менее значимое, неизбежным эффектом становится появление у субъекта более или менее сильного раздражения, не всегда подавляемого другими, одновременно существующими установками.

Единство субъектных и субъективно-личностных закономерностей обнаруживается, например, в установке на символизацию: в порой непреодолимой потребности связывать напряженные эмоционально переживания с выражающими их символически материальными предметами, образами, действиями, т. е. в придаче этим предметам и действиям определенного, исходно им не свойственного значения. Установка на такое «овеществление» эмоций, на придание определенного смысла материальным структурам является характерной собственно психологической проблемой субъективно-личностного (глубоко индивидуального) плана, а ее реализация в поведении — процессом, подчиняющимся специфическим, собственно психологическим закономерностям: взаимодействию субъектных и субъективно-личностных тенденций. О глубине связей этой «установки на символизацию» с какими-то еще недостаточно понятными особенностями психической деятельности говорит, в частности, то, что ее проявления отчетливо улавливаются (как об этом говорит анализ сновидений) в условиях не только ясного, но и сновидно-измененного сознания. А на недопустимость ее игнорирования убедительно указывают ошибки, неоднократно допускавшиеся при недооценке позитивной организующей роли, которую выполняют в самых разных областях социальной практики ритуалы, обряды и другие символически окрашенные традиции. «Эти ошибки лишний раз подчеркнули всю важность собственно психологических закономерностей и большие трудности, возникающие в тех случаях, когда при регулировании общественных отношений эти своеобразные закономерности в должной мере не учитываются» [25, с. 95].

Что же касается индивидуальных личностных проявлений, то вряд ли будет преувеличением сказать, что ни одно из них не ускользает от подчинения (в той или другой степени) закономерностям субъективно-личностного плана, ни одно не избегает отражения в своих сдвигах и структуре изменений психологических установок и связанного с подобными изменениями преобразования значений. Черпать примеры этого можно в самых разных областях душевной жизни человека. В таких, например, широко распространенных (близких к феноменам психологической защиты) проявлениях, как реакции самоутверждения (установка на повышение самооценки путем подчеркивания в поведении моментов, более значимых в иерархии практических, этических, эстетических или других ценностей субъекта); как амбивалентность поведения, вызываемая существованием на фоне даже сильной эмоции психологических установок, подчеркивающих значимость моментов, не совместимых с эмоцией; как зависимость формирования убеждений от факторов, имеющих по тем или другим причи нам особую степень значимости для субъекта; как разнообразные формы реагирования, имеющего социально адекватные и асоциальные формы, например форму установки на «вымещение» — стремления избавиться от тягостного переживания путем вызывания сходного переживания у другого; как установка на поддержание определенного уровня «порядка» в значимой деятельности и в значимой среде и т.д. Перечень подобных примеров закономерного изменения личностных установок и значений, определяющих поведение и деятельность и, в свою очередь, от этих факторов зависящих, вряд ли может быть исчерпан.

Таким образом, осознаваемые и неосознаваемые компоненты поведения, проявляющиеся по механизму установки, составляют основу субъектных закономерностей (стереотипизированных, относительно независимых от сознания) и субъективно-личностных (изменяющих стереотипы в поведении, частично или полностью осознаваемых и наиболее полно отражающих индивидуальное своеобразие личности).

Собственно психологические закономерности в нашем понимании — это субъектные и субъективно -личностные закономерности. Их наличие объективно закономерно. Психика как уникальная реальность не может быть описана с помощью исключительно объективных тенденций.

Понимание психического как подчиняющегося одновременно разноуровневым тенденциям позволяет вычленить в качестве особого класса психологических соотношений объективные закономерности собственно психологического типа (т.е. закономерности стимулируемого неосознаваемыми установками изменения значений, принципиально не тождественные никаким внепсихоло-гическим категориям), а также субъективно-личностные закономерности, отражающие и регулирующие разнообразную семантическую динамику и определяющие, по каким «правилам» (объективным, индивидуальным или др.) изменяется для личности под влиянием ее отношений, ее психологических установок смысловая картина окружающего мира. Знание этих закономерностей — необходимое условие повышения успешности любых попыток целенаправленного воздействия на деятельность и поведение человека, как любых попыток более глубоко психологически интерпретировать любую деятельность.

Таким образом, характеризуя личность или ее подструктуру (например, способности) с помощью системы объективных и собственно психологических закономерностей (появление и существование последних объективно закономерно), получаем возможность выстроить онтологически понятную целостность, опираясь на реальную канву поведения человека (субъективно-личностные закономерности), имея в виду особенности, проявляющиеся по-.мимо сознания (субъектные закономерности), и отталкиваясь от фундаментальных тенденций функционирования того или иного процесса (объективные закономерности). Можно предположить, что предложенное понимание закономерностей функционирования психического близко к идеалу реализации сознательной жизни как целого и в конечном счете порождения человеческой личности. Именно последнее является главным предметом и объяснительным принципом психологической науки. Иначе может получиться так, что мы научимся понимать в психике все что угодно, пишут В.П.Зинченко и М. К. Мамардашвили, но перестанем понимать человека.

Дата добавления: 2015-07-18