Глава пятнадцатая.

Семь, два, три, пять, шесть, семь, один -
Это экстренный номер.
Звони, если есть что сказать.
Теплый пух, тепло маминых губ,
Пей молоко,
Но не забудь его размешать.
Подоткни одеяло
и провались босиком в темноту,
Оставив включенным свет.
Тебе сложно уснуть,
Когда с тобой
Никого рядом нет…

Бросок об стену,
Две капли крови в краешке рта…
Я не был рядом, прости меня,
Моя вина.
С тобой теперь навсегда,
Спокойно спи…

© NoThanx – «Дети Индиго»

Мама приснилась мне через неделю после вечеринки у Мэг. После школы я вернулась усталой, измотанной на уроке физкультуры, и очень рано легла спать.

Я не видела ни светящихся одежд, ни крыльев за спиной. Полупрозрачной мама тоже не была. Она сидела на диване в нашей с отцом старой квартире и листала какой-то журнал – тонкая, воздушная, потрясающе красивая женщина.

- Как у тебя могла родиться такая, как я? – Выпалила я, не задумываясь. Сны наши нам неподвластны, и почему-то я совершенно не была удивлена, увидев маму. Будто я просто вернулась из школы домой, как и всегда.

Она улыбнулась.

- Мои дети не видят своей красоты.

- Дети? – Я изумленно расширила глаза, все еще не решаясь подойти к матери. Мне бы хотелось броситься к ней, обнять, но что-то удерживало меня, и каждый шаг через гостиную напоминал мне подводный балет.

Мама отложила журнал и сама подошла ко мне – на целую голову выше, легкая, пахнущая какими цветами и мятой. Сухие губы без малейших признаков блеска или помады коснулись моего лба.

- Мне пора идти, Лерочка. У меня есть дела. Береги себя, солнышко.

Она не исчезла, не прошла сквозь стену, а просто открыла дверь и выскользнула на лестничную клетку. Я услышала, как повернулся в замке ключ, зацокали по ступенькам каблуки ее туфель. Мама будто ушла в магазин или на работу, но у меня сжалось горло – даже во сне я знала, что она умерла.

Когда я проснулась, моя подушка была мокрой, словно я долго рыдала навзрыд. Щеки тоже были влажными. Я спустила ноги с кровати и коснулась ими холодного пола.

Мамы нет.

Мама умерла почти тринадцать лет назад.

И в последнее время я перестала мысленно разговаривать с ней, вспоминать о ней так часто – все то, что я хотела бы рассказать матери, я рассказывала Дэну. Все сомнения, страхи и чувства, все то, что происходит со мной, все мысли свои я поведывала ему, а Деннис перебирал мои волосы и молчал. Его сердце мерно билось за крепкой клетью ребер – пум-пам. Пум-пам. Я слушала его дыхание, и оно было важнее любых слов и советов.

Только вот с эти сном я идти к нему не хотела. Я знала, что однажды расскажу ему, но не сейчас.

Не сейчас.

Подушка все еще была мокрой.

В школе я продолжала думать о странном сне, и почти не слушала учителей. В голове у меня мутилось от недосыпа – до утра я так больше и не заснула, и челюсти теперь сводило от попыток сдержать зевоту.

Миссис Уимзи то и дело косо поглядывала на меня, но я писала конспект исправно и пыталась держать глаза широко открытыми, и она не могла ко мне придраться. Я чувствовала на себе взгляд Денниса, а ближе к концу урока мне пришла смска.

«Что с тобой, малышка?»

Дождавшись, пока миссис Уимзи отвернется к доске, я оглянулась. Голубые глаза Дэна смотрели настороженно. Я улыбнулась ему, показывая, что все в порядке. Он нахмурился, и я знала, что он мне не поверил.

Обмануть его было практически невозможно. Деннис всегда знал, что происходит со мной, и мои рассказы не удивляли его, а лишь подтверждали правоту. Иногда мне казалось, что он и мысли мои читал, как аккуратные строчки в тетради, написанные четким почерком. А с некоторых пор и я стала понимать: я знаю, о чем думает он сам, что чувствует, что скажет. Мы стали продолжением друг друга, как две крепко сцепленные частички одного паззла, подходящие идеально.

- Деннис, не отвлекайте Валери от урока! – Прикрикнула на него миссис Уимзи. – Она и так в алгебре не блещет, как и Вы!

Я поджала губы и опустила взгляд на свой конспект, на кривые, расползающиеся сонные строчки.

«Я не выспалась».

«Опять кошмары?».

«Нет. Просто не спалось».

Кошмары давно уже оставили меня – Дэн прогнал их из моего сознания, и теперь призрачно-зеленоватые фигуры изредка шевелились только в памяти.

«Ты могла придти ко мне. Почему не пришла? Я заснул довольно поздно».

«В следующий раз приду».

Отстучав сообщение, я подумала и добавила улыбающийся смайлик. Я знала, что он не успокоит Дэна, но, возможно, он даст ему понять, что сейчас уже все в порядке.

Прозвенел звонок, и наши одноклассники повскакивали с мест.

- На следующем уроке – контрольная! – Уже вдогонку крикнула нам миссис Уимзи.

- Вэл, подожди! – Мы с Кэт направлялись в столовую, когда Деннис нагнал нас. – Надо поговорить.

- Займи нам стол пока, я сейчас, - кивнула я подруге. Кэтрин пожала плечами, но оставила нас, хотя я знала, что ее разбирает любопытство.

Толпа школьников огибала нас, как в плохом кинофильме про подростков, и оставалось только простить друг другу все, что можно, и начать целоваться, чтобы усилить впечатление. Но Дэн хотел поговорить о другом. Он крепко сжал пальцами мое запястье и потянул в сторону свободного класса, разрывая кинематографическую картинку.

В аудитории действительно было пусто. Деннис уселся на парту и притянул меня ближе к себе, запирая между худыми коленями. Его лицо находилось прямо напротив моего, и я видела синяки под его глазами, видела свое отражение в его вишневых зрачках, потрескавшиеся губы.

- Рассказывай, - коротко произнес он.

Дэн глядел прямо мне в глаза, не позволяя мне отвернуться. И я понимала, что рано или поздно выложу ему все, как исповеднику, но хотела оттянуть этот момент как можно дальше. Может быть, мне хотелось оставить частичку чего-то личного, хотя я давно уже в глубине души знала, что мы оба переступили черту, отделяющую «я и он» от «нас».

Я смотрела на Дэна, и мне пришло в голову, что моя мама вполне могла бы быть его матерью, если бы в свое время она выбрала бы дядю, а не отца. Но тогда не родилась бы я, потому что, как я надеялась, мой отец был не настолько сумасшедшим, чтобы жениться на женщине, как две капли воды похожей на его возлюбленную.

Я все еще не знала, почему не хотела рассказывать Деннису о своем сне. Во всяком случае, я не считала его настолько важным, чтобы обращать на него чрезмерное внимание, хотя, конечно, меня удивляло, что мама приснилась мне именно сейчас. Однако наше подсознание порой выкидывает с нами шутки похлеще, чем видения Алисы про Страну Чудес, и вряд ли мы когда-нибудь вообще сможем судить, как именно оно работает…

- Не волнуйся, - я попыталась улыбнуться как можно бодрее. – Нечего рассказывать, на самом деле. Мне просто что-то приснилось, и я потом долго не могла уснуть снова.

Дэн прищурился недоверчиво.

- Точно?

Я кивнула.

Есть девушки, которые на моем месте разозлились бы, подумав, что её парень пытается залезть ей в голову – должен же быть предел! – но мы с Деннисом оба ощущали сильную связь друг с другом, настолько крепко натянутую и прочную, что никому из нас и в голову не приходило устраивать скандалы и орать о непонимании.

Из-за синевы под его глазами, их голубизна казалась еще более яркой, усиливаясь бледностью кожи и чернотой встрепанных волос.

Повинуясь внезапному порыву, я потянулась и поцеловала его, наплевав на то, что кто-нибудь мог зайти в кабинет и увидеть нас. Дэн прижал меня к себе, будто стремился превратить нас в сиамских близнецов.

- Я волнуюсь за тебя, - шероховатые обкусанные губы скользнули по моей щеке, ближе к уху.

- Я знаю.

Поцелуи с Деннисом всегда напоминали сумасшедший полет в темную и пустую шахту лифта, в неизвестность с водяной горки. Сердце колотилось, как безумное. Я зарылась пальцами в его волосы, прижимаясь к его телу еще крепче.

- Идиотка, - нежно прошептал он. – Никогда ничего не скрывай от меня, поняла?

Я вновь кивнула.

- Пошли в столовку, Кэт уже заждалась, наверное, - он спрыгнул с парты, как ловкий, гибкий кот, и я тут же уткнулась лбом между его острых ключиц, ощущаемых даже сквозь футболку с логотипом We Came As Romans.

Даже не глядя на Денниса, я знала, что он улыбается.

- Пойдем, - я отстранилась от него с видимым неудовольствием, в последний раз потянув носом знакомый и родной запах табака и шампуня.

Столовая была уже переполнена, и я прищурилась, выглядывая среди соучеников рыжую голову подруги. Кэт помахала мне рукой из-за главного столика в середине помещения. Я вздохнула – Кэтрин не теряла времени…

В центре за столом обычно сидели самые популярные ученики. И сейчас моя подружка очень мило примостилась рядом с Дугом, всем своим вызывающим видом показывая, что ей наплевать на мнение окружающих. Будто всю жизнь принадлежала к высшим слоям крохотного школьного сообщества.

Идти к ним мне совершенно не хотелось, но Мик уже заметил меня, и тоже энергично помахал. Тяжело вздохнув, я подхватила поднос и поплелась к ним, то и дело запинаясь за чьи-то сумки.

- Я уже думала, ты не придешь, - Кэт чуть подвинулась, давая мне место на скамье. – Что от тебя хотел твой потрясающий братец?

- Ничего особенного, - я пожала плечами, отчаянно надеясь, что меня не выдадут ставшие яркими губы. – Просил у меня тетрадь по алгебре.

- Десять минут просил? – Она вскинула брови.

- Нет, я потом еще задержалась у стенда с расписанием, смотрела изменения, - я ненавидела врать, но в последнее время делала это с завидной регулярностью. И, если поначалу ложь давалась мне с трудом, то теперь, к своему стыду, я могла соврать, даже почти не покраснев. Ложь вылетала из моих уст с той же легкостью, что и привычные «Привет! Как дела?» по утрам.

- И как?

- Ничего нового.

- Отстой, - резюмировала Кэтрин и принялась поглощать свой сендвич с салатом и яйцом. Она постоянно сидела на диете, хотя эта диета продерживалась у нее от силы пару дней в неделю, а потом она снова возвращалась к привычному рациону. Кажется, сегодня был как раз один из таких дней.

Я вяло поковырялась вилкой в картофельном пюре, больше напоминавшем по виду кашу-размазню. Есть мне не хотелось.

- Пойдешь сегодня с нами в кино? – Мик улыбнулся мне через стол. – Мы собираемся всей тусовкой.

Я покачала головой.

- Я пойду домой.

- Вэл, ты же никуда с нами не выбираешься, - друг укоризненно взглянул мне в глаза. – Ты всегда спешишь домой. Нельзя же быть такой папиной доченькой!

Пожав плечами, я отставила тарелку и отпила глоток холодного яблочного компота. Где-то среди школьников сидел Деннис, и, хотя я не могла его видеть, я чувствовала его так ясно, будто он сидел рядом со мной. Я знала, что он и Эрик всегда занимают маленький столик у окна, всего на две персоны – чтобы никто не подсаживался к ним – в углу, где всегда тусуются местные неформалы.

До звонка на следующий урок оставалось всего несколько минут. Я, подхватив поднос с недоеденным обедом, отнесла его на мойку. Размазанное по тарелке ядерно-желтое пюре будто издевалось надо мной одним своим видом. В животе нещадно заурчало, да так громко, что мне показалось – это слышит вся столовая. И ужасно хотелось спать.

Единственное, что меня радовало – то, что назавтра была суббота.

- Вэл, подожди! – Кэт нагнала меня в дверях столовой. – С тобой все в порядке?

- Ну да, - я кивнула. – Просто мне не хочется никуда идти сегодня.

- Тебе в последнее время всегда не хочется, - я видела, что она обиделась, хотя и старалась не подавать виду. – Ты и раньше не слишком часто с нами тусила, а теперь – так вообще…

- Я не хочу расстраивать отца. Он беспокоится за меня, к тому же, на мне весь дом – готовка, уборка. Ухаживать за тремя мужчинами трудно, - я улыбнулась. – Все в порядке. Может быть, в выходные я куда-нибудь с вами выберусь…

- Ты только обещаешь, - проворчала Кэтрин, но отстала.

Мама не снилась мне больше. В воскресенье я засиделась допоздна, готовясь к контрольной по алгебре – я знала, что если я хочу получить у миссис Уимзи хотя бы C, я должна написать работу идеально. Я понятия не имела, за что она невзлюбила меня так сильно, однако она всегда занижала мне отметки за тесты и домашние задания на балл или на два. Причем чаще всего на два.

Отец не ругался со мной из-за этого, но я видела, что его расстраивают мои оценки по прежде любимой мною математике. Не раз он предлагал мне поговорить с миссис Палмер, но я отказывалась – эта женщина внушала мне глубокую неприязнь, и, кажется, с того случая в мужском туалете, уже почти мною забытого, это было взаимно.

Отношения с папой все еще находились на уровне «привет-какдела-хорошопапа-нуладно». Дядя помог отцу найти работу, и теперь он пропадал до вечера, предоставив меня самой себе и миссис Джейсон, которая, впрочем, не обращала внимания на меня и Денниса. Частенько она засыпала перед телевизором с вязаньем в руках, несмотря на то, что громкость «ящика» была включена почти на полную мощь.

Вечером я возилась на кухне с ужином. На сковородке мирно тушилась курица со сливочным соусом и прованскими травами, а в кастрюле варилась картошка. Готовка на троих мужчин напоминала мне работу на кухне в ресторане – очень быстро и в огромных количествах. В Денниса за вечер умещались две порции мяса с гарниром, но куда потом девалась еда – оставалось загадкой. Он ел за троих и оставался тощим, как гладильная доска. Иногда, осторожно водя ладонью по его животу, я смеялась, что можно уснуть, пересчитывая его ребра, как овец – снова и снова. Дэн фырчал притворно-обиженно и целовал меня в губы, чтобы замолчала.

- Круто пахнет, - Дэн заглянул в кухню как раз, когда я перекладывала куски куриного филе на большое блюдо.

- Не лезь! – Я стукнула его по руке, когда он потянулся, чтобы схватить курицу.

- Тебе жалко? – Он состроил обиженную рожицу, привлекая меня одной рукой к себе. Я хмыкнула, отставляя тарелку с ужином подальше. – Эй, ну иди сюда… - Он провел носом по моей шее, обжигая ее дыханием. Я почувствовала горьковатый запах сигарет, защекотавший мне ноздри.

- Я сейчас уроню, - предупредила я его.

- М-м-м, - Дэн никак не отреагировал на мои слова и, наклонившись, поцеловал меня в губы. Я ухватилась свободной рукой за его талию, пытаясь освободиться, боясь, что миссис Джейсон вдруг приспичит заглянуть на кухню. – Не поймаешь! – Прервав поцелуй, Деннис отскочил в сторону, и я увидела у него в руках большущий кусок филе, пропитанного соусом.

- Ах ты! – Взвизгнула я. – Верни немедленно! Это не только для тебя приготовлено!

- Отец не обеднеет, - он сунул курицу в рот целиком и принялся жевать. – Фафина фы!

Я засмеялась.

- Люблю тебя, - прошептала я одними губами.

Ответом мне была его улыбка во весь рот.

- Что за шум, а драки нет? – Услышала я веселый голос папы, а через несколько секунд и он сам появился в дверях – еще в куртке, румяный и веселый. – Привет, ребята!

- Он украл курицу, которую я приготовила на ужин, - я ткнула пальцем в сторону Дэна.

- Не страшно, - папа поцеловал меня в макушку. – Сейчас я переоденусь, и будем есть. Твой дядя задержится в городе и будет поздно. Поедим без него, окей? – Он ушел в холл, не дожидаясь моего ответа.

Я запоздало кивнула, глядя ему вслед.

Его жизнерадостный тон не мог обмануть меня. Я видела, что его взгляд метался от меня к Деннису и обратно. Отец пытался понять, что здесь и сейчас происходило между нами, не нарушали ли мы правил, заведенных в этом странном доме.

Нарушали, папа…

Я не понимала, почему он так боится оставлять нас наедине. Я не думала, что дядю так сильно волнует репутация его и семьи – тем более, что большинство людей в маленьком городе хоть и знали больше, чем положено, однако держали языки за зубами.

Что вы скрываете, папа? Вы ведь что-то скрываете…

Я чувствовала это сердцем, но не могла объяснить.

После ужина я вернулась к своим занятиям по алгебре. Дэн, я знала, не собирался вообще готовиться к тесту – ему было открыто наплевать на собственные оценки и на то, как упорно отец сравнивал его со мной. Теперь мне казалось, что я понимаю, почему он так поступает. Собственные мечты и планы для него были намного важнее того, что придумал для него отец.

В одиннадцать часов приехал дядя. Я слышала, как открылся гараж, и машина въехала в него, скрипя шинами по железному покрытию. Внизу хлопнула дверь.

Откинувшись на спинку стула, я потерла лоб ладонью. Голова начинала потихоньку гудеть, а в животе ворочалось нехорошее предчувствие, скребло по внутренностям, как большой, волосатый паук. Строчки конспекта уже расплывались перед глазами.

Хотелось чаю. Горячего, сладкого и крепкого.

Спустившись на первый этаж, я услышала голоса папы и дяди. Они говорили на повышенных тонах, почти кричали, и я невольно прислушалась.

Скандалов в этом доме было не так много. В основном, Деннис ругался с дядей Джеймсом, а потом убегал наверх и запирался в спальне. Ему никогда не удавалось переспорить своего отца, как бы он ни старался, и его это раздражало. И иногда последним аргументом для дяди оставался удар. Дэн никогда не признался бы мне, что порой возвращался в свою комнату со стремительно краснеющей щекой, но мне хватило однажды увиденного, чтобы понять – такое уже бывало.

Но сейчас я слышала голоса только папы и дяди Джеймса.

- Успокойся, Женя…

- Не называй меня этим именем! – Дядя вскипел. – Я сменил имя, сменил жизнь, и, мать твою, вы только напоминаете мне о том долбанном прошлом!

Остановившись в полуметре от двери в кабинет, я замерла. Интуиция подсказывала мне, что нужно уходить, иначе я услышу что-то, что, может быть, совсем не хотела бы слышать. Я до боли сжала пальцы, чувствуя, как ногти впиваются в кожу. Не до крови – они не были длинными – но все же ощутимо. Нервы натянулись, как струны, и даже в ушах слегка зашумело.

- Ты от него не сможешь сбежать, - голос папы был не таким громким, но я отчетливо слышала каждое слово. – Не сейчас, когда в твоем доме живут два свидетельства того, что происходит.

- Будь моя воля, я не пустил бы вас сюда и на десяток километров! Но я проявил братскую солидарность, и посмотри, Алекс, во что вылилось мое гребаное милосердие!

Я никогда прежде не слышала, чтобы он ругался, и теперь не верила своим ушам. Непонимание самой сути разговора заставляло меня холодеть всеми мышцами, будто их обволакивало продувающим до последней клеточки ветром.

Кончики пальцев неприятно покалывало, как от электричества. Я совсем не ожидала того, что вот-вот найду ответы на вопросы и недоговоренности, узнаю, наконец, почему дядя так противится нашему с Деннисом общению, и почему отец постоянно мне лжет.

- Успокойся, - отец тоже был на пределе, в его тоне звенела напряженность.

- Да твою мать! – Раздался глухой звук удара, и я поняла – дядя только что треснул кулаком по столу. – Алекс, я вижу, что между ними что-то происходит! Что-то, чего, блять, не должно быть! Я еще не идиот! Эта старая дура, миссис Джейсон, не видит дальше своего носа, даже если близнецы будут трахаться у нее под носом, она не заметит!

- Не ори так, - зашипел отец, и его шипение перекрыло вопли дяди.

- О, Боже, - дядя заговорил тише. – Что бы сказала Оксана, если бы узнала, в чем мы только подозреваем ее детей?

- Если ты не помнишь, один из нас все-таки поспособствовал рождению их обоих, - никогда прежде не слышала в словах отца такого яда, такой боли. – Почему ты вообще заговорил об этом именно сейчас? С чего ты вообще взял, что между ними что-то есть?

- Ты сам это видишь.

- Я вижу, что их отношения стали гораздо теплее. И это всё.

- Ну, а я видел, как однажды около полуночи Дэн выходил из спальни твоей дочери!

- Думаю, нам не стоит делать поспешных выводов. То, что они помирились, еще ничего не значит. Кровь в любом случае сделала бы свое.

- Черт, Алекс, я хотел бы, чтобы ты был прав.

Я услышала чьи-то шаги по направлению к двери.

- У меня есть кое-что по поводу твоей фирмы, - судя по тому, что дядя окликнул папу, это именно мой отец собирался сейчас выйти в коридор.

- Тогда рассказывай скорее.

Я не могла сдвинуться с места еще несколько минут. Голоса родителей смешались в моей голове в один сплошной однообразный гул, будто растревоженный пчелиный рой ворвался в мое сознание. Все их слова, по отдельности такие понятные, не желали складываться в моей голове во что-то более или менее определенное.

На негнущихся ногах я поднялась по лестнице и прошла в свою спальню, показавшуюся мне вдруг чужой и холодной. Экран ноутбука мерцал заставкой Windows.

Все эмоции вдруг встали комом в горле, не позволяя мне даже расплакаться. Отец и дядя говорили что-то о близнецах, о детях моей матери, о том, что кто-то из них был моим…нашим отцом. Отцом кого? Голова кружилась от непонимания, и хотелось закричать так громко, чтобы потрескались до основания стены этого дома и обрушились на головы моего отца и дяди. Смысл ускользал от меня, не позволяя поймать себя за хвост.

Дядя знал, что мы с Деннисом тайно встречаемся. Он догадывался, что мы любим друг друга, и был против…был против – почему?

Я сжала голову ладонями, пытаясь заставить замолчать голоса в мозгу, голоса назойливые, шипящие, въедливые, как кислота. Они отравляли меня, и я поняла, что плачу.

А потом, среди гудящей пустоты моих мыслей, я поняла, что они говорили о Деннисе.

Дядя сказал – «дети Оксаны». Оксаной звали мою мать. Мою маму, которая недавно во сне тоже говорила о своих детях.

Дядя сказал – близнецы.

Папа сказал – кровь возьмет свое.

Кровь, которая течет в наших жилах. Общая кровь…

Я съежилась на полу, отчаянно желая прямо сейчас вернуться в детство, а лучше – в материнскую утробу, чтобы ни о чем не думать, ничего не знать, ничего не бояться. И я плакала, как дура, понимая, что слезами я все равно ничего не исправлю и не склею.

Дзинь.

Мое сердце раскололось на две части, острыми краями разрезая мне руки.

Время будто остановилось для меня, и я не знала, сколько пролежала вот так, съеживаясь все больше, подтягивая колени к груди. В голове очередной паззл никак не желал складываться, хотя его детали идеально подходили друг другу.

- Этого не может быть, - вслух произнесла я. Мой голос был надтреснутым, лишенным всяческой интонации.

Деннис.

Он не мог быть моим братом.

Мне все это приснилось здесь. В моей комнате, на полу, когда я прилегла отдохнуть после трудных алгебраических задач. Поверить в эту мысль было так спасительно легко…

А потом руки Дэна прижали меня к себе. Потом он укачивал меня, как маленькую, и я вцепилась в него, беспомощно повисая на нем. Он шепотом расспрашивал меня, что произошло, а я не могла рассказать ему, в горле пересохло. Деннис целовал мое лицо, собирая губами слезы. И даже тогда я все еще верила – мне приснилось.

Приснилось?

Дрожа, я отстранилась от Дэна, заглянула в лицо – узкое, с тонкими чертами, до боли похожее на мое собственное. Его глаза – пронзительно-голубые, окаймленные темно-синим ободком, как отражение моих собственных, серо-голубых, но с таким же ободком вокруг радужки. В глубине вишневых зрачков плескалось беспокойство и страх. За меня…

Он обхватил мое лицо ладонями.

- Что случилось?

- Это сон… - Пробормотала я, пряча глаза, упираясь взглядом в изображение на его футболке. Череп Misfits, такой же, как на толстовке, которую он мне подарил.

- Что. Случилось. Мать. Твою…?!

- Нашу… - Еле слышно поправила его я.

В своих мыслях я молилась, чтобы это был дурацкий кошмар. И тогда, когда я рассказала Дэну об услышанном разговоре, и даже тогда, когда он, крепко взяв меня за руку, повел в кабинет своего отца. Мы искали – что искали? В темноте затихшего дома, рискуя быть застуканными дядей и моим отцом, мы искали то, чего не могло быть в этом доме – доказательства.

Точнее, искал Деннис. Ожесточенно рылся в бумагах своего отца, ковыряясь в папках. Я смотрела на его фигуру, высокую, худую, едва освещаемую светом с экрана мобильного телефона. Я хотела увести его отсюда за руку, прижаться к нему и просто лежать в его объятиях и молчать. Но механизм, скрипя деталями, уже был запущен, и теперь нам обоим оставалось только узнать правду.

Какие доказательства мы могли найти?

Я невольно оглядывалась по сторонам в поисках скрытой камеры – быть может, здесь просто снимают реалити-шоу из жизни простой американской семьи? Черта с два простой… Черта с два американской. И семьи ли вообще?

Мысли путались, толкались, как недовольные люди в очереди в магазине. Я сидела на полу, снизу вверх глядя на Дэна, и молилась, чтобы все это было чудовищной ошибкой.

- Нашел что-то, - прошептал он, закрывая ящик. – Иди сюда…

На ватных ногах я приблизилась к нему.

- Что?

- Какие-то письма. Это все, что я смог найти. Мое свидетельство о рождении не в счет, я его сто раз видел. Посмотрим?

Я кивнула.

Это были письма моего отца для дяди. Старые бумаги, помеченные еще 1995 годом, когда не было электронной почты. В них он рассказывал о том, как я пошла в детский сад, кратко пересказывает мои будни. Пишет о маме. Тогда она еще была жива. Я почувствовала, что не могу сглотнуть горький комок, вставший мне поперек горла.

Я видела, как с каждой прочитанной строчкой каменело лицо Дэна, превращалось в маску.

Буквы расплывались у меня перед глазами.

- Это неправда, - глухо произнес он. Осторожно положил письма на стол и прижал меня к себе так крепко, что хрустнули кости. Деннис целовал мои щеки и губы, а у меня не было сил даже ответить на его поцелуи. Ни сил, ни желания двигаться.

«Ксюша очень скучает по Денису. Она винит себя в его якобы смерти. Твою мать, я не могу поверить, что мы поступили так с детьми и с женщиной, которую оба любили…».

Я узнавала почерк своего отца – твердый, уверенный. Я узнавала его манеру говорить и писать – так, будто он зачитывает роль из голливудского фильма. Даже матерился он как-то по-особому, слишком изящно и интеллигентно…

- Он пишет, что твоя мама… - Деннис сглотнул. – Скучает по мне.

- Да…

- И что они забрали меня у нее…

- Да.

- Блять, это не может быть правдой, - он громко сглотнул. – Вэл, это не может быть правдой… Мы не можем быть близнецами.

Мы стояли, вцепившись друг в друга, как герои мелодраматического фильма.

Дзинь.

Это звенела моя разбившаяся любовь, мое счастье.

Как глупо…

Я медленно высвободилась из его объятий, шагнула назад. И еще. И еще.

- Убери это, - прошептала я еле слышно. – Нельзя, чтобы дядя узнал…

Потом я развернулась и бросилась вон из кабинета, зажимая рот рукой, давя глухие рыдания. Мы раскрыли секрет собственных родителей, но только что заплатили за него непомерно тяжелую цену. Я тряслась всем телом, запираясь на шпингалет в ванной на первом этаже – у меня не было сил подниматься по лестнице, не было сил стараться вести себя тихо, а на мой топот обязательно выглянет отец. Или дядя.

Опустившись на пол, я отползла куда-то в угол душевой кабинки, открыла кран, повернув ручку влево. Хлынула вода.

Я знала – Деннис меня ищет, и найдет меня. Он почувствует, где я нахожусь. И природа этой связи, став такой отчаянно-ясной, резала меня на кусочки тупым ножом.

Я плакала, задыхаясь от боли.

Холодная вода должна была привести меня в чувство, но стало только хуже. Я сидела в ванной, съежившись в комок, а вода всё текла и текла из душа, вымачивая мои волосы, одежду. Я дрожала от холода и слез.

Деннис, мой Деннис, мой любимый, мой кузен, оказался моим родным братом-близнецом, если судить по этим чертовым письмам, которые прятал дядя в ящике.

Близнецы, близнецы, близнецы.

Это страшное слово колотилось у меня в мозгу раненой птицей, постепенно и неотвратимо сменяясь другим – инцест. Любое его прикосновение – инцест. Каждый его поцелуй…

Инцест.

И то, что он был моим первым – тоже инцест.

Мне хотелось выть от душевной боли, но я лишь еще больше сжималась в комок и беззвучно рыдала, чувствуя, как прыгают от холода губы, как покрывается мурашками кожа.

А потом Деннис нашел меня.

- Вэл, черт тебя дери, открой дверь! – Дэн колотил кулаком в дверь, но я партизански молчала, пряча лицо в ладонях. – Валери, мать твою!

Он не боялся, что его услышат. И было странно, что не услышали.

Дэн шибанул в дверь плечом. Раз. Другой. И хлипкий замок дернулся, повис. Я всхлипнула и поползла в конец душевой кабинки, желая растаять, как Снегурочка, утечь в отверстие в полу вместе с водой. Не видеть его ни сейчас, ни вообще больше никогда…

- Твою мать, - Деннис одним махом перекрыл все краны, опустился на колени рядом со мной, прямо на мокрый пол. – Сумасшедшая, - он гладил руками мои волосы, целовал мое лицо, а я шевелила губами, пытаясь прогнать его, но голос меня не слушался. – Моя, моя, тихо, тихо, тихо… Не двигайся только, ладно? Не надо…

Дэн ловко раздел меня, зашвырнув в угол мокрую одежду, принялся растирать меня полотенцем – от макушки до пят. Я дрожала от его прикосновений, что-то шептала, а в голове металось – «Грех, грех, грех, грех…». Теперь я все понимала.

- Иди ко мне, - он укутал меня в дядин халат, длиннющий, до пола, и подхватил на руки, легко, как будто я не весила сорок с лишним килограмм. – Я с тобой, я с тобой, слышишь?

Я слышала.

И от этого было больно. Еще больнее. И еще.

И снова.

И так по кругу.

Merry-go-round.

Дэн отнес меня в комнату, уложил на постель, присел рядом.

- Ты же видел это, - хрипло произнесла я.

Он кивнул.

- Уходи…

- Нет, - Дэн убрал мои волосы со лба. – Нет…

Я смотрела в его глаза, полные той же самой боли, потемневшие, и мне хотелось кричать. Но я не кричала, я даже не сопротивлялась, когда он начал целовать мои щеки, шею, плечи, я сама выскользнула из халата, сама потянула молнию на его джинсах.

Это было неправильно, но это было. Как реакция на страшную новость, как попытка вырваться из сумасшедшего круга, как вызов всему происходящему.

Сердце разрывалось на мелкие кусочки, осколками своими впивалось в мышцы.

Наверное, даже если бы сейчас дядя или отец застукали нас в спальне, мне было бы все равно. Деннис терзал мои губы, и слезы на наших щеках смешивались. Я царапала ногтями его спину, всхлипывала ему в плечо. Наверное, никогда в жизни я еще не находилась в таком отчаянии. С дядей и моим (нашим?) папой еще можно было бороться, но лишь дурак попробует пойти против Бога. Против тайны своего собственного рождения…

Зачем они так поступили с нами?

А какая разница?

Мы прощались.

Я прощалась…

- Уходи… - Я отвернулась к стене, не желая смотреть ему в глаза. Это было невыносимо. – Уходи, пожалуйста…

- Почему? – Он зарылся лицом в мою шею. – Вэл…

- Почему? – Мой голос был сломанным, он был больным. – Потому, что ты мой брат. Ты же видел всё. У нас одни родители. Потому что это грех. Потому что дядя и отец были правы, не давая нам общаться. Потому что мне больно. Потому что я люблю тебя. Потому что я хочу тебя. Потому что это мы не правы…

Я впервые говорила с ним так прямо и откровенно, не краснея. Может быть, потому, что во мне только что умерло мое счастье, а, может, потому, что терять больше было нечего.

- Я не могу без тебя, - упрямо повторял Деннис. Он обнимал меня с отчаянием, и это же отчаяние я слышала в его голосе. – Вэл... Мы же любим друг друга?

- Нельзя! – Я вырвалась, уткнулась лицом в подушку. – Уходи! Убирайся!

- Я люблю тебя.

- Не приближайся ко мне! – Завизжала я пронзительно, затыкая уши ладонями, мотая головой, отчего мои влажные волосы хлестали меня по щекам. – Уходи!

Даже не глядя на Дэна, я знала, что он быстро оделся. Уже у самой двери мой брат обернулся.

- Хрен я отступлюсь, - произнес он твердо. – Не дождешься.

Я, рыдая, швырнула в него Гаврошем. Слоненок не долетел буквально нескольких десятков сантиметров до Денниса. Тот молча поднял моего любимца с пола и вышел. Вместе с игрушкой.

Я рухнула на кровать, подтягивая коленки к груди, пытаясь закутаться обратно в дядин халат. Слезы не хотели останавливаться. Я кусала подушку, цеплялась руками за простыню и выла беззвучно, потому что голос вновь пропал.

Нет.

Мой мир не просто разбился на части, как старая фаянсовая чашка.

Он взорвался безвозвратно.

Дата добавления: 2015-07-14